Джек то и дело задумывался об этом.
Их шпионская сеть действует внутри японских правительственных кругов, скорее всего внимание её сосредоточено на деятельности службы безопасности. Вот почему японцы, работающие на русских, не сумели предупредить Москву о стратегических аспектах военной операции, а Сергей Николаевич пока не смог увязать биржевой крах на Уолл-стрите с нападением на американские военные корабли.
Нужно выйти из общепринятых рамок, сказал себе Райан, отказаться от шаблонных представлений. И тут же все начало для него проясняться.
— Так вот почему они не сумели понять сути происшедшего, — едва слышно проговорил Райан, словно думая вслух. Ему казалось, что он едет через полосы тумана — минуешь одну, только оказываешься на открытом пространстве и тут же попадаешь в другую. — Просто японское правительство не было посвящено в суть запланированных событий. Это задумал Ямата вместе с другими японскими магнатами. Поэтому русские и хотят получить обратно агентурную сеть «Чертополох». — Никто в кабинете не понимал, о чём он говорит.
— Что ты имеешь в виду? — спросил президент. Райан посмотрел на Уинстона и Ганта и качнул головой. Дарлинг кивнул и продолжил: — Следовательно, все это представляло собой единый интегрированный план?
— Да, сэр, но все его подробности нам пока неизвестны.
— Что вы хотите этим сказать? — недоуменно спросил Уинстон. — Они парализуют нашу экономику, создают панику на мировых финансовых рынках, а вы считаете, что это ещё не все?
— Джордж, вам часто приходилось бывать в Японии? — поинтересовался Райан, главным образом чтобы объяснить ситуацию всем остальным.
— За последние пять лет? Пожалуй, в среднем раз в месяц. Мои внуки смогут пользоваться правами моего членства в клубе пассажиров, налетавших миллионы миль.
— И вы часто встречались с тамошними правительственными чиновниками?
Уинстон пожал плечами.
— Постоянно. Но они мало что решают.
— Почему? — спросил президент.
— Видите ли, сэр, ситуация в Японии такова: там есть человек двадцать или тридцать, которые на самом деле и управляют страной. Ямата — одна из самых крупных фигур среди них. Министерство международной торговли и промышленности играет роль связующего звена между главами корпораций и правительством, к тому же промышленники сами постоянно подмазывают народных избранников. Ямата даже и не скрывал этого, когда шли переговоры о покупке контрольного пакета моей корпорации.
— Насколько откровенно можно говорить, господин президент? — спросил Райан. — Нам могут потребоваться их профессиональные знания.
Дарлинг повернулся к финансисту.
— Мистер Уинстон, вы умеете хранить секреты?
— Умею, господин президент, если только вы не сочтёте, что я могу воспользоваться ими для личной выгоды, — усмехнулся Уинстон. — Комиссия по биржевой деятельности и ценным бумагам ещё ни разу не занималась расследованием моих дел, и мне бы не хотелось привлекать сейчас её внимание.
— Сведения, которые вы узнаете, относятся к категории государственных тайн, мистер Уинстон, — произнёс Райан. — В настоящий момент мы находимся в состоянии войны с Японией. Они потопили две наши подводные лодки и надолго вывели из строя авианосцы.
В кабинете словно повеяло ледяным ветерком.
— Вы не шутите? — спросил Уинстон.
— Погибло двести пятьдесят матросов и офицеров — экипажи атомных подводных лодок «Эшвилл» и «Шарлотт». Кроме того, японцы оккупировали Марианские острова, и мы не уверены, что сумеем вернуть их себе. В данный момент в Японии находятся более десяти тысяч американских граждан, которые являются потенциальными заложниками, равно как население островов и личный состав военных баз.
— Но средства массовой информации…
— Как ни странно, им пока ничего не удалось узнать об этом, — объяснил Райан. — Может быть, они сочли это слишком уж невероятным.
— Так. — Уинстон на мгновение задумался. — Понятно. Японцы подорвали нашу экономику, и у нас недостаточно политической мощи, чтобы… Скажите, кто-нибудь пытался раньше сделать нечто подобное?
Советник по национальной безопасности покачал головой.
— Насколько мне известно, нет.
— Однако настоящая опасность для нашей страны заключается в финансовом крахе, правда? Вот ведь сукин сын! — не сдержался от ругательства Джордж Уинстон.
— Как, на ваш взгляд, можно исправить создавшееся положение, мистер Уинстон? — обратился к финансисту президент.
— Не знаю. Удар по «Депозитори траст компани» рассчитан блестяще. Система выведена из строя, но министр Фидлер сможет, по-видимому, с нашей помощью найти выход из положения, — добавил Уинстон. — Однако следует учесть, что, пока нет никаких материалов, финансовая система останется парализованной. Мой брат врач, и он мне однажды сказал…
Райан вздрогнул, услышав последнюю фразу о враче, и попытался понять, почему это показалось ему столь важным. Остальных слов Уинстона он уже не слышал.
— Вчера мне сообщили, что потребуется примерно неделя, чтобы распутать ситуацию, — сказал председатель Федеральной резервной системы. — Но в нашем распоряжении такой недели нет. Сегодня после ланча мы встречаемся с главами инвестиционных компаний и банков. Мы попытаемся…
Значит, проблема в том, что не осталось никаких следов о совершенных сделках, заключил Райан. Всё замерло потому, что исчезли сведения о том, что кому принадлежит и кто какими деньгами располагает…
— Европа тоже парализована… — заговорил Фидлер. Райан молчал, уставившись на ковёр, затем поднял голову и проговорил:
— Если не записать, то ничего не произойдёт… — Разговор стих, и лица присутствующих недоуменно повернулись к нему, словно он сказал: «А фломастер-то — пурпурного цвета» — или какую-нибудь другую бессмысленную фразу, не имеющую никакого отношения к делу.
— Что?.. — недоуменно произнёс председатель Федеральной резервной системы.
— Так любит говорить моя жена. «Если ты не запишешь этого, то ничего не случится». — Он обвёл взглядом собеседников. Они все ещё не понимали. В этом не было ничего удивительного потому что он сам ещё не до конца сформулировал для себя собственную мысль. — Она тоже врач, Джордж, в больнице Хопкинса, и всегда носит с собой маленькую записную книжку. Всякий раз, когда ей что-то приходит в голову, она останавливается и записывает, потому что не полагается на, свою память.
— Мой брат делает то же самое, только пользуется одним из таких миниатюрных диктофонов, — кивнул Уинстон и пристально посмотрел на Райана. — Продолжайте.
— Значит, не осталось никаких записей, никаких документов о совершенных сделках, верно? — спросил Райан.
— Никаких. Все стёрто из памяти компьютеров «Депозитори траст компани», — подтвердил Фидлер. — Как уже сказано, потребуется…
— He потребуется. Разве у нас есть время?
— Времени у нас нет, — подавленно вздохнул министр финансов.
— Нам и не требуется время. — Райан посмотрел на Уинстона. — Как ты считаешь?
Президент Дарлинг следил за разговором, поворачивая голову от одного говорившего к другому, словно следил за теннисным матчем, и его терпение истощилось.
— О чём вы говорите, черт побери?
Теперь Райан почти полностью сформулировал свою идею. Он посмотрел на президента.
— Сэр, все очень просто. Мы скажем, что просто ничего не произошло, что после полудня в пятницу фондовые биржи прекратили работу. Вопрос только в том: сумеем ли мы провернуть это? — спросил Джек и тут же ответил на свой вопрос, не дав никому вставить и слова. — А почему бы и нет? Почему не сумеем? Нет никаких документов, которые гласили бы, что дело обстоит иначе. Никто не сможет доказать, что после полудня была совершена хотя бы одна сделка, правда?
— Принимая во внимание, что все потеряли колоссальные деньги, — подхватил Уинстон, сразу поняв суть предложения Райана, — не думаю, что кто-то захочет возражать. Если говорить проще, Райан предлагает возобновить деятельность бирж с пятницы… с полудня прошлой пятницы и просто забыть о минувшей неделе, верно?
— Но в это никто не поверит, — покачал головой председатель Федеральной резервной системы.
— Ошибаетесь, — улыбнулся Уинстон. — Райан прав. Во-первых, им придётся поверить, поскольку нет иного выхода. Нельзя совершить трансакцию — я имею в виду, нельзя её заключить, — без письменных документов. Таким образом, без восстановления материалов «Депозитори» никто не сможет доказать, что после полудня пятницы заключались сделки. Во-вторых, большинство участников биржевых операций понесли огромные убытки — инвестиционные компании, банки, торговые дома, вкладчики, — и потому они захотят начать все сначала. Так что можно не сомневаться, что нам поверят. Как ты считаешь, Марк?
— Включим машину времени и вернёмся в прошлую пятницу? — мрачно улыбнулся Гант, и тут же его настроение изменилось. — Где можно присоединиться к этому соглашению?
— Но мы не сможем отменить все совершенные сделки, все до единой, — возразил председатель Резервной системы.
— Это верно, — согласился Уинстон. — Международные сделки по американским казначейским обязательствам не поддаются нашему контролю. Но мы сделаем вот что, сэр: проведём переговоры с европейскими банками, объясним им, что случилось, и затем вместе с ними…
— Ну конечно! — прервал его Фидлер. — Они сразу сбросят иены и начнут покупать доллары. Стабильность нашей валюты восстановится, тогда как японской рухнет. Азиатские банки тоже задумаются об изменении своей позиции. Да, пожалуй, центральные европейские банки встанут на нашу сторону.
— Придётся сохранить учётную ставку на достаточно высоком уровне, — заметил Уинстон. — Это нанесёт некоторый ущерб платёжному балансу, но все равно намного выгоднее любого иного выхода. Уровень учётной ставки должен оставаться высоким до тех пор, пока не перестанут сбрасывать наши казначейские обязательства. Нам нужно организовать бегство от иены, подобно тому как они инициировали бегство от доллара. Такой манёвр понравится европейцам, так как помешает японцам скупать ценные бумаги европейских банковских корпораций — вчера японцы начали скупать все. — Уинстон встал и принялся расхаживать по Овальному кабинету, как привык делать это в своём собственном. Он не подозревал, что нарушает протокол, установленный в Белом доме, и даже сам президент не решился напомнить ему об этом, хотя два агента Секретной службы, стоявшие рядом, не сводили глаз с финансиста. Было очевидно, что он обдумывает ситуацию, пытаясь найти слабые места в предложенном решении проблемы. Прошло две минуты. Все ждали, когда Уинстон выскажет свою точку зрения. Наконец он поднял голову.
— Доктор Райан, если вы когда-нибудь захотите уйти с государственной службы, у меня всегда найдётся для вас место. Господа, это лучшее решение проблемы. Оно кажется таким невероятным, что может даже принести нам немалую пользу.
— Итак, что произойдёт в пятницу? — спросил Джек.
— Начнётся обвальное падение биржевых котировок, — произнёс Гант.
— Не вижу в этом ничего хорошего, — проворчал президент.
— А затем, сэр, упав пунктов на двести, рынок начнёт укрепляться и к закрытию установится где-то на сотню пунктов — может быть, даже меньше — ниже предыдущего уровня. В следующий понедельник наступит затишье. Кое-кто попытается скупать акции по дешёвке, но большинство займут выжидательную позицию. Котировки упадут снова, далее скорее всего наступит стагнация при уровне ниже ещё пунктов на пятьдесят. А вот затем, до конца недели, ситуация начнёт успокаиваться. Думаю, что к следующей пятнице рынок стабилизируется на уровне в сотню или сто пятьдесят пунктов ниже того, при котором все началось в полдень прошлой пятницы. Падение неизбежно из-за высокого уровня учётной ставки, который будет вынуждена установить Федеральная резервная система, но мы на Уолл-стрите привыкли к этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Их шпионская сеть действует внутри японских правительственных кругов, скорее всего внимание её сосредоточено на деятельности службы безопасности. Вот почему японцы, работающие на русских, не сумели предупредить Москву о стратегических аспектах военной операции, а Сергей Николаевич пока не смог увязать биржевой крах на Уолл-стрите с нападением на американские военные корабли.
Нужно выйти из общепринятых рамок, сказал себе Райан, отказаться от шаблонных представлений. И тут же все начало для него проясняться.
— Так вот почему они не сумели понять сути происшедшего, — едва слышно проговорил Райан, словно думая вслух. Ему казалось, что он едет через полосы тумана — минуешь одну, только оказываешься на открытом пространстве и тут же попадаешь в другую. — Просто японское правительство не было посвящено в суть запланированных событий. Это задумал Ямата вместе с другими японскими магнатами. Поэтому русские и хотят получить обратно агентурную сеть «Чертополох». — Никто в кабинете не понимал, о чём он говорит.
— Что ты имеешь в виду? — спросил президент. Райан посмотрел на Уинстона и Ганта и качнул головой. Дарлинг кивнул и продолжил: — Следовательно, все это представляло собой единый интегрированный план?
— Да, сэр, но все его подробности нам пока неизвестны.
— Что вы хотите этим сказать? — недоуменно спросил Уинстон. — Они парализуют нашу экономику, создают панику на мировых финансовых рынках, а вы считаете, что это ещё не все?
— Джордж, вам часто приходилось бывать в Японии? — поинтересовался Райан, главным образом чтобы объяснить ситуацию всем остальным.
— За последние пять лет? Пожалуй, в среднем раз в месяц. Мои внуки смогут пользоваться правами моего членства в клубе пассажиров, налетавших миллионы миль.
— И вы часто встречались с тамошними правительственными чиновниками?
Уинстон пожал плечами.
— Постоянно. Но они мало что решают.
— Почему? — спросил президент.
— Видите ли, сэр, ситуация в Японии такова: там есть человек двадцать или тридцать, которые на самом деле и управляют страной. Ямата — одна из самых крупных фигур среди них. Министерство международной торговли и промышленности играет роль связующего звена между главами корпораций и правительством, к тому же промышленники сами постоянно подмазывают народных избранников. Ямата даже и не скрывал этого, когда шли переговоры о покупке контрольного пакета моей корпорации.
— Насколько откровенно можно говорить, господин президент? — спросил Райан. — Нам могут потребоваться их профессиональные знания.
Дарлинг повернулся к финансисту.
— Мистер Уинстон, вы умеете хранить секреты?
— Умею, господин президент, если только вы не сочтёте, что я могу воспользоваться ими для личной выгоды, — усмехнулся Уинстон. — Комиссия по биржевой деятельности и ценным бумагам ещё ни разу не занималась расследованием моих дел, и мне бы не хотелось привлекать сейчас её внимание.
— Сведения, которые вы узнаете, относятся к категории государственных тайн, мистер Уинстон, — произнёс Райан. — В настоящий момент мы находимся в состоянии войны с Японией. Они потопили две наши подводные лодки и надолго вывели из строя авианосцы.
В кабинете словно повеяло ледяным ветерком.
— Вы не шутите? — спросил Уинстон.
— Погибло двести пятьдесят матросов и офицеров — экипажи атомных подводных лодок «Эшвилл» и «Шарлотт». Кроме того, японцы оккупировали Марианские острова, и мы не уверены, что сумеем вернуть их себе. В данный момент в Японии находятся более десяти тысяч американских граждан, которые являются потенциальными заложниками, равно как население островов и личный состав военных баз.
— Но средства массовой информации…
— Как ни странно, им пока ничего не удалось узнать об этом, — объяснил Райан. — Может быть, они сочли это слишком уж невероятным.
— Так. — Уинстон на мгновение задумался. — Понятно. Японцы подорвали нашу экономику, и у нас недостаточно политической мощи, чтобы… Скажите, кто-нибудь пытался раньше сделать нечто подобное?
Советник по национальной безопасности покачал головой.
— Насколько мне известно, нет.
— Однако настоящая опасность для нашей страны заключается в финансовом крахе, правда? Вот ведь сукин сын! — не сдержался от ругательства Джордж Уинстон.
— Как, на ваш взгляд, можно исправить создавшееся положение, мистер Уинстон? — обратился к финансисту президент.
— Не знаю. Удар по «Депозитори траст компани» рассчитан блестяще. Система выведена из строя, но министр Фидлер сможет, по-видимому, с нашей помощью найти выход из положения, — добавил Уинстон. — Однако следует учесть, что, пока нет никаких материалов, финансовая система останется парализованной. Мой брат врач, и он мне однажды сказал…
Райан вздрогнул, услышав последнюю фразу о враче, и попытался понять, почему это показалось ему столь важным. Остальных слов Уинстона он уже не слышал.
— Вчера мне сообщили, что потребуется примерно неделя, чтобы распутать ситуацию, — сказал председатель Федеральной резервной системы. — Но в нашем распоряжении такой недели нет. Сегодня после ланча мы встречаемся с главами инвестиционных компаний и банков. Мы попытаемся…
Значит, проблема в том, что не осталось никаких следов о совершенных сделках, заключил Райан. Всё замерло потому, что исчезли сведения о том, что кому принадлежит и кто какими деньгами располагает…
— Европа тоже парализована… — заговорил Фидлер. Райан молчал, уставившись на ковёр, затем поднял голову и проговорил:
— Если не записать, то ничего не произойдёт… — Разговор стих, и лица присутствующих недоуменно повернулись к нему, словно он сказал: «А фломастер-то — пурпурного цвета» — или какую-нибудь другую бессмысленную фразу, не имеющую никакого отношения к делу.
— Что?.. — недоуменно произнёс председатель Федеральной резервной системы.
— Так любит говорить моя жена. «Если ты не запишешь этого, то ничего не случится». — Он обвёл взглядом собеседников. Они все ещё не понимали. В этом не было ничего удивительного потому что он сам ещё не до конца сформулировал для себя собственную мысль. — Она тоже врач, Джордж, в больнице Хопкинса, и всегда носит с собой маленькую записную книжку. Всякий раз, когда ей что-то приходит в голову, она останавливается и записывает, потому что не полагается на, свою память.
— Мой брат делает то же самое, только пользуется одним из таких миниатюрных диктофонов, — кивнул Уинстон и пристально посмотрел на Райана. — Продолжайте.
— Значит, не осталось никаких записей, никаких документов о совершенных сделках, верно? — спросил Райан.
— Никаких. Все стёрто из памяти компьютеров «Депозитори траст компани», — подтвердил Фидлер. — Как уже сказано, потребуется…
— He потребуется. Разве у нас есть время?
— Времени у нас нет, — подавленно вздохнул министр финансов.
— Нам и не требуется время. — Райан посмотрел на Уинстона. — Как ты считаешь?
Президент Дарлинг следил за разговором, поворачивая голову от одного говорившего к другому, словно следил за теннисным матчем, и его терпение истощилось.
— О чём вы говорите, черт побери?
Теперь Райан почти полностью сформулировал свою идею. Он посмотрел на президента.
— Сэр, все очень просто. Мы скажем, что просто ничего не произошло, что после полудня в пятницу фондовые биржи прекратили работу. Вопрос только в том: сумеем ли мы провернуть это? — спросил Джек и тут же ответил на свой вопрос, не дав никому вставить и слова. — А почему бы и нет? Почему не сумеем? Нет никаких документов, которые гласили бы, что дело обстоит иначе. Никто не сможет доказать, что после полудня была совершена хотя бы одна сделка, правда?
— Принимая во внимание, что все потеряли колоссальные деньги, — подхватил Уинстон, сразу поняв суть предложения Райана, — не думаю, что кто-то захочет возражать. Если говорить проще, Райан предлагает возобновить деятельность бирж с пятницы… с полудня прошлой пятницы и просто забыть о минувшей неделе, верно?
— Но в это никто не поверит, — покачал головой председатель Федеральной резервной системы.
— Ошибаетесь, — улыбнулся Уинстон. — Райан прав. Во-первых, им придётся поверить, поскольку нет иного выхода. Нельзя совершить трансакцию — я имею в виду, нельзя её заключить, — без письменных документов. Таким образом, без восстановления материалов «Депозитори» никто не сможет доказать, что после полудня пятницы заключались сделки. Во-вторых, большинство участников биржевых операций понесли огромные убытки — инвестиционные компании, банки, торговые дома, вкладчики, — и потому они захотят начать все сначала. Так что можно не сомневаться, что нам поверят. Как ты считаешь, Марк?
— Включим машину времени и вернёмся в прошлую пятницу? — мрачно улыбнулся Гант, и тут же его настроение изменилось. — Где можно присоединиться к этому соглашению?
— Но мы не сможем отменить все совершенные сделки, все до единой, — возразил председатель Резервной системы.
— Это верно, — согласился Уинстон. — Международные сделки по американским казначейским обязательствам не поддаются нашему контролю. Но мы сделаем вот что, сэр: проведём переговоры с европейскими банками, объясним им, что случилось, и затем вместе с ними…
— Ну конечно! — прервал его Фидлер. — Они сразу сбросят иены и начнут покупать доллары. Стабильность нашей валюты восстановится, тогда как японской рухнет. Азиатские банки тоже задумаются об изменении своей позиции. Да, пожалуй, центральные европейские банки встанут на нашу сторону.
— Придётся сохранить учётную ставку на достаточно высоком уровне, — заметил Уинстон. — Это нанесёт некоторый ущерб платёжному балансу, но все равно намного выгоднее любого иного выхода. Уровень учётной ставки должен оставаться высоким до тех пор, пока не перестанут сбрасывать наши казначейские обязательства. Нам нужно организовать бегство от иены, подобно тому как они инициировали бегство от доллара. Такой манёвр понравится европейцам, так как помешает японцам скупать ценные бумаги европейских банковских корпораций — вчера японцы начали скупать все. — Уинстон встал и принялся расхаживать по Овальному кабинету, как привык делать это в своём собственном. Он не подозревал, что нарушает протокол, установленный в Белом доме, и даже сам президент не решился напомнить ему об этом, хотя два агента Секретной службы, стоявшие рядом, не сводили глаз с финансиста. Было очевидно, что он обдумывает ситуацию, пытаясь найти слабые места в предложенном решении проблемы. Прошло две минуты. Все ждали, когда Уинстон выскажет свою точку зрения. Наконец он поднял голову.
— Доктор Райан, если вы когда-нибудь захотите уйти с государственной службы, у меня всегда найдётся для вас место. Господа, это лучшее решение проблемы. Оно кажется таким невероятным, что может даже принести нам немалую пользу.
— Итак, что произойдёт в пятницу? — спросил Джек.
— Начнётся обвальное падение биржевых котировок, — произнёс Гант.
— Не вижу в этом ничего хорошего, — проворчал президент.
— А затем, сэр, упав пунктов на двести, рынок начнёт укрепляться и к закрытию установится где-то на сотню пунктов — может быть, даже меньше — ниже предыдущего уровня. В следующий понедельник наступит затишье. Кое-кто попытается скупать акции по дешёвке, но большинство займут выжидательную позицию. Котировки упадут снова, далее скорее всего наступит стагнация при уровне ниже ещё пунктов на пятьдесят. А вот затем, до конца недели, ситуация начнёт успокаиваться. Думаю, что к следующей пятнице рынок стабилизируется на уровне в сотню или сто пятьдесят пунктов ниже того, при котором все началось в полдень прошлой пятницы. Падение неизбежно из-за высокого уровня учётной ставки, который будет вынуждена установить Федеральная резервная система, но мы на Уолл-стрите привыкли к этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201