А по сыну ее просто тюрьма плачет! Он, по-моему, и в школу-то никогда не ходил! Семнадцать лет парню, ни учиться, ни работать не желает, только шляется невесть где и компанию водит невесть с кем!
Джек вытаскивает из кармана снимок Бобби Инджа, старуха смотрит поверх очков.
- Точно, один из дружков Дэрила. Раз десять здесь появлялся, не меньше. А кто он такой?
- Скажите, мэм, Юла нашла журналы в квартире Берлеронов?
- Ну…
- Мэм, Кристина Бергерон или ее сын сейчас дома?
- Нет. Несколько часов назад ушли, я слышала. Зрение меня подводит, приходится полагаться на слух.
- Мэм, если вы проводите меня в их квартиру и я обнаружу там другие такие же журналы, вас будет ждать вознаграждение.
- Но…
- Ведь у вас есть ключи, мэм?
- Разумеется, есть, я ведь управляющая. Ну если вы пообещаете ничего там не трогать… и если с моего вознаграждения не возьмут налог…
Джек сует фотографию в карман.
- Как скажете, мэм.
Старуха тащится на второй этаж, Джек за ней. Она отпирает третью дверь направо.
- Пять минут, молодой человек. И пожалуйста, ничего не трогайте. Этот дом принадлежит моему зятю, и неприятности мне ни к чему.
Джек входит. Аккуратная жилая комнатка. Пол и в самом деле исцарапан - роликами, должно быть. Мебель недурна, но старая, потрепанная, видно, что о ней не заботятся. Голые стены. Телевизора нет. На столе в углу две фотографии.
Джек подошел ближе, взял снимки. Старуха Дауни смотрит ему через плечо. В одинаковых серебристых рамках - хорошенькая женщина и симпатичный парнишка.
У женщины светлые волосы, стрижка «паж», заученный дешевый блеск в глазах. Парень очень на нее похож: смазливый блондинчик с большими глупыми гляделками.
- Это Кристина и ее сын?
- Они самые. Красивая парочка, верно? Да, этого у них не отнять. Молодой человек, а сколько мне причитается?
Не обращая на нее внимания, Джек входит в спальню. Быстро просматривает полки, ящики гардероба, смотрит под матрасом. Ни наркоты, ни порнухи. Вообще ничего интересного, если не считать кружевного женского белья.
- Молодой человек, пять минут прошло. И дайте, пожалуйста, расписку в том, что выплатите мне вознаграждение…
Джек с улыбкой обернулся к ней.
- По почте пришлю. И дайте мне еще минуту - надо просмотреть их телефонную книжку.
- Нет, нет! Уходите немедленно! Они могут в любой момент вернуться!
- Еще минуту, мэм…
- Ни секунды! Немедленно!
Уже в спину ему старая карга замечает:
- Вы очень похожи на того полицейского из сериала, что по телевизору показывают.
Джек оборачивается:
- Всему, что умеет этот парень, научил его я.
* * *
Подведем промежуточные итоги.
Бобби Индж выдает торговцев порнухой, соглашается свидетельствовать. Вешаем аморалку на него и Дэрила Бергерона, правда, парень - несовершеннолетний. Зато за Бобби - целый список обвинений в гомосексуальной проституции. Признания, аресты подозреваемых, канцелярская рутина для Милларда - и вот пожалуйста: Джек Победитель раскапывает большую вонючую кучу дерьма и возвращается в Отдел наркотиков героем.
По дороге в Голливуд Джек делает крюк, заезжает в драйв-ин «У Стэна». Здесь, ловко жонглируя подносами, раскатывает на роликах Кристина Бергерон: смазливая мордашка, постреливает глазками. Станет такая позировать с членом во рту? Пожалуй, станет.
Джек припарковался, чтобы перелистать папку Бобби Инджа. Два ордера на арест: неоплата штрафного талона неявка в суд. Последний известный адрес: 1824, Норт-Кэмел в Западном Голливуде - в самом сердце Лавандового Ущелья. Три бара для голубых: «Берлога Лео», «Рыцарь в доспехах» и «Игровой зал Би-Джея» - все на бульваре Санта-Моника, совсем неподалеку. Джек приготовил наручники и поехал на Норт-Хэмел.
Бунгало на задворках Стрип. Дворик выложен дерном, на одном из почтовых ящиков надпись: «Индж - номер шесть». Джек находит нужную дверь, стучит - нет ответа.
Зовет фальцетом: «Бобби, солнышко!» - нет, не клюет. Дверь заперта, шторы спущены - похоже, и вправду никого. Джек возвращается в машину и поворачивает на юг.
Путешествие по пидор-барам: все они расположены на территории в два квартала. «Берлога Лео» закрыта до четырех утра. «Рыцарь в доспехах» пуст, бармен ворчит: «Какой еще там Бобби?» - и смотрит так, словно и вправду не знает. Джек отправляется в «Игровой зал Би-Джея».
Внутри стены, потолок, кабинки, даже крошечная сцена для музыкантов - все в искусственной коже. У стойки кучкуются педики. Бармен копа вычисляет сразу. Джек подходит и выкладывает на стойку фотографии.
- Вот этот, - бармен тычет пальцем в фотку, - Бобби, не знаю фамилии. Частенько сюда наведывается.
- Как часто?
- Ну, два-три раза в неделю точно.
- Днем или вечером?
- По-разному.
- Когда был здесь последний раз?
- Вчера. Да, вчера, как раз в это время. А вы…
- Я сяду в кабинку и его подожду. Если он появится, обо мне ни слова. Все понял?
- Да пожалуйста… Только, слушайте, вы и так мне всю клиентуру распугали…
- Убытки тебе из налогов вычтут.
Бармен хихикает. Джек садится в кабинке у сцены. Хорошая позиция: видна и парадная дверь, и задняя, а сам он спрятан в полумраке. Ждет, наблюдает ритуалы ухаживания у гомиков: обмениваются взглядами, перекидываются парой слов и скрываются за дверью. Над стойкой - зеркало: гомосеки оглядывают друг друга, встречаются взглядами, строят друг другу глазки, обмирают. Два часа, полпачки сигарет - а Бобби Инджа так и нет.
У Джека уже в животе урчит и в горле пересохло. Бутылки за стойкой нагло ему подмигивают. Подохнешь от скуки. Ладно, посидит до четырех - и в «Берлогу Лео».
В 3:53 появляется Бобби Индж.
Залезает на табурет, бармен наливает ему выпить. Джек встает.
Бармен перепуган: руки дрожат, глаза бегают. Бобби резко оборачивается.
- Полиция, - говорит Джек. - Руки за голову. Индж выплескивает стакан ему в лицо.
Вкус скотча на языке; скотч жжет глаза, туманит зрение. Джек отчаянно моргает, спотыкается, грохается на пол. Поднимается, кашляя и протирая глаза, оглядывается кругом - Бобби Инджа и след простыл.
Джек выбегает на улицу. Бобби не видно - зато видно, как отчаливает от бара седан. А машина Джека отсюда в двух кварталах.
Черт бы побрал этот скотч - под веками, в горле, в носоглотке!
Перебежав через улицу, Джек находит бензоколонку, видается прямиком в сортир. Срывает с себя благоухающий выпивкой пиджак, бросает в мусорное ведро. Смывает виски с лица, трет мылом пятна на рубашке. Хочет проблеваться, чтобы избавиться от мерзкого вкуса, - не идет. В раковине плещется мыльная вода: Джек зачерпывает ее горстями, глотает, и его наконец-то выворачивает наизнанку.
Наконец прекращается дрожь в ногах, успокаивается бешено колотящееся сердце. Джек снимает кобуру, оборачивает ее бумажным полотенцем, возвращается к машине. Увидев по дороге телефон-автомат, инстинктивно останавливается и набирает знакомый номер.
- Сид Хадженс слушает. «Строго секретно», конфиденциально, без протокола…
- Сид, это Винсеннс.
- Джеки, как делишки? Вернулся в наркоотдел?
- Нет, нарыл кое-что интересное у себя в Отделе нравов.
- Насколько интересное? Знаменитости фигурируют?
- Насколько это интересно само по себе, пока не знаю, но не сомневаюсь, что у тебя в руках заиграет всеми красками.
- А что ты так тяжело дышишь, Джеки? Бегом бежал?
Джек кашляет, выдувая мыльные пузыри.
- Сид, я сейчас расследую дело о порнографии. Непристойные фотоснимки. Причем ребята на снимках очень прилично выглядят и наряжены в дорогие театральные костюмы. Первоклассная, профессиональная работа. Я подумал, может быть, ты что-нибудь об этом знаешь?
- Первый раз слышу, Джеки.
Слишком быстро. Ни на секунду не задумавшись.
- А как насчет парня-проститутки по имени Бобби Индж? Или женщины по имени Кристина Бергерон? Работает официанткой, возможно, подрабатывает проституцией.
- Никогда о них не слышал.
- Черт! Ну, а каких-нибудь независимых порнодилеров ты знаешь, Сид? Что…
- Послушай, Джек, я знаю одно: о таких делах лучше вслух не болтать. Но я о них и не знаю. У всех нас есть свои секреты, Джек. Кстати, ты не исключение. Поговорим позже, Джек. Позвони мне из участка.
Щелчок - Сид вешает трубку.
У ВСЕХ НАС ЕСТЬ СВОИ СЕКРЕТЫ, ДЖЕК. КСТАТИ, ТЫ НЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ.
Сид как-то странно с ним разговаривал. Непохоже на себя. И что означают его последние слова? Угроза? Предупреждение?
ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЕМУ ИЗВЕСТНО?
Открыв все окна, чтобы выветрить запах мыла, трясущийся Джек подъезжает к драйв-ин «У Стэна». Кристины Фергерон не видать. Назад на Шарлвиль, в дом 9849. Тук-тук у дверей - нет ответа. Между дверью и косяком - широкая щель. Джек наваливается плечом - дверь поддалась, на полу в гостиной разбросана одежда. Исчезли фотографии.
Крадется к дверям спальни. Черт, нехорошо - револьвер остался в машине.
Пустые полки и ящики, голая кровать. Теперь в ванную.
На полу - растоптанный тюбик зубной пасты и рассыпанные гигиенические тампоны. Стеклянная полочка разбита, осколки в раковине.
В общем, собирались второпях.
Джек гонит машину обратно в Западный Голливуд. Дверь квартиры Бобби поддается легче. Джек входит с револьвером наготове.
И здесь никого.
В отличие от Бергеронов, Бобби оказался аккуратистом. Чистенькая гостиная, безупречная ванная, распахнутый гардероб зияет пустыми полками. В холодильнике - банка сардин. Мусорное ведро на кухне пусто, в нем - свежий бумажный пакет.
Джек перетряхивает квартиру вверх дном: гостиную, спальню, ванную, кухню; переворачивает полки, перетряхивает ковры, распатронивает туалет. Внезапно его осеняет: переполненные мусорные баки по обеим сторонам улицы…
Последняя надежда.
С его столкновения с Инджем прошло не меньше часа. А пожалуй, и больше. Едва ли этот урод поскакал прямиком домой. Небось возвращался кружным путем, переулками, путая след. Соображал, за что же его чуть не взяли. За то, что не явился по вызову, - или раскопали насчет порнушки? Так или иначе, нельзя, чтобы его застукали с порнографией. И в машине ее возить нельзя - слишком велик риск обыска. А мусорный бак перед домом - самое подходящее для нее место.
Что ж, Джеку не впервой рыться в отходах. Не зря его Мусорщиком прозвали. Может, повезет.
Джек выходит на тротуар - и к бакам. Какие-то ребятишки показывают на него пальцами, хихикают. Джек считает баки: один, два, три, четыре, пять и еще два за углом. На последнем нет крышки, и из мусора торчит, трепеща на ветру, край черного глянцевого листа.
Джек рванул туда.
Три журнала, целых три гребаных журнала - на самом верху! Джек хватает их, мчится в машину - ребятишки разрисовали ветровое стекло, - торопливо листает. Все те же голливудские пейзажи на заднем плане, Бобби Индж с парнями и девушками, неизвестные красотули - все лица Джек видит в первый раз.
Чем дальше, тем разнузданней становятся снимки: к середине третьего журнала начинаются настоящие оргии, игра в «ромашку», десятки натурщиков на ковре. Дальше - хуже: расчлененные тела, потоки крови из отрубленных рук и ног. Джек всматривается, морщась, и замечает, что кровь подрисована красными чернилами, а сами снимки явно подретушированы - судя по всему, увечья фальшивые. Достаточно взглянуть, какими изящными алыми завитушками ложится на пол чернильная кровь.
Шокирующие сцены заставляют Джека на мгновение забыть о своей цели: опомнившись, он принимается снова просматривать журнал, разыскивая среди бледного человеческого мяса и чернильной крови знакомые лица. И находит их на последней странице: Кристина Бергерон и ее сын трахаются, стоя на роликах на исцарапанном дощатом полу.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Фотография в почтовом ящике: сержант Эд Эксли, дрожащий и жалкий, стирает кровь с разбитых губ. Подписи обороте нет - и не нужно, и без того все ясно. Негатив остался у Стенсленда и Уайта - страховка на случай, если Эд вздумает их заложить.
Эд один в дежурке, на часах - шесть утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75