И знаете, что он мне сказал в ответ? — Марлоу покачал головой. — Он поклялся, что если меня когда-нибудь выберут хоть на должность ловца бродячих собак, то он с семьей уедет отсюда. Ему бы очень не понравилось, узнай он, что вы решили участвовать в финансировании моей предвыборной кампании.
Но Марлоу оказалось не так просто сбить.
— Мой отец — это мой отец, и я его очень уважаю, — твердо заявил он, — но то, что я делаю со своими деньгами, не имеет к нему никакого отношения.
— У вас ведь есть дети? — заметил Джим Калахан.
— Мальчик, — быстро ответила Джеральдина, — ему восемь лет.
— Возможно, что когда-нибудь и женщины будут голосовать, — улыбнулся мэр. — Так что если эта девочка уедет отсюда, я лишусь, по крайней мере, одного голоса.
— Обещаю вам, господин мэр, что если такой день наступит, все женщины нашего дома отдадут свои голоса за вас, — уверила его Джеральдина.
Улыбка мэра стала еще шире.
— Слабость политиков заключается в том, что они всегда идут на сделки, — сказал он.
* * *
На следующий день секретарь мэра Тимоти Келли появился в банковском кабинете Марлоу, где ему был вручен чек на пятьсот долларов. Он предложил Марлоу переговорить с судейскими из муниципального суда. Удочерение было оформлено — быстро, тихо и вполне законно. Уходя, Марлоу оставил судье свидетельство о рождении на имя Катрины Остерлааг.
Взамен в кармане у него лежало свидетельство о рождении его дочери Рины Марлоу.
4
Джеральдина Марлоу сидела в парусиновом кресле под большим зонтиком, воткнутым в песок, и медленно обмахивалась веером.
— Не могу припомнить такого жаркого лета, — сказала она. — Сейчас даже в тени, наверное, около сорока. — Ее муж сидел в соседнем кресле, погруженный в «Бостонскую газету», которая приходила к ним с однодневным опозданием. — Ты что-то сказал, Гарри?
Гарри отложил газету и посмотрел на жену.
— Что Вильсон круглый идиот.
— Почему ты так говоришь, дорогой?
Гарри сердито схватил газету.
— Говорит, что поедет в Европу, посетит Лигу Наций, и мир будет обеспечен.
— А я думаю, что это очень хорошо, — мягко возразила Джеральдина. — Нам так повезло, что Рональд слишком молод для армии, в следующий раз все может быть иначе.
— Следующего раза не будет, с Германией покончено навсегда. Да и что они могут нам сделать? Они ведь находятся на другом берегу океана. Мы можем сидеть здесь и спокойно наблюдать, как они будут истреблять друг друга, если надумают начать новую войну.
Джеральдина пожала плечами.
— Тебе лучше сесть поближе под зонтик, ты же знаешь, как ты быстро обгораешь на солнце.
Гарри приподнялся, подвинул кресло и снова погрузился в газету. Внезапно перед Джеральдиной появилась Рина.
— После еды уже прошел час, мама, можно я пойду купаться?
Джеральдина посмотрела на Рину. Она очень выросла за это лето, и трудно было поверить, что ей всего тринадцать.
Рина была высокой для своего возраста и почти догнала брата, которому было уже шестнадцать. Ее волосы, выгоревшие на солнце, были абсолютно белыми, а лицо загорело настолько, что миндалевидные глаза казались на нем яркими пятнами. У нее были длинные красивые ноги, начавшие округляться бедра и налитые груди, выглядывавшие из купальника, который был уже ей явно мал.
— Ну можно, мама? — снова спросила Рина.
— Можно, — кивнула Джеральдина, — но будь осторожна, дорогая, не заплывай слишком далеко, не хочу, чтобы ты утомлялась.
Но Рина уже бежала по пляжу, и Джеральдина улыбнулась ей вслед. Она видела, что Рина не похожа на других девочек и не играет с ними, а плавает наперегонки с братом и его друзьями и часто обгоняет их. Целые дни она проводила на солнце и в воде, совершенно не заботясь о том, чтобы кожа сохраняла мягкость и белизну.
Гаррисон Марлоу снова оторвался от своей газеты.
— Завтра мне надо поехать в город, закончить дела со ссудой Стандиша.
— Да, дорогой, — машинально ответила Джеральдина и задумчиво добавила: — надо что-то делать с Риной.
— С Риной? — переспросил Гарри, — а что с ней?
Жена повернулась к нему.
— А ты разве не заметил? Наша маленькая девочка выросла.
— М-да, но она все равно еще ребенок.
Джеральдина усмехнулась. Об отцах правильно говорят, что они все свое внимание отдают сыновьям, но втайне любят дочерей.
— В прошлом году она уже стала девушкой, — сказала Джеральдина.
Гарри покраснел и уставился в газету. Он понимал, что имеет в виду жена, но они в первый раз открыто заговорили об этом. Гарри взглянул на воду, пытаясь отыскать Рину среди барахтающейся и кричащей ребятни.
— Может быть, позвать ее, опасно заплывать так далеко.
Джеральдина улыбнулась. Бедный Гаррисон, она умела читать его мысли. Конечно же, его беспокоила не вода, а мальчики. Она покачала головой.
— Нет, с ней ничего не случится. Она плавает как рыба. На лице его промелькнуло недовольство.
— Ты не думаешь, что должна поговорить с ней? Может быть, аккуратно что-нибудь объяснить, ну как я поговорил с сыном два года назад.
— Не будь глупцом, Гарри, — рассмеялась Джеральдина. — Мне уже нечего ей объяснять. Когда девочка становится девушкой, с ней можно уже говорить вполне откровенно. Я думаю, что переходный возраст пройдет для нее без каких-либо неприятностей. В ней совсем не чувствуется подростковой неуклюжести, а кожа у нее гладкая и чистая, никаких прыщей и угрей, как у Рони. И все-таки надо с ней что-то делать. По-моему, ей уже пора носить бюстгальтер.
Гарри молчал.
— Я думаю, что у нее грудь уже больше моей, — продолжала Джеральдина. — Надеюсь, она не будет слишком большой, Рина будет очаровательной.
— А почему бы и нет? — улыбнулся Гарри.
Джеральдина ответила улыбкой и взяла его за руку. Они оба поняли, что он имел в виду. Они никогда не думали о Рине иначе как о собственной дочери.
— Ты не будешь возражать, если я поеду в город вместе с тобой? — мягко спросила она. — Было бы здорово остановиться на ночь в отеле.
— Согласен, это будет великолепно, — ответил Гарри, пожимая руку жены.
— Молли присмотрит за детьми, а у меня в городе будет время сделать кое-какие покупки.
— Отлично. Я позвоню в отель и поинтересуюсь, будет ли готов мартини к нашему приезду.
— Развратник, — смеясь, воскликнула Джеральдина.
Рина плыла легко, резко выбрасывая из воды руки, устремив взгляд на качавшийся впереди плот. На плоту находились Рональд и его друг Томми Рандал. Она вылезла из воды прямо у их ног. Мальчики лежали на спине, подставив лицо и грудь жарким лучам солнца. Они заметили Рину, когда она уже вскарабкалась на плот.
Рональд был недоволен тем, что сестра обнаружила их убежище.
— Почему ты не осталась на берегу с девчонками?
— У меня такие же права на это место, как и у вас, — ответила Рина, переводя дыхание и поправляя бретельки тесного купальника.
— Да ладно, — сказал Томми, разглядывая Рину. — Пусть остается.
Рина покосилась на Томми краешком глаза и заметила его пристальный взгляд, устремленный на ее выпирающую из купальника грудь. Именно с этого момента она начала чувствовать себя женщиной.
Теперь и Рональд разглядывал ее с любопытством, которого она никогда не замечала раньше. Инстинктивно она откинула руки в стороны, позволив им разглядывать себя полностью.
В груди начала нарастать какая-то тупая боль, и она, опустив голову, посмотрела на выпирающие соски, которые плотно обтягивал черный шелк купальника. Рина снова взглянула на мальчиков, теперь они уже в открытую глазели на нее.
— Эй, куда вы смотрите?
Друзья обменялись растерянными взглядами и отвернулись. Томми уставился на воду, а Рональд на доски плота.
— Ну? — обратилась Рина к брату. — Рональд покраснел. — Я ведь видела, вы оба смотрели на мою грудь, — заявила она обличительным тоном.
Мальчики снова обменялись быстрыми взглядами. Рональд поднялся.
— Пошли, Томми, — сказал он, — здесь становится слишком тесно.
Он прыгнул в воду, и Томми последовал за ним.
Рина следила за ними, пока они не добрались до берега, затем легла на спину и посмотрела в яркое небо. Она подумала о том, какие странные существа эти мальчишки.
Тесный купальник врезался в тело. Она опустила с плеч бретельки и освободилась от тесного плена. Ее груди были ослепительно белыми на фоне темных рук и шеи, соски покраснели и набухли — такими она их еще не видела. Рина потрогала соски пальцами. Они были твердыми, как маленькие камушки, она ощутила вдруг приятную боль.
Рина принялась массировать их, чтобы прогнать боль, но от медленных касаний в груди вспыхнуло тепло, которое разлилось по всему телу. Она как бы погрузилась в туман и ощутила удовольствие, которого никогда не испытывала раньше.
5
Рина стояла перед зеркалом и регулировала бретельки бюстгальтера. Глубоко вздохнув, она повернулась к матери, сидящей позади нее на кровати.
— Смотри, мама, — гордо сказала она, — ну как?
Джеральдина посмотрела на дочь с некоторым сомнением.
— Ты, наверное, застегнула на последний крючок?
— А иначе он режет, — ответила Рина.
Джеральдина согласно кивнула. В следующий раз надо будет купить на размер больше. Кто бы мог подумать, что этот размер уже мал.
Рина повернулась и удовлетворенно оглядела себя в зеркало. Теперь ее внешний вид начинал соответствовать ее внутреннему ощущению. В зеркале она заметила взгляд матери, устремленный на нее.
— Наверное, мне нужен и новый купальник? Старый мал.
— Я тоже об этом подумала — и несколько новых платьев. Может быть, папа отвезет нас в магазин после завтрака, — сказала Джеральдина.
Рина радостно вскрикнула, подбежала к матери и обняла ее за шею.
— Спасибо, мама.
Джеральдина прижала голову Рины к своей груди, поцеловала в белокурую макушку и повернула к себе ее загорелое лицо. Глядя дочери в глаза, она ласково погладила ее по щеке.
— Что происходит с моей маленькой девочкой? — печально спросила она.
Рина поймала руку матери и поцеловала в ладонь.
— Ничего, — ответила она с уверенностью, которая уже становилась неотъемлемой частью ее характера. — Ничего, кроме того, о чем ты сама говорила. Я выросла.
Джеральдина посмотрела дочери в лицо и почувствовала, как пелена застилает глаза.
— Только не спеши, крошка, — сказала она, крепче прижимая к себе голову Рины. — Ведь детство такое короткое.
Но Рина почти не слышала ее, а если и слышала, то не понимала значения слов. Ведь это были только слова, и они не могли сравниться с теми силами, которые пробуждались в ней и напоминали волны, с бешенством разбивающиеся о берег.
* * *
Рональд повернулся и быстро швырнул мяч к передней линии. Нападающий рванулся вперед, вздымая бутсами клубы пыли. Когда пыль рассеялась, все услышали торжествующий крик: «Есть!» Игра была закончена.
Ребята со всех сторон окружили его, дружески хлопая по спине.
— Молодец, Рони, отличный бросок.
Когда толпа рассеялась, они остались вдвоем с Томми и пошли по направлению к пляжу.
— Что ты делаешь после обеда? — спросил Томми.
— Ничего, — пожал плечами Рональд.
— В кинотеатре идет новый фильм.
— Я видел его в Бостоне, — сказал Рони и спросил в свою очередь: — А когда снова приедет Джоан?
— Моя кузина?
— А ты знаешь еще какую-нибудь Джоан? — саркастически заметил Рональд.
— Возможно, в конце недели, — ответил Томми.
— Так, может быть, возьмем ее в кино?
— Замечательная идея, — ухмыльнулся Томми. — Тебе-то хорошо, а мне? Думаешь, приятно сидеть рядом и чувствовать, как вы обжимаетесь? Кого бы мне прихватить?
— Не знаю.
Некоторое время Томми шагал молча, потом вдруг неожиданно щелкнул пальцами.
— Придумал!
— Кого?
— Твою сестру, Рину.
— Рину? — удивился Рональд. — Да ведь она еще маленькая.
— Не такая уж и маленькая, — рассмеялся Томми. — Груди у нее так и выпирают, по-моему, они стали еще больше с тех пор, когда мы видели ее на плоту несколько недель назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100