Но на другой день во время завтрака я поделился с ним
своим открытием и предложил съездить со мной в Кумби-Треси.
Сначала он охотно согласился на это, но, поразмыслив, мы
решили, что лучше мне поехать одному. Чем официальнее будет
обставлен этот визит, тем меньших результатов мы добьемся. И я
не без угрызений совести оставил сэра Генри дома, а сам
отправился на эти новые розыски.
Подъехав к Кумби-Треси, я велел Перкинсу придержать
лошадей и навел справки о леди, которую мне предстояло
допросить. Отыскать ее дом оказалось нетрудно - он стоял в
самом центре деревни. Служанка, открывшая дверь, без дальнейших
церемоний ввела меня в гостиную, где за пишущей машинкой сидела
женщина. Она с приятной улыбкой поднялась мне навстречу, но,
увидев перед собой незнакомца, нахмурилась, снова села к столу
и осведомилась о цели моего посещения.
С первого взгляда миссис Лайонс поразила меня своей
красотой. Светло-карие глаза, каштановые волосы, нежный румянец
на щеках, правда усыпанных веснушками, - румянец того
восхитительного оттенка, что таится в самом сердце белой розы.
Повторяю, первое впечатление было очень сильное. Однако,
присмотревшись, я настроился на критический лад. В этом лице
было что-то неприятное, грубое - его совершенную красоту
портили то ли безвольные складки у рта, то ли жесткость
взгляда. Но все эти мысли пришли мне в голову задним числом. В
первую же минуту я просто почувствовал, что передо мной сидит
очень красивая женщина и эта женщина спрашивает меня, зачем я
пришел. И мне только тогда стало ясно, насколько щекотлива цель
моего визита.
- Я имею удовольствие знать вашего батюшку, - сказал я.
Начало было довольно неудачное, и леди сразу же дала мне
понять это.
- У меня нет ничего общего с моим отцом, - сказала она.
- Я ничем ему не обязана и не могу считать его друзей своими
друзьями. Он не обременяет себя отцовскими заботами. Если б не
покойный сэр Чарльз Баскервиль и некоторые другие сердобольные
люди, мне пришлось бы голодать.
- А я как раз хочу поговорить с вами о покойном сэре
Чарльзе Баскервиле.
Веснушки ярко выступили на ее побледневшем лице.
- Что именно вас интересует? - спросила она, и ее пальцы
нервно потрогали клавиши машинки.
- Вы были знакомы с ним?
- Я же говорю, что я многим ему обязана. Если мне удалось
стать на ноги, то это объясняется главным образом тем участием,
которое он проявлял к моей судьбе.
- Вы с ним переписывались?
Леди метнула на меня быстрый взгляд, и в ее светло-карих
глазах вспыхнул злой огонек.
- Объясните мне цель этих расспросов, - резко сказала
она.
- Цель их может быть только одна: избежать неприятной для
вас огласки. Давайте поговорим здесь иначе это уже будет не в
нашей власти, а тогда выйдет хуже.
Она побледнела еще больше и долго молчала. Потом вдруг
посмотрела на меня и сказала дерзким, вызывающим тоном:
- Хорошо, я согласна. Что вы хотите знать?
- Вы переписывались с сэром Чарльзом?
- Да, я писала ему раза два, благодарила его за
великодушие и деликатность.
- Даты этих писем вы помните?
- Нет.
- А вы встречались с ним лично?
- Считанное число раз, во время его приездов в
Кумби-Треси. Сэр Чарльз был очень скромный человек он не любил
выставлять напоказ свои добрые дела.
- Вы редко с ним переписывались, редко встречались, тем
не менее он был настолько посвящен в ваши дела, что даже
оказывал вам помощь! Как же это так?
Она ответила на мой каверзный вопрос не задумываясь :
- Мне помогали общими силами и другие джентльмены,
которые знали мою печальную историю. Один из них был мистер
Стэплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он проявил ко мне
исключительную доброту, и сэр Чарльз через него познакомился со
мной.
Я уже знал, что сэр Чарльз Баскервиль не раз поручал
Стэплтону вести свои благотворительные дела, и поэтому счел
такое объяснение вполне правдоподобным.
- Теперь скажите: в своих письмах к сэру Чарльзу вы не
настаивали на личном свидании?
Она гневно вспыхнула:
- Я считаю такой вопрос неуместным, сэр!
- Простите, сударыня, но я вынужден повторить его.
- Хорошо, я отвечу: конечно, нет!
- Даже в день смерти сэра Чарльза?
Румянец в мгновение ока схлынул с ее щек; лицо, смотревшее
на меня, покрылось мертвенной бледностью. Пересохшие губы
дрогнули, и я скорее увидел, чем услышал еще одно "нет".
- Вам явно изменяет память. Я могу даже процитировать
одну фразу из вашего письма. Там было сказано: "Умоляю вас, как
джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять
часов вечера".
Мне показалось, что еще секунда - и миссис Лайонс
потеряет сознание, но она поборола себя огромным усилием воли.
- Значит, нет на свете порядочных джентльменов? -
вырвалось у нее.
- Вы несправедливы к сэру Чарльзу: он исполнил вашу
просьбу. Но иной раз можно прочесть даже сожженное письмо.
Теперь вы призна°тесь, что писали ему в тот день?
- Да, писала. Я не стану отказываться! - воскликнула
она, вкладывая всю душу в свои слова. - Мне нечего стыдиться
этого письма. Я просила его о помощи. Я была уверена, что, если
мне удастся поговорить с ним, он не откажется поддержать меня.
- Но почему вы назначили такой час для встречи?
- Я узнала, что он уезжает на другой день в Лондон,
возможно на несколько месяцев. А раньше я не могла прийти, на
это у меня были свои причины.
- Зачем же вы назначили свидание в парке? Разве нельзя
было устроить его в доме?
- По-вашему, женщина может явиться одна в такой поздний
час в дом холостяка?
- Хорошо. Что же было, когда вы пришли на свидание?
- Я никуда не ходила.
- Миссис Лайонс!
- Клянусь вам всем, что для меня свято, я не ходила туда!
Мне помешали.
- Что же вам помешало?
- Это мое личное дело, я не могу говорить о нем.
- Следовательно, вы назначили свидание сэру Чарльзу в том
самом месте, где его постигла смерть, и даже в тот же самый
час, но сами туда не пошли?
- Это святая правда.
Все мои дальнейшие ухищрения ни к чему не привели, она
продолжала стоять на своем.
- Миссис Лайонс, - сказал я, заканчивая этот длинный и
безрезультатный допрос, - вы не хотите говорить начистоту и
тем самым берете на себя большую ответственность. Ваше
положение весьма щекотливое. Если я обращусь к помощи полиции,
вы убедитесь, насколько все это скомпрометирует вас. Допустим,
что вы ни в чем не виноваты, но тогда зачем вам понадобилось с
первых же слов отказываться от своего письма, которое было
послано сэру Чарльзу в день его смерти?
- Я боялась, что из этого будут сделаны ложные выводы и
меня вовлекут в неприятную историю.
- А почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил
ваше письмо?
- Если вы читали его, вам это должно быть ясно самому.
- Я не говорил, что читал все письмо.
- Вы привели на память целую фразу.
- Только постскриптум. Я уже сказал вам, что письмо было
сожжено, мне не удалось прочитать его целиком. Повторяю свой
вопрос еще раз: почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз
уничтожил ваше письмо?
- Это касается только меня.
- Тогда вы тем более должны остерегаться публичного
расследования.
- Хорошо, я расскажу вам все. Если слухи о моей горькой
судьбе дошли и до вас, то вы должны знать, что я вышла замуж
опрометчиво и имею все основания сожалеть об этом.
- Да, я кое-что слышал.
- С тех пор муж, которого я ненавижу, не перестает
преследовать меня своими домогательствами. Закон на его
стороне, и мне каждый день грозит опасность, что он принудит
меня к совместной жизни. Перед тем как написать письмо сэру
Чарльзу, я узнала, что могу получить свободу, но для этого
требовались деньги. Свобода даст мне все: душевное спокойствие,
счастье, самоуважение - решительно все! Великодушие сэра
Чарльза было хорошо известно, и я думала: если рассказать ему о
своем горе, он не откажется помочь.
- Так почему же вы не пришли на свидание?
- Потому что за это время я успела получить помощь из
других рук.
- Тогда надо было написать вторично и объяснить, почему
вы не можете прийти!
- Я так бы и сделала, если б не прочла на следующее утро
в газетах о его смерти.
Рассказ получался довольно связный, и мои вопросы не могли
поколебать его правдоподобие. Проверить все это можно было бы
только одним способом: узнать, начала ли миссис Лайонс
бракоразводное дело вскоре после трагической смерти сэра
Чарльза.
Она вряд ли осмелилась бы солгать, что не была на
свидании, так как ей пришлось бы поехать в Баскервиль-холл в
шарабане и вернуться в Кумби-Треси только к рассвету. Такую
поездку не сохранишь в тайне. Следовательно, она говорит правду
или по крайней мере часть правды.
Я ушел от нее, сбитый с толку и удрученный своей неудачей.
Опять передо мной та глухая стена, которая вырастает на всех
моих путях к намеченной цели. И все же, вспоминая лицо этой
женщины и ее поведение во время нашего разговора, я все больше
и больше убеждался, что она многое утаила от меня. Почему она
вдруг так побледнела? Почему мне приходилось силой вырывать у
нее каждое слово? Почему она не поехала на свидание,
назначенное на тот час, когда произошла трагедия? Уж наверно,
причины всего этого не так просты, как ей хотелось внушить мне.
Да, тут ничего нельзя было поделать! Приходилось идти по другим
следам, которые вели к каменным пещерам на болотах.
Но следы эти были в высшей степени неясные, в чем я
убедился на обратном пути, проезжая мимо холмов, испещренных
остатками жилья доисторического человека. Бэрримор сказал, что
неизвестный прячется в одной из заброшенных пещер, но ведь тут
они попадаются всюду! Впрочем, кроме указаний Бэрримора, у меня
были и свои собственные соображения, так как я сам видел этого
человека на вершине гранитного столба. Следовательно, оттуда и
надо начинать поиски. Я обследую каждую пещеру в этом месте и в
конце концов найду ту, которая мне нужна. Если незнакомец
попадется мне, я заставлю его назвать себя, заставлю
признаться, почему он так упорно преследует нас. Пусть даже для
этого придется пригрозить ему револьвером. Он улизнул от Холмса
на многолюдной Риджент-стрит, но здесь, на пустынных болотах,
это ему не удастся. Если же я найду ту самую пещеру, а ее
обитателя там не окажется, что ж - буду ждать его возвращения,
когда бы он ни пришел. Холмс упустил этого человека в Лондоне.
Как же я буду торжествовать, если мне удастся настигнуть его и
тем самым взять верх над моим учителем!
Счастье столько раз изменяло нам во время этого
расследования, но теперь оно обернулось ко мне лицом, И
вестником удачи был не кто иной, как седовласый, румяный мистер
Френкленд, который встретил меня у своей садовой калитки,
выходившей на проезжую дорогу.
- Добрый день, доктор Уотсон! - крикнул он с необычной
для него приветливостью. - Дайте лошадям передохнуть! Зайдите,
порадуйтесь вместе со мной, выпьем по стаканчику вина.
После всего, что я слышал об отношении мистера Френкленда
к родной дочери, у меня не могло быть особо дружеских чувств к
нему, но мне хотелось во что бы то ни стало отослать Перкинса
домой, и такой предлог оказался как нельзя более кстати. Я
вылез из коляски, велел передать сэру Генри, что вернусь к
обеду, и последовал за Френклендом прямо в столовую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206
своим открытием и предложил съездить со мной в Кумби-Треси.
Сначала он охотно согласился на это, но, поразмыслив, мы
решили, что лучше мне поехать одному. Чем официальнее будет
обставлен этот визит, тем меньших результатов мы добьемся. И я
не без угрызений совести оставил сэра Генри дома, а сам
отправился на эти новые розыски.
Подъехав к Кумби-Треси, я велел Перкинсу придержать
лошадей и навел справки о леди, которую мне предстояло
допросить. Отыскать ее дом оказалось нетрудно - он стоял в
самом центре деревни. Служанка, открывшая дверь, без дальнейших
церемоний ввела меня в гостиную, где за пишущей машинкой сидела
женщина. Она с приятной улыбкой поднялась мне навстречу, но,
увидев перед собой незнакомца, нахмурилась, снова села к столу
и осведомилась о цели моего посещения.
С первого взгляда миссис Лайонс поразила меня своей
красотой. Светло-карие глаза, каштановые волосы, нежный румянец
на щеках, правда усыпанных веснушками, - румянец того
восхитительного оттенка, что таится в самом сердце белой розы.
Повторяю, первое впечатление было очень сильное. Однако,
присмотревшись, я настроился на критический лад. В этом лице
было что-то неприятное, грубое - его совершенную красоту
портили то ли безвольные складки у рта, то ли жесткость
взгляда. Но все эти мысли пришли мне в голову задним числом. В
первую же минуту я просто почувствовал, что передо мной сидит
очень красивая женщина и эта женщина спрашивает меня, зачем я
пришел. И мне только тогда стало ясно, насколько щекотлива цель
моего визита.
- Я имею удовольствие знать вашего батюшку, - сказал я.
Начало было довольно неудачное, и леди сразу же дала мне
понять это.
- У меня нет ничего общего с моим отцом, - сказала она.
- Я ничем ему не обязана и не могу считать его друзей своими
друзьями. Он не обременяет себя отцовскими заботами. Если б не
покойный сэр Чарльз Баскервиль и некоторые другие сердобольные
люди, мне пришлось бы голодать.
- А я как раз хочу поговорить с вами о покойном сэре
Чарльзе Баскервиле.
Веснушки ярко выступили на ее побледневшем лице.
- Что именно вас интересует? - спросила она, и ее пальцы
нервно потрогали клавиши машинки.
- Вы были знакомы с ним?
- Я же говорю, что я многим ему обязана. Если мне удалось
стать на ноги, то это объясняется главным образом тем участием,
которое он проявлял к моей судьбе.
- Вы с ним переписывались?
Леди метнула на меня быстрый взгляд, и в ее светло-карих
глазах вспыхнул злой огонек.
- Объясните мне цель этих расспросов, - резко сказала
она.
- Цель их может быть только одна: избежать неприятной для
вас огласки. Давайте поговорим здесь иначе это уже будет не в
нашей власти, а тогда выйдет хуже.
Она побледнела еще больше и долго молчала. Потом вдруг
посмотрела на меня и сказала дерзким, вызывающим тоном:
- Хорошо, я согласна. Что вы хотите знать?
- Вы переписывались с сэром Чарльзом?
- Да, я писала ему раза два, благодарила его за
великодушие и деликатность.
- Даты этих писем вы помните?
- Нет.
- А вы встречались с ним лично?
- Считанное число раз, во время его приездов в
Кумби-Треси. Сэр Чарльз был очень скромный человек он не любил
выставлять напоказ свои добрые дела.
- Вы редко с ним переписывались, редко встречались, тем
не менее он был настолько посвящен в ваши дела, что даже
оказывал вам помощь! Как же это так?
Она ответила на мой каверзный вопрос не задумываясь :
- Мне помогали общими силами и другие джентльмены,
которые знали мою печальную историю. Один из них был мистер
Стэплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он проявил ко мне
исключительную доброту, и сэр Чарльз через него познакомился со
мной.
Я уже знал, что сэр Чарльз Баскервиль не раз поручал
Стэплтону вести свои благотворительные дела, и поэтому счел
такое объяснение вполне правдоподобным.
- Теперь скажите: в своих письмах к сэру Чарльзу вы не
настаивали на личном свидании?
Она гневно вспыхнула:
- Я считаю такой вопрос неуместным, сэр!
- Простите, сударыня, но я вынужден повторить его.
- Хорошо, я отвечу: конечно, нет!
- Даже в день смерти сэра Чарльза?
Румянец в мгновение ока схлынул с ее щек; лицо, смотревшее
на меня, покрылось мертвенной бледностью. Пересохшие губы
дрогнули, и я скорее увидел, чем услышал еще одно "нет".
- Вам явно изменяет память. Я могу даже процитировать
одну фразу из вашего письма. Там было сказано: "Умоляю вас, как
джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять
часов вечера".
Мне показалось, что еще секунда - и миссис Лайонс
потеряет сознание, но она поборола себя огромным усилием воли.
- Значит, нет на свете порядочных джентльменов? -
вырвалось у нее.
- Вы несправедливы к сэру Чарльзу: он исполнил вашу
просьбу. Но иной раз можно прочесть даже сожженное письмо.
Теперь вы призна°тесь, что писали ему в тот день?
- Да, писала. Я не стану отказываться! - воскликнула
она, вкладывая всю душу в свои слова. - Мне нечего стыдиться
этого письма. Я просила его о помощи. Я была уверена, что, если
мне удастся поговорить с ним, он не откажется поддержать меня.
- Но почему вы назначили такой час для встречи?
- Я узнала, что он уезжает на другой день в Лондон,
возможно на несколько месяцев. А раньше я не могла прийти, на
это у меня были свои причины.
- Зачем же вы назначили свидание в парке? Разве нельзя
было устроить его в доме?
- По-вашему, женщина может явиться одна в такой поздний
час в дом холостяка?
- Хорошо. Что же было, когда вы пришли на свидание?
- Я никуда не ходила.
- Миссис Лайонс!
- Клянусь вам всем, что для меня свято, я не ходила туда!
Мне помешали.
- Что же вам помешало?
- Это мое личное дело, я не могу говорить о нем.
- Следовательно, вы назначили свидание сэру Чарльзу в том
самом месте, где его постигла смерть, и даже в тот же самый
час, но сами туда не пошли?
- Это святая правда.
Все мои дальнейшие ухищрения ни к чему не привели, она
продолжала стоять на своем.
- Миссис Лайонс, - сказал я, заканчивая этот длинный и
безрезультатный допрос, - вы не хотите говорить начистоту и
тем самым берете на себя большую ответственность. Ваше
положение весьма щекотливое. Если я обращусь к помощи полиции,
вы убедитесь, насколько все это скомпрометирует вас. Допустим,
что вы ни в чем не виноваты, но тогда зачем вам понадобилось с
первых же слов отказываться от своего письма, которое было
послано сэру Чарльзу в день его смерти?
- Я боялась, что из этого будут сделаны ложные выводы и
меня вовлекут в неприятную историю.
- А почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил
ваше письмо?
- Если вы читали его, вам это должно быть ясно самому.
- Я не говорил, что читал все письмо.
- Вы привели на память целую фразу.
- Только постскриптум. Я уже сказал вам, что письмо было
сожжено, мне не удалось прочитать его целиком. Повторяю свой
вопрос еще раз: почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз
уничтожил ваше письмо?
- Это касается только меня.
- Тогда вы тем более должны остерегаться публичного
расследования.
- Хорошо, я расскажу вам все. Если слухи о моей горькой
судьбе дошли и до вас, то вы должны знать, что я вышла замуж
опрометчиво и имею все основания сожалеть об этом.
- Да, я кое-что слышал.
- С тех пор муж, которого я ненавижу, не перестает
преследовать меня своими домогательствами. Закон на его
стороне, и мне каждый день грозит опасность, что он принудит
меня к совместной жизни. Перед тем как написать письмо сэру
Чарльзу, я узнала, что могу получить свободу, но для этого
требовались деньги. Свобода даст мне все: душевное спокойствие,
счастье, самоуважение - решительно все! Великодушие сэра
Чарльза было хорошо известно, и я думала: если рассказать ему о
своем горе, он не откажется помочь.
- Так почему же вы не пришли на свидание?
- Потому что за это время я успела получить помощь из
других рук.
- Тогда надо было написать вторично и объяснить, почему
вы не можете прийти!
- Я так бы и сделала, если б не прочла на следующее утро
в газетах о его смерти.
Рассказ получался довольно связный, и мои вопросы не могли
поколебать его правдоподобие. Проверить все это можно было бы
только одним способом: узнать, начала ли миссис Лайонс
бракоразводное дело вскоре после трагической смерти сэра
Чарльза.
Она вряд ли осмелилась бы солгать, что не была на
свидании, так как ей пришлось бы поехать в Баскервиль-холл в
шарабане и вернуться в Кумби-Треси только к рассвету. Такую
поездку не сохранишь в тайне. Следовательно, она говорит правду
или по крайней мере часть правды.
Я ушел от нее, сбитый с толку и удрученный своей неудачей.
Опять передо мной та глухая стена, которая вырастает на всех
моих путях к намеченной цели. И все же, вспоминая лицо этой
женщины и ее поведение во время нашего разговора, я все больше
и больше убеждался, что она многое утаила от меня. Почему она
вдруг так побледнела? Почему мне приходилось силой вырывать у
нее каждое слово? Почему она не поехала на свидание,
назначенное на тот час, когда произошла трагедия? Уж наверно,
причины всего этого не так просты, как ей хотелось внушить мне.
Да, тут ничего нельзя было поделать! Приходилось идти по другим
следам, которые вели к каменным пещерам на болотах.
Но следы эти были в высшей степени неясные, в чем я
убедился на обратном пути, проезжая мимо холмов, испещренных
остатками жилья доисторического человека. Бэрримор сказал, что
неизвестный прячется в одной из заброшенных пещер, но ведь тут
они попадаются всюду! Впрочем, кроме указаний Бэрримора, у меня
были и свои собственные соображения, так как я сам видел этого
человека на вершине гранитного столба. Следовательно, оттуда и
надо начинать поиски. Я обследую каждую пещеру в этом месте и в
конце концов найду ту, которая мне нужна. Если незнакомец
попадется мне, я заставлю его назвать себя, заставлю
признаться, почему он так упорно преследует нас. Пусть даже для
этого придется пригрозить ему револьвером. Он улизнул от Холмса
на многолюдной Риджент-стрит, но здесь, на пустынных болотах,
это ему не удастся. Если же я найду ту самую пещеру, а ее
обитателя там не окажется, что ж - буду ждать его возвращения,
когда бы он ни пришел. Холмс упустил этого человека в Лондоне.
Как же я буду торжествовать, если мне удастся настигнуть его и
тем самым взять верх над моим учителем!
Счастье столько раз изменяло нам во время этого
расследования, но теперь оно обернулось ко мне лицом, И
вестником удачи был не кто иной, как седовласый, румяный мистер
Френкленд, который встретил меня у своей садовой калитки,
выходившей на проезжую дорогу.
- Добрый день, доктор Уотсон! - крикнул он с необычной
для него приветливостью. - Дайте лошадям передохнуть! Зайдите,
порадуйтесь вместе со мной, выпьем по стаканчику вина.
После всего, что я слышал об отношении мистера Френкленда
к родной дочери, у меня не могло быть особо дружеских чувств к
нему, но мне хотелось во что бы то ни стало отослать Перкинса
домой, и такой предлог оказался как нельзя более кстати. Я
вылез из коляски, велел передать сэру Генри, что вернусь к
обеду, и последовал за Френклендом прямо в столовую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206