— Разумеется, сначала нужно дожить до того дня, когда мне вручат такой диплом. — Потом можно жениться, обзавестись детьми, может быть, даже вести нормальную жизнь, подумал он, но промолчал.
— Рад, что у вас все ещё сохранилось чувство юмора, Евгений Павлович.
— Нам ответят, чтобы мы так и поступили. Вы ведь знаете это. — Да. — Кларк кивнул. Стараясь сохранить свою легенду, он пытался решить, как поступил бы в такой ситуации русский. Интересно, есть ли в уставе КГБ раздел, посвящённый подобным проблемам? В правилах поведения сотрудника ЦРУ нет ничего подобного, это уж точно.
* * *
Как всегда, записи на магнитной плёнке оказались более ясными, чем мгновенный анализ операторов, проводившийся в реальном масштабе времени. По мнению аналитиков из японской разведки, там было по крайней мере три, а скорее всего, принимая во внимание тактику американцев, четыре самолёта, прощупывавших противовоздушную оборону Японии. Впрочем, это определённо не были ЕС-135. Эти самолёты строились по проекту, разработанному почти пятьдесят лет назад. У них на корпусе находилось столько антенн, что они были способны обнаружить любой телевизионный сигнал в полушарии и потому создавали бы гораздо более мощную радиолокационную картинку. К тому же у американцев сейчас и не осталось в строю, наверно, четырех таких самолётов. Так что это было что-то другое, скорее всего их бомбардировщики Б-1Б, решили аналитики. А Б-1Б являлся по своему главному назначению бомбардировщиком и был создан для выполнения гораздо более зловещих задач, чем простой сбор электронной информации. Это значит, что американцы рассматривали Японию как своего врага, противовоздушную оборону которого понадобится преодолеть, чтобы принести смерть и разрушения. Такая мысль не представляла собой чего-то нового для обеих сторон во время войны — если это действительно была война, думали более трезвые головы. Но чем иным это может быть? — считало большинство, решая таким образом главное направление подготовки к ночным операциям.
Самолёты дальнего радиолокационного обнаружения Е-767 снова поднялись в воздух для выполнения операций, причём опять два из них действовали в активном режиме и один находился как бы в засаде. На этот раз радиолокаторы работали на полную мощность, а параметры программного обеспечения, предназначенного для обработки полученных сигналов, подверглись изменениям, чтобы более успешно обеспечивать слежение на большом расстоянии за целями с элементами технологии «стелс». Экипажи самолётов раннего обнаружения полагались при своей работе на законы физики. Размеры антенн в сочетании с мощностью электронных импульсов и частотой излучаемых сигналов позволяли обнаружить практически любые цели. С одной стороны, это было хорошо, а с другой — плохо, потому что теперь они принимали электронные импульсы отовсюду. Впрочем, кое-что изменилось. Когда операторам казалось, что они принимают слабый отражённый сигнал от движущейся цели, они начинали направлять туда свои истребители. «Иглам» ещё ни разу не удалось приблизиться к подозреваемым целям на расстояние в сотню миль. Как только Е-767 переключали свои радиолокаторы с режима длинноволнового обнаружения на режим коротковолнового слежения, сигналы исчезали. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку для наведения на цель требовался коротковолновый диапазон. С другой стороны, было ясно, что американцы продолжают прощупывать японскую ПВО и, возможно, подозревают, что за ними следят. Впрочем, думали все, это хорошая практика для лётчиков-истребителей. И если война действительно началась, говорили себе её участники, то она становилась все более и более похожей на настоящую.
— Я не верю этому, — сказал полковник.
— Сэр, мне кажется, что они вели вас. Их радар «освещал» ваш самолёт с частотой, вдвое превышающей скорость вращения антенны. Японские радиолокаторы имеют полностью электронное управление. Они способны направлять свои лучи на цель, и они направляли их на вас. — Сержант говорил с офицером разумно и уважительно, несмотря на то что полковник, возглавлявший первое разведывательное звено, демонстрировал излишнюю самоуверенность и не хотел прислушаться к голосу разума. Лётчик выслушал сказанное и отмахнулся.
— О'кей, может, им и удалось пару раз засечь нас. Мы летели бортом к ним. В следующий раз развернёмся в более широкую фронтальную линию и направимся прямо в охраняемую зону. При этом наш радиолокационный силуэт будет намного меньше. Нам нужно прощупать их противовоздушную оборону, чтобы увидеть, как они будут реагировать на это.
Твоё дело, приятель, подумал сержант, лучше уж ты, чем я. Он посмотрел в окно. База ВВС в Элмендорфе находилась на Аляске и была подвержена капризам ужасной зимней погоды, а это худший враг всех машин и аппаратов, созданных человеческими руками. По этой причине бомбардировщики Б-1 стояли в ангарах, что скрывало их от разведывательных спутников, которыми могли воспользоваться японцы. И всё-таки полной уверенности, что это так, ни у кого не было.
— Полковник, я всего лишь сержант и занимаюсь изучением записей на магнитных лентах, однако на вашем месте я проявил бы осторожность. Мне не известны параметры японских радиолокаторов, поэтому я не могу с уверенностью сказать, насколько они эффективны. Но мне кажется, что японцы создали исключительно совершенную аппаратуру.
— Мы будем осторожны, — пообещал полковник. — Завтра вечером я доставлю вам комплект магнитных лент получше этого.
— Понятно, сэр. — Лучше уж ты, чем я, снова подумал он.
* * *
Подводная лодка ВМС США «Пасадена» заняла позицию на северном фланге патрульной линии к западу от Мидуэя. Субмарины могли поддерживать связь со штабом командующего подводными силами Тихоокеанского флота по радио через спутник связи, не выдавая противнику своей позиции.
— Что это за линия, — пробормотал Джоунз, глядя на карту. Он только что пришёл в штаб, чтобы посоветоваться относительно информации, полученной сетью подводных гидрофонов, по поводу перемещения японских военных кораблей, которое в данный момент не было таким уж активным. Радовало то, что сеть гидрофонов, даже с помощью разработанного Джоунзом нового программного обеспечения, не могла обнаружить подводные лодки патрульной линии «Олимпия», «Хелен», «Гонолулу» и «Чикаго», к которым теперь присоединилась и «Пасадена». — В прошлом нам требовалось больше подводных лодок лишь для того, чтобы закрыть пролив.
— Это все подводные лодки, имеющиеся сейчас в нашем распоряжении, Рон, — заметил Чеймберз. — Действительно, их недостаточно. И всё-таки, если японцы выдвинут вперёд свои дизельные подводные лодки, им придётся серьёзно подумать об их безопасности. — Приказ, поступивший из Вашингтона, был сформулирован несколько неопределённо. В нём говорилось, что нельзя допустить передвижения японских военно-морских соединений на восток и что, по-видимому, уничтожение одной из японских подводных лодок не вызовет отрицательной реакции, только лодка, установившая контакт с противником, должна сначала связаться со штабом и получить указания, основанные на политических соображениях. Манкузо и Чеймберз не сказали Джоунзу об этом. Они пришли к выводу, что нет смысла снова вызывать у него приступ раздражения.
— Но у нас есть много законсервированных подводных лодок…
— Если быть точным, то семнадцать на Западном побережье, — кивнул Чеймберз. — Понадобится минимум шесть месяцев на то, чтобы расконсервировать их, не говоря уже о комплектовании экипажей.
Неожиданно Манкузо поднял голову.
— Одну минуту. А как относительно моих 726-х?
Джоунз посмотрел на него.
— Я думал, что они отправлены на металлолом.
Командующий подводными силами Тихоокеанского флота отрицательно покачал головой.
— Сторонники защиты окружающей среды выдвинули самые серьёзные возражения. Сейчас на лодках экипажи сокращённой численности.
— Да, на всех пяти, — негромко заметил Чеймберз. — Это «Невада», «Теннесси», «Уэст Виргиния», «Пенсильвания» и «Мэриленд». Ради них стоит связаться с Вашингтоном.
— Да, пожалуй, — согласился Джоунз. Атомные подводные лодки проекта 726, известные как тип «огайо» по названию первой лодки, превратившейся теперь в отменные бритвенные лезвия, были намного — на десять узлов — медленнее быстроходных маленьких ударных лодок 688-го проекта, менее манёвренными, зато практически бесшумными. Более того, стандарт бесшумности определялся именно по лодкам этого типа.
— Как ты считаешь, Уолли, нам удастся срочно сформировать экипажи для них?
— А почему нет, адмирал? Мы сможем выпустить их в море через неделю… максимум через десять дней, если сумеем укомплектовать надёжными людьми.
— Вот это я могу взять на себя, — произнёс Манкузо и поднял телефонную трубку прямой связи с Вашингтоном.
* * *
Деловой день в Центральной Европе начинался в десять часов, утра по местному времени, когда девять было в Лондоне и предрассветные четыре в Нью-Йорке. В Токио в это время было шесть часов вечера. После того, что сначала было волнующей неделей, за которой последовала скучная и неинтересная, японские финансисты получили возможность восхищаться своим блестящим успехом, когда им удалось сорвать такой колоссальный куш.
Валютные маклеры в Токио удивились, когда сначала всё пошло нормально. Рынки открылись подобно тому, как открываются двери магазинов, впуская покупателей на долгожданную распродажу. Объявление об этом было сделано накануне, просто никто не поверил. Все, как один, они позвонили своим банкирам и запросили инструкции, удивив их новостями из Берлина и других европейских столиц.
В Нью-йоркском отделении ФБР экраны компьютеров, подключённых к международной сети финансовых рынков, показывали точно такую же картину, как и на всех остальных континентах. Председатель правления Федеральной резервной системы и министр финансов Фидлер не сводили глаз с дисплеев. На каждом из финансистов были наушники и микрофон, соединяющие их по каналам шифрованной телефонной связи с европейскими коллегами.
Первым начал игру немецкий Бундесбанк, продавший пятьсот миллиардов иен за соответствующий эквивалент в долларах банку Гонконга — очень осторожный манёвр, целью которого было прощупать рынок. Гонконг пошёл на эту сделку, как да самую обычную трансакцию, решив, что немцы совершили элементарную ошибку и можно ею воспользоваться с некоторой выгодой для себя. По-видимому, Бундесбанк ошибочно предположил, что открытие рынка ценных бумаг в Нью-Йорке укрепит позиции доллара. Сделка была быстро завершена, отметил Фидлер. Он повернулся к председателю Федеральной резервной и подмигнул. Следующий шаг сделали швейцарцы, которые изъявили желание купить оставшиеся у Гонконга американские казначейские облигации на сумму в триллион — триллион! — иен. И эта сделка была заключена менее чем за минуту. Далее последовал более прямой манёвр. Коммерческий банк Берна отозвал свой вклад в швейцарских франках из японского банка, заплатив за него иенами — ещё одна сомнительная сделка, вызванная телефонным звонком правительства Швейцарии.
После открытия остальных европейских фондовых бирж рынок ценных бумаг оживился.. Банки и другие финансовые институты, которые из стратегических соображений купили японские ценные бумаги, чтобы уравновесить скупку европейских ценных бумаг японцами, теперь начали продавать их, сразу конвертируя полученные иены в другие валюты. В Токио стали ощущаться первые признаки беспокойства. Действия европейцев можно было истолковать как простые попытки извлечь выгоду из подобных трансакций, однако среди валютных спекулянтов поползли слухи, что курс иены может упасть, причём упасть резко, а ведь в Токио был уже вечер пятницы и фондовые биржи закрылись, исключение составляли валютные маклеры и те, кто работали с европейскими рынками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Рад, что у вас все ещё сохранилось чувство юмора, Евгений Павлович.
— Нам ответят, чтобы мы так и поступили. Вы ведь знаете это. — Да. — Кларк кивнул. Стараясь сохранить свою легенду, он пытался решить, как поступил бы в такой ситуации русский. Интересно, есть ли в уставе КГБ раздел, посвящённый подобным проблемам? В правилах поведения сотрудника ЦРУ нет ничего подобного, это уж точно.
* * *
Как всегда, записи на магнитной плёнке оказались более ясными, чем мгновенный анализ операторов, проводившийся в реальном масштабе времени. По мнению аналитиков из японской разведки, там было по крайней мере три, а скорее всего, принимая во внимание тактику американцев, четыре самолёта, прощупывавших противовоздушную оборону Японии. Впрочем, это определённо не были ЕС-135. Эти самолёты строились по проекту, разработанному почти пятьдесят лет назад. У них на корпусе находилось столько антенн, что они были способны обнаружить любой телевизионный сигнал в полушарии и потому создавали бы гораздо более мощную радиолокационную картинку. К тому же у американцев сейчас и не осталось в строю, наверно, четырех таких самолётов. Так что это было что-то другое, скорее всего их бомбардировщики Б-1Б, решили аналитики. А Б-1Б являлся по своему главному назначению бомбардировщиком и был создан для выполнения гораздо более зловещих задач, чем простой сбор электронной информации. Это значит, что американцы рассматривали Японию как своего врага, противовоздушную оборону которого понадобится преодолеть, чтобы принести смерть и разрушения. Такая мысль не представляла собой чего-то нового для обеих сторон во время войны — если это действительно была война, думали более трезвые головы. Но чем иным это может быть? — считало большинство, решая таким образом главное направление подготовки к ночным операциям.
Самолёты дальнего радиолокационного обнаружения Е-767 снова поднялись в воздух для выполнения операций, причём опять два из них действовали в активном режиме и один находился как бы в засаде. На этот раз радиолокаторы работали на полную мощность, а параметры программного обеспечения, предназначенного для обработки полученных сигналов, подверглись изменениям, чтобы более успешно обеспечивать слежение на большом расстоянии за целями с элементами технологии «стелс». Экипажи самолётов раннего обнаружения полагались при своей работе на законы физики. Размеры антенн в сочетании с мощностью электронных импульсов и частотой излучаемых сигналов позволяли обнаружить практически любые цели. С одной стороны, это было хорошо, а с другой — плохо, потому что теперь они принимали электронные импульсы отовсюду. Впрочем, кое-что изменилось. Когда операторам казалось, что они принимают слабый отражённый сигнал от движущейся цели, они начинали направлять туда свои истребители. «Иглам» ещё ни разу не удалось приблизиться к подозреваемым целям на расстояние в сотню миль. Как только Е-767 переключали свои радиолокаторы с режима длинноволнового обнаружения на режим коротковолнового слежения, сигналы исчезали. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку для наведения на цель требовался коротковолновый диапазон. С другой стороны, было ясно, что американцы продолжают прощупывать японскую ПВО и, возможно, подозревают, что за ними следят. Впрочем, думали все, это хорошая практика для лётчиков-истребителей. И если война действительно началась, говорили себе её участники, то она становилась все более и более похожей на настоящую.
— Я не верю этому, — сказал полковник.
— Сэр, мне кажется, что они вели вас. Их радар «освещал» ваш самолёт с частотой, вдвое превышающей скорость вращения антенны. Японские радиолокаторы имеют полностью электронное управление. Они способны направлять свои лучи на цель, и они направляли их на вас. — Сержант говорил с офицером разумно и уважительно, несмотря на то что полковник, возглавлявший первое разведывательное звено, демонстрировал излишнюю самоуверенность и не хотел прислушаться к голосу разума. Лётчик выслушал сказанное и отмахнулся.
— О'кей, может, им и удалось пару раз засечь нас. Мы летели бортом к ним. В следующий раз развернёмся в более широкую фронтальную линию и направимся прямо в охраняемую зону. При этом наш радиолокационный силуэт будет намного меньше. Нам нужно прощупать их противовоздушную оборону, чтобы увидеть, как они будут реагировать на это.
Твоё дело, приятель, подумал сержант, лучше уж ты, чем я. Он посмотрел в окно. База ВВС в Элмендорфе находилась на Аляске и была подвержена капризам ужасной зимней погоды, а это худший враг всех машин и аппаратов, созданных человеческими руками. По этой причине бомбардировщики Б-1 стояли в ангарах, что скрывало их от разведывательных спутников, которыми могли воспользоваться японцы. И всё-таки полной уверенности, что это так, ни у кого не было.
— Полковник, я всего лишь сержант и занимаюсь изучением записей на магнитных лентах, однако на вашем месте я проявил бы осторожность. Мне не известны параметры японских радиолокаторов, поэтому я не могу с уверенностью сказать, насколько они эффективны. Но мне кажется, что японцы создали исключительно совершенную аппаратуру.
— Мы будем осторожны, — пообещал полковник. — Завтра вечером я доставлю вам комплект магнитных лент получше этого.
— Понятно, сэр. — Лучше уж ты, чем я, снова подумал он.
* * *
Подводная лодка ВМС США «Пасадена» заняла позицию на северном фланге патрульной линии к западу от Мидуэя. Субмарины могли поддерживать связь со штабом командующего подводными силами Тихоокеанского флота по радио через спутник связи, не выдавая противнику своей позиции.
— Что это за линия, — пробормотал Джоунз, глядя на карту. Он только что пришёл в штаб, чтобы посоветоваться относительно информации, полученной сетью подводных гидрофонов, по поводу перемещения японских военных кораблей, которое в данный момент не было таким уж активным. Радовало то, что сеть гидрофонов, даже с помощью разработанного Джоунзом нового программного обеспечения, не могла обнаружить подводные лодки патрульной линии «Олимпия», «Хелен», «Гонолулу» и «Чикаго», к которым теперь присоединилась и «Пасадена». — В прошлом нам требовалось больше подводных лодок лишь для того, чтобы закрыть пролив.
— Это все подводные лодки, имеющиеся сейчас в нашем распоряжении, Рон, — заметил Чеймберз. — Действительно, их недостаточно. И всё-таки, если японцы выдвинут вперёд свои дизельные подводные лодки, им придётся серьёзно подумать об их безопасности. — Приказ, поступивший из Вашингтона, был сформулирован несколько неопределённо. В нём говорилось, что нельзя допустить передвижения японских военно-морских соединений на восток и что, по-видимому, уничтожение одной из японских подводных лодок не вызовет отрицательной реакции, только лодка, установившая контакт с противником, должна сначала связаться со штабом и получить указания, основанные на политических соображениях. Манкузо и Чеймберз не сказали Джоунзу об этом. Они пришли к выводу, что нет смысла снова вызывать у него приступ раздражения.
— Но у нас есть много законсервированных подводных лодок…
— Если быть точным, то семнадцать на Западном побережье, — кивнул Чеймберз. — Понадобится минимум шесть месяцев на то, чтобы расконсервировать их, не говоря уже о комплектовании экипажей.
Неожиданно Манкузо поднял голову.
— Одну минуту. А как относительно моих 726-х?
Джоунз посмотрел на него.
— Я думал, что они отправлены на металлолом.
Командующий подводными силами Тихоокеанского флота отрицательно покачал головой.
— Сторонники защиты окружающей среды выдвинули самые серьёзные возражения. Сейчас на лодках экипажи сокращённой численности.
— Да, на всех пяти, — негромко заметил Чеймберз. — Это «Невада», «Теннесси», «Уэст Виргиния», «Пенсильвания» и «Мэриленд». Ради них стоит связаться с Вашингтоном.
— Да, пожалуй, — согласился Джоунз. Атомные подводные лодки проекта 726, известные как тип «огайо» по названию первой лодки, превратившейся теперь в отменные бритвенные лезвия, были намного — на десять узлов — медленнее быстроходных маленьких ударных лодок 688-го проекта, менее манёвренными, зато практически бесшумными. Более того, стандарт бесшумности определялся именно по лодкам этого типа.
— Как ты считаешь, Уолли, нам удастся срочно сформировать экипажи для них?
— А почему нет, адмирал? Мы сможем выпустить их в море через неделю… максимум через десять дней, если сумеем укомплектовать надёжными людьми.
— Вот это я могу взять на себя, — произнёс Манкузо и поднял телефонную трубку прямой связи с Вашингтоном.
* * *
Деловой день в Центральной Европе начинался в десять часов, утра по местному времени, когда девять было в Лондоне и предрассветные четыре в Нью-Йорке. В Токио в это время было шесть часов вечера. После того, что сначала было волнующей неделей, за которой последовала скучная и неинтересная, японские финансисты получили возможность восхищаться своим блестящим успехом, когда им удалось сорвать такой колоссальный куш.
Валютные маклеры в Токио удивились, когда сначала всё пошло нормально. Рынки открылись подобно тому, как открываются двери магазинов, впуская покупателей на долгожданную распродажу. Объявление об этом было сделано накануне, просто никто не поверил. Все, как один, они позвонили своим банкирам и запросили инструкции, удивив их новостями из Берлина и других европейских столиц.
В Нью-йоркском отделении ФБР экраны компьютеров, подключённых к международной сети финансовых рынков, показывали точно такую же картину, как и на всех остальных континентах. Председатель правления Федеральной резервной системы и министр финансов Фидлер не сводили глаз с дисплеев. На каждом из финансистов были наушники и микрофон, соединяющие их по каналам шифрованной телефонной связи с европейскими коллегами.
Первым начал игру немецкий Бундесбанк, продавший пятьсот миллиардов иен за соответствующий эквивалент в долларах банку Гонконга — очень осторожный манёвр, целью которого было прощупать рынок. Гонконг пошёл на эту сделку, как да самую обычную трансакцию, решив, что немцы совершили элементарную ошибку и можно ею воспользоваться с некоторой выгодой для себя. По-видимому, Бундесбанк ошибочно предположил, что открытие рынка ценных бумаг в Нью-Йорке укрепит позиции доллара. Сделка была быстро завершена, отметил Фидлер. Он повернулся к председателю Федеральной резервной и подмигнул. Следующий шаг сделали швейцарцы, которые изъявили желание купить оставшиеся у Гонконга американские казначейские облигации на сумму в триллион — триллион! — иен. И эта сделка была заключена менее чем за минуту. Далее последовал более прямой манёвр. Коммерческий банк Берна отозвал свой вклад в швейцарских франках из японского банка, заплатив за него иенами — ещё одна сомнительная сделка, вызванная телефонным звонком правительства Швейцарии.
После открытия остальных европейских фондовых бирж рынок ценных бумаг оживился.. Банки и другие финансовые институты, которые из стратегических соображений купили японские ценные бумаги, чтобы уравновесить скупку европейских ценных бумаг японцами, теперь начали продавать их, сразу конвертируя полученные иены в другие валюты. В Токио стали ощущаться первые признаки беспокойства. Действия европейцев можно было истолковать как простые попытки извлечь выгоду из подобных трансакций, однако среди валютных спекулянтов поползли слухи, что курс иены может упасть, причём упасть резко, а ведь в Токио был уже вечер пятницы и фондовые биржи закрылись, исключение составляли валютные маклеры и те, кто работали с европейскими рынками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201