Именно в этот момент Дэвид и ударил его. Когда кастет врезался в лицо бригадира, Дэвид почувствовал острую боль в руке. Из горла бригадира вырвался сдавленный крик — кастет рассек ему щеку, словно переспелую дыню.
Бригадир развернулся и бешеными глазами уставился на Дэвида, его голова дернулась и откинулась на борт грузовика. Дэвид почувствовал, как набухают виски. Это должна быть быстрая драка, иначе бригадир убьет его. Он тряхнул головой, приводя мысли в порядок. Бригадир сделал шаг в его сторону. С силой оттолкнувшись от борта машины, Дэвид нанес еще один удар. Однако этот удар не достиг цели, он пришелся во вскинутую руку бригадира, но все же отбросил его к краю платформы. Дэвид снова ударил, и бригадир, оступившись, рухнул с платформы на землю.
Прислонившись к большому гидравлическому домкрату, Дэвид посмотрел вниз. Бригадир вставал на четвереньки, он поднял голову и посмотрел на Дэвида. По рассеченной щеке текла кровь, губы были плотно сжаты.
— За это я убью тебя, еврейский ублюдок, — прохрипел бригадир.
— Вы сами хотели этого, мистер, — сказал Дэвид, берясь за ручку домкрата.
Бригадир вскрикнул, когда тяжелый домкрат рухнул на него. Он лежал на земле лицом вниз, а на его спине, как первобытный монстр, возвышался домкрат. Дэвид выпрямился, перевел дыхание и посмотрел на толпу. Люди с бледными и перепуганными лицами начали расходиться. Остроносый залез в машину и, выглянув из кабины, посмотрел на лежащего бригадира.
— Ты думаешь, что шлепнул его? — спросил он, обращаясь к Дэвиду.
Тот пожал плечами и сунул кастет Остроносому.
— Тебе лучше убраться отсюда.
Остроносый кивнул, и машина выехала на улицу. Дэвид все еще стоял на платформе, когда подошел Вагнер с полицейским.
— Что здесь произошло? — спросил полицейский у Дэвида.
— Несчастный случай, — ответил тот.
Полицейский посмотрел на лежащего бригадира.
— Вызывайте скорую помощь, — быстро сказал он, — и помогите мне снять эту штуку.
Дэвид повернулся и пошел к грузовому лифту. Поднявшись наверх, он прошел в туалет вымыться, и в это время услышал звук колокольчика кареты скорой помощи. Дверь позади него открылась. В дверях стоял Марголис с полотенцем в руках.
— Я подумал, что тебе понадобится это, — сказал старик.
— Спасибо, — ответил Дэвид и, намочив полотенце горячей водой, положил его на лицо. Это помогло расслабиться, он закрыл глаза. Звук колокольчика скорой помощи затих.
— Ты в порядке? — спросил старик.
— В полном порядке.
Раздались удаляющиеся шаги старика, и дверь захлопнулась. Дэвид снял полотенце с лица и посмотрел в зеркало. Не считая небольшой шишки на лбу, он выглядел вполне прилично. Ополоснув лицо холодной водой, он вытерся и, оставив полотенце на крючке, вышел в коридор.
Рядом с лестницей стояла девушка, одетая в синий рабочий халат с эмблемой Генри Франса на кармане. В лице ее было что-то знакомое, наверное, он видел ее внизу. Девушка широко улыбнулась, обнажив не очень красивые зубы.
— Это правда, что ты племянник старого Нормана?
Дэвид кивнул.
— Фрэдди Джонс, заведующий студией фоторекламы, предложил мне позировать для афиш.
— Да?
— У меня фотографии с собой. Хочешь посмотреть?
— Конечно.
Она улыбнулась и достала из кармана несколько фотографий. Дэвид просмотрел их. Этот Фрэдди, или как там его, понимал толк в фотографиях. Без улыбки, а тем более без одежды девушка выглядела гораздо лучше.
— Нравятся?
— Да.
— Возьми себе.
— Спасибо.
— Может быть, тебе удастся при случае показать их дяде, — быстро сказала девушка. — Многие фотомодели начинают с этого. — Дэвид кивнул. — Я видела, что произошло внизу. Наконец-то Тони получил по заслугам.
— Тебе он не нравился?
— Он никому не нравился, — ответила она, — но все его боялись. Полицейский спрашивал меня, что произошло, но я сказала, что это был несчастный случай, что на него свалился домкрат.
Дэвид заглянул девушке в глаза, они были холодными и сверкали.
— Ты молодец, — сказала она, — ты мне нравишься.
Девушка вынула из кармана и протянула Дэвиду небольшую коробочку, похожую на коробочку из-под аспирина, но с надписью: «Генри Франс Де Люкс».
— Не беспокойся, они отличные, — сказала она, — самые лучшие, которые мы выпускаем, и такие тонкие, что через них можно читать газету. Я лично проверяла их и сворачивала.
— Спасибо.
— Ну ладно, тебе пора. Пока.
— Пока.
Дэвид открыл коробочку. Девушка была права, через них можно было читать газету. Под презервативами лежал клочок бумаги, на котором черным карандашом было написано имя Бетти и номер телефона.
Когда Дэвид вернулся на рабочее место, Вагнер уже сидел за своим столом.
— Тебе здорово повезло, — сказал он. — Доктор сказал, что у Тони сотрясение мозга и сломано несколько ребер, ну и на щеку наложили двенадцать швов.
— Это ему повезло, — ответил Дэвид, — ведь это был несчастный случай.
— Из гаража напротив потребовали десять долларов за домкрат.
— Я отдам их завтра.
— Не надо, — быстро возразил Вагнер, — я уже заплатил.
— Спасибо.
Начальник внимательно посмотрел на Дэвида.
— Мне хотелось бы, чтобы сегодняшнего утра не было, я предпочел бы начать все сначала.
Дэвид ответил ему прникновенным взглядом, улыбнулся и протянул руку.
— Меня зовут Дэвид Вулф, — сказал он. — Я по поводу работы. Мне надо видеть начальника.
Вагнер взглянул на протянутую руку и поднялся.
— Я и есть начальник, меня зовут Джек Вагнер. Давай я познакомлю тебя с ребятами.
Когда Дэвид повернулся в сторону упаковочных столов, все мужчины улыбались ему. Он больше не был чужим. Они стали друзьями.
7
Берни Норман вышел в свой Нью-йоркский офис. Было десять часов утра. Глаза его сверкали, а щеки порозовели от морозного утреннего воздуха.
— Доброе утро, мистер Норман, — сказала секретарша, — хорошо доехали?
Он улыбнулся, прошел в свой кабинет и открыл окно, вдыхая свежий морозный воздух. Здорово! Не то, что в Калифорнии. Затем он подошел к столу, достал из увлажнителя большую сигару и медленно ее раскурил, наслаждаясь ароматом. Даже сигары в Нью-Йорке лучше. Если бы у него было время, он отправился бы завтракать в ресторан Ратнера.
Берни сел за стол, положил перед собой отчеты и стал просматривать их. Время от времени он удовлетворенно кивал. В Норман-театре, его главном детище на Бродвее, дела улучшились, когда там стали и ставить спектакли, и прокатывать фильмы. Он просмотрел еще несколько отчетов и остановился на отчете Парк-театра. За последние два месяца недельный доход сорок две тысячи. Наверное, здесь какая-то ошибка, этот кинотеатр никогда не приносил более трех тысяч. Обычный третьеразрядный кинотеатр на нечетной стороне Четырнадцатой улицы.
Норман углубился в отчет. Его внимание привлекла статья «Премиальные работников». Премиальные, в среднем, составляли триста долларов в неделю. Берни схватился за телефон. Не иначе как кто-то сошел с ума. Он никогда не разрешал выплату таких премиальных. Наверняка весь отчет составлен неправильно.
— Слушаю, мистер Норман, — раздался голос секретарши.
— Передайте Эрни, чтобы немедленно приволок сюда свою задницу.
Он положил трубку. Эрни Холи был казначеем. Сейчас все выяснится. Вошел Холи, он носил очки с толстыми стеклами.
— Как дела, Берни, — спросил он, — как добрался?
Норман швырнул ему отчет.
— В чем дело с Парк-театром? Ты, ублюдок, можешь мне объяснить?
— С Парк-театром? — смутился Холи. — Дай посмотрю.
Норман откинулся в кресле, попыхивая сигарой.
— Здесь нет никаких ошибок, — сказал Холи.
— Нет? — саркастически поинтересовался Берни. — Думаешь, я не знаю, что со времени открытия этот кинотеатр никогда не приносил более трех тысяч в неделю? Меня не проведешь.
— Сумма дохода в отчете указана правильно, Берни. Наши бухгалтера тщательно ее проверяли.
— А что это за премии работникам? — Норман уставился на Холи. — Двадцать четыре тысячи долларов за последние два месяца! Ты думаешь, я тронулся? Я никогда не разрешал ничего подобного.
— Именно ты и разрешил, Берни, — ответил Холи. — Это те самые двадцать пять процентов премиальных, которые мы утвердили, чтобы поднять доходы после рождественского спада.
— Но ведь мы установили норму дохода для каждого кинотеатра, — рявкнул Норман. — Сколько мы установили для Парка?
— Три тысячи.
Берни снова заглянул в отчет.
— Это какой-то трюк, — сказал он. — Таубман обворовал вас, а если нет, то каким образом доход внезапно подскочил до сорока двух тысяч?
— Таубман сейчас не управляет кинотеатром, он слег в больницу с аппендицитом сразу после Рождества.
— Но на отчете его подпись.
— Это просто резиновый штамп, такой есть у всех управляющих.
— А кто же тогда управляет кинотеатром, кто этот мудрец который выбил нас из трех тысяч?
Холи замешкался.
— Мы оказались в трудном положении, Берни. Таубман внезапно заболел, и у нас не было человека заменить его.
— Не юли, говори прямо, — рявкнул Норман.
— Твой племянник Дэвид Вулф, — с неохотой ответил казначей.
Норман театральным жестом обхватил руками голову.
— Ох! Я должен был предвидеть это.
— Но что же нам было делать? — Холи нервно закурил. — К тому же, у парня все получилось здорово. Он наладил связи с близлежащими магазинами и продавал их дешевые рекламные товары перед сеансами, а также дважды в неделю распространял рекламные листки. Еще в кинотеатре стали устраивать так называемые семейные просмотры по понедельникам и средам. Для семьи билет стоил семьдесят пять центов, и представь себе, это заработало. Продажа леденцов и кукурузных хлопьев возросла в четыре раза.
— А во что нам обошелся этот бизнес?
Казначей снова смутился.
— Конечно, это слегка увеличило наши производственные расходы, но конечный результат стоил этого.
— Ну, и на сколько увеличились расходы?
Холи взял отчет и прочистил горло.
— Где-то на восемь, восемь с половиной тысяч в неделю.
— Где-то на восемь, восемь с половиной тысяч в неделю, — язвительно повторил Норман. Он поднялся и свирепо посмотрел на казначея. — На меня работает банда жуликов. Для дела общее повышение дохода не имеет особого значения, а для него — конечно. Он кладет себе в карман лишних три сотни в неделю.
Берни подошел к окну. Через открытое окно на него пахнуло морозным воздухом, и он в ярости захлопнул его. Какая отвратительная погода, не то что теплая и солнечная Калифорния.
— Я бы этого не сказал, — раздался голос Холи. — При общем увеличении дохода, включая торговлю, мы получаем еженедельно чистыми на сто пятьдесят долларов больше.
Норман обернулся.
— Он тратит в неделю девятьсот долларов наших денег, чтобы заработать себе триста. Может быть, надо поблагодарить его за то, что и нам перепадает сто пятьдесят?
Норман снова уселся за стол.
— Не понимаю, в чем дело, но каждый раз, когда я приезжаю в Нью-Йорк, мне преподносят очередной сюрприз. — Он швырнул сигару в корзину для бумаг, достал из увлажнителя новую и принялся жевать ее. — Полтора года назад я приехал в Нью-Йорк и что обнаружил? Проработав на складе меньше года, он заработал тысячу долларов, продавая утильные рекламные листки, и две тысячи — продавая грязные фотографии, которые печатал на нашей фотобумаге и в нашей же лаборатории. А эта оптовая торговля презервативами во всех наших офисах по всей стране? Еще хорошо, что я вовремя остановил его, иначе бы мы все угодили за решетку.
— Но ты должен отметить, Берни, что у склада дела шли хорошо как никогда, — сказал Холи, — введенная там система обеспечила будущие заказы.
— Ха! — воскликнул Норман. — Ты считаешь, что он думал о нас, когда проворачивал все это? Не будь глупцом! Его заработная плата была семнадцать долларов в неделю, а на работу он ездил на «Бьюике» стоимостью двадцать три тысячи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100