Слишком много буйволов было истреблено за последние несколько лет.
Наконец он оторвал глаз от стола.
— Собирай вещи. Мы уезжаем отсюда.
Канеха завязала первый узел и направилась к двери. Внезапно она почувствовала острую боль. Уронив узел, она опустилась на него и многозначительно посмотрела на мужа.
— Думаешь, началось? — недоверчиво спросил он.
Она кивнула.
— Давай помогу тебе.
Канеха поднялась — приступ прошел.
— Нет, — твердо сказала она по-индейски. — Это дело женщины, а не воина.
Сэм согласно кивнул и направился к двери.
— Я буду на улице.
В два часа ночи Сэм услышал донесшийся из хижины крик ребенка. Он очнулся от дремоты и сидел молча, прислушиваясь и смотря на звезды.
Через двадцать минут дверь хижины открылась и на пороге показалась Канеха. Сэм поднялся и прошел в хижину.
На одеяле перед горящим очагом лежал голенький ребенок. Он подошел ближе и посмотрел на дитя.
— Сын, — гордо сказала Канеха.
— Да, черт меня побери, — Сэм осторожно дотронулся до ребенка. Тот открыл глаза и заплакал. — Сын. Ну как он?
Сэм нагнулся пониже, разглядывая ребенка. От прикосновения его бороды ребенок снова заплакал. Кожа у него была белая, глаза голубые, как у отца, а волосы черные и густые.
Утром они покинули хижину.
3
Они поселились в двадцати милях от Додж-Сити, и Сэм занялся перевозкой грузов. Так как в окрестностях ни у кого, кроме него, не было мулов, дела его пошли в гору.
Жили они в маленькой хижине. Макс подрастал, и Канеха не могла налюбоваться на него. Она задумывалась порой над тем, почему духи не посылают ей еще детей, но как всякая индианка терпеливо сносила свою судьбу, положившись на волю духов.
Сэм тоже очень любил сына. По натуре он был человеком замкнутым, чему способствовали годы, проведенные в одиночестве в прерии. В городе он пользовался репутацией молчуна и скопидома. Поговаривали, что у него припрятано золотишко, скопленное за годы охоты на буйволов.
В двенадцать лет Макс отличался ловкостью и быстротой, присущей его индейским предкам. Он мог без седла скакать на любой лошади и со ста ярдов попадал из своего револьвера двадцать второго калибра в глаз степному суслику. Его длинные черные волосы спускались до плеч, как у индейцев, глаза были темно-синими, почти черными.
Однажды вечером во время ужина Сэм посмотрел на сына и сказал:
— В Додже открыли школу.
Канеха подошла от плиты к столу, Макс посмотрел на отца, не зная, следует ли ему вступать в разговор. Решив промолчать, он продолжал есть.
— Я записал тебя в школу, — сказал Сэм, — и заплатил за это десять долларов.
— Зачем? — спросил Макс, теперь он мог задавать вопросы.
— Чтобы тебя научили читать и писать, — ответил отец.
— А для чего мне это нужно?
— Мужчина должен уметь читать и писать.
— Но ты ведь не умеешь. И тебе это не мешает.
— Теперь другое время, — сказал Сэм. — Когда я был мальчишкой, в этом не было нужды. А теперь есть.
— Я не хочу ходить в школу.
— Пойдешь, — возвысил голос Сэм. — Я уже обо всем договорился. Ночевать будешь в конюшнях Ольсена.
Канеха не была уверена, что правильно поняла слова мужа.
— Что это такое? — спросила она по-индейски.
— Это дом, где дают большие знания, — ответил по-индейски Сэм. — Без них наш сын никогда не станет великим вождем среди бледнолицых.
Для Канехи это была достаточно серьезная причина.
— Он пойдет. Большие знания означают большую власть, — сказала она и вернулась к плите.
В следующий понедельник Сэм повел Макса в школу. Учительница — обедневшая южанка — подошла к двери и улыбнулась Сэму.
— Доброе утро, мистер Сэнд.
— Доброе утро, мадам. Я привел к вам сына.
Учительница посмотрела на Макса, а затем обвела взглядом школьный двор.
— И где же он? — недоуменно спросила она.
Сэм подтолкнул Макса вперед, и тот, слегка потупившись, взглянул на учительницу.
— Поздоровайся с учительницей, — сказал Сэм.
Макс, неуютно чувствовавший себя в чистой одежде из оленьей шкуры, переступил босыми ногами и сказал:
— Здравствуйте, мадам.
Учительница удивленно посмотрела на него и с отвращением потянула носом.
— Как? Ведь он же индеец, — воскликнула она. — Мы не принимаем в школу индейцев.
— Это мой сын, мадам, — сказал Сэм.
Учительница презрительно поджала губы.
— Мы не принимаем в нашу школу цветных. Эта школа только для белых детей, — произнесла она и уж было повернулась к ним спиной, но ледяной тон Сэма остановил ее. Возможно, это была самая длинная речь в его жизни.
— Я не знаком с вашей религией, мадам, и не знаю, во что вы верите. Но я знаю, что мы находимся в двух тысячах миль от Виргинии, и вы получили десять долларов за обучение моего сына, точно так же, как и со всех остальных, присутствовавших на собрании. И если вы не собираетесь учить его, как мы договорились, то вам лучше вернуться на Восток.
Учительница с возмущением посмотрела на Сэма.
— Мистер Сэнд, как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне? Думаете, другие родители захотят, чтобы ваш сын учился вместе с их детьми?
— Все они были на собрании, и я не слышал, чтобы кто-нибудь из них возражал.
— Наверное, я никогда не пойму людей с Запада, — беспомощно проговорила учительница, и Сэм понял, что она сдалась. Бросив неодобрительный взгляд на Макса, она сказала: — В любом случае он не может ходить в школу в этой одежде. Он должен быть одет, как все остальные дети.
— Хорошо, мадам, — сказал Сэм и, оборачиваясь к сыну, добавил: — Сейчас пойдем в магазин и купим обычную одежду.
— Тогда уж заодно и постригите его. Чтобы он не отличался от других детей.
Сэм кивнул. Он понял ее.
— Я так и сделаю. Спасибо, мадам.
Макс припустил за отцом к универмагу. Впервые в голову ему пришла странная мысль, которую он тут же и высказал отцу:
— Па, а разве я не похож на других?
Сэм задумался. На душе стало как-то печально. Он опустился перед сыном на колени прямо в уличную пыль. В его голосе звучала жизненная мудрость:
— Конечно, не похож, — сказал он, заглядывая Максу в глаза. — Все в этом мире разные, как не бывает двух похожих буйволов или мулов.
К концу первого года обучения учительница уже гордилась Максом. К ее немалому удивлению, он стал одним из лучших учеников. Соображал он очень быстро и учился легко. Поэтому после окончания учебного года учительница заручилась обещанием Сэма, что его сын вернется в школу на следующий год.
С наступлением каникул Макс снова облачился в свою индейскую одежду, которая хранилась у Ольсена, и отправился домой. Первую неделю он был занят тем, что чинил хижину.
Однажды вечером, после того как Макс лег спать, Канеха окликнула мужа по-английски:
— Сэм?
Тот чуть не выронил от удивления кожаную сбрую, над которой трудился. Впервые за годы совместной жизни жена обратилась к нему по имени.
Канеха почувствовала, как краснеет, и сама испугалась своей смелости. Индейские женщины никогда первыми не заговаривали с мужьями. Она потупила взгляд и продолжила:
— Это правда, что наш сын добился успехов в школе бледнолицых?
— Да, это так, — ответил Сэм, удивленно и пристально посмотрев на жену.
— Я горжусь нашим сыном, — сказала Канеха уже по-индейски. — И благодарю его отца — великого охотника и кормильца. Но пока наш сын изучал в школе бледнолицых много полезных вещей, дающих большую власть, он узнал и то, что очень огорчило его.
— Например? — спросил Сэм.
— Некоторые бледнолицые говорят, что наш сын хуже них, что в его жилах течет не такая кровь, как у них. — Взгляд Канехи гордо блистал. Сэм плотно сжал губы. Интересно, откуда она узнала об этом. Ведь она никогда не бывала в городе, да и вообще не отлучалась из дома.
— Они просто глупые дети, — несколько виновато сказал он.
— Я знаю, — просто ответила Канеха.
Сэм протянул руку и нежно погладил жену по щеке. Она взяла его руку и крепко прижалась к ней щекой.
— Я думаю, пришло время послать нашего сына в вигвам великого вождя — его деда. Там он поймет силу своей крови, — сказала Канеха.
Сэм посмотрел на нее. Со всех точек зрения это было неплохое предложение. За одно лето, проведенное с индейцами, Макс научится всему, что требуется, чтобы выжить на этой земле. Он также поймет, что происходит из более древнего рода, чем те шакалы, которые дразнили его. Он кивнул.
— Я отведу нашего сына к вигвамам моих братьев индейцев.
И снова посмотрел на Канеху. Ему было пятьдесят два, а ей почти в два раза меньше. Она была все такая же стройная, гибкая и сильная, ничуть не располнела, как это часто бывает с индейскими женщинами. Сэм почувствовал биение своего сердца. Выронив упряжь из рук, он прижал голову жены к своей груди. Его руки нежно гладили ее волосы. Внезапно он понял, что чувствовал в глубине души все эти годы.
— Я люблю тебя, Канеха, — сказал он.
Ее глаза были полны слез.
— Я люблю тебя, мой муж.
И впервые в жизни он поцеловал ее в губы.
4
Это произошло спустя три летних месяца. Было около двух часов дня. Макс работал в конюшне Ольсена, перебрасывая сено из повозки на сеновал. Он был в штанах из оленьей кожи, обнаженный по пояс. Тело его было бронзовым, почти черным от загара, мускулы на спине перекатывались от напряженной работы.
Трое мужчин въехали во двор и остановили лошадей возле повозки. Не слезая с лошадей, они наблюдали за его работой. Через минуту один из них заговорил:
— Эй, краснокожий, где тут мальчишка Сэнд?
Макс бросил на сеновал еще одну охапку, воткнул вилы в сено и посмотрел на всадников.
— Я Макс Сэнд, — ответил он, опираясь на ручку вил. Мужчины обменялись многозначительными взглядами.
— Мы ищем твоего папашу.
Макс смотрел на мужчин, не отвечая. Синие глаза его были темными и непроницаемыми.
— Мы были в конторе, но там закрыто и висит записка, что перевозкой грузов занимается твой папаша.
— Это так, — ответил Макс, — но сегодня суббота и он уехал домой.
Один из незнакомцев подъехал ближе.
— У нас есть груженая повозка, которую надо спешно доставить в Виргиния-Сити. Мы хотели бы поговорить с твоим отцом.
Макс снова взялся за вилы, перебросил еще одну охапку.
— Я передам ему, когда вечером вернусь домой.
— Мы не можем ждать так долго, — сказал один из мужчин. — Нам надо договориться сейчас, чтобы уже вечером отправиться в путь. Как найти ваш дом?
Макс с сомнением посмотрел на незнакомцев. Они не были похожи на переселенцев или рудокопов — на тех, кто обычно пользовался услугами его отца. Скорее они смахивали на бандитов или бродяг, на что указывали револьверы на их бедрах и шляпы, скрывающие лица.
— Я освобожусь через пару часов и провожу вас, — сказал он.
— Я же сказал, мальчик, что мы спешим. Твоему папаше не понравится, если он узнает, что вместо него подрядили кого-то другого, — последовал ответ.
Макс пожал плечами.
— Тогда езжайте по северной дороге — около двадцати миль.
Трое незнакомцев молча развернули лошадей и выехали с конюшенного двора. Ветер донес голос одного из них:
— Неужели старый Сэнд с такой кубышкой денег не придумал ничего лучшего, как жениться на индианке.
Услышав, как рассмеялись остальные, Макс сердито швырнул охапку сена на сеновал.
* * *
Канеха первой услышала их приближение. Каждую субботу после полудня она смотрела на дорогу, ожидая Макса из школы. Она подошла к двери и открыла ее.
— Едут трое, — сказала она, выглянув наружу.
Сэм поднялся из-за стола, подошел к двери и посмотрел на дорогу.
— Да, интересно, что им надо?
Канеха почувствовала смутную тревогу.
— Закрой дверь и не впускай их. Они крадутся, как апачи по тропе войны, а не скачут открыто, как честные люди.
Сэм рассмеялся.
— Тебе нечасто приходилось видеть людей. Может, они просто ищут дорогу в город.
— Они едут со стороны города, — возразила Канеха, но Сэм уже вышел из двери.
— Здравствуйте, — сказал он, как только незнакомцы остановились перед хижиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Наконец он оторвал глаз от стола.
— Собирай вещи. Мы уезжаем отсюда.
Канеха завязала первый узел и направилась к двери. Внезапно она почувствовала острую боль. Уронив узел, она опустилась на него и многозначительно посмотрела на мужа.
— Думаешь, началось? — недоверчиво спросил он.
Она кивнула.
— Давай помогу тебе.
Канеха поднялась — приступ прошел.
— Нет, — твердо сказала она по-индейски. — Это дело женщины, а не воина.
Сэм согласно кивнул и направился к двери.
— Я буду на улице.
В два часа ночи Сэм услышал донесшийся из хижины крик ребенка. Он очнулся от дремоты и сидел молча, прислушиваясь и смотря на звезды.
Через двадцать минут дверь хижины открылась и на пороге показалась Канеха. Сэм поднялся и прошел в хижину.
На одеяле перед горящим очагом лежал голенький ребенок. Он подошел ближе и посмотрел на дитя.
— Сын, — гордо сказала Канеха.
— Да, черт меня побери, — Сэм осторожно дотронулся до ребенка. Тот открыл глаза и заплакал. — Сын. Ну как он?
Сэм нагнулся пониже, разглядывая ребенка. От прикосновения его бороды ребенок снова заплакал. Кожа у него была белая, глаза голубые, как у отца, а волосы черные и густые.
Утром они покинули хижину.
3
Они поселились в двадцати милях от Додж-Сити, и Сэм занялся перевозкой грузов. Так как в окрестностях ни у кого, кроме него, не было мулов, дела его пошли в гору.
Жили они в маленькой хижине. Макс подрастал, и Канеха не могла налюбоваться на него. Она задумывалась порой над тем, почему духи не посылают ей еще детей, но как всякая индианка терпеливо сносила свою судьбу, положившись на волю духов.
Сэм тоже очень любил сына. По натуре он был человеком замкнутым, чему способствовали годы, проведенные в одиночестве в прерии. В городе он пользовался репутацией молчуна и скопидома. Поговаривали, что у него припрятано золотишко, скопленное за годы охоты на буйволов.
В двенадцать лет Макс отличался ловкостью и быстротой, присущей его индейским предкам. Он мог без седла скакать на любой лошади и со ста ярдов попадал из своего револьвера двадцать второго калибра в глаз степному суслику. Его длинные черные волосы спускались до плеч, как у индейцев, глаза были темно-синими, почти черными.
Однажды вечером во время ужина Сэм посмотрел на сына и сказал:
— В Додже открыли школу.
Канеха подошла от плиты к столу, Макс посмотрел на отца, не зная, следует ли ему вступать в разговор. Решив промолчать, он продолжал есть.
— Я записал тебя в школу, — сказал Сэм, — и заплатил за это десять долларов.
— Зачем? — спросил Макс, теперь он мог задавать вопросы.
— Чтобы тебя научили читать и писать, — ответил отец.
— А для чего мне это нужно?
— Мужчина должен уметь читать и писать.
— Но ты ведь не умеешь. И тебе это не мешает.
— Теперь другое время, — сказал Сэм. — Когда я был мальчишкой, в этом не было нужды. А теперь есть.
— Я не хочу ходить в школу.
— Пойдешь, — возвысил голос Сэм. — Я уже обо всем договорился. Ночевать будешь в конюшнях Ольсена.
Канеха не была уверена, что правильно поняла слова мужа.
— Что это такое? — спросила она по-индейски.
— Это дом, где дают большие знания, — ответил по-индейски Сэм. — Без них наш сын никогда не станет великим вождем среди бледнолицых.
Для Канехи это была достаточно серьезная причина.
— Он пойдет. Большие знания означают большую власть, — сказала она и вернулась к плите.
В следующий понедельник Сэм повел Макса в школу. Учительница — обедневшая южанка — подошла к двери и улыбнулась Сэму.
— Доброе утро, мистер Сэнд.
— Доброе утро, мадам. Я привел к вам сына.
Учительница посмотрела на Макса, а затем обвела взглядом школьный двор.
— И где же он? — недоуменно спросила она.
Сэм подтолкнул Макса вперед, и тот, слегка потупившись, взглянул на учительницу.
— Поздоровайся с учительницей, — сказал Сэм.
Макс, неуютно чувствовавший себя в чистой одежде из оленьей шкуры, переступил босыми ногами и сказал:
— Здравствуйте, мадам.
Учительница удивленно посмотрела на него и с отвращением потянула носом.
— Как? Ведь он же индеец, — воскликнула она. — Мы не принимаем в школу индейцев.
— Это мой сын, мадам, — сказал Сэм.
Учительница презрительно поджала губы.
— Мы не принимаем в нашу школу цветных. Эта школа только для белых детей, — произнесла она и уж было повернулась к ним спиной, но ледяной тон Сэма остановил ее. Возможно, это была самая длинная речь в его жизни.
— Я не знаком с вашей религией, мадам, и не знаю, во что вы верите. Но я знаю, что мы находимся в двух тысячах миль от Виргинии, и вы получили десять долларов за обучение моего сына, точно так же, как и со всех остальных, присутствовавших на собрании. И если вы не собираетесь учить его, как мы договорились, то вам лучше вернуться на Восток.
Учительница с возмущением посмотрела на Сэма.
— Мистер Сэнд, как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне? Думаете, другие родители захотят, чтобы ваш сын учился вместе с их детьми?
— Все они были на собрании, и я не слышал, чтобы кто-нибудь из них возражал.
— Наверное, я никогда не пойму людей с Запада, — беспомощно проговорила учительница, и Сэм понял, что она сдалась. Бросив неодобрительный взгляд на Макса, она сказала: — В любом случае он не может ходить в школу в этой одежде. Он должен быть одет, как все остальные дети.
— Хорошо, мадам, — сказал Сэм и, оборачиваясь к сыну, добавил: — Сейчас пойдем в магазин и купим обычную одежду.
— Тогда уж заодно и постригите его. Чтобы он не отличался от других детей.
Сэм кивнул. Он понял ее.
— Я так и сделаю. Спасибо, мадам.
Макс припустил за отцом к универмагу. Впервые в голову ему пришла странная мысль, которую он тут же и высказал отцу:
— Па, а разве я не похож на других?
Сэм задумался. На душе стало как-то печально. Он опустился перед сыном на колени прямо в уличную пыль. В его голосе звучала жизненная мудрость:
— Конечно, не похож, — сказал он, заглядывая Максу в глаза. — Все в этом мире разные, как не бывает двух похожих буйволов или мулов.
К концу первого года обучения учительница уже гордилась Максом. К ее немалому удивлению, он стал одним из лучших учеников. Соображал он очень быстро и учился легко. Поэтому после окончания учебного года учительница заручилась обещанием Сэма, что его сын вернется в школу на следующий год.
С наступлением каникул Макс снова облачился в свою индейскую одежду, которая хранилась у Ольсена, и отправился домой. Первую неделю он был занят тем, что чинил хижину.
Однажды вечером, после того как Макс лег спать, Канеха окликнула мужа по-английски:
— Сэм?
Тот чуть не выронил от удивления кожаную сбрую, над которой трудился. Впервые за годы совместной жизни жена обратилась к нему по имени.
Канеха почувствовала, как краснеет, и сама испугалась своей смелости. Индейские женщины никогда первыми не заговаривали с мужьями. Она потупила взгляд и продолжила:
— Это правда, что наш сын добился успехов в школе бледнолицых?
— Да, это так, — ответил Сэм, удивленно и пристально посмотрев на жену.
— Я горжусь нашим сыном, — сказала Канеха уже по-индейски. — И благодарю его отца — великого охотника и кормильца. Но пока наш сын изучал в школе бледнолицых много полезных вещей, дающих большую власть, он узнал и то, что очень огорчило его.
— Например? — спросил Сэм.
— Некоторые бледнолицые говорят, что наш сын хуже них, что в его жилах течет не такая кровь, как у них. — Взгляд Канехи гордо блистал. Сэм плотно сжал губы. Интересно, откуда она узнала об этом. Ведь она никогда не бывала в городе, да и вообще не отлучалась из дома.
— Они просто глупые дети, — несколько виновато сказал он.
— Я знаю, — просто ответила Канеха.
Сэм протянул руку и нежно погладил жену по щеке. Она взяла его руку и крепко прижалась к ней щекой.
— Я думаю, пришло время послать нашего сына в вигвам великого вождя — его деда. Там он поймет силу своей крови, — сказала Канеха.
Сэм посмотрел на нее. Со всех точек зрения это было неплохое предложение. За одно лето, проведенное с индейцами, Макс научится всему, что требуется, чтобы выжить на этой земле. Он также поймет, что происходит из более древнего рода, чем те шакалы, которые дразнили его. Он кивнул.
— Я отведу нашего сына к вигвамам моих братьев индейцев.
И снова посмотрел на Канеху. Ему было пятьдесят два, а ей почти в два раза меньше. Она была все такая же стройная, гибкая и сильная, ничуть не располнела, как это часто бывает с индейскими женщинами. Сэм почувствовал биение своего сердца. Выронив упряжь из рук, он прижал голову жены к своей груди. Его руки нежно гладили ее волосы. Внезапно он понял, что чувствовал в глубине души все эти годы.
— Я люблю тебя, Канеха, — сказал он.
Ее глаза были полны слез.
— Я люблю тебя, мой муж.
И впервые в жизни он поцеловал ее в губы.
4
Это произошло спустя три летних месяца. Было около двух часов дня. Макс работал в конюшне Ольсена, перебрасывая сено из повозки на сеновал. Он был в штанах из оленьей кожи, обнаженный по пояс. Тело его было бронзовым, почти черным от загара, мускулы на спине перекатывались от напряженной работы.
Трое мужчин въехали во двор и остановили лошадей возле повозки. Не слезая с лошадей, они наблюдали за его работой. Через минуту один из них заговорил:
— Эй, краснокожий, где тут мальчишка Сэнд?
Макс бросил на сеновал еще одну охапку, воткнул вилы в сено и посмотрел на всадников.
— Я Макс Сэнд, — ответил он, опираясь на ручку вил. Мужчины обменялись многозначительными взглядами.
— Мы ищем твоего папашу.
Макс смотрел на мужчин, не отвечая. Синие глаза его были темными и непроницаемыми.
— Мы были в конторе, но там закрыто и висит записка, что перевозкой грузов занимается твой папаша.
— Это так, — ответил Макс, — но сегодня суббота и он уехал домой.
Один из незнакомцев подъехал ближе.
— У нас есть груженая повозка, которую надо спешно доставить в Виргиния-Сити. Мы хотели бы поговорить с твоим отцом.
Макс снова взялся за вилы, перебросил еще одну охапку.
— Я передам ему, когда вечером вернусь домой.
— Мы не можем ждать так долго, — сказал один из мужчин. — Нам надо договориться сейчас, чтобы уже вечером отправиться в путь. Как найти ваш дом?
Макс с сомнением посмотрел на незнакомцев. Они не были похожи на переселенцев или рудокопов — на тех, кто обычно пользовался услугами его отца. Скорее они смахивали на бандитов или бродяг, на что указывали револьверы на их бедрах и шляпы, скрывающие лица.
— Я освобожусь через пару часов и провожу вас, — сказал он.
— Я же сказал, мальчик, что мы спешим. Твоему папаше не понравится, если он узнает, что вместо него подрядили кого-то другого, — последовал ответ.
Макс пожал плечами.
— Тогда езжайте по северной дороге — около двадцати миль.
Трое незнакомцев молча развернули лошадей и выехали с конюшенного двора. Ветер донес голос одного из них:
— Неужели старый Сэнд с такой кубышкой денег не придумал ничего лучшего, как жениться на индианке.
Услышав, как рассмеялись остальные, Макс сердито швырнул охапку сена на сеновал.
* * *
Канеха первой услышала их приближение. Каждую субботу после полудня она смотрела на дорогу, ожидая Макса из школы. Она подошла к двери и открыла ее.
— Едут трое, — сказала она, выглянув наружу.
Сэм поднялся из-за стола, подошел к двери и посмотрел на дорогу.
— Да, интересно, что им надо?
Канеха почувствовала смутную тревогу.
— Закрой дверь и не впускай их. Они крадутся, как апачи по тропе войны, а не скачут открыто, как честные люди.
Сэм рассмеялся.
— Тебе нечасто приходилось видеть людей. Может, они просто ищут дорогу в город.
— Они едут со стороны города, — возразила Канеха, но Сэм уже вышел из двери.
— Здравствуйте, — сказал он, как только незнакомцы остановились перед хижиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100