— Весьма обтекаемая формулировка, — сухо заметил президент. — Мне не следует знать какие-то детали, как ты считаешь?
— В данный момент не вижу причин для этого, сэр.
— Дело рук Гото?
— Скорее одного из его людей. Вообще-то все станет ясно после того, как мы получим заключение японской полиции. Если в нём будет что-то, расходящееся с нашей информацией, тогда станет ясно, что дело сфабриковано. Не так уж много людей, обладающих достаточным влиянием, чтобы отдать приказ о подтасовке данных полицейского расследования. — Райан помолчал, потом заговорил снова: — Сэр, у меня есть информация, полученная от ещё одного независимого источника относительно репутации этого человека. — Он повторил все, что узнал от Крис Хантер.
— Ты говоришь, что, по твоему мнению, он приказал убить молодую девушку и заставил свою полицию закрыть дело? И знаешь, что ему нравятся подобные извращения? — Лицо Дарлинга покрылось краской гнева. — И настаиваешь, чтобы я протянул ему оливковую ветвь? Что случилось с тобой, черт побери?
Джек сделал глубокий вдох.
— Согласен, господин президент, я заслужил ваш упрёк. Но вопрос стоит сейчас так: как нам поступить?
Выражение на лице Дарлинга смягчилось.
— Извини, Джек, ты не заслужил этого.
— По правде говоря, заслужил, господин президент. Я мог бы отдать приказ Мэри-Пэт вывезти её домой гораздо раньше, но не сделал этого… — с грустью заметил Райан. — Я не ожидал, что события будут разворачиваться с такой быстротой.
— Такое случается со всеми, Джек. Итак, что делать сейчас?
— Мы не можем обратиться к советнику по юридическим вопросам в нашем посольстве, потому что ещё «не знаем» о случившемся. Думаю, однако, что следует предупредить ФБР о необходимости проверки обстоятельств её смерти, после того как получим официальное уведомление. Я могу позвонить Дэну Мюррею.
— Это правая рука Шоу, занимающийся решением особо важных проблем?
Райан кивнул.
— Да, мы с Дэном давно знаем друг друга. А вот что касается политических аспектов, то я не уверен. Только что прибыла телевизионная запись первого выступления Гото в качестве премьер-министра. Мне хотелось, чтобы вы знали, с кем имеете дело, прежде чем начнёте её читать.
— Скажи мне, Джек, сколько, по твоему мнению, таких подонков стоит во главе разных государств?
— Вы знаете это лучше меня, сэр. — Райан на мгновение задумался. — Вообще-то нельзя считать, что это так уж плохо. Они слабые, господин президент. И трусливые. Если уж у вас есть враги, пусть у этих врагов будет побольше уязвимых мест.
Но ведь Гото может приехать к нам с государственным визитом, подумал Дарлинг. Нам придётся разместить его в Блэйр-хаус, напротив Белого дома, дать банкет в его честь, мы выйдем в Восточный зал, будем произносить трогательные речи, .поднимать бокалы за здоровье друг друга и пожимать руки, словно близкие друзья. Черт бы его побрал! Дарлинг открыл папку с речью Гото и пробежал глазами первую страницу.
— Ну и сукин же сын! «Америка должна понять», представляешь?
— Гнев, господин президент, не лучший советчик в решении проблем.
— Да, ты прав, — согласился Дарлинг. Он помолчал, и затем на его лице появилась лукавая улыбка. — Насколько я помню, горячность относится и к числу твоих недостатков, верно?
Райан кивнул.
— Да, сэр, меня не раз упрекали в этом.
— Ну что ж, после возвращения из Москвы нам придётся заняться двумя крупными вопросами.
— Тремя, сэр. Нужно будет принять решение относительно Индии и Шри-Ланки. — По выражению лица Дарлинга Джек понял, что президент позволил себе забыть об этом.
Впрочем, Дарлинг задвинул в дальний угол своей памяти ещё одну проблему.
* * *
— Сколько времени мне придётся ждать? — бросила мисс Линдерс.
Мюррей видел на её лице отпечаток страданий ещё более отчётливо, чем они слышались в словах женщины. Но как ему объяснить это? Уже став жертвой преступления, ей пришлось покинуть убежище, в котором она скрывалась столько времени, и открыть душу множеству незнакомцев. Подобная процедура болезненна для всякого, но для неё в особенности. Мюррей был искусным и опытным следователем, умел допрашивать людей. Он знал, как утешить человека, как ободрить его, как выудить нужную информацию. Он был первым сотрудником ФБР, который выслушал её рассказ, полный кричащей боли, и в результате превратился в одного из знатоков морального состояния пострадавшей в не меньшей степени, чем доктор Гоулден. Затем мисс Линдерс допрашивала ещё пара агентов ФБР, мужчина и женщина, специализирующиеся на расследовании подобных преступлений. После этого ею занялись два разных психиатра, беседы которых по необходимости были не слишком дружескими, поскольку от них требовалось, во-первых, установить окончательную правду и, во-вторых, дать понять мисс Линдерс, с какой враждебностью ей придётся столкнуться в дальнейшем. В процессе всего этого, понял Мюррей, Барбара Линдерс перенесла ещё более мучительные страдания, чем раньше. Ей пришлось заставить себя рассказать всю правду сначала доктору Гоулден, затем сделать то же самое для Мюррея, далее ещё и ещё. А теперь ей предстояло столкнуться с самым трудным испытанием, поскольку некоторые члены юридического комитета Конгресса были союзниками Эда Келти и потому пожелают отнестись к свидетелю с максимальной жёсткостью, чтобы завоевать расположение вице-президента или продемонстрировать свой профессионализм и беспристрастие как юристов. Барбара знала это. Мюррей сам провёл её через предстоящее испытание, сам задавал ей вопросы, иногда жестокие и неожиданные, причём всегда им предшествовало мягкое объяснение вроде такого: «Вас могут спросит также вот о чём…».
Все это оказало воздействие на неё, и тяжёлое воздействие. Барбара — теперь они стали слишком близкими знакомыми, чтобы он продолжал думать о ней как о мисс Линдерс, — продемонстрировала незаурядное мужество, какое только можно ожидать от жертвы подобного преступления, и даже больше. Однако мужество не появляется само по себе. Оно похоже на счёт в банке. С него можно снять всего лишь определённое количество денег, а затем придётся остановиться, до тех пор пока на депозит не поступят новые средства. Однако лишь ожидание того неизвестного ей дня, когда её вызовут в Конгресс, когда ей придётся занять место в зале заседаний и сделать вступительное заявление перед телевизионными камерами, ощущение, что ей придётся обнажить свою душу перед всем миром, — все это походило на то, что ночь за ночью в банк приходит грабитель и похищает часть запаса её внутренней решимости, накопленной с таким трудом.
Но и для Мюррея всё это было непросто. Он провёл следствие, собрал материалы для судебного дела, подготовил прокурора, но среди тех, кто принимали участие во всём этом, он был ближе всех к Барбаре. Это ему предстояло убедить её, продемонстрировать этой женщине, что мужчины не похожи на Эда Келти, что и для мужчин подобный поступок является столь же отталкивающим, как и для женщин. Он был для Барбары защитником справедливости. Разоблачение и последующее наказание преступника стало теперь целью его жизни в ещё большей степени, чем для неё.
— Барбара, ты должна держаться, крошка. Мы накроем этого мерзавца, но не сможем добиться желаемого результата, если только не… — Он продолжал говорить, произнося правильные слова, стараясь вкладывать в них убеждение, которого не испытывал. С каких это пор политика начала влиять на уголовное право? Закон нарушен. У них подготовлены свидетели, есть вещественные доказательства, но теперь их заставляют ждать, а это причиняет не меньший вред истцу, чем жёсткий допрос любого адвоката, защищающего ответчика.
— Но время уходит!
— Ещё две недели, может быть, три, и мы возьмёмся за дело, Барбара.
— Послушай, Дэн, я ведь понимаю, что-то происходит, верно? Ты не считаешь меня такой уж дурой, а? Теперь он перестал выступать с речами, открывать новые мосты и тому подобное. Кто-то предупредил его, и сейчас он готовится к защите, правда?
— Мне кажется, Барбара, что президент намеренно держит его рядом с собой, для того чтобы, когда дело начнётся, он не смог опереться на свою популярность в качестве средства защиты. Президент на нашей стороне, Барбара. Я лично проинформировал его о ходе расследования, и он сказал: «Преступник есть преступник, кем бы он ни был» — и я передаю тебе его точные слова.
Она посмотрела на него влажными глазами. В них отражалось отчаяние.
— Я не выдержу, Дэн.
— Нет, Барбара, выдержишь, — солгал он. — Ты сильная, умная и смелая женщина. Ты просто обязана пройти через это испытание. Это он не выдержит, а не ты. — Дэниел Е. Мюррей, заместитель помощника директора ФБР, протянул руку через стол. Барбара Линдерс сжала её своими пальцами, словно ребёнок руку отца, заставляя себя верить ему, полагаться на него, и Дэна охватило чувство стыда, потому что ей приходится платить такую цену из-за того, что президент Соединённых Штатов вынужден подчинить уголовное расследование политическим требованиям. Возможно, это имеет смысл в глобальном масштабе, однако для полицейского глобальные масштабы ограничиваются обычно одним преступлением и одной жертвой.
16. Полезная нагрузка
К окончательному этапу в приведении ракет H-11/SS-19 в боевую готовность можно было, вполне естественно, приступить, только получив приказ от премьер-министра страны. В некотором отношении заключительная стадия работ разочаровала инженеров. Первоначально они надеялись вооружить все ракеты полным комплектом боеголовок — по крайней мере по шесть к головной части каждой «птички», но для этого обязательно пришлось бы провести испытательный запуск с включением последней ступени, а это сочли слишком опасным. Секретность проекта, решили руководители, намного важнее количества боеголовок. Кроме того, в дальнейшем это всегда можно исправить. Стыковочный круг русской конструкции в верхней части ракеты был оставлен без изменений именно по этой причине, а пока хватит и десяти ракет с одной ядерной боеголовкой на каждой.
Обслуживающий персонал открывал одну за другой пусковые шахты, огромные боеголовки поднимали с железнодорожных платформ, устанавливали на ракетах и закрывали аэродинамическими оболочками. И снова русская конструкция оказалась идеально практичной. На каждую операцию такого рода потребовалось чуть больше часа, и в результате двадцать техников сумели закончить установку боеголовок за одну ночь. К рассвету работа была завершена, шахты снова закрыли, и Япония превратилась в ядерную державу.
— Поразительно, — заметил Гото.
— По сути дела всё было очень просто, — ответил Ямата. Правительство выделило средства на изготовление и проведение испытаний «ракет-носителей» как части нашей космической программы. Плутоний поступил с реакторного комплекса в Монжу. Конструирование и изготовление боеголовок оказалось до смешного простым. Если несколько арабов сумели изготовить ядерную боеголовку в ливанской пещере, то насколько легче это для наших инженеров? Вообще-то все работы, за исключением изготовления боеголовок, так или иначе финансировались правительством, и Ямата не сомневался, что затраты неформального консорциума, принявшего на себя оплату расходов на изготовление боеголовок, тоже будут компенсированы. Разве все это не было сделано ими на благо своей страны? — Мы немедленно начнём подготовку персонала из состава сил самообороны, чтобы они смогли заменить наших людей, как только ты отдашь распоряжение об этом, Гото-сан.
— Но американцы и русские… как они отнесутся к этому?
Ямата презрительно фыркнул.
— У каждой из этих стран осталось по одной ракете, которые будут взорваны на этой неделе, и церемония будет транслироваться по телевидению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201