— Рина на несколько секунд закрыла глаза. — У меня, наверное, осталось не так много денег, меня это никогда особо не волновало, но я все оставила ей, а тебя назначила душеприказчиком. Обещай, что проследишь, чтобы она получила эти деньги.
Я посмотрел на нее.
— Обещаю.
Рина слегка улыбнулась.
— Спасибо, Джонас, я всегда могла рассчитывать на тебя.
— А теперь постарайся немножко отдохнуть.
— Зачем? — прошептала она. — Чтобы прожить еще несколько дней в сумасшедшем мире моих снов? Нет, Джонас. Мне очень плохо, я хочу умереть. Но не оставляй меня умирать здесь, убери этот колпак и вынеси меня на балкон. Позволь мне еще раз взглянуть на небо.
— Но доктор...
— Пожалуйста, Джонас.
Я посмотрел на нее — она улыбалась. Улыбнувшись в ответ, я отодвинул колпак и поднял ее на руки. Она была легкая, как пушинка.
— Как хорошо чувствовать себя в твоих руках, Джонас, — прошептала Рина. Я поцеловал ее в лоб и вынес на балкон. — Я уже почти забыла, как выглядит зеленая трава. Там, в Бостоне, самые зеленые в мире дубы. Отвези меня туда, Джонас.
— Отвезу.
— И не позволяй им устраивать представление из моих похорон, а то они превратят их в бизнес.
— Знаю.
— Там у меня есть место, Джонас, рядом с отцом.
Рука ее упала с моей груди, и она как-то разом отяжелела, лицо уткнулось в мое плечо. Я повернулся, чтобы взглянуть на деревья, которые напомнили ей о доме, но слезы помешали рассмотреть их.
Когда я вернулся в комнату, там находились доктор и Элен. Я медленно поднес Рину к кровати и осторожно уложил на нее. Выпрямившись, я посмотрел на них. Некоторое время я не мог говорить, а когда заговорил, голос мой звучал хрипло.
— Она захотела умереть при солнечном свете, — сказал я.
7
Я посмотрел на священника. Его губы шевелились, когда он читал Библию в черном нереплете. Потом он закрыл ее, поднял глаза к небу и медленно удалился. Спустя некоторое время за ним последовали остальные, и у могилы остались только мы с Элен.
Элен стояла напротив меня — похудевшая, в черном платье и черной шляпке с вуалью.
— Вот и все, — сказала она усталым голосом.
Я кивнул и посмотрел на надпись на надгробии: «Рина Марлоу». Сейчас это было только обычное имя.
— Думаю, что все было так, как она хотела.
— Я тоже так думаю.
Мы стояли и молчали — два человека, которых связывала лишь могила. Я тяжело вздохнул, пора было уходить.
— Может быть, подвезти вас до отеля?
Элен покачала головой.
— Я хотела бы побыть здесь еще немного, мистер Корд.
— Как вы себя чувствуете?
Ее глаза сверкнули под вуалью.
— Все в порядке, мистер Корд. Со мной уже ничего не может случиться.
— Я пришлю вам машину. До свидания, мисс Гейлард.
— До свидания, мистер Корд, и ... и спасибо вам за все.
Я повернулся и пошел по тропинке, ведущей к центральной аллее. Толпа зевак все еще стояла позади полицейского кордона. Когда я вышел из ворот кладбища, по толпе пробежал шум. Я сделал все, что мог, но на такие похороны всегда собираются любопытные.
Шофер открыл дверцу, и я сел в машину.
— Куда, мистер Корд? — поинтересовался шофер. — В отель?
Я обернулся и посмотрел в заднее стекло. Машина как раз преодолевала подъем, и я увидел Элен, сидящую возле могилы, закрывшую лицо руками, — жалкую, сгорбившуюся фигурку в черном. Дорога пошла под уклон, и она исчезла из виду.
— В отель, мистер Корд? — снова спросил шофер.
Я выпрямился и достал сигарету.
— Нет, — ответил я, прикуривая. — В аэропорт.
Я глубоко затянулся. Внезапно мне захотелось побыстрее уехать отсюда. Бостон и смерть, Рина и сны. Слишком много воспоминаний.
* * *
В уши ворвался грохот, и я начал карабкаться по длинной черной лестнице, ведущей в темноту. Чем выше я забирался, тем сильнее становился грохот. Я открыл глаза.
За окном виднелась станция железной дороги на Третьей авеню. Я увидел людей, толпящихся на узкой открытой платформе. Поезд прошел, и в комнате внезапно наступила тишина. Я огляделся.
Это была маленькая темная комната с пожелтевшими обоями. Рядом с окном стоял небольшой столик, над которым висело распятье. Я лежал на старой железной кровати. Медленно опустив ноги на пол, я сел. Казалось, голова сейчас отвалится.
— Наконец-то ты проснулся.
Я начал поворачивать голову, но женщина сама подошла ко мне. В ее лице было что-то знакомое, но я никак не мог вспомнить, где видел ее. Я потрогал рукой щеку, щетина была как наждачная бумага.
— Сколько времени я здесь? — спросил я.
Она усмехнулась.
— Почти неделю. Я начала думать, что твоя жажда никогда не пройдет.
— Я много пил?
— Порядочно, — ответила она.
Я посмотрел на пол. Там стояло три коробки, заполненных пустыми бутылками из-под виски. Я почесал затылок — немудрено, что голова так болела.
— А как я попал сюда?
— Ты что, не помнишь?
Я покачал головой.
— Ты подошел ко мне возле магазина на Шестой улице, взял за руку и сказал, что готов брать у меня уроки. Потом мы пошли в «Белую розу», выпили, а затем ты затеял драку с барменом и я утащила тебя к себе.
Я потер глаза. Теперь я начал кое-что припоминать. Я приехал из аэропорта и шел по улице в направлении конторы Нормана, как вдруг мне захотелось выпить. Потом около магазина радиотоваров я стал разыскивать проститутку, которая обещала научить меня вещам, которых я не проходил в школе.
— Так это ты? — спросил я.
— Нет, не я, — рассмеялась она. — Тебе в то время нужна была не женщина, а сочувствие.
Поднявшись, я обнаружил, что стою в трусах, и вопросительно посмотрел на женщину.
— Ты был мертвецки пьян, и я отнесла твою одежду вниз, чтобы ее почистили. Пока будешь мыться, я принесу ее.
— А где ванная?
Она показала на дверь.
— Душа нет, но горячей воды достаточно. Бритва на полке.
Когда я вышел из ванной, она уже принесла вычищенную одежду.
— Твои деньги на столике, — сказала она, когда я закончил застегивать рубашку и надел пиджак. Я подошел к столику и взял деньги.
— Здесь все, кроме того, что я брала на выпивку.
Зажав в руке банкноты, я посмотрел на нее. — Почему ты привела меня сюда?
Она пожала плечами.
— Из нас, ирландок, получаются плохие проститутки, мы слишком сентиментальны и жалеем пьяных.
Я взглянул на пачку банкнот в руке, там было примерно двести долларов. Вынув бумажку в пять долларов, я сунул ее в карман, а остальные положил обратно на столик.
Она молча взяла деньги и проводила меня до двери.
— Ты ведь знаешь, что она умерла, и все виски мира не смогут воскресить ее, — сказала она.
Мы некоторое время смотрели друг на друга, потом я закрыл дверь, спустился по темной лестнице и вышел на улицу. Зайдя в аптеку, я позвонил Макаллистеру.
— Где ты был, черт возьми? — спросил он.
— Пил, — коротко ответил я. — У тебя есть копия завещания Рины?
— Да, есть. Мы обшарили весь город в поисках тебя. Ты знаешь, что происходит с компанией? Они тычутся в разные стороны, словно слепые котята.
— Где завещание?
— На столике в твоем номере, там, где ты и велел мне его оставить. Если мы в самое ближайшее время не проведем собрание на студии, то тебе уже не придется беспокоиться о своих деньгах. Их просто не будет.
— Хорошо, назначай собрание, — ответил я и повесил трубку, не дожидаясь ответа Макаллистера.
* * *
Я расплатился с таксистом и подошел к группе играющих ребятишек.
— Кого вы ищете, мистер? — спросил один из них.
— Монику Уинтроп.
— У нее маленькая девочка лет пяти?
— Думаю, что так.
— Дом номер четыре.
Я поблагодарил мальчугана и двинулся вниз по улице. У входа в дом номер четыре я увидел кнопку звонка и под ней табличку «Уинтроп». Я позвонил, но никто не открыл. Я позвонил еще раз.
— Она еще не пришла с работы, — крикнул мне мужчина от соседнего дома. — Ей надо зайти в детский сад за ребенком.
— А во сколько она обычно возвращается?
— Должна быть с минуты на минуту.
Я взглянул на часы, было четверть седьмого. Солнце уже начинало садиться, унося с собой дневное тепло. Я присел на ступеньки и закурил. Во рту появился неприятный привкус, начала болеть голова. Сигарета почти закончилась, когда из-за угла показалась Моника. Впереди нее бежала маленькая девочка. Я поднялся. Девочка остановилась и засопела, с прищуром глядя на меня.
— Мамочка, — крикнула она звонким голоском, — на наших ступеньках какой-то дядя.
Некоторое время мы с Моникой стояли молча, глядя друг на друга. Что-то в ней изменилось. Может быть, из-за прически или простого делового костюма. Нет, изменились глаза. В них появились спокойствие и уверенность, которых я не замечал раньше. Она взяла девочку за руку и притянула к себе.
— Все в порядке, Джо-Энн, — сказала она, — это мамин друг.
Девочка улыбнулась.
— Здравствуйте, — улыбнулась девочка.
— Здравствуй, — ответил я и посмотрел на Монику. — Привет, Моника.
— Привет, Джонас. Как поживаешь?
— Все в порядке. Мне надо поговорить с тобой.
— Так все давно решено.
— Не о нас, — быстро сказал я, — о ребенке.
Моника инстинктивно прижала девочку к себе, в глазах ее промелькнул страх.
— А в чем дело?
— Пожалуйста, не беспокойся.
— Тогда лучше пройти в дом.
Она открыла дверь, и я оказался в небольшой гостиной.
— Иди к себе поиграй с куклами, — сказала Моника дочери.
Девочка радостно убежала. Моника обернулась ко мне.
— Ты выглядишь усталым. Долго ждал?
— Не очень.
— Садись, сейчас приготовлю кофе.
— Не беспокойся, я не надолго.
— Я быстро, у нас нечасто бывают гости.
Она ушла на кухню, а я сел в кресло и огляделся. Даже не представлял, что она живет в такой обстановке. В квартире царила чистота, но мебель была дешевая.
Моника вернулась с дымящейся чашкой кофе, которую поставила на стол передо мной.
— Два кусочка сахара?
— Да.
Она положила в чашку сахар и размешала. Я отхлебнул кофе и почувствовал себя лучше.
— Отличный кофе, — похвалил я.
— Растворимый. Он и вправду неплох. Может, тебе дать таблетку аспирина? Похоже, что у тебя болит голова.
— Как ты догадалась?
Моника улыбнулась.
— Ты забыл, что мы когда-то были женаты? Когда у тебя оолит голова, то на лбу появляются морщинки.
— Тогда дай парочку.
Она уселась в кресло напротив и внимательно посмотрела на меня.
— Удивлен, что я живу в таком месте?
— Немного. Я только недавно узнал, что ты отдала отцу все деньги, которые получила от меня. Почему?
— Мне они были не нужны, — просто ответила она, — а отцу нужны. Поэтому я и отдала их ему. Они понадобились ему для бизнеса.
— А что надо было тебе?
Моника немного помедлила с ответом.
— То, что у меня есть — Джо-Энн, и чтобы меня оставили в покое. У меня было достаточно денег, чтобы уехать на Восток и воспитывать ребенка. Когда она подросла, я пошла работать. Для тебя это, конечно, смешно, но я работаю ответственным секретарем и получаю семьдесят долларов в неделю.
Я молча допил кофе.
— Как Эймос?
Она пожала плечами.
— Не знаю, уже четыре года не слышала о нем. Как ты узнал, где я живу?
— Рина сказала.
Моника помолчала, потом тяжело вздохнула.
— Ох, Джонас, — ее глаза светились неподдельным сочувствием, — Ты можешь не верить, но мне действительно очень жаль. Я прочитала в газетах. Это ужасно, достичь всего и так умереть.
— У Рины не было родственников, поэтому я приехал к тебе.
— Не понимаю, — Моника удивленно посмотрела на меня.
— Она завещала все свое имущество твоей дочери. Не знаю точно сколько, но после выплаты долгов и налогов, наверное, останется тысяч тридцать — сорок. Она назначила меня душеприказчиком, и я пообещал проследить, чтобы твоя дочь получила эти деньги.
Моника побледнела, и на глаза у нее навернулись слезы.
— Почему она так поступила? Ведь она мне ничего не должна.
— Она винила себя в том, что произошло между нами.
— В том, что произошло между нами, только наша с тобой вина. Глупо ворошить прошлое.
Я посмотрел на нее и поднялся.
— Правильно, Моника, глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100