— Мы думаем, что их человек десять, — сказал Гассман. — Он говорил что-нибудь?
Де ла Круз покачал головой:
— Я ничего не слышал.
— Кто они? — спросил хирург, не отрываясь от работы.
— Думаем, что это французы, но не уверены, — ответил капитан Guardia Civil.
* * *
Труднее всех пришлось полковнику Мэллою. После того как он пересек Ла-Манш, полковник направил вертолет на юго-юго-восток с постоянной крейсерской скоростью в 150 узлов. Ему пришлось сделать посадку для заправки на французском военном аэродроме недалеко от Бордо, поскольку у него не было наружных топливных баков, которыми пользовались для переброски «Ночного ястреба» на дальние расстояния. Как почти у всех вертолетов, у «Ночного ястреба» не было автопилота, из-за чего Мэллою и лейтенанту Гаррисону пришлось вручную управлять вертолетом на протяжении всего пути. У них немели руки и ноги, потому что вертолет не самая комфортабельная летная машина в мире, но оба привыкли к этому и продолжали ворчать, отключая ручки управления каждые двадцать минут. Им понадобится три часа, чтобы достичь места назначения. В хвосте сидел механик, сержант Джек Нэнс. Сейчас ему нечего было делать, поэтому он сидел и смотрел в иллюминаторы, когда они пересекли французский берег, крейсируя на высоте двух тысяч футов над рыбацким портом, наполненным судами.
— На этот раз все было организовано очень быстро, — заметил Гаррисон по интеркому.
— Да, верно, мне кажется, что «Радуга» живет в постоянной готовности.
— Ты знаешь что-нибудь?
— Абсолютно ничего, сынок. — Голова в шлеме качнулась из стороны в сторону. — Знаешь, я не был в Испании с 1985 года, тогда базировался на «Тараве». Правда, помню отличный ресторан в Кадисе... интересно, он все еще там...
После этого экипаж погрузился в тишину. С опущенным носом вертолет мчался на юг под бешено вращающимся четырехлопастным несущим винтом, а Мэллой каждые несколько секунд проверял навигационный дисплей.
* * *
— Поток информации все уменьшается, — заметил Кларк, просматривая последний поступивший факс. Там не было ничего нового, только данные, посланные раньше и измененные где-то каким-то офицером безопасности, старающимся помочь. Он оставил Алистера Стэнли заниматься этим, а сам прошел в хвостовую часть.
* * *
Бойцы обеих боевых групп «Радуги» почти все казались спящими, но, скорее всего, просто делали вид, подобно тому, как поступал сам Кларк с Третьей группой специальных операций много лет тому назад, притворялся спящим, закрыв глаза и расслабив мозг и тело. Не имело смысла думать о вещах, о которых нет ни малейшего представления, а напряжение только отнимает силы, даже когда мышцы бездействуют. Тогда ваша защита против стресса заключается в том, чтобы отключить тело. Эти парни достаточно умны и профессионально подготовлены, чтобы знать, что нет смысла подвергать себя стрессу слишком рано.
В этот момент Джон Кларк, в далеком прошлом «морской котик» ВМС США, почувствовал гордость, что он командует такими людьми, как эти. Эта мысль оказала на него удивительное влияние, — вот он просто стоит и наблюдает за ними, неподвижными и расслабленными, потому что именно это должны делать лучшие солдаты в такое время, поскольку понимают, что им предстоит опасная операция и они знают, как действовать, знают каждый свой шаг. Теперь они летят, чтобы выполнить миссию, о которой им ничего не говорили, но которая будет очень серьезной, потому что еще ни разу для ее выполнения не отправлялись одновременно обе группы. Но они тем не менее рассматривают ее как обычное учение. Не бывает людей лучше, чем они, а их командиры, Чавез и Ковингтон, довели подготовку до совершенства.
А где-то там, впереди, находятся террористы, удерживающие детей в качестве заложников. Да, работа предстоит непростая, и слишком рано думать о том, чем она закончится, но тем не менее Джон знал, что лучше находиться на этой шумной птичке под названием «Геркулес», чем быть в тематическом парке, до которого оставалось лететь еще полчаса. Скоро его люди откроют глаза и потянутся к выходу, забрав с собой боевое снаряжение, уложенное в коробки. Глядя на них, Джон видел Смерть перед своими глазами, и ему придется командовать Смертью.
Тим Нунэн сидел на правой стороне грузового отсека, играя со своим компьютером. Рядом с ним сидел Давид Пелед. Кларк подошел к ним и спросил, чем они занимаются.
— Пока еще ничего не передавали по службам новостей, — сказал ему Нунэн. — Интересно почему?
— Скоро все изменится, — предсказал Кларк.
— Через десять минут или даже меньше, — сказал израильтянин. — Кто нас встречает?
— Испанская армия и полиция, я только что услышал. Мы получили разрешение на посадку через... двадцать пять минут, — сказал он, посмотрев на часы.
— Вот, агентство Франс Пресс только что начало передавать экстренное сообщение, — сказал Нунэн, глядя на экран в поисках новой информации. — Примерно тридцать французских детей захвачены неизвестными террористами в качестве заложников — ничего больше, за исключением того, где они находятся. Это серьезное дело, Джон, — заметил бывший агент ФБР. — Больше тридцати заложников среди множества людей. Когда я был в команде спасения заложников, у нас волосы стояли дыбом при такой ситуации. Значит, десять террористов? — спросил он.
— Это по их мнению, но подтверждения еще не было.
— Плохая обстановка, босс. — Нунэн обеспокоенно покачал головой. Он был одет, как все остальные стрелки, в черный номексовый комбинезон и кевларовый бронежилет. На правом бедре кобура с «береттой», потому что он все еще предпочитал думать о себе больше как о стрелке, чем как о руководителе технического обеспечения. Он стрелял не хуже солдат группы, практиковался на стрельбище в Герефорде вместе с остальными стрелками. Нунэн входил в состав группы спасения заложников в ФБР, которая считала преступление против ребенка самым низким из всех. Давид Пелед придерживался более отстраненной точки зрения, он сидел, одетый в гражданскую одежду, и смотрел на экран компьютера, подобно бухгалтеру, изучающему биржевую сводку.
— Джон! — послышался голос Стэнли, идущего в хвостовое отделение с новым факсом в руке. — Вот освобождения кого они добиваются.
— Кто-нибудь, кого мы знаем?
— Ильич Рамирес Санчес стоит во главе списка.
— Карлос? — поднял голову Пелед. — Кому-то действительно нужен этот мерзавец?
— У всех есть друзья. — Доктор Беллоу сел и взял факс, прочитав его, прежде чем передать Кларку.
— О'кей, доктор, что нам известно?
— Мы снова имеем дело с идеологическими террористами, как в Вене, только на этот раз у них есть определенная цель, а эти «политические» заключенные... Я знаю вот этих двух, они из «Action Directe», остальные для меня просто имена.
— Я все выяснил, — сказал Нунэн, выводя на экран компьютера список известных террористов и сравнивая их с именами на факсе. — О'кей, шестеро из «Action Directe», восемь басков и один палестинец из Народного фронта освобождения Палестины, сейчас находится во французской тюрьме. Не такой большой список.
— Зато совершенно определенный, — заметил Беллоу. — Они знают, кто им нужен, и, если в заложниках у них дети, террористы действительно хотят выручить своих друзей. Выбор заложников рассчитан, чтобы оказать дополнительное давление на французское правительство. Вопрос заключается в следующем: согласится ли французское правительство вообще рассматривать эти требования?
— В прошлом они вели переговоры незаметно, за сценой, — сказал Пелед. — Наши друзья могут знать об этом.
— Дети, — тяжело вздохнул Кларк.
— Кошмарный сценарий, — кивнул Нунэн. — Но кто пойдет на убийство детей?
— Нам придется поговорить с ними, чтобы убедиться в этом, — отозвался Беллоу. Он посмотрел на часы и недовольно проворчал: — В следующий раз нужно раздобыть более быстрый самолет.
— Успокойся, док, — сказал ему Кларк, зная, что Полю Беллоу предстоит самая трудная работа с того момента, когда они совершат посадку и приедут к месту действий. Ему придется проникнуть в их мысли, оценить решимость террористов и, что самое трудное, предсказать их действия. А ведь он, как и все остальные в «Радуге», не имеет пока никакого представления о будущем враге. Как и остальные члены команды, он походит сейчас на спринтера, застывшего на стартовых колодках, готового помчаться вперед, но вынужденного ждать выстрела стартера. Но доктор Беллоу в отличие от других членов «Радуги» не является стрелком. Он не может надеяться на эмоциональное облегчение, которое будет у стрелков, когда они приступят к действию. Из-за этого он молча завидовал солдатам. Дети, думал Пол Беллоу. Ему придется придумать что-то, чтобы разговаривать с людьми, взывать к их здравому смыслу, чтобы защитить жизни детей. А ведь он ничего не знал об этих людях. На какие уступки позволят ему идти французское и испанское правительства? Он знал, что ему нужна определенная свобода в переговорах, хотя до какой степени, зависело от психического состояния террористов.
Они намеренно выбрали детей, причем французских детей, чтобы максимально усилить давление на правительство в Париже... это был обдуманный акт... который заставил его подумать, что они готовы убить ребенка, несмотря на все моральные запреты. Пол Беллоу писал и читал лекции по всему миру о людях, подобных этим, но где-то глубоко в собственном сознании он задумывался над тем, а правильно ли он понимает ход мыслей террориста, настолько их мышление отличается от его собственного, крайне рационального взгляда на действительность. Возможно, он мог имитировать их мышление, но понимал ли он его? Это не было вопросом, который он хотел поставить перед собой именно сейчас, с ушами, заткнутыми пробками, чтобы защитить его уши и уравновешенность от мучительного рева двигателей «МС-130». Поэтому он тоже сидел, закрыв глаза, стараясь отключиться от стресса, который, без сомнения, наступит меньше чем через час.
Кларк видел поведение Беллоу и понимал, чем оно вызвано, но такая возможность не существовала для Радуги Шесть, поскольку на нем лежала ответственность за окончательное решение, и перед глазами он видел лица, которые пытался совместить с именами на листе факса у него в руке. Дети — главная проблема!
— Они пока не позвонили мне, — сказал капитан Гассман в телефонную трубку. Этот звонок террористам сделал он сам.
— Я еще не назвал вам крайний срок, — ответил Первый. — Мне хочется думать, что Париж ценит нашу добрую волю. Если это не так, тогда они скоро научатся уважать нашу решимость. Объясните им это, — закончил Рене, положил трубку и прервал связь.
— Вот что получается, когда ты звонишь им, чтобы начать диалог, — сказал себе Гассман. Это был один из поступков, который ему надлежало сделать, так говорилось в книгах и на лекциях. Установите с преступниками диалог и взаимопонимание, может быть, даже некоторое доверие, которое можно использовать в своих интересах, попросить освободить нескольких заложников в обмен на пищу или что-нибудь другое, ослабить их решимость. Конечной целью является уладить преступление без потери жизни невинных людей — или даже жизни преступников. Подлинной победой для него будет ситуация, при которой все преступники окажутся перед судьей, который объявит их виновными. В этом случае террористов приговорят к длительным срокам пребывания в испанской тюрьме. Однако первый шаг заключался в том, чтобы убедить их говорить с ним, а именно такого разговора эта личность — Первый — не хотел. Он чувствовал себя комфортно, полагая, что он руководит ситуацией... может быть и так, сказал себе капитан полиции. С детьми, сидящими под дулами автоматов, можно позволить себе наглеть. И тут зазвонил другой телефон.
— Они приземлились и сейчас разгружают снаряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167