Из динамиков донёсся свист боцманской дудки:
— Внимание… салют! — Матросы на галереях «Джонни Реба» поднесли руки к головным уборам. Через несколько мгновений три коротких свистка вахтенного боцмана разрешили им расходиться.
— Может быть, теперь нам позволят вернуться домой? — усмехнулся начальник палубной службы. Учения «Океанские партнёры» завершились, и боевое соединение направится обратно в Пирл-Харбор, где проведёт неделю, занимаясь техническим осмотром, а команда получит возможность увольняться на берег, прежде чем снова выйти в Индийский океан. Санчес решил остаться в своём удобном кожаном кресле и продолжить чтение документов, наслаждаясь свежим океанским бризом. Движение соединений навстречу друг другу гарантировало, что они скоро разойдутся.
— Смотрите! — послышался возглас вперёдсмотрящего.
Осуществляемый манёвр был впервые применён на немецком флоте и носил название Gefechtskehrtwendung, или «боевой разворот». На мачте флагманского корабля взмыл сигнальный флаг, и все четыре эсминца резко повернули направо, причём первым начал разворот замыкающий корабль. Как только форштевень эсминца пошёл в правую сторону, последовал разворот следующего, затем ещё одного и, наконец, флагманского корабля. Это был манёвр, рассчитанный на то, чтобы вызвать восхищённое внимание американцев, изрядно удивить их, так как пространство между двумя авианосцами было крайне ограничено. Прошло всего несколько секунд, и японские эскадренные миноносцы закончили разворот на сто восемьдесят градусов, двигаясь теперь на запад со скоростью тридцать узлов и обгоняя авианосцы, к которым они только что приблизились с противоположного направления. Несколько американцев на мостике одобрительно присвистнули при виде столь искусно выполненного манёвра. Борта всех четырех эсминцев типа «иджис» уже опустели.
— А ведь здорово, — заметил Санчес, снова опуская взгляд на документы.
Авианосец ВМС США «Джон Стеннис» продолжал двигаться по прежнему курсу с неизменной скоростью — его четыре винта делали по семьдесят оборотов в минуту. Команда занимала места по обычному расписанию, что означало готовность номер три для всех, за исключением авиакрыла, личный состав которого отдыхал после нескольких суток напряжённых полётов. На верхней части острова расположились вперёдсмотрящие, каждый из которых вёл наблюдение главным образом в назначенном ему секторе, однако все они то и дело поглядывали на японские корабли — в конце концов, они отличались от американских. Некоторые вперёдсмотрящие пользовались морскими биноклями 7х50 главным образом японского производства, некоторые вели наблюдение с помощью гораздо более массивных стационарных «больших глаз» 20х120, установленных по всему мостику.
Адмирал Сато теперь не опускался в кресло, хотя и смотрел в бинокль. Вообще-то жаль. Такие гордые, такие красивые корабли. Затем он вспомнил, что авианосец с левого борта носит название «Энтерпрайз», традиционное на американском Военно-морском флоте, и что когда-то авианосец с таким же названием терзал его страну, вместе с эскадрой Джимми Дулиттла приближался к японскому побережью, принимал участие в сражениях у атолла Мидуэй, у восточных Соломоновых островов, у островов Санта-Круз и вообще во всех крупных морских баталиях, получал пробоины, но ни разу не вышел из строя. Название врага, который заслуживает уважения, но всё-таки остаётся врагом. Он решил не сводить с него глаз. Адмирал не знал, кем был Джон Стеннис, имя которого дали второму авианосцу.
На встречном курсе «Мутсу» миновал авианосцы и оказался уже рядом с американскими эсминцами, замыкающими охранение, но после разворота начал догонять огромные корабли. Они приближались, казалось, мучительно медленно. Руки адмирала в белых перчатках держали бинокль. Он следил за меняющимся пеленгом на американский авианосец.
— Пеленг на цель номер один три-пять-ноль, пеленг на цель номер два ноль-один-ноль, — доложил старшина. Иссо пытался понять, что происходит и почему, но больше всего его интересовало, доживёт ли он до того момента, когда сможет рассказать о происшедшем, и пришёл к заключению, что это маловероятно.
— Принимаю на себя, — произнёс офицер-торпедист, садясь на место управления торпедной стрельбой. Он уже получил команду и ознакомился с огневым решением. Прошло несколько секунд, на пульте управления вспыхнула лампочка, офицер повернул ключ в замке, включил питание, откинул крышку на панели управления торпедным аппаратом левого борта и нажал кнопку пуска. Затем он сделал то же самое с аппаратом правого борта.
Трехтрубные торпедные аппараты на обоих бортах эсминца стремительно развернулись на угол сорок градусов от курса корабля. Выпуклые крышки на концах пусковых труб откинулись. Торпеды вылетели из труб под давлением сжатого воздуха, нырнули в воду слева и справа от эсминца почти одновременно, с промежутком всего в десять секунд. Винты уже вращались, когда торпеды нырнули в воду и устремились к цели, таща за собой провода управления, соединяющие их с боевой рубкой на «Мутсу». Торпедные аппараты, теперь уже с пустыми трубами, тут же вернулись на прежнее место и снова вытянулись вдоль оси корабля.
— …твою мать! — послышался возглас вперёдсмотрящего на авианосце «Джонни Реб».
— Что такое, Синди?
— Они только что пустили в нас гребанную рыбу! — воскликнула она. Вперёдсмотрящим была невысокий матрос (ещё не удалось найти официального наименования для матроса женского пола) восемнадцати лет от роду. Она служила на своём первом корабле и осваивала ругательства, чтобы ничем не отличаться от солёных моряков, входящих в состав команды. Синди вытянула руку, указывая направление. — Я видела, как с него в воду нырнула торпеда — вон там!
— Ты уверена? — спросил второй вперёдсмотрящий, поворачивая туда «большие глаза». Ему поручили присматривать за Синди.
Девушка заколебалась. Ей ещё никогда не приходилось принимать такое решение, и она подумала, что скажет её старшина, если выяснится, что она ошиблась. — Мостик, докладывает вперёдсмотрящий номер шесть. Последний эсминец в японской кильватерной колонне выпустил торпеду! — Её голос разнёсся по сети трансляции мостика.
Бад Санчес, который сидел на острове уровнем ниже, поднял голову:
— Что такое?
— Повторите, шестой! — скомандовал вахтенный офицер.
— Я сказала, что видела, как вон тот японский эсминец выпустил торпеду с правого борта!
— Говорит пятый. Я не видел этого, сэр, — доложил мужской голос.
— А вот я видела, черт побери! — выкрикнул взволнованный женский голос, причём так громко, что Санчес услышал её восклицание, даже не по трансляционной сети. Он бросил документы на палубу, вскочил на ноги и побежал к трапу. Поднимаясь наверх, капитан первого ранга споткнулся, разбил до крови колено, порвал брюки и, отчаянно ругаясь про себя, добежал до вперёдсмотрящих.
— Говорите, милая!
— Я видела это, сэр, видела собственными глазами! — Девушка даже не имела представления, кто такой Санчес, и серебряные орлы на его воротнике напугали её больше, чем приближающиеся торпеды, но она видела их и не собиралась отказываться от своих слов.
— А вот я ничего не видел! — повторил старший матрос, стоящий рядом. Санчес направил бинокль на эсминец, находящийся сейчас всего в двух тысячах ярдов. Что это? Он оттолкнул матроса от «больших глаз» и направил мощную оптику на шканцы флагманского японского корабля. Вон трехтрубный торпедный аппарат, вытянувшийся вдоль палубы эсминца, как и полагается в походе, но…
…но концы его труб чёрные, а не серые. Крышки, защищающие торпедные трубы от водяных брызг, сняты… Не отрывая взгляда от бинокля, капитан первого ранга Рафаэл Санчес сорвал наушники с микрофоном с головы матроса.
— Мостик, говорит командир авиакрыла. На нас идут торпеды! Повторяю, на нас по левому борту направлены торпеды! — Он повернул бинокль в сторону кормы, пытаясь увидеть следы торпед на морской поверхности, но ничего не заметил. Впрочем, это не имело теперь значения. Санчес громко выругался, выпрямился и посмотрел на молодого матроса Синтию Смидерз. — Правы вы или нет, матрос, вы поступили правильно, — произнёс он. Его слова заглушил грохот колоколов громкого боя, разнёсшийся по кораблю. И в следующее мгновение на палубе японского эсминца замигал сигнальный прожектор.
— Предупреждение, предупреждение, у нас только что случилось короткое замыкание в электрической цепи, произошёл случайный пуск нескольких торпед, — произнёс в микрофон командир «Мутсу», покраснев от собственной лжи, и прислушался к переговорам, которые велись по открытому каналу между кораблями.
— «Энтерпрайз», это «Файф», в воде торпеды, — громко прозвучал мужской голос.
— Торпеды — где?
— Это наши торпеды, — вмешался в разговор командир «Мутсу». — У нас в рубке вспыхнул пожар и произошло короткое замыкание. Торпеды могут быть с боевыми зарядами. — Он заметил, что «Стеннис» уже поворачивался кормой к торпедам, и сзади кипела вода от винтов, работающих теперь на полную мощность. Это не спасёт авианосец, но японский офицер надеялся, что по крайней мере никто из американцев не погибнет.
— Что нам делать теперь, сэр? — растерянно спросила Смидерз.
— Прочитать молитву о спасении, пожалуй, — мрачно ответил Санчес. Это ведь противолодочные торпеды, верно? На них маленькие боеголовки. Они вряд ли нанесут серьёзный ущерб такому огромному кораблю, как «Джонни Реб», правда?
Глядя вниз, на палубу, капитан увидел снующих людей, часто с полотенцами в руках, которые спешили занять места по боевому расписанию.
— Сэр, мне нужно явиться в группу номер девять борьбы за живучесть на ангарной палубе.
— Нет, оставайтесь здесь, — распорядился Санчес. — А вы можете отправляться, — сказал он другому матросу.
«Джон Стеннис» круто накренился на левый борт. Начался резкий поворот вправо, и палуба вибрировала от возросшей мощи двигателей. В чём не откажешь атомным авианосцам, так это в избытке мощности силовых установок, но водоизмещение корабля превышало девяносто тысяч тонн, и требовалось время, чтобы разогнать его. «Энтерпрайз», меньше чем в двух милях отсюда, отреагировал медленнее, только сейчас начал поворот. Проклятье…
— Внимание, внимание! — донёсся из громкоговорителей голос вахтенного офицера. — Выпустить «никси»!
Три противолодочные торпеды Мк-50, устремившиеся к «Стеннису», представляли собой небольшие, но умные орудия разрушения. Их целью было пробивать маленькие смертельные отверстия в корпусах субмарин. Действительно, они не могли причинить значительного вреда кораблю в девяносто тысяч тонн, зато были способны выбрать место, куда нанести удар. Они мчались вперёд на расстоянии ста метров одна от другой, причём каждая наводилась на цель по тянущемуся позади тонкому изолированному проводу. Огромное преимущество в скорости этих торпед и небольшое расстояние до цели практически гарантировали попадание, а манёвр, предпринятый американским авианосцем, всего лишь открыл перед торпедами самое уязвимое место, так как все они были нацелены на гребные винты гигантского корабля. Проплыв тысячу ярдов, система наведения первой торпеды перешла в активный режим. Передаваемое ей гидроакустическое изображение имело вид ярко-жёлтого силуэта на чёрном экране, установленном в боевой рубке «Мутсу». Офицер-торпедист направил первую торпеду прямо в цель, а две другие автоматически последовали за ней. Цель приближалась. Восемьсот метров, семьсот, шестьсот…
— Вы оба у меня в руках, — произнёс офицер. Через мгновение картинка исказилась из-за попыток глушения, осуществляемого американскими «никси», имитирующими сверхвысокие частоты торпедных головок наведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201