Теперь Гото полностью овладел толпой, держал её в своей власти, веД за собой, куда ему хотелось.
Джон коснулся плеча Динга.
— Пошли отсюда.
— Почему?
— Здесь становится опасно, — ответил Кларк. На его лице застыло странное выражение.
— Наня ? — произнёс по-японски Чавез, улыбаясь из-за камеры, которую он держал у лица.
— Оглянись и посмотри на полицейских, — коротко бросил Джон.
Динг повернул голову и мгновенно понял, что имел в виду. его старший напарник. Полицейские здесь обычно выглядели суровыми и неприступными. Возможно, так вели себя воины-самураи. Несмотря на неизменную профессиональную вежливость, в их движениях чувствовалась уверенность и какая-то надменность. Они следили за соблюдением закона и понимали это. Их мундиры были такими же безупречно чистыми и отглаженными, как и у морских пехотинцев, охраняющих американские посольства, а кобура с пистолетом, висящая у пояса, была всего лишь знаком власти, поскольку прибегать к ней не требовалось — они вполне могли справиться с любой ситуацией голыми руками. Но теперь эти крутые полицейские нервничали, переминались с ноги на ногу и обменивались взглядами, вытирая о брюки потные ладони. Они тоже чувствовали, как изменилось настроение толпы, причём настолько чётко, что даже могли не говорить об этом между собой, всё было ясно и так. Кое-кто из них даже напряжённо прислушивался к словам Гото, но и эти полицейские выглядели обеспокоенными. Что бы ни происходило, если развивающиеся события тревожили людей, привыкших поддерживать образцовый порядок на этих улицах, значит, все очень серьёзно.
— Пошли. — Кларк окинул взглядом окружающие здания и выбрал двери, что вели в магазин. Это оказался вход в небольшое пошивочное ателье. Сотрудники ЦРУ встали у двери. Тротуар был пуст. Случайные прохожие присоединялись к толпе, полицейские тоже подтянулись поближе к ней, выстроившись через равные интервалы, — цепь людей в синих мундирах. Американцы оказались в одиночестве — очень странная ситуация в таком городе, как Токио.
— Ты тоже чувствуешь? — спросил Джон. Он задал этот вопрос по-английски, и это удивило Чавеза.
— Он заводит их, правда? — Задумчивая пауза. — Ты прав, мистер К. Обстановка действительно становится напряжённой.
Голос Гото отчётливо доносился из громкоговорителей, высокий, даже пронзительный. И толпа реагировала на него, как обычно реагирует толпа.
— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? — спросил Чавез. Происходящее не походило на то, с чем им довелось столкнуться в Румынии.
Кларк коротко кивнул.
— Да, в Тегеране, в семьдесят девятом.
— В то время я учился в пятом классе.
— Тогда я насмерть перепугался, — произнёс Кларк, вспоминая прошлое. Гото продолжал выразительно размахивать руками. Кларк снова посмотрел в телеобъектив. Гото больше не походил на того человека, что обратился к толпе несколько минут назад. Тогда он казался нерешительным, но сейчас все переменилось. Если его обращение к толпе было экспериментом, то эксперимент оказался успешным. Заключительные жесты выглядели почти карикатурно, но этого следовало ожидать. Он поднял руки над головой, словно футбольный судья, объявляющий об успешном заносе мяча в зону противника, однако Кларк заметил, что его кулаки судорожно сжаты. Полицейский, что стоял ярдах в двадцати от Чавеза с Кларком, повернулся и с беспокойством посмотрел на двух иностранцев.
— Давай зайдём в ателье и сделаем вид, что выбираем костюмы.
— У меня тридцать шестой размер, — пошутил Чавез, укладывая камеру в сумку, висящую на плече.
Ателье оказалось хорошим, и в нём были костюмы такого размера. Это дало американцам повод приняться за осмотр. Продавец был вежливым и обходительным, и в результате по совету Кларка Чавез купил себе деловой костюм, сидевший на нём настолько хорошо, словно был сделан по заказу. Костюм был темно-серым и самым обычным, какие здесь носят многие служащие, хотя и стоил слишком дорого. Когда они вышли из ателье, небольшой парк уже опустел. Рабочие разбирали помост. Телевизионщики упаковывали аппаратуру. Всё выглядело как обычно, за исключением небольшой группы полицейских, окруживших трех человек, которые сидели на бордюре тротуара. Это была съёмочная группа американского телевидения. Один из американцев прижимал к лицу носовой платок. Кларк решил не подходить. Он оглянулся по сторонам и заметил, что мусора на улицах почти нет, и через мгновение понял почему: работала уборочная машина. Всё было блестяще спланировано. Демонстрация была такой же «спонтанной», как и «Суперкубок» — финальный матч по американскому футболу, — однако в данном случае «матч» прошёл даже лучше, чем предполагалось.
— Итак, что ты думаешь? — спросил Кларк, когда они пошли по улицам, где все возвращалось к прежней жизни.
— Но ведь ты знаком с этим куда лучше меня…
— Послушай, кандидат в магистры политологии, когда я задаю вопрос, то хочу получить ответ, неужели не ясно? — Чавез едва не остановился, услышав упрёк, причём не от оскорбления, а просто изумлённый. Он ещё никогда не видел, чтобы его напарник был так потрясён происшедшим, поэтому Динг ответил спокойно и обдуманно:
— Думаю, мы напали на что-то важное. Мне кажется, он прямо-таки играл с толпой. В прошлом году в колледже по одному из курсов мы смотрели нацистский фильм — классический пример того, как их вожди прибегали к демагогии и потворствовали низменным инстинктам малосознательных масс для достижения своих целей. Там выступала женщина, и это напомнило мне…
— Точно, «Триумф воли», Лени Рифеншталь, — кивнул Кларк. — Это действительно классический пример такого рода. Между прочим, тебе пора постричься.
— Что?
* * *
Непрерывные тренировки приносят теперь отличные плоды, подумал майор Сато, даже не поворачивая головы. По команде четыре истребителя-бомбардировщика F-15 «игл» отпустили тормоза и устремились по взлётной дорожке авиабазы в Мисаве. За истёкшие двенадцать месяцев они налетали больше трехсот часов, причём треть лётного времени только за последние два месяца, так что теперь лётчики могли совершать крайне рискованный групповой взлёт, которым могла бы гордиться любая эскадрилья, демонстрирующая чудеса пилотажа на воздушных парадах. Вот только четыре самолёта майора Сато не были местным вариантом «Голубых ангелов». Они входили в состав Третьего авиакрыла. Самому майору пришлось, разумеется, следить за указателем воздушной скорости на дисплее над головой, прежде чем взять на себя ручку и поднять боевую машину с бетонной дорожки. По команде убраны шасси, и Сато знал, даже не глядя в сторону, что крыло ведомого находится не больше чем в четырех метрах от конца его крыла. Такой взлёт опасен, зато оказывает благоприятное воздействие на моральное состояние лётчиков. Он приводит в восторг группы наземного обслуживания и изумляет любопытных водителей на шоссе. В тысяче футов от земли с убранными шасси и поднятыми закрылками при скорости, уже перешагнувшей за четыреста узлов, Сато позволил себе посмотреть в обе стороны. Все на местах. Они летели сквозь сухой холодный воздух ясного дня, все ещё освещённые заходящим вечерним солнцем. К северу виднелись южные острова Курильской гряды, украденные русскими в конце второй мировой войны, покрытые скалистыми горами, похожие на Хоккайдо, самый северный из японских островов… Ну ничего, всему своё время, сказал себе майор.
— Поворот вправо, — скомандовал он по радио, и группа повернула на курс ноль-пять-пять. Самолёты продолжали плавно набирать высоту, сберегая топливо для учений.
Было трудно поверить, что этот самолёт сконструирован почти тридцать лет назад. Но от того времени остались лишь общая концепция и форма. После того как американские инженеры из фирмы «Макдоннел — Дуглас» создали первоначальный образец, истребитель претерпел такие изменения, что от их замысла сохранился только силуэт. Почти все на личной птичке майора Сато было японским, даже двигатели. И в особенности это относилось к электронике.
Мимо в обоих направлениях пролетали коммерческие самолёты, в большинстве своём это были широкофюзеляжные авиалайнеры, несущие на борту бизнесменов из Японии и обратно, в Северную Америку. Они направлялись по международному воздушному коридору, проходившему вдоль островов Курильской гряды, к востоку от полуострова Камчатка и затем к Алеутским островам. Если у кого-то возникали сомнения по поводу значимости его страны, подумал Сато в уединении своей кабины, они исчезали при виде этого зрелища. Лучи заходящего солнца, висящего низко над горизонтом, отражались от алюминиевых листов хвостового оперения множества авиалайнеров, и с высоты в тридцать семь тысяч футов он видел, как вытянулась уходящая в бесконечность вереница самолётов — словно автомобили на шоссе, причём за каждым тянулась белая полоска инверсионного следа. Наконец пришло время браться за работу.
Группа из четырех истребителей разделилась на две пары, и каждая пошла слева и справа от международного коммерческого коридора. Цель вечерних учений не отличалась сложностью, но тем не менее была важной. Позади них, больше чем в сотне миль к юго-западу, у самой северо-восточной оконечности острова Хонсю, находился самолёт раннего радиолокационного оповещения. Это был Е-767. По своей конструкции он был основан на двухмоторном «боинге» (подобно тому, как американский Е-ЗА являлся модификацией гораздо более старого «Боинга-707»). В верхней части переделанного гражданского авиалайнера находилась вращающаяся куполообразная антенна радиолокатора. Как его F-15J являлся намного улучшенной модификацией американского истребителя, так и этот Е-767 представлял собой кардинально переработанный вариант другого американского изобретения. Американцам просто не под силу многое понять, думал Сато, каждые несколько секунд осматривая горизонт, прежде чем перевести взгляд на дисплей. Они сумели сделать столько изобретений, а затем передавали право на их усовершенствование соотечественникам Сато. Впрочем, американцы вели такую же игру с русскими, совершенствуя созданные ими вооружения, но из-за своего высокомерия даже не думали о том, что кто-то может опередить их в подобной игре. Радиолокатор на Е-767 по своим характеристикам превосходил все системы такого типа в мире, поэтому радар, помещавшийся в носовой части «игла», за штурвалом которого сидел майор Сато, был выключен.
Несмотря на простоту замысла, осуществление его на практике было невероятно сложным. Истребителям, равно как и самолёту раннего радиолокационного обнаружения, обеспечивающему их поддержку, необходимо было знать своё точное положение в трехмерной системе координат. Радиолокационные импульсы, испускаемые Е-767, были совершенно точными по времени. Всё остальное сводилось к чисто математическим действиям. Зная положение радиолокационного передатчика и свои координаты, «иглы» могли принимать импульсы, отражающиеся от целей, и рассчитывать их положение с такой точностью, словно данные поступили от их бортовых систем. Представляя собой комбинацию разработанных русскими бистатических радиолокаторов и американской технологии радаров, размещённых на самолётах, эта система опережала их. Японский радиолокатор на борту Е-767 действовал с переменной частотой и был способен мгновенно переключаться с длинноволнового режима поиска на коротковолновую систему управления огнём и мог наводить на цель ракеты «воздух-воздух», выпущенные истребителями. Кроме того, радиолокатор на борту Е-767 обладал достаточными размерами и мощностью излучения, чтобы — это было общее мнение — обнаруживать вражеские самолёты, созданные на основе технологии «стелс».
Уже через несколько минут стало ясно, что система действует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Джон коснулся плеча Динга.
— Пошли отсюда.
— Почему?
— Здесь становится опасно, — ответил Кларк. На его лице застыло странное выражение.
— Наня ? — произнёс по-японски Чавез, улыбаясь из-за камеры, которую он держал у лица.
— Оглянись и посмотри на полицейских, — коротко бросил Джон.
Динг повернул голову и мгновенно понял, что имел в виду. его старший напарник. Полицейские здесь обычно выглядели суровыми и неприступными. Возможно, так вели себя воины-самураи. Несмотря на неизменную профессиональную вежливость, в их движениях чувствовалась уверенность и какая-то надменность. Они следили за соблюдением закона и понимали это. Их мундиры были такими же безупречно чистыми и отглаженными, как и у морских пехотинцев, охраняющих американские посольства, а кобура с пистолетом, висящая у пояса, была всего лишь знаком власти, поскольку прибегать к ней не требовалось — они вполне могли справиться с любой ситуацией голыми руками. Но теперь эти крутые полицейские нервничали, переминались с ноги на ногу и обменивались взглядами, вытирая о брюки потные ладони. Они тоже чувствовали, как изменилось настроение толпы, причём настолько чётко, что даже могли не говорить об этом между собой, всё было ясно и так. Кое-кто из них даже напряжённо прислушивался к словам Гото, но и эти полицейские выглядели обеспокоенными. Что бы ни происходило, если развивающиеся события тревожили людей, привыкших поддерживать образцовый порядок на этих улицах, значит, все очень серьёзно.
— Пошли. — Кларк окинул взглядом окружающие здания и выбрал двери, что вели в магазин. Это оказался вход в небольшое пошивочное ателье. Сотрудники ЦРУ встали у двери. Тротуар был пуст. Случайные прохожие присоединялись к толпе, полицейские тоже подтянулись поближе к ней, выстроившись через равные интервалы, — цепь людей в синих мундирах. Американцы оказались в одиночестве — очень странная ситуация в таком городе, как Токио.
— Ты тоже чувствуешь? — спросил Джон. Он задал этот вопрос по-английски, и это удивило Чавеза.
— Он заводит их, правда? — Задумчивая пауза. — Ты прав, мистер К. Обстановка действительно становится напряжённой.
Голос Гото отчётливо доносился из громкоговорителей, высокий, даже пронзительный. И толпа реагировала на него, как обычно реагирует толпа.
— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? — спросил Чавез. Происходящее не походило на то, с чем им довелось столкнуться в Румынии.
Кларк коротко кивнул.
— Да, в Тегеране, в семьдесят девятом.
— В то время я учился в пятом классе.
— Тогда я насмерть перепугался, — произнёс Кларк, вспоминая прошлое. Гото продолжал выразительно размахивать руками. Кларк снова посмотрел в телеобъектив. Гото больше не походил на того человека, что обратился к толпе несколько минут назад. Тогда он казался нерешительным, но сейчас все переменилось. Если его обращение к толпе было экспериментом, то эксперимент оказался успешным. Заключительные жесты выглядели почти карикатурно, но этого следовало ожидать. Он поднял руки над головой, словно футбольный судья, объявляющий об успешном заносе мяча в зону противника, однако Кларк заметил, что его кулаки судорожно сжаты. Полицейский, что стоял ярдах в двадцати от Чавеза с Кларком, повернулся и с беспокойством посмотрел на двух иностранцев.
— Давай зайдём в ателье и сделаем вид, что выбираем костюмы.
— У меня тридцать шестой размер, — пошутил Чавез, укладывая камеру в сумку, висящую на плече.
Ателье оказалось хорошим, и в нём были костюмы такого размера. Это дало американцам повод приняться за осмотр. Продавец был вежливым и обходительным, и в результате по совету Кларка Чавез купил себе деловой костюм, сидевший на нём настолько хорошо, словно был сделан по заказу. Костюм был темно-серым и самым обычным, какие здесь носят многие служащие, хотя и стоил слишком дорого. Когда они вышли из ателье, небольшой парк уже опустел. Рабочие разбирали помост. Телевизионщики упаковывали аппаратуру. Всё выглядело как обычно, за исключением небольшой группы полицейских, окруживших трех человек, которые сидели на бордюре тротуара. Это была съёмочная группа американского телевидения. Один из американцев прижимал к лицу носовой платок. Кларк решил не подходить. Он оглянулся по сторонам и заметил, что мусора на улицах почти нет, и через мгновение понял почему: работала уборочная машина. Всё было блестяще спланировано. Демонстрация была такой же «спонтанной», как и «Суперкубок» — финальный матч по американскому футболу, — однако в данном случае «матч» прошёл даже лучше, чем предполагалось.
— Итак, что ты думаешь? — спросил Кларк, когда они пошли по улицам, где все возвращалось к прежней жизни.
— Но ведь ты знаком с этим куда лучше меня…
— Послушай, кандидат в магистры политологии, когда я задаю вопрос, то хочу получить ответ, неужели не ясно? — Чавез едва не остановился, услышав упрёк, причём не от оскорбления, а просто изумлённый. Он ещё никогда не видел, чтобы его напарник был так потрясён происшедшим, поэтому Динг ответил спокойно и обдуманно:
— Думаю, мы напали на что-то важное. Мне кажется, он прямо-таки играл с толпой. В прошлом году в колледже по одному из курсов мы смотрели нацистский фильм — классический пример того, как их вожди прибегали к демагогии и потворствовали низменным инстинктам малосознательных масс для достижения своих целей. Там выступала женщина, и это напомнило мне…
— Точно, «Триумф воли», Лени Рифеншталь, — кивнул Кларк. — Это действительно классический пример такого рода. Между прочим, тебе пора постричься.
— Что?
* * *
Непрерывные тренировки приносят теперь отличные плоды, подумал майор Сато, даже не поворачивая головы. По команде четыре истребителя-бомбардировщика F-15 «игл» отпустили тормоза и устремились по взлётной дорожке авиабазы в Мисаве. За истёкшие двенадцать месяцев они налетали больше трехсот часов, причём треть лётного времени только за последние два месяца, так что теперь лётчики могли совершать крайне рискованный групповой взлёт, которым могла бы гордиться любая эскадрилья, демонстрирующая чудеса пилотажа на воздушных парадах. Вот только четыре самолёта майора Сато не были местным вариантом «Голубых ангелов». Они входили в состав Третьего авиакрыла. Самому майору пришлось, разумеется, следить за указателем воздушной скорости на дисплее над головой, прежде чем взять на себя ручку и поднять боевую машину с бетонной дорожки. По команде убраны шасси, и Сато знал, даже не глядя в сторону, что крыло ведомого находится не больше чем в четырех метрах от конца его крыла. Такой взлёт опасен, зато оказывает благоприятное воздействие на моральное состояние лётчиков. Он приводит в восторг группы наземного обслуживания и изумляет любопытных водителей на шоссе. В тысяче футов от земли с убранными шасси и поднятыми закрылками при скорости, уже перешагнувшей за четыреста узлов, Сато позволил себе посмотреть в обе стороны. Все на местах. Они летели сквозь сухой холодный воздух ясного дня, все ещё освещённые заходящим вечерним солнцем. К северу виднелись южные острова Курильской гряды, украденные русскими в конце второй мировой войны, покрытые скалистыми горами, похожие на Хоккайдо, самый северный из японских островов… Ну ничего, всему своё время, сказал себе майор.
— Поворот вправо, — скомандовал он по радио, и группа повернула на курс ноль-пять-пять. Самолёты продолжали плавно набирать высоту, сберегая топливо для учений.
Было трудно поверить, что этот самолёт сконструирован почти тридцать лет назад. Но от того времени остались лишь общая концепция и форма. После того как американские инженеры из фирмы «Макдоннел — Дуглас» создали первоначальный образец, истребитель претерпел такие изменения, что от их замысла сохранился только силуэт. Почти все на личной птичке майора Сато было японским, даже двигатели. И в особенности это относилось к электронике.
Мимо в обоих направлениях пролетали коммерческие самолёты, в большинстве своём это были широкофюзеляжные авиалайнеры, несущие на борту бизнесменов из Японии и обратно, в Северную Америку. Они направлялись по международному воздушному коридору, проходившему вдоль островов Курильской гряды, к востоку от полуострова Камчатка и затем к Алеутским островам. Если у кого-то возникали сомнения по поводу значимости его страны, подумал Сато в уединении своей кабины, они исчезали при виде этого зрелища. Лучи заходящего солнца, висящего низко над горизонтом, отражались от алюминиевых листов хвостового оперения множества авиалайнеров, и с высоты в тридцать семь тысяч футов он видел, как вытянулась уходящая в бесконечность вереница самолётов — словно автомобили на шоссе, причём за каждым тянулась белая полоска инверсионного следа. Наконец пришло время браться за работу.
Группа из четырех истребителей разделилась на две пары, и каждая пошла слева и справа от международного коммерческого коридора. Цель вечерних учений не отличалась сложностью, но тем не менее была важной. Позади них, больше чем в сотне миль к юго-западу, у самой северо-восточной оконечности острова Хонсю, находился самолёт раннего радиолокационного оповещения. Это был Е-767. По своей конструкции он был основан на двухмоторном «боинге» (подобно тому, как американский Е-ЗА являлся модификацией гораздо более старого «Боинга-707»). В верхней части переделанного гражданского авиалайнера находилась вращающаяся куполообразная антенна радиолокатора. Как его F-15J являлся намного улучшенной модификацией американского истребителя, так и этот Е-767 представлял собой кардинально переработанный вариант другого американского изобретения. Американцам просто не под силу многое понять, думал Сато, каждые несколько секунд осматривая горизонт, прежде чем перевести взгляд на дисплей. Они сумели сделать столько изобретений, а затем передавали право на их усовершенствование соотечественникам Сато. Впрочем, американцы вели такую же игру с русскими, совершенствуя созданные ими вооружения, но из-за своего высокомерия даже не думали о том, что кто-то может опередить их в подобной игре. Радиолокатор на Е-767 по своим характеристикам превосходил все системы такого типа в мире, поэтому радар, помещавшийся в носовой части «игла», за штурвалом которого сидел майор Сато, был выключен.
Несмотря на простоту замысла, осуществление его на практике было невероятно сложным. Истребителям, равно как и самолёту раннего радиолокационного обнаружения, обеспечивающему их поддержку, необходимо было знать своё точное положение в трехмерной системе координат. Радиолокационные импульсы, испускаемые Е-767, были совершенно точными по времени. Всё остальное сводилось к чисто математическим действиям. Зная положение радиолокационного передатчика и свои координаты, «иглы» могли принимать импульсы, отражающиеся от целей, и рассчитывать их положение с такой точностью, словно данные поступили от их бортовых систем. Представляя собой комбинацию разработанных русскими бистатических радиолокаторов и американской технологии радаров, размещённых на самолётах, эта система опережала их. Японский радиолокатор на борту Е-767 действовал с переменной частотой и был способен мгновенно переключаться с длинноволнового режима поиска на коротковолновую систему управления огнём и мог наводить на цель ракеты «воздух-воздух», выпущенные истребителями. Кроме того, радиолокатор на борту Е-767 обладал достаточными размерами и мощностью излучения, чтобы — это было общее мнение — обнаруживать вражеские самолёты, созданные на основе технологии «стелс».
Уже через несколько минут стало ясно, что система действует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201