Прямо на него, но он не имеет права открывать огонь. Проклятие. Он повернулся и сделал три шага обратно в боевую рубку. — Десять градусов вправо, новый курс два-семь-ноль.
«Теннесси» повернула на запад, чтобы акустикам легче было определить расстояние до приближающихся эсминцев. Полученные капитаном разведданные предсказывали это, и момент сближения был точным, хотя и крайне нежелательным.
* * *
При более драматических обстоятельствах, перед кинокамерой например, атмосфера была бы иной, но сейчас, хотя обстановку в определённом смысле можно было назвать и драматичной, все чувствовали себя просто замёрзшими и несчастными. Эти солдаты принадлежали к самым элитным частям, но им было намного проще выдержать испытание боем, чем бороться с безжалостной природой. Рейнджеры в почти целиком белых камуфляжных комбинезонах старались двигаться как можно меньше, и отсутствие движений делало их ещё более уязвимыми для холода, к тому же бездеятельность — злейший враг солдата. И всё-таки это ещё не так плохо, подумал капитан Чека. Для небольшой группы солдат в четырех тысячах миль от ближайшей американской базы — а такой базой был Форт-Уэйнрайт на Аляске — страдать от бездеятельности было несравненно лучше, чем готовиться вступить в бой без малейшей надежды на всякую поддержку. Сам Чека разделял участь всех офицеров, оказавшихся один на один со своими солдатами: он находился в таком же положении и испытывал те же трудности, что и его солдаты, но в отличие от них не имел права ворчать. Ворчание перед рядовыми подрывало их моральный дух, хотя они скорее всего поняли бы его.
— Будет приятно вернуться в Форт-Стюарт, сэр, — заметил старший сержант Вега. — Улечься на берегу и погреться на солнышке.
— Неужели, Осо? Разве ты не будешь скучать без этого великолепного снега и бодрящего ледяного дождика?
— Понял вас, капитан. Но я хлебнул этого дерьма полной мерой ещё в Чикаго, когда был мальчишкой. — Он замолчал и снова прислушался. Рейнджеры очень строго соблюдали тишину, следовало постоянно быть настороже.
— Готов к вечерней прогулке?
— Только бы наш друг ждал нас на дальнем склоне.
— Думаю, в этом можно не сомневаться, — покривил душой Чека.
— Да, сэр, я тоже так думаю. — Если на это способен один человек, то почему не двое? — подумал Вега. — Это вправду действует?
Люди, профессией которых нередко было убийство, съёжились в спальных мешках, поместившись в ямы, устланные сосновыми ветками и прикрытые ими же для дополнительного тепла. Вдобавок к тому, что рейнджеры занимались охраной пилотов, им приходилось ещё заботиться и об их здоровье, словно речь шла о маленьких детях, — странное занятие для солдат элитных частей, хотя именно этим частям приходится выполнять самые необычные задания.
— По крайней мере они так говорят, — Чека проверил время. — Разбудим их через два часа.
Вега кивнул, надеясь, что его ноги не успеют оцепенеть до такой степени, чтобы спуск по южному склону оказался непосильным.
* * *
Распределение лодок было установлено при инструктаже перед началом операции. Каждому из четырех ракетоносцев был выделен участок в тридцать миль, который, в свою очередь, делился на три десятимильных сектора. Каждая субмарина патрулировала в центральном секторе, оставляя южный и северный секторы пустыми для всего, кроме огневых действий. Форма патрулирования в каждом случае зависела от шкипера, но все решили действовать одинаково. «Пенсильвания» двигалась на север пятиузловым ходом, точно так, как она делала это в прошлом, когда несла на борту ракеты «трайдент». Она плыла настолько бесшумно, что кит рисковал столкнуться с нею, если бы сейчас в этой части Тихого океана плавали киты. Позади субмарины, на длинном кабеле, тянулась буксируемая пассивная акустическая антенна, и в течение двухчасового плавания с севера на юг и с юга на север она плыла по прямой. В конце каждого цикла требовалось примерно десять минут, чтобы развернуться и снова выйти на прямой курс — в этом случае антенна действовала с максимальной эффективностью.
Сейчас «Пенсильвания» находилась на глубине шестисот футов — идеальная глубина для акустических условий на данный день. Над морской поверхностью зашло солнце, и в этот момент на акустических экранах появились первые трассы. Сначала акустики увидели серии жёлтых точек, которые медленно скатывались вниз, чуть смещаясь по пеленгу к югу. Скорее всего, подумал старший акустик, цель шла последние несколько часов на аккумуляторных батареях, иначе он услышал бы более громкий рокот дизелей, используемых при перезарядке. Но сейчас контакт был перед ним, на той шестидесятигерцевой линии, что и ожидалось. Он тут же сообщил о контакте группе огневых задач.
Надо же, подумал акустик. Он провёл всю жизнь на подводных ракетоносцах и слишком часто следил за контактами, от которых его лодка стремилась скрыться, хотя ракетоносный флот гордился тем, что у него были самые лучшие торпедисты среди всех подводников. Сейчас на борту «Пенсильвании» находилось всего пятнадцать торпед — на флоте ощущался недостаток самых современных торпед, обладающих высокой скоростью, манёвренностью и дальностью. Было принято решение, что при таких обстоятельствах нет смысла брать в плавание обычные, менее совершенные торпеды. Кроме того, у «Пенсильвании» было три приманки, внешне очень похожих на торпеды. Их называли ПШИДД — подводный шумовой имитатор долговременного действия. Шкипер, тоже долгое время прослуживший на подводных ракетоносцах, проинструктировал команду о своём плане предстоящих атак и все, кто находились на борту, были согласны с ним. По сути дела расчёт операции практически был идеальным. Японские корабли будут вынуждены пересечь патрульную боевую, как стал называть её шкипер, линию американских лодок и не смогут сделать это незамеченными.
— Слушайте все, — объявил капитан по системе бортовой трансляции — каждый динамик был приглушён до такой степени, что морякам приходилось напрягать слух, чтобы услышать шёпот шкипера. — Мы обнаружили возможный подводный контакт в нашей боевой зоне. Я намерен атаковать его в соответствии с планом, о котором мы говорили. Боевая тревога! — закончил он голосом человека, заказывающего завтрак в мотеле «Хауэрд Джонсон».
Затем внутри лодки послышались звуки, настолько тихие, что их мог различить лишь самый опытный акустик, да и то потому, что находился в гидропосту рядом с боевой рубкой. Вахта в рубке сменилась, и места у боевых консолей заняли лучшие специалисты, в том числе и одна женщина. Матросы, слишком молодые, чтобы участвовать в непосредственных боевых действиях, собрались в разных местах субмарины, готовые принять участие в борьбе за её живучесть. В боевую рубку поступали доклады о том, что все посты готовы, и затем в лодке воцарилась тишина, которой могло бы позавидовать кладбище в ночь Всех Святых.
— Контакт становится все более чётким, — доложил по системе внутренней связи старший акустик — сейчас все пользовались микрофонами и наушниками. — Пеленг меняется на запад, направление на цель ноль-семь-пять. Слышу шум вращающихся винтов, оцениваю скорость контакта в десять узлов.
Теперь было ясно, что это несомненно подводная лодка. Впрочем, и раньше в этом не было сомнений. У дизельной подводной лодки была своя буксируемая гидроакустическая антенна, и вражеская субмарина двигалась бросками, то увеличивая скорость, то медленно дрейфуя, чтобы прослушать шумы, которые она могла упустить в моменты, когда вода, обтекающая корпус, заглушала все звуки, мешая работе гидрофонов.
— Аппараты один, три и четыре заряжены торпедами, — доложил торпедист. — В аппарате номер два — ПШИДД.
— Подготовьте их к пуску, — скомандовал капитан. Большинство шкиперов сказали бы «прогрейте их», но командир «Пенсильвании» точно придерживался уставных команд.
— Расстояние до цели — двадцать две тысячи ярдов, — сообщил офицер группы слежения.
Акустик увидел на экране что-то новое и поправил наушники.
— Паразитные, паразитные, слышу звуки, похожие на треск расширяющегося корпуса у «Сьерры-10». Контакт меняет глубину.
— Готов побиться об заклад, он всплывает, — заметил капитан, стоявший в нескольких футах.
— Пожалуй, — кивнул акустик.
— Выпускаем ПШИДД. Установка курса — ноль-ноль-ноль. Первые десять тысяч ярдов идёт тихо, потом пусть начинает издавать обычные шумы.
— Слушаюсь, сэр. — Техник набрала соответствующие цифры на установочной панели, затем офицер группы слежения проверил их и признал правильными.
— Аппарат номер два готов к пуску.
— Контакт «Сьерра-10» чуть ослабевает, сэр. По-видимому, всплыл над уровнем термоклина.
— Определённо это не контакт зоны схождения, сэр, — тут же доложил оператор у анализатора направления. — Прямая трасса к цели.
— Аппарат номер два готов, — снова сообщил торпедист.
— Пуск, — тут же скомандовал капитан. — Зарядить новый ПШИДД, — добавил он.
«Пенсильвания» чуть вздрогнула, когда сжатый воздух выбросил торпеду в воду. Гидрофоны тут же «услышали», как имитатор повернул влево, затем вернулся на прежний курс и направился к северу со скоростью десять узлов. В ПШИДД был использован корпус старой торпеды Мк-48, его наполнили огромным запасом топлива, обычным для всех американских «рыб», он имел небольшой двигатель и мощный трансдьюсер, который издавал звуки, ничем не отличающиеся от шума подводной лодки. Шум по частоте равнялся шуму атомной силовой установки, только был заметно громче, чем на субмаринах типа «огайо». Впрочем, никому не приходило в голову, что лодки «огайо» гораздо тише, и ударные лодки, как правило, поддавались на приманку, даже американские, которым уж следовало это знать. Новая модель приманки могла двигаться под водой в течение пятнадцати часов, и все сожалели, что её разработали всего за несколько месяцев до того, как подводные ракетоносцы были окончательно разоружены и выведены из состава флота.
Теперь оставалось терпеливо ждать. Японская подводная лодка ещё сбавила ход, без сомнения, в последний раз прослушивая морские глубины, прежде чем перейти на дизели для скоростного рывка на запад. Акустик прислушивался к слабым звукам, издаваемым ПШИДД, который плыл на север. Его шум почти стих, и тут звуковые системы включились в пяти милях от «Пенсильвании». Затем, проплыв ещё две мили, подводный имитатор поднялся вверх через слой термоклина, и игра пошла всерьёз.
— Рубка, докладывает гидропост, «Сьерра-10» только сбавила скорость, число оборотов гребного винта уменьшилось.
— У них хороший гидролокатор, — заметил капитан, стоявший за спиной акустика. «Пенсильвания» чуть подвсплыла, её буксируемая антенна оказалась выше слоя термоклина, чтобы лучше прослушивать звуки, испускаемые контактом, тогда как сам корпус оставался под термоклином. Капитан повернулся и громко спросил: — Торпеды?
— Заряжены первая, третья и четвёртая торпедные трубы, для всех рассчитано огневое решение.
— Установить четвёртую на режим скрытного приближения, первоначальный курс ноль-два-ноль.
— Режим установлен, как приказано, сэр. Четвёртый аппарат готов к пуску.
— Пуск! — скомандовал капитан, стоя в дверях гидропоста, и тут же добавил: — Зарядить торпедой.
«Пенсильвания» вздрогнула, когда новейшая модификация прежней торпеды Мк-48 вырвалась в морские глубины и повернула на северо-восток, управляемая тонким изолированным проводом, тянущимся из её хвостовой части.
Походит на учения, только проще, подумал акустик.
— Новые контакты? — спросил шкипер, снова встав у него за спиной.
— Никаких, сэр. — Матрос кивнул в сторону экранов. На них виднелись всего лишь точки фонового шума, а дополнительный экран каждые десять минут показывал, что ведётся диагностическая проверка работы систем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201