— Привет, Либби, это Рой. Как жизнь?
— Скучноватая, — посетовала журналистка, надеясь, что её мужу, Бобу, вылетевшему с президентской командой в Москву, удастся узнать что-нибудь интересное.
— Как насчёт ужина? — Ньютон знал, что её муж в отъезде.
— О чём пойдёт речь? — Она понимала, что это не любовное свидание или что-то иное, столь же глупое. От Ньютона можно было обычно узнать немало интересного.
— Уверяю тебя, не пожалеешь, — заверил он. — Давай встретимся в «Жокей-клаб», в половине восьмого, а?
— Договорились.
Ньютон улыбнулся. Это ведь справедливая игра, правда? Он потерял своё кресло в Конгрессе не из-за обвинения в том, что злоупотреблял влиянием. Такое обвинение оказалось неподкрепленным достаточно убедительными доказательствами, чтобы можно было начать расследование (на это повлиял кто-то другой), зато его сочли убедительным чуть больше половины избирателей его округа — 50, 7 процента, — решивших, что за год до президентских выборов их должен представлять в Конгрессе другой человек. Если бы все произошло в год выборов президента, подумал Ньютон, он сумел бы почти наверняка удержать за собой кресло конгрессмена, однако, потеряв место в Конгрессе, вернуть его назад практически невозможно.
Впрочем, все могло бы обернуться куда хуже. В конце концов, жизнь не такая уж плохая штука, верно? Ньютон сохранил за собой тот же дом, его дети ходили в ту же школу, затем поступили в хорошие колледжи, он остался членом того же клуба. Просто теперь у него другой округ и не надо беспокоиться об этике или законах — впрочем, и раньше это не так уж его беспокоило, — да и платят сейчас куда лучше, правда?
* * *
В ходе учений «Океанские партнёры» связь осуществлялась через компьютерно-спутниковый канал — и не через один, а через три. Японское военно-морское соединение передавало всю информацию в центр по руководству операциями флота в Иокагаме, а американский флот делал то же самое, передавая сведения в оперативный центр ВМС в Пирл-Харборе. Оба центра пользовались третьим каналом связи для обмена информацией между собой. Таким образом, инспекторы, осуществляющие контроль за ходом учений, имели доступ к полному объёму информации, тогда как командиры соединений такого доступа не имели. Цель учений заключалась в том, чтобы дать возможность обеим сторонам проверить свою подготовку в условиях, максимально приближённых к боевым. По этой причине к попыткам обмана в данном случае относились неодобрительно, хотя вообще-то обман, разумеется, являлся чем-то неразрывно связанным с практикой войн и одновременно чуждым им.
Командующие родами военно-морских сил и служб Тихоокеанского флота, адмиралы, стоящие во главе надводного и подводного флота, морской авиации и службы хозяйственного обеспечения, сидя в креслах, с интересом следили за тем, как развёртываются учения, причём каждый из них беспокоился относительно действий своих подчинённых.
— А ведь Сато совсем не дурак, правда? — заметил капитан третьего ранга Чеймберз.
— Очень умело командует своими кораблями, — согласился доктор Джоунз. Руководитель крупной фирмы, работающей на военно-морской флот, он обладал специальным допуском и оказался в оперативном центре флота с разрешения адмирала Манкузо. — Но это ничем ему не поможет на северном направлении.
— Вот как? — Командующий подводными силами Тихоокеанского флота посмотрел на него и улыбнулся. — Может быть, тебе известно то, чего не знаю я?
— Гидроакустики на «Шарлотт» и «Эшвилле» отлично подготовлены, шкипер. Помните, мои люди работали с ними, создавая новые программы слежений?
— Да и командиры подлодок не такие уж плохие, — напомнил Манкузо.
Джоунз утвердительно кивнул.
— Это уж точно, сэр. Они умеют прослушивать морские глубины, как это делали в своё время вы.
— Господи, — выдохнул Чеймберз, глядя вниз на новые погоны с четырьмя кольцами и словно чувствуя их возросший вес. — Вам не приходило в голову, адмирал, что бы мы делали без нашего Джоунзи?
— С нами тогда был и чиф Лаваль, помните? — заметил Манкузо.
— Сын Френчи Лаваля служит сейчас старшим гидроакустиком на «Эшвилле», мистер Чеймберз. — Манкузо для Джоунза навсегда останется «шкипером», а Чеймберз будет всегда «лейтенантом». Ни один из них не возражал против такой формы обращения, которая существовала на флоте и прочно сплачивала офицеров со старшинским составом (в данном случае бывшим).
— Я не знал об этом, — признался командующий подводными силами.
— Его только что перевели туда. Раньше он плавал на «Теннесси». Очень способный парень, уже через три года после выпуска из школы стал специалистом первого класса.
— Быстрее тебя, — заметил Чеймберз. — Он в самом деле такой сообразительный?
— В самом деле. Я пытаюсь переманить его к себе в компанию. Он женился в прошлом году, скоро родится ребёнок. Думаю, будет не так уж трудно сманить его на гражданку, предложив жалованье повыше.
— Премного благодарен, Джоунзи, — проворчал адмирал Манкузо. — Следовало бы выгнать тебя пинками из оперативного центра.
— Ну успокойтесь, шкипер. Когда последний раз мы собирались вместе, чтобы как следует позабавиться? — Вдобавок ко всему новая компьютерная программа Джоунза была включена в то, что осталось от системы раннего обнаружения подводных лодок в Тихом океане. — Пришло время внести изменения в ситуацию.
То обстоятельство, что у обеих сторон в оперативных центрах «противника» присутствовали наблюдатели, несколько усложняло ситуацию, главным образом потому, что у тех и у других имелись силы и возможности, которыми, строго говоря, они не делились друг с другом. В данном случае выданные линией раннего обнаружения следы, которые могли принадлежать японским подводным лодкам к северо-западу от Куре, были на самом деле заметно лучше тех, что появились на демонстрационном экране. Подлинные следы сообщали только Чеймберзу и Манкузо. У каждой из сторон в учениях принимали участие по две подводных лодки. Ни одна из американских субмарин не оставляла за собой таких следов, но японские подводные лодки приводились в действие дизельными установками и потому были вынуждены периодически всплывать на шноркельную глубину, чтобы перезарядить аккумуляторные батареи. Несмотря на то что японские субмарины были оборудованы своей собственной модификацией американской системы «Прерия-Маскер», новые программы, разработанные Джоунзом, без особого труда преодолевали эти меры маскировки. Манкузо со своим штабом удалился в оперативный центр подводных сил Тихоокеанского флота, чтобы обсудить последние сведения.
— О'кей, Джоунзи, сообщи нам, что ты сумел обнаружить, — произнёс Манкузо, глядя на бумажные распечатки, поступившие от подводных гидрофонов, покрывавших дно Тихого океана.
Полученная информация появлялась как на электронных телевизионных дисплеях, так и на бумаге того типа, который когда-то использовался для компьютерных распечаток, необходимых для более подробного анализа. Для подобной работы предпочитались бумажные распечатки, и они делились на два комплекта. Один был уже обработан техниками-океанографами, принадлежащими к местной группе системы раннего обнаружения. Для более точного анализа и для того, чтобы удостовериться в том, что Джоунз все ещё не потерял своей удивительной способности разбираться в таких деталях, Манкузо хранил отдельно комплект распечаток, уже обработанный его специалистами.
Хотя Джоунзу ещё не исполнилось сорока, седина уже пробивалась в его густых тёмных волосах. Теперь он уже не курил, а жевал резинку. Зато внимание и опыт у него по-прежнему сохранились, заметил Манкузо. Доктор Рон Джоунз листал бумажные страницы подобно бухгалтеру, напавшему на следы крупной растраты, проводя пальцем по вертикальным линиям, фиксировавшим частоты.
— Мы исходим из того, что они всплывают на шноркель примерно каждые восемь часов, верно? — спросил он.
— Да, они поступают разумно, постоянно поддерживая аккумуляторные батареи в полностью заряженном состоянии, — утвердительно кивнул Чеймберз.
— На каком часовом поясе они функционируют? — поинтересовался Джоунз. Как правило, американские субмарины, находящиеся в море, переводили часы на время по Гринвичу — это название с недавних пор, после резкого сокращения Королевского военно-морского флота, чьё могущество в прошлом позволяло называть исходный меридиан по-британски, изменилось на «всеобщее время».
— Думаю, на токийском, — ответил Манкузо. — Это на пять часов раньше нашего.
— Тогда начнём искать сходные моменты, на этот раз начиная с полуночи и дальше по чётным часам. — Перед ним лежало пять широких сложенных листов. Джоунз перелистал один полный комплект, отмечая время, указанное на полях. На это ему потребовалось десять минут.
— Вот одно совпадение, а вот и другое. Значит, две возможности. Вот это тоже вероятно, хотя и вызывает у меня сомнения. Пожалуй, я сделал бы ставку вот на эту… и эту, для начала. — Его пальцы указали на кажущиеся случайными наборы точек.
— Уолли?
Чеймберз повернулся к другому столу, на котором лежали обработанные комплекты распечаток, и развернул их на соответствующих временных отметках. — Джоунзи, ты проклятый волшебник! — изумлённо выдохнул он. Группе из нескольких опытных техников — каждый из них был экспертом в этой области — потребовалось больше двух часов, чтобы обнаружить то, чего Джоунз сумел добиться всего за несколько минут прямо на глазах потрясённых офицеров.
Гражданский подрядчик достал банку «кока-колы» из соседнего автомата и открыл её.
— Ну что, джентльмены, — с удовлетворением произнёс он, — так кто лучший специалист всех времён?
Впрочем, это была всего лишь часть работы. В распечатках указывался только пеленг на источник шумов, однако на дне океана размещалось множество гидроакустических устройств, относящихся к линии раннего обнаружения, и с помощью триангуляции уже удалось определить районы нахождения подводных лодок с точностью до десяти-пятнадцати морских миль. Таким образом, даже со всеми усовершенствованиями, внесёнными доктором Джоунзом в систему обнаружения подводных лодок, приходилось вести поиск на большой площади океана.
Зазвонил телефон. Это был главнокомандующий Тихоокеанским флотом. Манкузо выслушал его рекомендации по изменению курса субмарин «Шарлотт» и «Эшвилл», что позволяло им направиться к предполагаемым контактам. Джоунз одобрительно кивнул.
— Видите, шкипер? Я всегда говорил, что вы умеете прислушиваться к советам экспертов.
* * *
Мюррей находился в кабинете заместителя специального агента, возглавляющего отдел Вашингтона в ФБР, обсуждая с ним проблемы финансирования, и потому не смог поговорить по телефону с Райаном. Совершенно секретная депеша из Белого дома оказалась погребённой в папке секретных документов, а затем секретарше Мюррея пришлось уехать, чтобы привезти из школы домой своего заболевшего ребёнка. В результате записка, сделанная рукой Райана, попала на стол Мюррея с большим опозданием.
— У меня новости об этой девушке Нортон, — произнёс Мюррей, войдя в кабинет директора ФБР.
— Плохие?
— Она мертва. — Мюррей передал Шоу записку Райана. Директор быстро прочитал её.
— Проклятье! — прошептал он. — У нас есть сведения о том, что она раньше пользовалась наркотиками?
— Насколько помню, нет.
— Поступило сообщение из Токио?
— Я ещё не связывался с советником по юридическим вопросам. Неудачное время для этого, Билл.
Шоу кивнул, понимая смысл происшедшего. Стоит спросить любого агента ФБР о наиболее запомнившемся случае в его карьере, и он обязательно упомянет киднэппинг. По сути дела именно такое преступление сделало ФБР знаменитым в тридцатые годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201