Она шепнула
мне, чтобы я подошел к двери в столовую. Дверь была открыта, и
я вошел в дом. Я опять услыхал из ее уст такие вещи, от которых
во мне закипела кровь. Этот дикий зверь безжалостно мучил и
терзал женщину, которую я любил больше жизни. Мы стояли с ней в
столовой у самой двери и - небо свидетель - вели самый
невинный разговор, когда он, как безумный, ворвался в комнату,
гнусно обругал ее и ударил по лицу палкой. Тогда я схватил из
камина кочергу. Бой был честный. Видите, у меня на руке след
его первого удара. Мой удар был вторым. Я расплющил его голову,
как гнилую тыкву. Вы думаете, джентльмены, что я жалею об этом?
Ничуть. На карту были поставлены две жизни: его и моя, вернее,
его и ее. Потому что, останься он в живых, он бы убил ее. Разве
я не прав? А что бы сделали вы на моем месте?
Когда он ударил ее, она закричала. На крик прибежала
Тереза. Но с ним все уже было кончено. На буфете стояла бутылка
вина, я откупорил ее и влил несколько капель в рот Мэри, потому
что она была в беспамятстве. Я тоже выпил немного. Одна Тереза
сохраняла ледяное спокойствие. Весь дальнейший план действий
принадлежал в равной мере ей и мне. Мы решили инсценировать
нападение грабителей. Пока я лазил отрезать шнур от звонка,
Тереза несколько раз повторила Мэри наш план. Затем я привязал
ее крепко-накрепко к креслу, потер ножом конец шнура, чтобы
выглядело естественно и никто не удивлялся, как это вор мог
залезть так высоко. Оставалось только взять несколько
серебряных приборов, чтобы не было сомнений, что здесь были
грабители. Перед уходом я наказал им поднять тревогу не раньше
чем через четверть часа. Бросив в пруд серебро, я вернулся в
Сайденхэм, первый раз в жизни чувствуя себя настоящим
преступником. Все, что я рассказал вам, мистер Холмс, -
истинная правда, хотя бы мне пришлось поплатиться за нее
головой...
Некоторое время Холмс молча курил. Затем он встал,
прошелся по комнате из угла в угол, так же молча пожал нашему
гостю руку.
- Вот что, - сказал он затем. - Я знаю, что каждое ваше
слово - правда. Вы не рассказали мне почти ничего нового.
Только акробат или моряк мог дотянуться с карниза до шнура, и
только моряк мог завязать такие узлы, какими Мэри Фрейзер была
привязана к креслу. Но она только один раз в своей жизни
сталкивалась с моряками, когда ехала в Англию. Кроме того, этот
моряк принадлежал, бесспорно, к ее кругу, раз она так стойко
защищала его. Из этого следует, между прочим, что она полюбила
этого моряка. Так что мне не трудно было найти вас.
- Я думал, что полиция никогда не разгадает нашу
хитрость.
- Хопкинс и не разгадал ее. И не разгадает, сколько бы ни
бился. Теперь вот что, капитан Кроукер, дело это очень
серьезное, хотя я охотно признаю, что вы действовали под
давлением исключительных обстоятельств. Я не могу сказать,
превысили вы меру необходимой обороны или нет. Это решит
английский суд присяжных. Но если вы сумеете исчезнуть в
ближайшие двадцать четыре часа, обещаю вам, вы сделаете это
беспрепятственно.
- А потом вы поставите в известность полицию?
- Конечно.
Лицо моряка вспыхнуло от гнева.
- Как вы могли предложить мне это? Я знаю законы и
понимаю, что Мэри будет признана сообщницей. И вы думаете, я
позволю, чтобы она одна прошла через этот ад? Ну нет, сэр!
Пусть мне грозит самое худшее, я никуда не уеду. Прошу вас об
одном, подумайте, как спасти Мэри от суда.
Холмс еще раз протянул моряку руку.
- Не волнуйтесь, это я проверял вас. Ни одной фальшивой
ноты! Я беру на себя большую ответственность. Но я дал Хопкинсу
нить, и, если он не сумеет за нее ухватиться, не моя вина.
Знаете, что мы сейчас сделаем? Мы будем судить вас, как того
требует закон. Вы, капитан Кроукер, - подсудимый. Вы, Уотсон,
- английский суд присяжных, - я не знаю человека, который был
бы более достоин этой роли. Я судья. Итак, джентльмены, вы
слышали показания? Признаете ли вы подсудимого виновным?
- Невиновен, господин судья! - сказал я.
- Vox populi - vox dei1. Вы оправданы, капитан Кроукер.
И пока правосудие не найдет другого виновника, вы свободны.
Возвращайтесь через год к своей избраннице, и пусть ваша жизнь
докажет справедливость вынесенного сегодня приговора.
Перевод Л. Борового
Примечания
1 Глас народа - глас божий (лаг.).
Артур Конан-Дойль. Палец инженера
Из всех задач, какие приходилось решать моему другу
мистеру Шерлоку Холмсу, мною его вниманию было предложено лишь
две, а именно: случай, когда мистер Хэдерли лишился большого
пальца, и происшествие с обезумевшим полковником Уорбэртоном.
Последняя представляла собой обширное поле деятельности для
тонкого и самобытного наблюдателя, зато первая оказалась столь
своеобразной и столь драматичной по своим подробностям, что
скорее заслуживает изложения в моих записках, хотя и не
позволила моему приятелю применить те дедуктивные методы
мышления, благодаря которым он неоднократно добивался таких
примечательных результатов. Об этой истории, мне помнится, не
раз писали газеты, но, как и все подобные события, втиснутая в
газетный столбец, она казалась значительно менее увлекательной,
нежели тогда, когда ее рассказывал участник событий, и действие
как бы медленно развертывалось перед нашими глазами, и мы шаг
за шагом проникали в тайну и приближались к истине. В свое
время обстоятельства этого дела произвели на меня глубокое
впечатление, и прошедшие с тех пор два года ничуть не ослабили
этот эффект.
События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 1889
года, вскоре после моей женитьбы. Я снова занялся врачебной
практикой и навсегда распрощался с квартирой на Бейкер-стрит,
хотя часто навещал Холмса и время от времени даже убеждал
отказаться от богемных привычек и почаще приходить к нам.
Практика моя неуклонно росла, а поскольку я жил неподалеку от
Паддингтона, то среди пациентов у меня было несколько служащих
этого вокзала. Один из них, которого мне удалось вылечить от
тяжелой, изнурительной болезни, без устали рекламировал мои
достоинства и посылал ко мне каждого страждущего, кого он был
способен уговорить обратиться к врачу.
Однажды утром, часов около семи, меня разбудила, постучав
в дверь, наша служанка. Она сказала, что с Паддингтона пришли
двое мужчин и ждут меня в кабинете. Я быстро оделся, зная по
опыту, что несчастные случаи на железной дороге редко бывают
пустячными, и сбежал вниз. Из приемной, плотно прикрыв за собой
дверь, вышел мой старый пациент - кондуктор.
- Он здесь, - прошептал он, указывая на дверь. - Все в
порядке.
- Кто? - не понял я. По его шепоту можно было подумать,
что он запер у меня в кабинете какое-то необыкновенное
существо.
- Новый пациент, - так же шепотом продолжал он. - Я
решил, что лучше сам приведу его, тогда ему не сбежать. Он там,
все в порядке. А мне пора. У меня, доктор, как и у вас, свои
обязанности.
И он ушел, мой верный поклонник, не дав мне даже
возможности поблагодарить его.
Я вошел в приемную; возле стола сидел человек. Он был одет
в недорогой костюм из пестротканого твида; кепка его лежала на
моих книгах. Одна рука у него была обвязана носовым платком
сплошь в пятнах крови. Он был молод, лет двадцати пяти, не
больше, с выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и
словно чем-то потрясен - он был совершенно не в силах овладеть
собою.
- Извините, что так рано потревожил вас, доктор, -
сказал он, - но со мной нынче ночью произошло нечто серьезное.
Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в
Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно
проводил меня к вам. Я дал служанке свою карточку, но, вижу,
она оставила ее на столе.
Я взял карточку и прочел имя, род занятий и адрес моего
посетителя: "Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик.
Виктория-стрит, 16-а (4-й этаж)".
- Очень сожалею, что заставил вас ждать, - сказал я,
усаживаясь в кресло у письменного стола. - Вы ведь всю ночь
ехали - занятие само по себе не из веселых.
- О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, - ответил
он и расхохотался.
Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в
его смехе звучала какая-то высокая, звенящая нота. Мне, как
медику, его смех не понравился.
- Прекратите! Возьмите себя в руки! - крикнул я и налил
ему воды из графина.
Но и это не помогло. Им овладел один из тех истерических
припадков, которые случаются у сильных натур, когда переживания
уже позади. Наконец смех утомил его, и он несколько успокоился.
- Я веду себя крайне глупо, - задыхаясь, вымолвил он.
- Вовсе нет. Выпейте это! - Я плеснул в воду немного
коньяку, и его бледные щеки порозовели.
- Спасибо, - поблагодарил он. - А теперь, доктор,
будьте добры посмотреть мой палец, или, лучше сказать, то
место, где он когда-то был.
Он снял платок и протянул руку. Даже я, привычный к такого
рода зрелищам, содрогнулся. На руке торчало только четыре
пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие.
Палец был оторван или отрублен у самого основания.
- Боже мой! - воскликнул я. - Какая ужасная рана!
Крови, наверное, вытекло предостаточно.
- Да. После удара я упал в обморок и, наверное, был без
сознания очень долго. Очнувшись, я увидел, что кровь все еще
идет, тогда я туго завязал платок вокруг запястья и закрутил
узел щепкой.
- Превосходно! Из вас вышел бы хороший хирург.
- Да нет, просто я разбираюсь в том, что имеет отношение
к гидравлике.
- Рана нанесена тяжелым и острым инструментом, - сказал
я, осматривая руку.
- Похожим на нож мясника, - добавил он.
- Надеюсь, случайно?
- Никоим образом.
- Неужели покушение?
- Вот именно.
- Не пугайте меня.
Я промыл и обработал рану, а затем укутал руку ватой и
перевязал пропитанными корболкой бинтами. Он сидел, откинувшись
на спинку стула, и ни разу не поморщился, хотя время от времени
закусывал губы.
- Ну, как? - закончив, спросил я.
- Превосходно! После вашего коньяка и перевязки я словно
заново родился. Я очень ослабел, ведь мне пришлось немало
испытать.
- Может, лучше не говорить о случившемся? Вы будете
волноваться.
- О нет. Сейчас уже нет. Все равно придется выкладывать
всю историю в полиции. Но, между нами говоря, только моя рана
может заставить их поверить моему заявлению. История эта
совершенно необычная, а я ничем подтвердить ее не могу. Даже
если мне поверят, доводы, которые я способен представить в
доказательство ее, настолько неопределенны, что вряд ли здесь
восторжествует правосудие.
- Значит, это загадка, которую нужно разрешить, -
воскликнул я. - Тогда я настоятельно рекомендую вам, прежде
чем обращаться в полицию, пойти к моему другу мистеру Шерлоку
Холмсу.
- Я слышал об этом человеке, - ответил мой пациент, - и
был бы очень рад, если бы он взял это дело на себя, хотя,
разумеется, все равно придется заявить в полицию. Может, вы
порекомендуете меня ему?
- Больше того, я сам отвезу вас к нему.
- Премного буду вам обязан.
- Давайте вызовем экипаж и поедем. Мы как раз поспеем к
завтраку. Вы в состоянии ехать?
- Да. На душе у меня будет неспокойно до тех пор, пока я
не расскажу мою историю.
- Тогда я попрошу служанку вызвать кэб и через минуту
буду готов.
Я побежал наверх, в нескольких словах рассказал о
случившемся жене и через пять минут вместе с моим новым
знакомым уже ехал по направлению к Бейкер-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206
мне, чтобы я подошел к двери в столовую. Дверь была открыта, и
я вошел в дом. Я опять услыхал из ее уст такие вещи, от которых
во мне закипела кровь. Этот дикий зверь безжалостно мучил и
терзал женщину, которую я любил больше жизни. Мы стояли с ней в
столовой у самой двери и - небо свидетель - вели самый
невинный разговор, когда он, как безумный, ворвался в комнату,
гнусно обругал ее и ударил по лицу палкой. Тогда я схватил из
камина кочергу. Бой был честный. Видите, у меня на руке след
его первого удара. Мой удар был вторым. Я расплющил его голову,
как гнилую тыкву. Вы думаете, джентльмены, что я жалею об этом?
Ничуть. На карту были поставлены две жизни: его и моя, вернее,
его и ее. Потому что, останься он в живых, он бы убил ее. Разве
я не прав? А что бы сделали вы на моем месте?
Когда он ударил ее, она закричала. На крик прибежала
Тереза. Но с ним все уже было кончено. На буфете стояла бутылка
вина, я откупорил ее и влил несколько капель в рот Мэри, потому
что она была в беспамятстве. Я тоже выпил немного. Одна Тереза
сохраняла ледяное спокойствие. Весь дальнейший план действий
принадлежал в равной мере ей и мне. Мы решили инсценировать
нападение грабителей. Пока я лазил отрезать шнур от звонка,
Тереза несколько раз повторила Мэри наш план. Затем я привязал
ее крепко-накрепко к креслу, потер ножом конец шнура, чтобы
выглядело естественно и никто не удивлялся, как это вор мог
залезть так высоко. Оставалось только взять несколько
серебряных приборов, чтобы не было сомнений, что здесь были
грабители. Перед уходом я наказал им поднять тревогу не раньше
чем через четверть часа. Бросив в пруд серебро, я вернулся в
Сайденхэм, первый раз в жизни чувствуя себя настоящим
преступником. Все, что я рассказал вам, мистер Холмс, -
истинная правда, хотя бы мне пришлось поплатиться за нее
головой...
Некоторое время Холмс молча курил. Затем он встал,
прошелся по комнате из угла в угол, так же молча пожал нашему
гостю руку.
- Вот что, - сказал он затем. - Я знаю, что каждое ваше
слово - правда. Вы не рассказали мне почти ничего нового.
Только акробат или моряк мог дотянуться с карниза до шнура, и
только моряк мог завязать такие узлы, какими Мэри Фрейзер была
привязана к креслу. Но она только один раз в своей жизни
сталкивалась с моряками, когда ехала в Англию. Кроме того, этот
моряк принадлежал, бесспорно, к ее кругу, раз она так стойко
защищала его. Из этого следует, между прочим, что она полюбила
этого моряка. Так что мне не трудно было найти вас.
- Я думал, что полиция никогда не разгадает нашу
хитрость.
- Хопкинс и не разгадал ее. И не разгадает, сколько бы ни
бился. Теперь вот что, капитан Кроукер, дело это очень
серьезное, хотя я охотно признаю, что вы действовали под
давлением исключительных обстоятельств. Я не могу сказать,
превысили вы меру необходимой обороны или нет. Это решит
английский суд присяжных. Но если вы сумеете исчезнуть в
ближайшие двадцать четыре часа, обещаю вам, вы сделаете это
беспрепятственно.
- А потом вы поставите в известность полицию?
- Конечно.
Лицо моряка вспыхнуло от гнева.
- Как вы могли предложить мне это? Я знаю законы и
понимаю, что Мэри будет признана сообщницей. И вы думаете, я
позволю, чтобы она одна прошла через этот ад? Ну нет, сэр!
Пусть мне грозит самое худшее, я никуда не уеду. Прошу вас об
одном, подумайте, как спасти Мэри от суда.
Холмс еще раз протянул моряку руку.
- Не волнуйтесь, это я проверял вас. Ни одной фальшивой
ноты! Я беру на себя большую ответственность. Но я дал Хопкинсу
нить, и, если он не сумеет за нее ухватиться, не моя вина.
Знаете, что мы сейчас сделаем? Мы будем судить вас, как того
требует закон. Вы, капитан Кроукер, - подсудимый. Вы, Уотсон,
- английский суд присяжных, - я не знаю человека, который был
бы более достоин этой роли. Я судья. Итак, джентльмены, вы
слышали показания? Признаете ли вы подсудимого виновным?
- Невиновен, господин судья! - сказал я.
- Vox populi - vox dei1. Вы оправданы, капитан Кроукер.
И пока правосудие не найдет другого виновника, вы свободны.
Возвращайтесь через год к своей избраннице, и пусть ваша жизнь
докажет справедливость вынесенного сегодня приговора.
Перевод Л. Борового
Примечания
1 Глас народа - глас божий (лаг.).
Артур Конан-Дойль. Палец инженера
Из всех задач, какие приходилось решать моему другу
мистеру Шерлоку Холмсу, мною его вниманию было предложено лишь
две, а именно: случай, когда мистер Хэдерли лишился большого
пальца, и происшествие с обезумевшим полковником Уорбэртоном.
Последняя представляла собой обширное поле деятельности для
тонкого и самобытного наблюдателя, зато первая оказалась столь
своеобразной и столь драматичной по своим подробностям, что
скорее заслуживает изложения в моих записках, хотя и не
позволила моему приятелю применить те дедуктивные методы
мышления, благодаря которым он неоднократно добивался таких
примечательных результатов. Об этой истории, мне помнится, не
раз писали газеты, но, как и все подобные события, втиснутая в
газетный столбец, она казалась значительно менее увлекательной,
нежели тогда, когда ее рассказывал участник событий, и действие
как бы медленно развертывалось перед нашими глазами, и мы шаг
за шагом проникали в тайну и приближались к истине. В свое
время обстоятельства этого дела произвели на меня глубокое
впечатление, и прошедшие с тех пор два года ничуть не ослабили
этот эффект.
События, о которых я хочу рассказать, произошли летом 1889
года, вскоре после моей женитьбы. Я снова занялся врачебной
практикой и навсегда распрощался с квартирой на Бейкер-стрит,
хотя часто навещал Холмса и время от времени даже убеждал
отказаться от богемных привычек и почаще приходить к нам.
Практика моя неуклонно росла, а поскольку я жил неподалеку от
Паддингтона, то среди пациентов у меня было несколько служащих
этого вокзала. Один из них, которого мне удалось вылечить от
тяжелой, изнурительной болезни, без устали рекламировал мои
достоинства и посылал ко мне каждого страждущего, кого он был
способен уговорить обратиться к врачу.
Однажды утром, часов около семи, меня разбудила, постучав
в дверь, наша служанка. Она сказала, что с Паддингтона пришли
двое мужчин и ждут меня в кабинете. Я быстро оделся, зная по
опыту, что несчастные случаи на железной дороге редко бывают
пустячными, и сбежал вниз. Из приемной, плотно прикрыв за собой
дверь, вышел мой старый пациент - кондуктор.
- Он здесь, - прошептал он, указывая на дверь. - Все в
порядке.
- Кто? - не понял я. По его шепоту можно было подумать,
что он запер у меня в кабинете какое-то необыкновенное
существо.
- Новый пациент, - так же шепотом продолжал он. - Я
решил, что лучше сам приведу его, тогда ему не сбежать. Он там,
все в порядке. А мне пора. У меня, доктор, как и у вас, свои
обязанности.
И он ушел, мой верный поклонник, не дав мне даже
возможности поблагодарить его.
Я вошел в приемную; возле стола сидел человек. Он был одет
в недорогой костюм из пестротканого твида; кепка его лежала на
моих книгах. Одна рука у него была обвязана носовым платком
сплошь в пятнах крови. Он был молод, лет двадцати пяти, не
больше, с выразительным мужественным лицом, но страшно бледен и
словно чем-то потрясен - он был совершенно не в силах овладеть
собою.
- Извините, что так рано потревожил вас, доктор, -
сказал он, - но со мной нынче ночью произошло нечто серьезное.
Я приехал в Лондон утренним поездом, и, когда начал узнавать в
Паддингтоне, где найти врача, этот добрый человек любезно
проводил меня к вам. Я дал служанке свою карточку, но, вижу,
она оставила ее на столе.
Я взял карточку и прочел имя, род занятий и адрес моего
посетителя: "Мистер Виктор Хэдерли, инженер-гидравлик.
Виктория-стрит, 16-а (4-й этаж)".
- Очень сожалею, что заставил вас ждать, - сказал я,
усаживаясь в кресло у письменного стола. - Вы ведь всю ночь
ехали - занятие само по себе не из веселых.
- О, эту ночь скучной я никак не могу назвать, - ответил
он и расхохотался.
Откинувшись на спинку стула, он весь трясся от смеха, и в
его смехе звучала какая-то высокая, звенящая нота. Мне, как
медику, его смех не понравился.
- Прекратите! Возьмите себя в руки! - крикнул я и налил
ему воды из графина.
Но и это не помогло. Им овладел один из тех истерических
припадков, которые случаются у сильных натур, когда переживания
уже позади. Наконец смех утомил его, и он несколько успокоился.
- Я веду себя крайне глупо, - задыхаясь, вымолвил он.
- Вовсе нет. Выпейте это! - Я плеснул в воду немного
коньяку, и его бледные щеки порозовели.
- Спасибо, - поблагодарил он. - А теперь, доктор,
будьте добры посмотреть мой палец, или, лучше сказать, то
место, где он когда-то был.
Он снял платок и протянул руку. Даже я, привычный к такого
рода зрелищам, содрогнулся. На руке торчало только четыре
пальца, а на месте большого было страшное красное вздутие.
Палец был оторван или отрублен у самого основания.
- Боже мой! - воскликнул я. - Какая ужасная рана!
Крови, наверное, вытекло предостаточно.
- Да. После удара я упал в обморок и, наверное, был без
сознания очень долго. Очнувшись, я увидел, что кровь все еще
идет, тогда я туго завязал платок вокруг запястья и закрутил
узел щепкой.
- Превосходно! Из вас вышел бы хороший хирург.
- Да нет, просто я разбираюсь в том, что имеет отношение
к гидравлике.
- Рана нанесена тяжелым и острым инструментом, - сказал
я, осматривая руку.
- Похожим на нож мясника, - добавил он.
- Надеюсь, случайно?
- Никоим образом.
- Неужели покушение?
- Вот именно.
- Не пугайте меня.
Я промыл и обработал рану, а затем укутал руку ватой и
перевязал пропитанными корболкой бинтами. Он сидел, откинувшись
на спинку стула, и ни разу не поморщился, хотя время от времени
закусывал губы.
- Ну, как? - закончив, спросил я.
- Превосходно! После вашего коньяка и перевязки я словно
заново родился. Я очень ослабел, ведь мне пришлось немало
испытать.
- Может, лучше не говорить о случившемся? Вы будете
волноваться.
- О нет. Сейчас уже нет. Все равно придется выкладывать
всю историю в полиции. Но, между нами говоря, только моя рана
может заставить их поверить моему заявлению. История эта
совершенно необычная, а я ничем подтвердить ее не могу. Даже
если мне поверят, доводы, которые я способен представить в
доказательство ее, настолько неопределенны, что вряд ли здесь
восторжествует правосудие.
- Значит, это загадка, которую нужно разрешить, -
воскликнул я. - Тогда я настоятельно рекомендую вам, прежде
чем обращаться в полицию, пойти к моему другу мистеру Шерлоку
Холмсу.
- Я слышал об этом человеке, - ответил мой пациент, - и
был бы очень рад, если бы он взял это дело на себя, хотя,
разумеется, все равно придется заявить в полицию. Может, вы
порекомендуете меня ему?
- Больше того, я сам отвезу вас к нему.
- Премного буду вам обязан.
- Давайте вызовем экипаж и поедем. Мы как раз поспеем к
завтраку. Вы в состоянии ехать?
- Да. На душе у меня будет неспокойно до тех пор, пока я
не расскажу мою историю.
- Тогда я попрошу служанку вызвать кэб и через минуту
буду готов.
Я побежал наверх, в нескольких словах рассказал о
случившемся жене и через пять минут вместе с моим новым
знакомым уже ехал по направлению к Бейкер-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206