Адмиралтейство каким-то
образом проведало, забило тревогу, и все коды были изменены.
Да, вот это был удар! Никогда еще не получал я такого афронта.
Но помощью моей чековой книжки и молодчины Олтемонта сегодня же
вечером все будет улажено.
Барон глянул на свои часы - у него вырвалось гортанное
восклицание, выразившее досаду.
- Нет, право, больше ждать не могу. Вы представляете себе
как сейчас все кипит на Карлтон-Террас4, - каждый из нас
должен быть на своем посту. Я надеялся привезти новости о вашем
последнем улове. Разве ваш Олтемонт не назначил точно часа,
когда придет? Фон Борк пододвинул ему телеграмму:
"Буду непременно. Вечером привезу новые запальные свечи.
Олтемонт".
- Запальные свечи?
- Видите ли, он выдает себя за механика, а у меня тут целый гараж. В нашем с ним коде все обозначено терминами автомобильных деталей. Пишет о радиаторе - имеется в виду линейный корабль, а насос для масла - это крейсер. Запальные свечи - значит
военно-морская сигнализация.
- Отослано из Портсмута в полдень, - сказал секретарь,
взглянув на телеграмму.
- Между прочим, сколько вы ему платите?
- Пятьсот фунтов дам только за это поручение. И еще,
конечно, плачу регулярное жалованье.
- Недурно загребает. Они полезны, эти изменники родины,
но как-то обидно столько платить за предательство.
- На Олтемонта мне денег не жалко. Отлично работает.
Пусть я плачу ему много, зато он поставляет "настоящий товар",
по его собственному выражению. Кроме того, он вовсе не
изменник. Уверяю вас, что касается отношения к Англии, то наш
самый прогерманский юнкер - нежный голубок по сравнению с
озлобленным американским ирландцем.
- Вот как! Он американский ирландец?
- Послушали бы, как он говорит, у вас не осталось бы на
этот счет сомнений. Поверите ли, иной раз я с трудом его
понимаю. Он словно бы объявил войну не только Англии, но и
английскому языку. Вы в самом деле больше не можете ждать? Он
должен быть с минуты на минуту.
- Нет. Очень сожалею, но я и так задержался. Ждем вас
завтра рано утром. Если вам удастся пронести папку с
сигнальными кодами под самым носом у герцога Йоркского5, можете
считать это блистательным финалом всей вашей английской эпопеи.
Ого! Токайское! Он кивнул на тщательно закупоренную, покрытую
пылью бутылку, стоявшую на подносе вместе с двумя бокалами.
- Позвольте предложить вам бокал на дорогу?
- Нет, благодарю. А у вас, по-видимому, готовится кутеж?
- Олтемонт - тонкий знаток вин, мое токайское пришлось
ему по вкусу. Он очень самолюбив, легко обижается, приходится
его задабривать. Да, с ним не так-то просто, смею вас уверить.
Они снова вышли на террасу и направились в дальний ее
конец, - и тотчас огромная машина барона, стоявшая в той
стороне, задрожала и загудела от легкого прикосновения шофера.
- Вон то, вероятно, огни Хариджа, - сказал секретарь,
натягивая дорожный плащ. - Как все выглядит спокойно, мирно.
Через какую-нибудь неделю здесь загорятся другие огни,
английский берег утратит свой идиллический вид. Да и небеса
тоже, если наш славный Цеппелин сдержит свои обещания. А это
кто там?
В доме свет горел только в одном окне - там за столом, на
котором стояла лампа, сидела симпатичная румяная старушка в
деревенском чепце. Она склонилась над вязаньем и время от
времени прерывала работу, чтобы погладить большого черного
кота, примостившегося на табурете возле нее.
- Марта, служанка. Только ее одну я поставил при доме.
Секретарь издал смешок.
- Она кажется олицетворением Британии - погружена в себя
и благодушно дремлет. Ну, фон Борк, au revoir.
Махнув на прощание рукой, он вскочил в машину, и два
золотых конуса от фар тут же рванулись вперед в темноту.
Секретарь откинулся на подушки роскошного лимузина и настолько
погрузился в мысли о назревающей европейской трагедии, что не
заметил, как его машина, сворачивая на деревенскую улицу, чуть
не сбила маленький "фордик", двигавшийся навстречу.
Когда последнее мерцание фар лимузина угасло вдали, фон
Борк медленно направился обратно к себе в кабинет. Проходя по
саду, он заметил, что служанка потушила лампу и пошла спать.
Молчание и тьма, заполнившие просторный дом, были для фон Борка
непривычными - семья его со всеми чадами и домочадцами была
большая. Он с облегчением подумал, что все они в безопасности,
и если не считать старухи служанки, оставленной хозяйничать на
кухне, во всем доме он теперь один. Перед отъездом предстояло
еще многое привести в порядок, кое-что ликвидировать. Он
принялся за дело и работал до тех пор, пока его красивое,
энергичное лицо не раскраснелось от пламени горящих бумаг.
Возле стола на полу стоял кожаный чемодан - фон Борк начал
аккуратно, методически укладывать в него драгоценное содержимое
сейфа. Но тут его тонкий слух уловил шум движущегося вдали
автомобиля. Он издал довольное восклицание, затянул на чемодане
ремни, закрыл сейф и поспешно вышел на террасу. Как раз в эту
минуту у калитки, сверкнув фарами, остановился маленький
автомобиль. Из него выскочил высокий человек и быстро зашагал
навстречу барону; шофер, плотный пожилой мужчина с седыми
усами, уселся на своем сиденье поудобнее, как видно, готовясь к
долгому ожиданию.
- Ну как? - спросил фон Борк с живостью, кидаясь бегом к
приезжему.
Вместо ответа тот с торжествующим видом помахал у себя над
головой небольшим свертком.
- Да, мистер, сегодня вы останетесь довольны! - крикнул
приезжий. - Дело выгорело.
- Сигналы?
- Ну да, как я и писал в телеграмме. Все до единого -
ручная сигнализация, сигналы лампой, маркони - само собой,
копии, не оригиналы: было бы уж очень опасно. Но товар стоящий,
можете положиться.
Он с грубой фамильярностью хлопнул немца по плечу. Тот
нахмурился.
- Входите, я дома один, - сказал он. -- Копии,
безусловно, лучше, чем оригиналы. Если бы исчезли оригиналы,
тотчас все коды заменили бы новыми. А как с этими копиями,
полагаете, все в порядке?
Войдя в кабинет, американский ирландец уселся в кресло и
вытянул вперед длинные ноги. Ему можно было дать лет шестьдесят
- очень высокий, сухопарый, черты лица острые, четкие;
небольшая козлиная бородка придавала ему сходство с дядей
Сэмом, каким его изображают на карикатурах. Из уголка рта у
него свисала наполовину выкуренная, потухшая сигара; едва
усевшись, он тотчас ее разжег.
- Собираетесь давать ходу? - заметил он, осматриваясь.
Взгляд его упал на сейф, уже не прикрытый занавесью. -
Послушайте-ка, мистер, неужто вы храните в нем все ваши бумаги?
- Почему бы нет?
- Шут возьми - в этаком-то ящике? А еще считаетесь
шпионом высшего класса. Да любой воришка-янки вскроет его
консервным ножом. Знай я, что мои письма брошены в такой вот
сундук, я бы не свалял дурака, не стал бы вам писать.
- Ни одному воришке с этим сейфом не справиться, -
ответил фон Борк. - Металл, из которого он сделан, не
разрежешь никаким инструментом.
- Ну, а замок-то?
- Замок особый, с двойной комбинацией, понимаете?
- Ни черта не понимаю.
- Чтобы открыть такой замок, требуется знать определенное
слово и определенное число. - Фон Борк поднялся и показал на
двойной диск вокруг замочной скважины. - Внешний круг для
букв, внутренний - для цифр.
- Здорово, здорово!
- Не так-то просто, как вы думали. Я заказал его четыре
года назад, и, знаете, какие я выбрал слово и число?
- Понятия не имею.
- Так вот, слушайте: слово - "август", а число - 1914,
поняли?
Лицо американца выразило восхищение.
- Вот это ловко, ей-Богу! То есть в самый раз угадали! -
воскликнул он удивленно.
- Да, кое-кто из нас мог уже тогда предвидеть точную
дату. Ну вот, теперь время пришло, и завтра утром я свертываю
все дела.
- Послушайте, мистер, вы и меня должны отсюда вытащить. Я
в этой растреклятой стране один не останусь. Видать, через
неделю, а то и раньше Джон Буль встанет на задние лапы и начнет
бушевать. Я предпочитаю поглядывать на него с бережка по ту
сторону океана.
- Но ведь вы американский гражданин!
- Ну и что же? Джек Джеймс тоже американский гражданин, а
вот теперь отсиживает свой срок в Портленде. Английский фараон
не станет с вами целоваться, если заявить ему, что вы
американец. "Здесь у нас свои законы, британские" - вот что он
скажет. Да, мистер, кстати уж, раз мы помянули Джека Джеймса.
Сдается мне, вы не очень бережете людей, которые на вас
работают.
- Что вы хотите сказать? - спросил фон Борк резко.
- Ведь вы их как бы хозяин, верно? И вам полагается
следить, чтобы они не влипли. А они то и дело влипают, и хоть
одного из них вы выручили? Взять того же Джеймса...
- Джеймс сам виноват, вы это отлично знаете. Он был
слишком недисциплинирован для такого дела.
- Джеймс - тупая башка, согласен. Ну, а Холлис?
- Холлис вел себя как ненормальный.
- Да, под конец он малость спятил. Спятишь, когда с утра
до вечера разыгрываешь, как в театре, а вокруг согни
полицейских ищеек - так и жди, что сцапают. Ну, а если
говорить о Стейнере...
.Фон Борк сильно вздрогнул, его румяное лицо чуть
побледнело.
- Что такое со Стейнером?
- А как же? Ведь его тоже схватили. Вчера ночью сделали
налет на его лавку, и он сам и все его бумаги теперь в
Портсмутской тюрьме. Вы-то удерете, а ему, бедняге, придется
расхлебывать кашу, и хорошо еще, если не вздернут. Вот
потому-то я и хочу не мешкая перебраться за океан.
Фон Борк был человеком сильного характера, с достаточной
выдержкой, но было нетрудно заметить, что эти новости его
потрясли.
- Как они добрались до Стейнера? - бормотал он про себя.
- Вот это действительно удар.
- Может случиться и еще кое-что похуже - того и гляди,
они и меня схватят.
- Ну что вы!
- Да уж поверьте. К моей квартирной хозяйке явились
какие-то типы, расспрашивали обо мне. Я, как о том услышал,
пора, думаю, смываться. Но вот чего я не пойму, мистер, как это
полицейские ищейки пронюхивают о таких вещах? С тех пор, как мы
тут с вами договорились, Стейнер пятый по счету, кого сцапали,
и я знаю, кто будет шестым, если я вовремя не дам деру. Как вы
все это объясните? И не совестно вам предавать своих?
Фон Борк побагровел от гнева.
- Как вы смеете так со мной разговаривать?
- Не было бы у меня смелости, мистер, не пошел бы я к вам
на такую работу. Но я вам выкладываю все начистоту. Я слыхал,
что, как только агент сослужит свою службу, вы, немецкие
политиканы, даже рады бываете, если его уберут.
Фон Борк вскочил с кресла.
- Вы имеете наглость заявлять мне, что я выдаю
собственных агентов?
- Этого я не говорил, мистер, но где-то тут завелся
доносчик или кто-то работает и нашим и вашим. И вам надлежало
бы раскопать, кто же это такой. Я-то, во всяком случае, больше
шею подставлять не буду. Перекиньте меня в Голландию, и чем
скорее, тем оно лучше.
Фон Борк подавил свой гнев.
- Мы слишком долго работали сообща, чтобы ссориться
теперь, накануне победы, - сказал он. - Вы работали отлично,
шли на большой риск, и я этого не забуду. Разумеется, поезжайте
в Голландию. В Роттердаме сможете сесть на пароход до
Нью-Йорка. Все другие пароходные линии через неделю будут
небезопасны. Так, значит, я заберу ваш список и уложу его с
остальными документами.
Американец продолжал держать пакет в руке и не выразил ни
малейшего желания с ним расстаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206
образом проведало, забило тревогу, и все коды были изменены.
Да, вот это был удар! Никогда еще не получал я такого афронта.
Но помощью моей чековой книжки и молодчины Олтемонта сегодня же
вечером все будет улажено.
Барон глянул на свои часы - у него вырвалось гортанное
восклицание, выразившее досаду.
- Нет, право, больше ждать не могу. Вы представляете себе
как сейчас все кипит на Карлтон-Террас4, - каждый из нас
должен быть на своем посту. Я надеялся привезти новости о вашем
последнем улове. Разве ваш Олтемонт не назначил точно часа,
когда придет? Фон Борк пододвинул ему телеграмму:
"Буду непременно. Вечером привезу новые запальные свечи.
Олтемонт".
- Запальные свечи?
- Видите ли, он выдает себя за механика, а у меня тут целый гараж. В нашем с ним коде все обозначено терминами автомобильных деталей. Пишет о радиаторе - имеется в виду линейный корабль, а насос для масла - это крейсер. Запальные свечи - значит
военно-морская сигнализация.
- Отослано из Портсмута в полдень, - сказал секретарь,
взглянув на телеграмму.
- Между прочим, сколько вы ему платите?
- Пятьсот фунтов дам только за это поручение. И еще,
конечно, плачу регулярное жалованье.
- Недурно загребает. Они полезны, эти изменники родины,
но как-то обидно столько платить за предательство.
- На Олтемонта мне денег не жалко. Отлично работает.
Пусть я плачу ему много, зато он поставляет "настоящий товар",
по его собственному выражению. Кроме того, он вовсе не
изменник. Уверяю вас, что касается отношения к Англии, то наш
самый прогерманский юнкер - нежный голубок по сравнению с
озлобленным американским ирландцем.
- Вот как! Он американский ирландец?
- Послушали бы, как он говорит, у вас не осталось бы на
этот счет сомнений. Поверите ли, иной раз я с трудом его
понимаю. Он словно бы объявил войну не только Англии, но и
английскому языку. Вы в самом деле больше не можете ждать? Он
должен быть с минуты на минуту.
- Нет. Очень сожалею, но я и так задержался. Ждем вас
завтра рано утром. Если вам удастся пронести папку с
сигнальными кодами под самым носом у герцога Йоркского5, можете
считать это блистательным финалом всей вашей английской эпопеи.
Ого! Токайское! Он кивнул на тщательно закупоренную, покрытую
пылью бутылку, стоявшую на подносе вместе с двумя бокалами.
- Позвольте предложить вам бокал на дорогу?
- Нет, благодарю. А у вас, по-видимому, готовится кутеж?
- Олтемонт - тонкий знаток вин, мое токайское пришлось
ему по вкусу. Он очень самолюбив, легко обижается, приходится
его задабривать. Да, с ним не так-то просто, смею вас уверить.
Они снова вышли на террасу и направились в дальний ее
конец, - и тотчас огромная машина барона, стоявшая в той
стороне, задрожала и загудела от легкого прикосновения шофера.
- Вон то, вероятно, огни Хариджа, - сказал секретарь,
натягивая дорожный плащ. - Как все выглядит спокойно, мирно.
Через какую-нибудь неделю здесь загорятся другие огни,
английский берег утратит свой идиллический вид. Да и небеса
тоже, если наш славный Цеппелин сдержит свои обещания. А это
кто там?
В доме свет горел только в одном окне - там за столом, на
котором стояла лампа, сидела симпатичная румяная старушка в
деревенском чепце. Она склонилась над вязаньем и время от
времени прерывала работу, чтобы погладить большого черного
кота, примостившегося на табурете возле нее.
- Марта, служанка. Только ее одну я поставил при доме.
Секретарь издал смешок.
- Она кажется олицетворением Британии - погружена в себя
и благодушно дремлет. Ну, фон Борк, au revoir.
Махнув на прощание рукой, он вскочил в машину, и два
золотых конуса от фар тут же рванулись вперед в темноту.
Секретарь откинулся на подушки роскошного лимузина и настолько
погрузился в мысли о назревающей европейской трагедии, что не
заметил, как его машина, сворачивая на деревенскую улицу, чуть
не сбила маленький "фордик", двигавшийся навстречу.
Когда последнее мерцание фар лимузина угасло вдали, фон
Борк медленно направился обратно к себе в кабинет. Проходя по
саду, он заметил, что служанка потушила лампу и пошла спать.
Молчание и тьма, заполнившие просторный дом, были для фон Борка
непривычными - семья его со всеми чадами и домочадцами была
большая. Он с облегчением подумал, что все они в безопасности,
и если не считать старухи служанки, оставленной хозяйничать на
кухне, во всем доме он теперь один. Перед отъездом предстояло
еще многое привести в порядок, кое-что ликвидировать. Он
принялся за дело и работал до тех пор, пока его красивое,
энергичное лицо не раскраснелось от пламени горящих бумаг.
Возле стола на полу стоял кожаный чемодан - фон Борк начал
аккуратно, методически укладывать в него драгоценное содержимое
сейфа. Но тут его тонкий слух уловил шум движущегося вдали
автомобиля. Он издал довольное восклицание, затянул на чемодане
ремни, закрыл сейф и поспешно вышел на террасу. Как раз в эту
минуту у калитки, сверкнув фарами, остановился маленький
автомобиль. Из него выскочил высокий человек и быстро зашагал
навстречу барону; шофер, плотный пожилой мужчина с седыми
усами, уселся на своем сиденье поудобнее, как видно, готовясь к
долгому ожиданию.
- Ну как? - спросил фон Борк с живостью, кидаясь бегом к
приезжему.
Вместо ответа тот с торжествующим видом помахал у себя над
головой небольшим свертком.
- Да, мистер, сегодня вы останетесь довольны! - крикнул
приезжий. - Дело выгорело.
- Сигналы?
- Ну да, как я и писал в телеграмме. Все до единого -
ручная сигнализация, сигналы лампой, маркони - само собой,
копии, не оригиналы: было бы уж очень опасно. Но товар стоящий,
можете положиться.
Он с грубой фамильярностью хлопнул немца по плечу. Тот
нахмурился.
- Входите, я дома один, - сказал он. -- Копии,
безусловно, лучше, чем оригиналы. Если бы исчезли оригиналы,
тотчас все коды заменили бы новыми. А как с этими копиями,
полагаете, все в порядке?
Войдя в кабинет, американский ирландец уселся в кресло и
вытянул вперед длинные ноги. Ему можно было дать лет шестьдесят
- очень высокий, сухопарый, черты лица острые, четкие;
небольшая козлиная бородка придавала ему сходство с дядей
Сэмом, каким его изображают на карикатурах. Из уголка рта у
него свисала наполовину выкуренная, потухшая сигара; едва
усевшись, он тотчас ее разжег.
- Собираетесь давать ходу? - заметил он, осматриваясь.
Взгляд его упал на сейф, уже не прикрытый занавесью. -
Послушайте-ка, мистер, неужто вы храните в нем все ваши бумаги?
- Почему бы нет?
- Шут возьми - в этаком-то ящике? А еще считаетесь
шпионом высшего класса. Да любой воришка-янки вскроет его
консервным ножом. Знай я, что мои письма брошены в такой вот
сундук, я бы не свалял дурака, не стал бы вам писать.
- Ни одному воришке с этим сейфом не справиться, -
ответил фон Борк. - Металл, из которого он сделан, не
разрежешь никаким инструментом.
- Ну, а замок-то?
- Замок особый, с двойной комбинацией, понимаете?
- Ни черта не понимаю.
- Чтобы открыть такой замок, требуется знать определенное
слово и определенное число. - Фон Борк поднялся и показал на
двойной диск вокруг замочной скважины. - Внешний круг для
букв, внутренний - для цифр.
- Здорово, здорово!
- Не так-то просто, как вы думали. Я заказал его четыре
года назад, и, знаете, какие я выбрал слово и число?
- Понятия не имею.
- Так вот, слушайте: слово - "август", а число - 1914,
поняли?
Лицо американца выразило восхищение.
- Вот это ловко, ей-Богу! То есть в самый раз угадали! -
воскликнул он удивленно.
- Да, кое-кто из нас мог уже тогда предвидеть точную
дату. Ну вот, теперь время пришло, и завтра утром я свертываю
все дела.
- Послушайте, мистер, вы и меня должны отсюда вытащить. Я
в этой растреклятой стране один не останусь. Видать, через
неделю, а то и раньше Джон Буль встанет на задние лапы и начнет
бушевать. Я предпочитаю поглядывать на него с бережка по ту
сторону океана.
- Но ведь вы американский гражданин!
- Ну и что же? Джек Джеймс тоже американский гражданин, а
вот теперь отсиживает свой срок в Портленде. Английский фараон
не станет с вами целоваться, если заявить ему, что вы
американец. "Здесь у нас свои законы, британские" - вот что он
скажет. Да, мистер, кстати уж, раз мы помянули Джека Джеймса.
Сдается мне, вы не очень бережете людей, которые на вас
работают.
- Что вы хотите сказать? - спросил фон Борк резко.
- Ведь вы их как бы хозяин, верно? И вам полагается
следить, чтобы они не влипли. А они то и дело влипают, и хоть
одного из них вы выручили? Взять того же Джеймса...
- Джеймс сам виноват, вы это отлично знаете. Он был
слишком недисциплинирован для такого дела.
- Джеймс - тупая башка, согласен. Ну, а Холлис?
- Холлис вел себя как ненормальный.
- Да, под конец он малость спятил. Спятишь, когда с утра
до вечера разыгрываешь, как в театре, а вокруг согни
полицейских ищеек - так и жди, что сцапают. Ну, а если
говорить о Стейнере...
.Фон Борк сильно вздрогнул, его румяное лицо чуть
побледнело.
- Что такое со Стейнером?
- А как же? Ведь его тоже схватили. Вчера ночью сделали
налет на его лавку, и он сам и все его бумаги теперь в
Портсмутской тюрьме. Вы-то удерете, а ему, бедняге, придется
расхлебывать кашу, и хорошо еще, если не вздернут. Вот
потому-то я и хочу не мешкая перебраться за океан.
Фон Борк был человеком сильного характера, с достаточной
выдержкой, но было нетрудно заметить, что эти новости его
потрясли.
- Как они добрались до Стейнера? - бормотал он про себя.
- Вот это действительно удар.
- Может случиться и еще кое-что похуже - того и гляди,
они и меня схватят.
- Ну что вы!
- Да уж поверьте. К моей квартирной хозяйке явились
какие-то типы, расспрашивали обо мне. Я, как о том услышал,
пора, думаю, смываться. Но вот чего я не пойму, мистер, как это
полицейские ищейки пронюхивают о таких вещах? С тех пор, как мы
тут с вами договорились, Стейнер пятый по счету, кого сцапали,
и я знаю, кто будет шестым, если я вовремя не дам деру. Как вы
все это объясните? И не совестно вам предавать своих?
Фон Борк побагровел от гнева.
- Как вы смеете так со мной разговаривать?
- Не было бы у меня смелости, мистер, не пошел бы я к вам
на такую работу. Но я вам выкладываю все начистоту. Я слыхал,
что, как только агент сослужит свою службу, вы, немецкие
политиканы, даже рады бываете, если его уберут.
Фон Борк вскочил с кресла.
- Вы имеете наглость заявлять мне, что я выдаю
собственных агентов?
- Этого я не говорил, мистер, но где-то тут завелся
доносчик или кто-то работает и нашим и вашим. И вам надлежало
бы раскопать, кто же это такой. Я-то, во всяком случае, больше
шею подставлять не буду. Перекиньте меня в Голландию, и чем
скорее, тем оно лучше.
Фон Борк подавил свой гнев.
- Мы слишком долго работали сообща, чтобы ссориться
теперь, накануне победы, - сказал он. - Вы работали отлично,
шли на большой риск, и я этого не забуду. Разумеется, поезжайте
в Голландию. В Роттердаме сможете сесть на пароход до
Нью-Йорка. Все другие пароходные линии через неделю будут
небезопасны. Так, значит, я заберу ваш список и уложу его с
остальными документами.
Американец продолжал держать пакет в руке и не выразил ни
малейшего желания с ним расстаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206