Однажды утром пришла
элегантная молодая девушка и просидела у Холмса не меньше
получаса. В тот же день явился седой, обтрепанный старик,
похожий на еврея-старьевщика, мне показалось, что он очень
взволнован. Почти следом за ним пришла старуха в стоптанных
башмаках. Однажды с моим сожителем долго беседовал пожилой
джентльмен с седой шевелюрой, потом - вокзальный носильщик в
форменной куртке из вельветина. Каждый раз, когда появлялся
кто-нибудь из этих непонятных посетителей, Шерлок Холмс просил
позволения занять гостиную, и я уходил к себе в спальню.
"Приходится использовать эту комнату для деловых встреч", -
объяснил он как-то, прося по обыкновению извинить его за
причиняемые неудобства. "Эти люди - мои клиенты". И опять у
меня был повод задать ему прямой вопрос, но опять я из
деликатности не захотел насильно выведывать чужие секреты.
Мне казалось тогда, что у него есть какие-то веские
причины скрывать свою профессию, но вскоре он доказал, что я
неправ, заговорив об этом по собственному почину.
Четырнадцатого марта - мне хорошо запомнилась эта дата -
я встал раньше обычного и застал Шерлока Холмса за завтраком.
Наша хозяйка так привыкла к тому, что я поздно встаю, что еще
не успела поставить мне прибор и сварить на мою долю кофе.
Обидевшись на все человечество, я позвонил и довольно
вызывающим тоном сообщил, что я жду завтрака. Схватив со стола
какой-то журнал, я принялся его перелистывать, чтобы убить
время, пока мой сожитель молча жевал гренки. Заголовок одной из
статей был отчеркнут карандашом, и, совершенно естественно, я
стал пробегать ее глазами.
Статья называлась несколько претенциозно: "Книга жизни";
автор пытался доказать, как много может узнать человек,
систематически и подробно наблюдая все, что проходит перед его
глазами. На мой взгляд, это была поразительная смесь разумных и
бредовых мыслей. Если в рассуждениях и была какая-то логика и
даже убедительность, то выводы показались мне совеем уж
нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца. Автор
утверждал, что по мимолетному выражению лица, по
непроизвольному движению какого-нибудь мускула или по взгляду
можно угадать самые сокровенные мысли собеседника. По словам
автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и
анализировать, обмануть просто невозможно. Его выводы будут
безошибочны, как теоремы Эвклида. И результаты окажутся столь
поразительными, что люди непосвященные сочтут его чуть не за
колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому
предшествовал.
"По одной капле воды, - писал автор, - человек, умеющий
мыслить логически, может сделать вывод о возможности
существования Атлантического океана или Ниагарского водопада,
даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не
слыхал. Всякая жизнь - это огромная цепь причин и следствий, и
природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать
выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается
долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому
ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой
области. Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным
сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности,
пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть
он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять
его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться
ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и
учат, как смотреть и на что смотреть. По ногтям человека, по
его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на
большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам
рубашки - по таким мелочам нетрудно угадать его профессию. И
можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет
сведущему наблюдателю верные выводы".
- Что за дикая чушь! - воскликнул я, швыряя журнал на
стол. - В жизни не читал такой галиматьи.
- О чем вы? - осведомился Шерлок Холмс.
- Да вот об этой статейке, - я ткнул в журнал чайной
ложкой и принялся за свой завтрак. - Я вижу, вы ее уже читали,
раз она отмечена карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня
все это просто злит. Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в
мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные
парадоксы! Втиснуть бы его в вагон третьего класса подземки да
заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против
одного, что у него ничего не выйдет!
- И вы проиграете, - спокойно заметил Холмс. - А статью
написал я.
- Вы?!
- Да. У меня есть наклонности к наблюдению - и к
анализу. Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам
такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько
жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.
- Но каким образом? - вырвалось у меня.
- Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я
единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы
представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков,
и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик,
они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному
следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и,
хорошо знай историю криминалистики, я почти всегда могу указать
им, где ошибка. Все злодеяния имеют большое фамильное сходство,
и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять
пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое. Лестрейд
- очень известный сыщик. Но недавно он не сумел разобраться в
одном деле о подлоге и пришел ко мне.
- А другие?
- Чаше всего их посылают ко мне частные агентства. Все
это люди, попавшие в беду и жаждущие совета. Я выслушиваю их
истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман
гонорар.
- Неужели вы хотите сказать, - не вытерпел я, - что, не
выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым
тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?
- Именно. У меня есть своего рода интуиция. Правда, время
от времени попадается какое-нибудь дело посложнее. Ну, тогда
приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими
глазами. Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я
применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают
дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы
отозвались так презрительно, просто бесценны для моей
практической работы. Наблюдательность - моя вторая натура. Вы,
кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы
приехали из Афганистана?
- Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
- Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы приехали из
Афганистана. Благодаря давней привычке цепь умозаключений
возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не
замечая промежуточных посылок. Однако они были, эти посылки.
Ход моих мыслей был таков: "Этот человек по типу - врач, но
выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только что
приехал из тропиков - лицо у него смуглое, но это не природный
оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо
изможденное, - очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь.
Был ранен в левую руку - держит ее неподвижно и немножко
неестественно. Где же под тропиками военный врач-англичанин мог
натерпеться лишений и получить рану? Конечно же, в
Афганистане". Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я
сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
- Послушать вас, так это очень просто, - улыбнулся я. -
Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думал, что
такие люди существуют лишь в романах.
Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.
- Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном,
делаете мне комплимент, - заметил он. - А по-моему, ваш Дюпен
- очень недалекий малый. Этот прием - сбивать с мыслей своего
собеседника какой-нибудь фразой "к случаю" после
пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной
трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические
способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким,
по-видимому, считал его По.
- Вы читали Габорио? - спросил я. - Как, по-вашему,
Лекок - настоящий сыщик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
- Лекок - жалкий сопляк, - сердито сказал он. - У него
только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит.
Подумаешь, какая проблема - установить личность преступника,
уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре
часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить
сыщиков, как не надо работать.
Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных
героев, что я опять начал злиться. Я отошел к окну и повернулся
спиной к Холмсу, рассеянно глядя на уличную суету. "Пусть он
умен, - говорил я про себя, - но, помилуйте, нельзя же быть
таким самоуверенным!"
- Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни
настоящих преступников, - ворчливо продолжал Холмс. - Будь ты
хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии?
Я знаю, что мог бы прославиться. На свете нет и не было
человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько
врожденного таланта и упорного труда, как я. И что же?
Раскрывая нечего, преступлений нет, в лучшем случае
какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими
незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда
видят все насквозь.
Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решил
переменить тему разговора.
- Интересно, что он там высматривает? - спросил я,
показывая на дюжего, просто одетого человека, который медленно
шагал по другой стороне улицы, вглядываясь в номера домов. В
руке он держал большой синий конверт, - очевидно, это был
посыльный.
- Кто, этот отставной флотский сержант? - сказал Шерлок
Холмс.
"Кичливый хвастун! - обозвал я его про себя. - Знает же,
что его не проверишь!"
Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы
наблюдали, увидел номер на нашей двери и торопливо перебежал
через улицу. Раздался громкий стук, внизу загудел густой бас,
затем на лестнице послышались тяжелые шаги.
- Мистеру Шерлоку Холмсу, - сказал посыльный, входя в
комнату, и протянул письмо моему приятелю.
Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое
посыльного он определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот
появится в нашей комнате.
- Скажете, уважаемый, - вкрадчивейшим голосом спросил я,
- чем вы занимаетесь?
- Служу посыльным, - угрюмо бросил он. - Форму отдал
заштопать.
- А кем были раньше? - продолжал я, не без злорадства
поглядывая на Холмса.
- Сержантом королевской морской пехоты, сэр. Ответа не
ждать? Есть, сэр. - Он прищелкнул каблуками, отдал честь и
вышел.
ГЛАВА III. ТАЙНА ЛОРИСТОН-ГАРДЕНС
Должен сознаться, что я был немало поражен тем, как
оправдала себя на деле теория моего компаньона. Уважение мое к
его способностям сразу возросло. И все же я не мог отделаться
от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы
ошеломить меня, хотя зачем, собственно, - этого я никак не мог
понять. Когда я взглянул на него, он держал в руке прочитанную
записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что
свидетельствовало о напряженной работе мысли.
- Как же вы догадались? - спросил я.
- О чем? - хмуро отозвался он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206
элегантная молодая девушка и просидела у Холмса не меньше
получаса. В тот же день явился седой, обтрепанный старик,
похожий на еврея-старьевщика, мне показалось, что он очень
взволнован. Почти следом за ним пришла старуха в стоптанных
башмаках. Однажды с моим сожителем долго беседовал пожилой
джентльмен с седой шевелюрой, потом - вокзальный носильщик в
форменной куртке из вельветина. Каждый раз, когда появлялся
кто-нибудь из этих непонятных посетителей, Шерлок Холмс просил
позволения занять гостиную, и я уходил к себе в спальню.
"Приходится использовать эту комнату для деловых встреч", -
объяснил он как-то, прося по обыкновению извинить его за
причиняемые неудобства. "Эти люди - мои клиенты". И опять у
меня был повод задать ему прямой вопрос, но опять я из
деликатности не захотел насильно выведывать чужие секреты.
Мне казалось тогда, что у него есть какие-то веские
причины скрывать свою профессию, но вскоре он доказал, что я
неправ, заговорив об этом по собственному почину.
Четырнадцатого марта - мне хорошо запомнилась эта дата -
я встал раньше обычного и застал Шерлока Холмса за завтраком.
Наша хозяйка так привыкла к тому, что я поздно встаю, что еще
не успела поставить мне прибор и сварить на мою долю кофе.
Обидевшись на все человечество, я позвонил и довольно
вызывающим тоном сообщил, что я жду завтрака. Схватив со стола
какой-то журнал, я принялся его перелистывать, чтобы убить
время, пока мой сожитель молча жевал гренки. Заголовок одной из
статей был отчеркнут карандашом, и, совершенно естественно, я
стал пробегать ее глазами.
Статья называлась несколько претенциозно: "Книга жизни";
автор пытался доказать, как много может узнать человек,
систематически и подробно наблюдая все, что проходит перед его
глазами. На мой взгляд, это была поразительная смесь разумных и
бредовых мыслей. Если в рассуждениях и была какая-то логика и
даже убедительность, то выводы показались мне совеем уж
нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца. Автор
утверждал, что по мимолетному выражению лица, по
непроизвольному движению какого-нибудь мускула или по взгляду
можно угадать самые сокровенные мысли собеседника. По словам
автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и
анализировать, обмануть просто невозможно. Его выводы будут
безошибочны, как теоремы Эвклида. И результаты окажутся столь
поразительными, что люди непосвященные сочтут его чуть не за
колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому
предшествовал.
"По одной капле воды, - писал автор, - человек, умеющий
мыслить логически, может сделать вывод о возможности
существования Атлантического океана или Ниагарского водопада,
даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не
слыхал. Всякая жизнь - это огромная цепь причин и следствий, и
природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать
выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается
долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому
ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой
области. Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным
сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности,
пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть
он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять
его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться
ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и
учат, как смотреть и на что смотреть. По ногтям человека, по
его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на
большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам
рубашки - по таким мелочам нетрудно угадать его профессию. И
можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет
сведущему наблюдателю верные выводы".
- Что за дикая чушь! - воскликнул я, швыряя журнал на
стол. - В жизни не читал такой галиматьи.
- О чем вы? - осведомился Шерлок Холмс.
- Да вот об этой статейке, - я ткнул в журнал чайной
ложкой и принялся за свой завтрак. - Я вижу, вы ее уже читали,
раз она отмечена карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня
все это просто злит. Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в
мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные
парадоксы! Втиснуть бы его в вагон третьего класса подземки да
заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против
одного, что у него ничего не выйдет!
- И вы проиграете, - спокойно заметил Холмс. - А статью
написал я.
- Вы?!
- Да. У меня есть наклонности к наблюдению - и к
анализу. Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам
такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько
жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.
- Но каким образом? - вырвалось у меня.
- Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я
единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы
представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков,
и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик,
они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному
следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и,
хорошо знай историю криминалистики, я почти всегда могу указать
им, где ошибка. Все злодеяния имеют большое фамильное сходство,
и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять
пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое. Лестрейд
- очень известный сыщик. Но недавно он не сумел разобраться в
одном деле о подлоге и пришел ко мне.
- А другие?
- Чаше всего их посылают ко мне частные агентства. Все
это люди, попавшие в беду и жаждущие совета. Я выслушиваю их
истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман
гонорар.
- Неужели вы хотите сказать, - не вытерпел я, - что, не
выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым
тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?
- Именно. У меня есть своего рода интуиция. Правда, время
от времени попадается какое-нибудь дело посложнее. Ну, тогда
приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими
глазами. Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я
применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают
дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы
отозвались так презрительно, просто бесценны для моей
практической работы. Наблюдательность - моя вторая натура. Вы,
кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы
приехали из Афганистана?
- Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
- Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы приехали из
Афганистана. Благодаря давней привычке цепь умозаключений
возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не
замечая промежуточных посылок. Однако они были, эти посылки.
Ход моих мыслей был таков: "Этот человек по типу - врач, но
выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только что
приехал из тропиков - лицо у него смуглое, но это не природный
оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо
изможденное, - очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь.
Был ранен в левую руку - держит ее неподвижно и немножко
неестественно. Где же под тропиками военный врач-англичанин мог
натерпеться лишений и получить рану? Конечно же, в
Афганистане". Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я
сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
- Послушать вас, так это очень просто, - улыбнулся я. -
Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думал, что
такие люди существуют лишь в романах.
Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.
- Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном,
делаете мне комплимент, - заметил он. - А по-моему, ваш Дюпен
- очень недалекий малый. Этот прием - сбивать с мыслей своего
собеседника какой-нибудь фразой "к случаю" после
пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной
трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические
способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким,
по-видимому, считал его По.
- Вы читали Габорио? - спросил я. - Как, по-вашему,
Лекок - настоящий сыщик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
- Лекок - жалкий сопляк, - сердито сказал он. - У него
только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит.
Подумаешь, какая проблема - установить личность преступника,
уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре
часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить
сыщиков, как не надо работать.
Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных
героев, что я опять начал злиться. Я отошел к окну и повернулся
спиной к Холмсу, рассеянно глядя на уличную суету. "Пусть он
умен, - говорил я про себя, - но, помилуйте, нельзя же быть
таким самоуверенным!"
- Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни
настоящих преступников, - ворчливо продолжал Холмс. - Будь ты
хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии?
Я знаю, что мог бы прославиться. На свете нет и не было
человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько
врожденного таланта и упорного труда, как я. И что же?
Раскрывая нечего, преступлений нет, в лучшем случае
какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими
незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда
видят все насквозь.
Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решил
переменить тему разговора.
- Интересно, что он там высматривает? - спросил я,
показывая на дюжего, просто одетого человека, который медленно
шагал по другой стороне улицы, вглядываясь в номера домов. В
руке он держал большой синий конверт, - очевидно, это был
посыльный.
- Кто, этот отставной флотский сержант? - сказал Шерлок
Холмс.
"Кичливый хвастун! - обозвал я его про себя. - Знает же,
что его не проверишь!"
Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы
наблюдали, увидел номер на нашей двери и торопливо перебежал
через улицу. Раздался громкий стук, внизу загудел густой бас,
затем на лестнице послышались тяжелые шаги.
- Мистеру Шерлоку Холмсу, - сказал посыльный, входя в
комнату, и протянул письмо моему приятелю.
Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое
посыльного он определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот
появится в нашей комнате.
- Скажете, уважаемый, - вкрадчивейшим голосом спросил я,
- чем вы занимаетесь?
- Служу посыльным, - угрюмо бросил он. - Форму отдал
заштопать.
- А кем были раньше? - продолжал я, не без злорадства
поглядывая на Холмса.
- Сержантом королевской морской пехоты, сэр. Ответа не
ждать? Есть, сэр. - Он прищелкнул каблуками, отдал честь и
вышел.
ГЛАВА III. ТАЙНА ЛОРИСТОН-ГАРДЕНС
Должен сознаться, что я был немало поражен тем, как
оправдала себя на деле теория моего компаньона. Уважение мое к
его способностям сразу возросло. И все же я не мог отделаться
от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы
ошеломить меня, хотя зачем, собственно, - этого я никак не мог
понять. Когда я взглянул на него, он держал в руке прочитанную
записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что
свидетельствовало о напряженной работе мысли.
- Как же вы догадались? - спросил я.
- О чем? - хмуро отозвался он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206