Но что будет, когда вы обнаружите, что они все отняли у вас. Именно так они и действуют в Германии — спасают всех от коммунистов.
— Вы думаете, что мой друг Ирвинг Шварц фашист?
Роза посмотрела на Дэвида.
— Нет, ваш друг не фашист, — серьезно ответила она, — но им тоже движет жажда власти. Ваш друг очень опасный человек. Он носит револьвер, вы знаете об этом?
— Я видел, — кивнул Дэвид.
— Интересно, что бы он сделал, если бы вы отказались? — мягко сказала Роза.
— Да ничего. Остроносый не стал бы вредить мне.
Он снова поймал на себе взгляд ее серых глаз.
— Нет, я не имею в виду револьвер, — быстро сказала она. — Против вас у него есть другое оружие, экономическое оружие, способное развалить ваше дело. И все же мужчина не будет носить револьвер, если рано или поздно не собирается применить его.
Дэвид остановил машину перед больницей.
— А как, вы думаете, я должен был поступить? Отказаться от соглашения с Ирвингом и разрушить все, для чего работал все эти годы? Обмануть надежды вкладчиков? Выгнать служащих на улицу в поисках работы? Это я должен был сделать? Разве я виноват в том, что у наших служащих не хватает мозгов выбрать достойных представителей и следить, чтобы в профсоюзе велась честная игра?
Роза внезапно наклонилась и накрыла своими руками его руки, лежащие на руле. Руки у нее были сильными и теплыми.
— Конечно, это не ваша вина, — быстро сказала она. — Вы поступили правильно.
По длинной лестнице спустился привратник и открыл дверцу машины.
— Добрый вечер, доктор Штрассмер.
— Добрый вечер, Портер, — сказала Роза, выпрямилась и посмотрела на Дэвида. — Не хотите зайти посмотреть, где я работаю?
— Я не хочу мешать вам. Если не возражаете, я подожду в машине.
Роза улыбнулась и внезапно сжала его руку.
— Пожалуйста, пойдемте, мне будет приятно. Ведь не сердитесь же вы на меня за то, что я попыталась влезть в ваши дела?
Дэвид рассмеялся, и Роза, вытащив его за руку из машины, повела его вверх по больничной лестнице.
* * *
Дэвид стоял в дверях и смотрел, как Роза осторожно подняла маску с лица ребенка, затем протянула руку и взяла у сестры тампон.
— Будет немножко больно, Мэри, — сказала она, — но ты не двигайся и не разговаривай. Хорошо? — Девочка кивнула. — А теперь тихонько, очень тихонько, — голос Розы звучал тихо, успокаивающе, а руки быстро обрабатывали губы девочки тампоном. Дэвид увидел, что глаза девочки наполнились слезами, он подумал, что она дернет головой, но этого не произошло.
— Очень хорошо, — сказала Роза, и сестра взяла у нее тампон. — Ты храбрая девочка. — Сестра снова наложила на лицо ребенка маску. — Завтра утром мы снимем маску и ты сможешь пойти домой.
Девочка взяла со столика, стоящего рядом с ее кроватью, блокнот и карандаш, что-то быстро написала и протянула блокнот Розе. Та прочитала и улыбнулась.
— Завтра утром, после того, как снимем маску.
Дэвид увидел, как в глазах девочки мелькнули искорки радости. Роза повернулась к нему, и они вместе вышли в коридор.
— Теперь мы можем вернуться к твоей маме, — сказала Роза.
— Какая хорошенькая девочка, — сказал он, когда они ждали лифт.
— Да.
— А что с ней случилось?
— Заячья губа, девочка с ней родилась, — в голосе Розы прозвучали горделивые нотки, — а теперь она будет как все, и когда она будет играть с детьми, никто не будет дразнить ее или смеяться.
Дверь лифта отворилась, и они шагнули в кабину. Дэвид нажал кнопку, дверь закрылась. Он обратил внимание, что Роза все еще держит в руках записку. Дэвид взял листочек с детскими каракулями и прочитал: «Когда я смогу разговаривать?»
Он посмотрел на Розу.
— Вы должны испытывать удовлетворение.
Роза кивнула.
— Пластические операции — это не только исправление носов и подтяжка морщин у кинозвезд. Самое главное, что они помогают людям жить нормальной жизнью, как, например, в случае с Мэри. Вы просто не представляете, насколько сильно любое отклонение сказывается на психике ребенка.
Пока они шли через вестибюль, Дэвид все больше преисполнялся уважением к Розе. Около дверей привратник приложил руку к фуражке и сказал:
— Я пригоню машину, сэр, — и отправился на стоянку.
В это время перед ними остановился роскошный лимузин. Дэвид достал из кармана пачку сигарет и предложил Розе. Роза взяла сигарету, и в этот момент хлопнула дверца лимузина и раздался голос:
— Ты хотел видеть меня, Дэвид?
Дэвид резко обернулся, чуть не выронив зажигалку. В темноте он сначала различил белое пятно рубашки, а потом и голову человека, вылезавшего из лимузина. Это был Джонас Корд. Дэвид невольно взглянул на Розу и удивился странному выражению ее глаз. Он подумал, что это испуг, и взял ее за руку.
— Все в порядке, Дэвид, можешь взять Розу с собой, — сказал спокойно Джонас.
12
Роза откинулась на сиденье в углу лимузина. Она посмотрела на Дэвида, сидящего рядом, потом на Джонаса. В матине было темно, но в этот момент свет от уличного фонаря упал как раз на его лицо.
— Как отец, Роза?
— Все в порядке, мистер Корд, он часто вспоминает о вас.
— Передай ему мои наилучшие пожелания, когда увидишь, — улыбнулся Джонас.
— Обязательно, мистер Корд.
Автомобиль выехал на шоссе и набрал скорость. Роза бросила взгляд в окно. Они удалялись от Лос-Анджелеса в сторону Санта-Барбары.
— Макаллистер сказал, что ты хотел меня видеть, Дэвид.
Роза почувствовала, как Дэвид заерзал на сидении, потом наклонился вперед.
— Мы действуем только в рамках своей компетенции, Джонас, если вопрос выходит за эти рамки, то требуется ваше одобрение.
— Выходит за рамки? — голос Джонаса звучал равнодушно. — Я доволен положением дел. Вы значительно снизили производственные издержки, и теперь можно ожидать прибыль.
— Но профсоюзы требуют повышения заработной платы, иначе грозят забастовкой. Это повышение съест всю прибыль.
— Повысьте заработную плату, — безразличным тоном бросил Джонас, — они не должны бастовать.
— Я уже так и сделал, — ответил Дэвид.
Наступила тишина. Хотя Роза и не видела лиц Дэвида и Джонаса, она переводила взгляд с одного на другого.
— Уже сделал? — тихо спросил Джонас, и в его голосе появились ледяные нотки. — Я думал, что переговоры с профсоюзами входят в компетенцию Дэна.
— Так и было до сегодняшнего вечера, — сказал Дэвид, и хотя его голос звучал не совсем уверенно, это было не от страха, а от неловкости ситуации. — Однако теперь вопрос грозит затронуть благополучие компании. А это уже мое дело.
— Но почему Дэн сам не уладил его?
— Потому что вы ни разу не ответили на его послания. Он считал, что не может заключить соглашение без вашего одобрения.
— А ты посчитал иначе?
— Да.
— Почему же ты думаешь, что твои решения не нуждаются в моем одобрении? — Лед в голосе Джонаса стал еще более ощутимым.
Роза услышала щелчок зажигалки, и пламя, на секунду осветив лицо Дэвида, погасло. В темноте мерцал только огонек его сигареты.
— Если бы вы захотели, чтобы компания обанкротилась, то сказали бы мне об этом два года назад, — сказал он.
Джонас никак не отреагировал на такой ответ и спросил:
— Зачем ты еще хотел меня видеть?
— Правительство снова взялось за антитрестовскую кампанию. Они хотят, чтобы кинотеатры были отделены от студий. Некоторое время назад я отсылал вам данные по этому вопросу, теперь надо принять решение.
— Я уже дал в связи с этим распоряжения Макаллистеру. — В голосе Джонаса по-прежнему не было никакой заинтересованности. — Мы можем дождаться окончания войны, а потом получить хорошую цену за кинотеатры. После войн обычно возрастают цены на недвижимое имущество.
— А что если не будет войны?
— Будет, — уверенно произнес Джонас, — она начнется в ближайшие годы. У Гитлера нет выхода, ему надо воевать, иначе рухнет то мнимое благополучие, которое он принес Германии.
Роза почувствовала, как к горлу подступил комок. Она знала, что это неизбежно, но где-то в глубине души надеялась, что ошибается. А вот Джонасу все было ясно. Никаких эмоций, один плюс один равняется два. Война. И тогда на земле не останется места, где можно будет скрыться. Германия будет править всем миром. Даже отец говорит, что Германия опередила весь мир и понадобится столетие, чтобы догнать ее.
Она посмотрела на Дэвида. Как наивны американцы. Неужели они действительно верят, что война их не коснется? Как он может сидеть здесь и рассуждать о делах с таким видом, как будто в мире ничего не происходит? Ведь он еврей. Неужели он не чувствует, что тень Гитлера нависла уже и над ним?
— Пока мы держались только за счет сокращения собственных расходов, — снова раздался голос Дэвида, — и не создали никакого нового источника реальных доходов.
— Поэтому ты и встречался с Боннером?
Впервые за время разговора в голосе Дэвида прозвучало удивление.
— Да. Поэтому.
— Ты думаешь, что вправе вести подобные переговоры без предварительной консультации со мной? — тихо спросил Джонас.
— Примерно год назад я посылал вам записку с просьбой разрешить переговорить с Зануком. Но ответа так и не дождался, а Занук подписал контракт с «Фокс».
— Если бы я хотел этих переговоров, то дал бы тебе знать, — резко сказал Джонас. — С чего ты взял, что Дэн справится хуже Боннера?
Некоторое время Дэвид колебался, потом погасил сигарету и сказал:
— Я ничего не имею против Дэна, он доказал, что является отличным администратором и руководителем студии. Он разработал программу, позволяющую студии работать с максимальной эффективностью, но ему не достает творческой жилки, которая есть у Боннера или Занука. Ему не хватает способности родить идею и лично воплотить ее в грандиозный фильм. — Он посмотрел на Джонаса. В этот момент они проезжали мимо уличного фонаря, и его свет на мгновение осветил лицо Джонаса. Глаза его были закрыты, лицо ничего не выражало. — Наличие творческой жилки как раз и отличает настоящего режиссера от руководителя студии, которым и является Дэн. Эта жилка заставляет его верить, что он может создавать картины лучше других, и дает ему возможность доказать это людям. Мне кажется, что в тех двух фильмах, которые вы сделали, гораздо больше творчества, чем в пятидесяти картинах Дэна, которые он сделал за два года.
— Что дальше? — спросил Джонас, игнорируя лесть, прозвучавшую в словах Дэвида.
— Второй вопрос касается денег. Для создания хороших фильмов Дэну нужны деньги, для того чтобы сделать два или три больших фильма, требуется пять миллионов. Вы денег давать не хотите, а Боннер сам финансирует фильмы. Он будет делать четыре фильма в год, и наши инвестиции будут минимальными, только перерасход. Что бы ни случилось, мы вряд ли проиграем. А его контроль за другими фильмами только поможет нам.
— А ты не подумал о том, что будет с Дэном? — спросил Джонас.
— Дэн это ваша забота, а не моя, — вздохнул Дэвид. — Я отвечаю за компанию, — он помялся. — Для Дэна найдутся другие дела.
— Понятно, два начальника в одном деле не нужны.
Дэвид промолчал.
— Хорошо, договаривайтесь с Боннером, но с Дэном улаживать дела будете сами. — Слова Джонаса резко, словно нож, прорезали темноту. Он повернулся к шоферу. — Отвези нас назад, к машине мистера Вулфа, Робер.
— Хорошо, мистер Корд.
— Я виделся с Невадой. — Джонас снова повернулся к своим спутникам. — Он будет делать для нас сериал.
— Отлично, мы сейчас же займемся отбором сценариев.
— Не надо, мы уже это решили. Я предложил ему в качестве главного героя использовать Макса Сэнда из «Предателя».
— Но ведь в конце «Предателя» герой скачет в горы умирать.
Джонас улыбнулся.
— Мы решили, что он не умрет, а останется в живых, изменит имя и уверует в Бога. Остаток своей жизни он использует для помощи людям, применяя револьвер только в качестве последнего довода. Неваде это понравилось.
Конечно, Неваде должен был понравиться такой сюжет, подумал Дэвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Вы думаете, что мой друг Ирвинг Шварц фашист?
Роза посмотрела на Дэвида.
— Нет, ваш друг не фашист, — серьезно ответила она, — но им тоже движет жажда власти. Ваш друг очень опасный человек. Он носит револьвер, вы знаете об этом?
— Я видел, — кивнул Дэвид.
— Интересно, что бы он сделал, если бы вы отказались? — мягко сказала Роза.
— Да ничего. Остроносый не стал бы вредить мне.
Он снова поймал на себе взгляд ее серых глаз.
— Нет, я не имею в виду револьвер, — быстро сказала она. — Против вас у него есть другое оружие, экономическое оружие, способное развалить ваше дело. И все же мужчина не будет носить револьвер, если рано или поздно не собирается применить его.
Дэвид остановил машину перед больницей.
— А как, вы думаете, я должен был поступить? Отказаться от соглашения с Ирвингом и разрушить все, для чего работал все эти годы? Обмануть надежды вкладчиков? Выгнать служащих на улицу в поисках работы? Это я должен был сделать? Разве я виноват в том, что у наших служащих не хватает мозгов выбрать достойных представителей и следить, чтобы в профсоюзе велась честная игра?
Роза внезапно наклонилась и накрыла своими руками его руки, лежащие на руле. Руки у нее были сильными и теплыми.
— Конечно, это не ваша вина, — быстро сказала она. — Вы поступили правильно.
По длинной лестнице спустился привратник и открыл дверцу машины.
— Добрый вечер, доктор Штрассмер.
— Добрый вечер, Портер, — сказала Роза, выпрямилась и посмотрела на Дэвида. — Не хотите зайти посмотреть, где я работаю?
— Я не хочу мешать вам. Если не возражаете, я подожду в машине.
Роза улыбнулась и внезапно сжала его руку.
— Пожалуйста, пойдемте, мне будет приятно. Ведь не сердитесь же вы на меня за то, что я попыталась влезть в ваши дела?
Дэвид рассмеялся, и Роза, вытащив его за руку из машины, повела его вверх по больничной лестнице.
* * *
Дэвид стоял в дверях и смотрел, как Роза осторожно подняла маску с лица ребенка, затем протянула руку и взяла у сестры тампон.
— Будет немножко больно, Мэри, — сказала она, — но ты не двигайся и не разговаривай. Хорошо? — Девочка кивнула. — А теперь тихонько, очень тихонько, — голос Розы звучал тихо, успокаивающе, а руки быстро обрабатывали губы девочки тампоном. Дэвид увидел, что глаза девочки наполнились слезами, он подумал, что она дернет головой, но этого не произошло.
— Очень хорошо, — сказала Роза, и сестра взяла у нее тампон. — Ты храбрая девочка. — Сестра снова наложила на лицо ребенка маску. — Завтра утром мы снимем маску и ты сможешь пойти домой.
Девочка взяла со столика, стоящего рядом с ее кроватью, блокнот и карандаш, что-то быстро написала и протянула блокнот Розе. Та прочитала и улыбнулась.
— Завтра утром, после того, как снимем маску.
Дэвид увидел, как в глазах девочки мелькнули искорки радости. Роза повернулась к нему, и они вместе вышли в коридор.
— Теперь мы можем вернуться к твоей маме, — сказала Роза.
— Какая хорошенькая девочка, — сказал он, когда они ждали лифт.
— Да.
— А что с ней случилось?
— Заячья губа, девочка с ней родилась, — в голосе Розы прозвучали горделивые нотки, — а теперь она будет как все, и когда она будет играть с детьми, никто не будет дразнить ее или смеяться.
Дверь лифта отворилась, и они шагнули в кабину. Дэвид нажал кнопку, дверь закрылась. Он обратил внимание, что Роза все еще держит в руках записку. Дэвид взял листочек с детскими каракулями и прочитал: «Когда я смогу разговаривать?»
Он посмотрел на Розу.
— Вы должны испытывать удовлетворение.
Роза кивнула.
— Пластические операции — это не только исправление носов и подтяжка морщин у кинозвезд. Самое главное, что они помогают людям жить нормальной жизнью, как, например, в случае с Мэри. Вы просто не представляете, насколько сильно любое отклонение сказывается на психике ребенка.
Пока они шли через вестибюль, Дэвид все больше преисполнялся уважением к Розе. Около дверей привратник приложил руку к фуражке и сказал:
— Я пригоню машину, сэр, — и отправился на стоянку.
В это время перед ними остановился роскошный лимузин. Дэвид достал из кармана пачку сигарет и предложил Розе. Роза взяла сигарету, и в этот момент хлопнула дверца лимузина и раздался голос:
— Ты хотел видеть меня, Дэвид?
Дэвид резко обернулся, чуть не выронив зажигалку. В темноте он сначала различил белое пятно рубашки, а потом и голову человека, вылезавшего из лимузина. Это был Джонас Корд. Дэвид невольно взглянул на Розу и удивился странному выражению ее глаз. Он подумал, что это испуг, и взял ее за руку.
— Все в порядке, Дэвид, можешь взять Розу с собой, — сказал спокойно Джонас.
12
Роза откинулась на сиденье в углу лимузина. Она посмотрела на Дэвида, сидящего рядом, потом на Джонаса. В матине было темно, но в этот момент свет от уличного фонаря упал как раз на его лицо.
— Как отец, Роза?
— Все в порядке, мистер Корд, он часто вспоминает о вас.
— Передай ему мои наилучшие пожелания, когда увидишь, — улыбнулся Джонас.
— Обязательно, мистер Корд.
Автомобиль выехал на шоссе и набрал скорость. Роза бросила взгляд в окно. Они удалялись от Лос-Анджелеса в сторону Санта-Барбары.
— Макаллистер сказал, что ты хотел меня видеть, Дэвид.
Роза почувствовала, как Дэвид заерзал на сидении, потом наклонился вперед.
— Мы действуем только в рамках своей компетенции, Джонас, если вопрос выходит за эти рамки, то требуется ваше одобрение.
— Выходит за рамки? — голос Джонаса звучал равнодушно. — Я доволен положением дел. Вы значительно снизили производственные издержки, и теперь можно ожидать прибыль.
— Но профсоюзы требуют повышения заработной платы, иначе грозят забастовкой. Это повышение съест всю прибыль.
— Повысьте заработную плату, — безразличным тоном бросил Джонас, — они не должны бастовать.
— Я уже так и сделал, — ответил Дэвид.
Наступила тишина. Хотя Роза и не видела лиц Дэвида и Джонаса, она переводила взгляд с одного на другого.
— Уже сделал? — тихо спросил Джонас, и в его голосе появились ледяные нотки. — Я думал, что переговоры с профсоюзами входят в компетенцию Дэна.
— Так и было до сегодняшнего вечера, — сказал Дэвид, и хотя его голос звучал не совсем уверенно, это было не от страха, а от неловкости ситуации. — Однако теперь вопрос грозит затронуть благополучие компании. А это уже мое дело.
— Но почему Дэн сам не уладил его?
— Потому что вы ни разу не ответили на его послания. Он считал, что не может заключить соглашение без вашего одобрения.
— А ты посчитал иначе?
— Да.
— Почему же ты думаешь, что твои решения не нуждаются в моем одобрении? — Лед в голосе Джонаса стал еще более ощутимым.
Роза услышала щелчок зажигалки, и пламя, на секунду осветив лицо Дэвида, погасло. В темноте мерцал только огонек его сигареты.
— Если бы вы захотели, чтобы компания обанкротилась, то сказали бы мне об этом два года назад, — сказал он.
Джонас никак не отреагировал на такой ответ и спросил:
— Зачем ты еще хотел меня видеть?
— Правительство снова взялось за антитрестовскую кампанию. Они хотят, чтобы кинотеатры были отделены от студий. Некоторое время назад я отсылал вам данные по этому вопросу, теперь надо принять решение.
— Я уже дал в связи с этим распоряжения Макаллистеру. — В голосе Джонаса по-прежнему не было никакой заинтересованности. — Мы можем дождаться окончания войны, а потом получить хорошую цену за кинотеатры. После войн обычно возрастают цены на недвижимое имущество.
— А что если не будет войны?
— Будет, — уверенно произнес Джонас, — она начнется в ближайшие годы. У Гитлера нет выхода, ему надо воевать, иначе рухнет то мнимое благополучие, которое он принес Германии.
Роза почувствовала, как к горлу подступил комок. Она знала, что это неизбежно, но где-то в глубине души надеялась, что ошибается. А вот Джонасу все было ясно. Никаких эмоций, один плюс один равняется два. Война. И тогда на земле не останется места, где можно будет скрыться. Германия будет править всем миром. Даже отец говорит, что Германия опередила весь мир и понадобится столетие, чтобы догнать ее.
Она посмотрела на Дэвида. Как наивны американцы. Неужели они действительно верят, что война их не коснется? Как он может сидеть здесь и рассуждать о делах с таким видом, как будто в мире ничего не происходит? Ведь он еврей. Неужели он не чувствует, что тень Гитлера нависла уже и над ним?
— Пока мы держались только за счет сокращения собственных расходов, — снова раздался голос Дэвида, — и не создали никакого нового источника реальных доходов.
— Поэтому ты и встречался с Боннером?
Впервые за время разговора в голосе Дэвида прозвучало удивление.
— Да. Поэтому.
— Ты думаешь, что вправе вести подобные переговоры без предварительной консультации со мной? — тихо спросил Джонас.
— Примерно год назад я посылал вам записку с просьбой разрешить переговорить с Зануком. Но ответа так и не дождался, а Занук подписал контракт с «Фокс».
— Если бы я хотел этих переговоров, то дал бы тебе знать, — резко сказал Джонас. — С чего ты взял, что Дэн справится хуже Боннера?
Некоторое время Дэвид колебался, потом погасил сигарету и сказал:
— Я ничего не имею против Дэна, он доказал, что является отличным администратором и руководителем студии. Он разработал программу, позволяющую студии работать с максимальной эффективностью, но ему не достает творческой жилки, которая есть у Боннера или Занука. Ему не хватает способности родить идею и лично воплотить ее в грандиозный фильм. — Он посмотрел на Джонаса. В этот момент они проезжали мимо уличного фонаря, и его свет на мгновение осветил лицо Джонаса. Глаза его были закрыты, лицо ничего не выражало. — Наличие творческой жилки как раз и отличает настоящего режиссера от руководителя студии, которым и является Дэн. Эта жилка заставляет его верить, что он может создавать картины лучше других, и дает ему возможность доказать это людям. Мне кажется, что в тех двух фильмах, которые вы сделали, гораздо больше творчества, чем в пятидесяти картинах Дэна, которые он сделал за два года.
— Что дальше? — спросил Джонас, игнорируя лесть, прозвучавшую в словах Дэвида.
— Второй вопрос касается денег. Для создания хороших фильмов Дэну нужны деньги, для того чтобы сделать два или три больших фильма, требуется пять миллионов. Вы денег давать не хотите, а Боннер сам финансирует фильмы. Он будет делать четыре фильма в год, и наши инвестиции будут минимальными, только перерасход. Что бы ни случилось, мы вряд ли проиграем. А его контроль за другими фильмами только поможет нам.
— А ты не подумал о том, что будет с Дэном? — спросил Джонас.
— Дэн это ваша забота, а не моя, — вздохнул Дэвид. — Я отвечаю за компанию, — он помялся. — Для Дэна найдутся другие дела.
— Понятно, два начальника в одном деле не нужны.
Дэвид промолчал.
— Хорошо, договаривайтесь с Боннером, но с Дэном улаживать дела будете сами. — Слова Джонаса резко, словно нож, прорезали темноту. Он повернулся к шоферу. — Отвези нас назад, к машине мистера Вулфа, Робер.
— Хорошо, мистер Корд.
— Я виделся с Невадой. — Джонас снова повернулся к своим спутникам. — Он будет делать для нас сериал.
— Отлично, мы сейчас же займемся отбором сценариев.
— Не надо, мы уже это решили. Я предложил ему в качестве главного героя использовать Макса Сэнда из «Предателя».
— Но ведь в конце «Предателя» герой скачет в горы умирать.
Джонас улыбнулся.
— Мы решили, что он не умрет, а останется в живых, изменит имя и уверует в Бога. Остаток своей жизни он использует для помощи людям, применяя револьвер только в качестве последнего довода. Неваде это понравилось.
Конечно, Неваде должен был понравиться такой сюжет, подумал Дэвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100