"У вас не так развиты лобные кости, как я ожидал, -
сказал он наконец. - Опасная это привычка, мистер Холмс,
держать заряженный револьвер в кармане собственного халата".
Действительно, когда он вошел, я сразу понял, какая
огромная опасность мне угрожает: ведь единственная возможность
спасения заключалась для него в том, чтобы заставить мой язык
замолчать навсегда. Поэтому я молниеносно переложил револьвер
из ящика стола в карман и в этот момент нащупывал его через
сукно. После его замечания я вынул револьвер из кармана и,
взведя курок, положил на стол перед собой. Мориарти продолжал
улыбаться и щуриться, но что-то в выражении его глаз заставляло
меня радоваться близости моего оружия.
"Вы, очевидно, не знаете меня", - сказал он.
"Напротив,- возразил я,- мне кажется, вам нетрудно было
понять, что я вас знаю. Присядьте, пожалуйста. Если вам угодно
что-нибудь сказать, я могу уделить вам пять минут".
"Все, что я хотел вам сказать, вы уже угадали", - ответил
он.
"В таком случае, вы, вероятно, угадали мой ответ".
"Вы твердо стоите на своем?"
"Совершенно твердо".
Он сунул руку в карман, а я взял со стола револьвер. Но он
вынул из кармана только записную книжку, где были нацарапаны
какие-то даты.
"Вы встали на моем пути четвертого января,- сказал он. -
Двадцать третьего вы снова причинили мне беспокойство. В
середине февраля вы уже серьезно потревожили меня. В конце
марта вы совершенно расстроили мои планы, а сейчас из-за вашей
непрерывной слежки я оказался в таком положении, что передо
мной стоит реальная опасность потерять свободу. Так
продолжаться не может".
"Что вы предлагаете?" - спросил я.
"Бросьте это дело, мистер Холмс, - сказал он, покачивая
головой. - Право же, бросьте".
"После понедельника",- ответил я.
"Полноте, мистер Холмс. Вы слишком умны и, конечно,
поймете меня: вам необходимо устраниться. Вы сами повели дело
так, что другого исхода нет. Я испытал интеллектуальное
наслаждение, наблюдая за вашими методами борьбы, и, поверьте,
был бы огорчен, если бы вы заставили меня прибегнуть к крайним
мерам... Вы улыбаетесь, сэр, но уверяю вас, я говорю искренне".
"Опасность - неизбежный спутник моей профессии", -
заметил я.
"Это не опасность, а неминуемое уничтожение, - возразил
он. - Вы встали поперек дороги не одному человеку, а огромной
организации, всю мощь которой даже вы, при всем вашем уме, не в
состоянии постигнуть. Вы должны отойти в сторону, мистер Холмс,
или вас растопчут".
"Боюсь, - сказал я, вставая, - что из-за вашей приятной
беседы я могу пропустить одно важное дело, призывающее меня в
другое место".
Он тоже встал и молча смотрел на меня, с грустью покачивая
головой.
"Ну что ж! - сказал он наконец. - Мне очень жаль, но я
сделал все, что мог. Я знаю каждый ход вашей игры. До
понедельника вы бессильны. Это поединок между нами, мистер
Холмс. Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых -
заявляю вам, что этого никогда не будет. Вы надеетесь победить
меня - заявляю вам, что это вам никогда не удастся. Если у вас
хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами
погибните вместе со мной".
"Вы наговорили мне столько комплиментов, мистер Мориарти,
что я хочу ответить вам тем же и потому скажу, что во имя
общественного блага я с радостью согласился бы на второе, будь
я уверен в первом".
"Первого обещать не могу, зато охотно обещаю второе", -
отозвался он со злобной усмешкой и, повернувшись ко мне сутулой
спиной, вышел, оглядываясь и щурясь.
Такова была моя своеобразная встреча с профессором
Мориарти, а, говоря по правде, она оставила во мне неприятное
чувство. Его спокойная и точная манера выражаться заставляет
вас верить в его искренность, несвойственную заурядным
преступникам. Вы, конечно, скажете мне: "Почему же не
прибегнуть к помощи полиции?" Но ведь дело в том, что удар
будет нанесен не им самим, а его агентами - в этом я убежден.
И у меня уже есть веские доказательства.
- Значит, на вас уже было совершено нападение?
- Милый мой Уотсон, профессор Мориарти не из тех, кто
любит откладывать дело в долгий ящик. После его ухода, часов
около двенадцати, мне понадобилось пойти на Оксфорд-стрит.
Переходя улицу на углу Бентинк-стрит и Уэлбек-стрит, я увидел
парный фургон, мчавшийся со страшной быстротой прямо на меня. Я
едва успел отскочить на тротуар. Какая-то доля секунды - и я
был бы раздавлен насмерть. Фургон завернул за угол и мгновенно
исчез. Теперь уж я решил не сходить с тротуара, но на Вир-стрит
с крыши одного из домов упал кирпич и рассыпался на мелкие
куски у моих ног. Я подозвал полицейского и приказал осмотреть
место происшествия. На крыше были сложены кирпичи и шиферные
плиты, приготовленные для ремонта, и меня хотели убедить в том,
что кирпич сбросило ветром. Разумеется, я лучше знал, в чем
дело, но у меня не было доказательств. Я взял кэб и доехал до
квартиры моего брата на Пэл-Мэл, где и провел весь день. Оттуда
я отправился прямо к вам. По дороге на меня напал какой-то
негодяй с дубинкой. Я сбил его с ног, и полиция задержала его,
но даю вам слово, что никому не удастся обнаружить связь между
джентльменом, о чьи передние зубы я разбил сегодня руку, и тем
скромным учителем математики, который, вероятно, решает сейчас
задачи на грифельной доске за десять миль отсюда. Теперь вы
поймете, Уотсон, почему, придя к вам, я прежде всего закрыл
ставни и зачем мне понадобилось просить вашего разрешения уйти
из дома не через парадную дверь, а каким-нибудь другим, менее
заметным ходом.
Я не раз восхищался смелостью моего друга, но сегодня меня
особенно поразило его спокойное перечисление далеко не
случайных происшествий этого ужасного дня.
- Надеюсь, вы переночуете у меня? - спросил я.
- Нет, друг мой, я могу оказаться опасным гостем. Я уже
обдумал план действий, и все кончится хорошо. Сейчас дело
находится в такой стадии, что арест могут произвести и без
меня. Моя помощь понадобится только во время следствия. Таким
образом, на те несколько дней, которые еще остаются до
решительных действий полиции, мне лучше всего уехать. И я был
бы очень рад, если бы вы могли, поехать со мной на континент.
- Сейчас у меня мало больных, - сказал я, - а мой
коллега, живущий по соседству, охотно согласится заменить меня.
Так что я с удовольствием поеду с вами.
- И можете выехать завтра же утром?
- Если это необходимо.
- О да, совершенно необходимо. Теперь выслушайте мои
инструкции, и я попрошу вас, Уотсон, следовать им буквально,
так как нам предстоит вдвоем вести борьбу против самого
талантливого мошенника и самого мощного объединения
преступников во всей Европе. Итак, слушайте. Свой багаж, не
указывая на нем станции назначения, вы должны сегодня же
вечером отослать с надежным человеком на вокзал Виктория. Утром
вы пошлете слугу за кэбом, но скажете ему, чтобы он не брал ни
первый, ни второй экипаж, которые попадутся ему навстречу. Вы
сядете в кэб и поедете на Стрэнд, к Лоусерскому пассажу, причем
адрес вы дадите кучеру на листке бумаги и скажите, чтобы он ни
в коем случае не выбрасывал его. Расплатитесь с ним заранее и,
как только кэб остановится, моментально нырните в пассаж с тем
расчетом, чтобы ровно в четверть десятого оказаться на другом
его конце. Там, у самого края тротуара, вы увидите небольшой
экипаж. Править им будет человек в плотном черном плаще с
воротником, обшитым красным кантом. Вы сядете в этот экипаж и
прибудете на вокзал как раз вовремя, чтобы попасть на экспресс,
отправляющийся на континент.
- А где я должен встретиться с вами?
- На станции. Нам будет оставлено второе от начала купе
первого класса.
- Так, значит, мы встретимся уже в вагоне?
- Да.
Тщетно я упрашивал Холмса остаться у меня ночевать. Мне
было ясно, что он боится навлечь неприятности на приютивший его
дом и что это единственная причина, которая гонит его прочь.
Сделав еще несколько торопливых указаний по поводу наших
завтрашних дел, он встал, вышел вместе со мной в сад, перелез
через стенку прямо на Мортимер-стрит, свистком подозвал кэб, и
я услышал удаляющийся стук колес.
На следующее утро я в точности выполнил указания Холмса.
Кэб был взят со всеми необходимыми предосторожностями - он
никак не мог оказаться ловушкой, - и сразу после завтрака я
поехал в условленное место. Подъехав к Лоусерскому пассажу, я
пробежал через него со всей быстротой, на какую был способен, и
увидел карету, которая ждала меня, как было условленно. Как
только я сел в нее, огромного роста кучер, закутанный в темный
плащ, стегнул лошадь и мигом довез меня до вокзала Виктория.
Едва я успел сойти, он повернул экипаж и снова умчался, даже не
взглянув в мою сторону.
Пока все шло прекрасно. Мой багаж уже ждал меня на
вокзале, и я без труда нашел купе, указанное Холмсом, хотя бы
потому, что оно было единственное с надписью "занято". Теперь
меня тревожило только одно - отсутствие Холмса. Я посмотрел на
вокзальные часы: до отхода поезда оставалось всего семь минут.
Напрасно искал я в толпе отъезжающих и провожающих худощавую
фигуру моего друга - его не было. Несколько минут я убил,
помогая почтенному итальянскому патеру, пытавшемуся на ломаном
английском языке объяснить носильщику, что его багаж должен
быть отправлен прямо в Париж. Потом я еще раз обошел платформу
и вернулся в свое купе, где застал уже знакомого мне дряхлого
итальянца. Оказалось, что, хотя у него не было билета в это
купе, носильщик все-таки усадил его ко мне. Бесполезно было
объяснять моему непрошеному дорожному спутнику, что его
вторжение мне неприятно: я владел итальянским еще менее, чем он
английским. Поэтому я только пожимал плечами и продолжал
тревожно смотреть в окно, ожидая моего друга. Мною начал
овладевать страх: а вдруг его отсутствие означало, что за ночь
с ним произошло какое-нибудь несчастье! Уже все двери были
закрыты, раздался свисток, как вдруг...
- Милый Уотсон, вы даже не соблаговолите поздороваться со
мной! - произнес возле меня чей-то голос.
Я оглянулся, пораженный. Пожилой священник стоял теперь ко
мне лицом. На секунду его морщины разгладились, нос отодвинулся
от подбородка, нижняя губа перестала выдвигаться вперед, а рот
- шамкать, тусклые глаза заблистали прежним огоньком, сутулая
спина выпрямилась. Но все это длилось одно мгновение, и Холмс
исчез также быстро, как появился.
- Боже милостивый! - вскричал я. - Ну и удивили же вы
меня!
- Нам все еще необходимо соблюдать максимальную
осторожность, - прошептал он. У меня есть основания думать,
что они напали на наш след. А, вот и сам Мориарти!
Поезд как раз тронулся, когда Холмс произносил эти слова.
Выглянув из окна и посморев назад, я увидел высокого человека,
который яростно расталкивал толпу и махал рукой, словно желая
остановить поезд. Однако было уже поздно: скорость движения все
увеличивалась, и очень быстро станция осталась позади.
- Вот видите, - сказал Холмс со смехом, - несмотря на
все наши предосторожности, нам еле-еле удалось отделаться от
этого человека. Он встал, снял с себя черную сутану и шляпу -
принадлежности своего маскарада - и спрятал их в саквояж.
- Читали вы утренние газеты, Уотсон?
- Нет.
- Значит, вы еще не знаете о том, что случилось на
Бейкер-стрит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206