Может быть, найду женщину, разделяющую мои взгляды, построю хороший дом в горах, как это сделал Джеремия Джонсон, но там не будет индейцев племени кроу, которые беспокоили бы меня, — добавил он с ухмылкой.
— Фостер?
Он обернулся.
— Да?
— Можно мне подержать твой револьвер? — спросил русский, моля бога о правильной реакции.
Реакция была положительной.
— Конечно. — Он достал револьвер и передал его Попову, дулом вверх ради безопасности. Попов почувствовал его вес и баланс.
— Он заряжен?
— Нет ничего более бесполезного, чем незаряженный револьвер. Может, ты хочешь выстрелить? Просто отведи курок назад и стреляй, только потяни на себя поводья, — о'кей? — Джеремия привык к выстрелам, а вот твоя лошадь не привыкла.
— Понятно. — Попов взял поводья в левую руку, чтобы удержать Баттермилк, затем вытянул правую руку и взвел курок «кольта», услышав отчетливый тройной щелчок, свойственный этому типу револьвера. Затем он прицелился в геодезический столбик и нажал на спусковой крючок.
Баттермилк чуть дернулась при громе выстрела, раздавшегося так близко от ее чувствительных ушей, но сразу успокоилась. Пуля, увидел Попов, царапнула столбик толщиной в два дюйма, стоящий в метрах шести. Значит, он не разучился стрелять.
— Здорово, правда? — спросил Ханникатт. — По моему мнению, этот армейский револьвер обладает самым лучшим балансом из всех типов ручного оружия.
— Да, — согласился Попов. — У него отличный баланс. — Тут он повернулся. Фостер Ханникатт сидел на своем жеребце Джеремии меньше чем в трех метрах от него. Это упрощало задачу. Бывший офицер КГБ снова взвел курок, прицелился в середину груди охотника и нажал на спусковой крючок еще до того, как Фостер успел выразить удивление при виде его действий. Глаза охотника расширились, то ли от страха, то ли удара тяжелой пули, но это не имело значения. Пуля попала прямо в сердце. Несколько секунд тело охотника оставалось в седле, его глаза были по-прежнему широко открыты, затем оно безжизненно соскользнуло вниз, на траву.
Дмитрий соскочил с лошади и сделал три шага, чтобы убедиться, что охотник мертв.
Затем он расседлал Джеремию, который флегматично воспринял смерть своего хозяина, и вынул из его рта уздечку, удивленный, что жеребец не укусил его в отместку за убийство хозяина, но лошадь не собака. Сделав это, Попов звучно шлепнул жеребца по крупу, тот отбежал метров на пятьдесят и начат пастись.
Попов вскочил на Баттермилк, щелкнул языком и направил кобылу к северу. Он оглянулся назад, увидел освещенные окна комплекса и подумал, когда заметят исчезновение его и Ханникатта. Наверно, не скоро, решил он. Шоссе было уже недалеко.
Немного к западу должна находиться маленькая деревня, но он решил, что лучше всего стоять на автобусной остановке или попросить, чтобы его подвезли на автомобиле или грузовике. Как он поступит дальше, Попов не был уверен, но он знал одно — нужно убраться подальше от этого места, причем как можно скорее. Попов не верил в бога, так что для него слово «бог» было всего лишь началом выражения «бог его знает». Но сегодня он узнал нечто важное. Он может так и не узнать, есть ли бог, зато твердо знал, что на свете существуют дьяволы, и он работал на них, и ужас этого был никак не сравним ни с чем, что он пережил, будучи молодым полковником КГБ.
Глава 36
Полеты необходимости
Бывает, что страх ничем не уступает ужасу. Будучи офицером-оперативником, Попов никогда не испытывал ничего по-настоящему пугающего. Ему приходилось сталкиваться с напряжением, особенно в начале карьеры, но он быстро справился с собой, по мере того как накапливал опыт, и опыт стал для него чем-то вроде одеяла безопасности, чьи теплые складки всегда согревали его душу. Но не сегодня.
Теперь он находился в незнакомом месте, а не просто в незнакомой стране, потому что был городским человеком. В любом городе он знал, как исчезнуть в течение пары минут, причем скрыться настолько незаметно, что любая полиция мира не смогла бы найти его.
Но здесь он не был в городе. Попов слез с Баттермилк в сотне метров от здания автобусной остановки и снова не пожалел времени, чтобы снять седло и уздечку, потому что оседланная лошадь без всадника обязательно привлечет к себе внимание, зато лошадь, просто идущая по своим делам, может и не привлечь внимания, по крайней мере здесь, где многие держали лошадей ради собственного удовольствия. Затем ему удалось пролезть сквозь забор из колючей проволоки, после чего он подошел к зданию на автобусной остановке, которое, обнаружил Попов, было пустым. На голых, окрашенных белой краской стенах не было никакого расписания. Здание оказалось самым простым сооружением, сделанным, по-видимому, из литого бетона, с толстой крышей, способной выдержать слой снега зимой и, возможно, противостоять торнадо, о которых он слышал, но никогда не испытывал их мощи. Скамейка внутри здания также была бетонной, и Попов опустился на нее на несколько минут, чтобы справиться с сотрясающей его дрожью. За всю свою жизнь он не испытывал ничего подобного. Попова охватил страх — если такие люди были готовы убить миллионы, даже миллиарды, уж конечно, они убьют его без малейших колебаний, даже не моргнув глазом. Ему нужно уехать отсюда, и как можно быстрее.
Через десять минут он посмотрел на часы и задумался над тем, ходят ли вообще автобусы в такое время. Если нет, ну что ж, мимо проезжают автомобили и грузовики, и, может быть, кто-нибудь подберет его.
Попов вышел на обочину и поднял руку. Мимо проносились автомобили со скоростью сто тридцать километров в час. При такой скорости у них не оставалось времени заметить его в темноте, не говоря уже о том, чтобы затормозить и остановиться. Однако через пятнадцать минут пикап «Форд» съехал на обочину.
— Куда направляешься, приятель? — спросил водитель. Он походил на фермера лет шестидесяти, его шея и лицо изборождены морщинами от бесчисленных дней, проведенных на солнце.
— Аэропорт в соседнем городе. Вы можете подвезти меня туда? — спросил Дмитрий, открывая дверцу и садясь в пикап. Водитель не пристегнулся ремнем, что, вероятно, противоречило закону, но, с другой стороны, в неменьшей степени противоречило закону и хладнокровное убийство, и хотя бы по этой причине ему нужно было убраться отсюда с предельной скоростью.
— Конечно, мне в любом случае нужно поворачивать у того съезда. Как тебя зовут?
— Джо, Джозеф, — ответил Попов.
— А меня — Пит. Ты ведь не отсюда?
— Нет, я из Англии, между прочим, — продолжал Дмитрий, пытаясь укрыться за этим акцентом.
— Вот как? А здесь как ты оказался?
— Бизнес.
— Что за бизнес? — спросил Пит.
— Я консультант, нечто вроде посредника.
— Каким же образом ты застрял посреди прерии, Джо? — поинтересовался водитель.
Что ему от меня надо? Разве он полицейский? Этот фермер задавал вопросы, будто служил во Втором главном управлении.
— Мой, э-э, друг, у него семейные проблемы, и ему пришлось оставить меня здесь, чтобы я дождался автобуса.
— А. — Это заткнуло его, увидел Попов, благословляя свою последнюю ложь. Видите ли, я только что застрелил человека, который собирался убить вас и всех, кого вы знаете... Это был один из тех случаев, когда сказать правду просто невозможно. Его мозг мчался вперед с огромной скоростью, намного опережая этот проклятый пикап, водитель которого не решался сильнее нажать на педаль газа, и все автомобили проносились мимо. Фермер был пожилым человеком и, очевидно, очень терпеливым. Если бы за рулем сидел Попов, он быстро бы выяснил, на какую скорость способен этот проклятый грузовичок. Но, несмотря на все это, уже через десять минут показался зеленый знак съезда с шоссе с силуэтом самолета, прикрепленным к половине знака. Он с трудом удержался от того, чтобы не начать колотить кулаком от нетерпения по ручке кресла, наблюдая за тем, как водитель медленно съезжает с шоссе, затем так же медленно поворачивает направо к зданию, похожему на маленький региональный аэропорт.
— Спасибо, сэр, — сказал Попов, вылезая из пикапа.
— Счастливого пути, Джо, — ответил водитель с дружеской канзасской улыбкой.
Попов быстро вошел в крошечный терминал и направился к столу, где оформлялись билеты.
— Мне нужно лететь в Нью-Йорк, — сказал он. — Первый класс, если можно.
— У нас есть рейс в Канзас-Сити, он вылетает через пятнадцать минут. Оттуда вы можете пересесть на самолет компании «Ю.С. Эруэйз», летящий в аэропорт Ла-Гардия, мистер?
— Деметриус, — ответил Попов, вспомнив имя на своей последней оставшейся кредитной карточке. — Джозеф Деметриус, — повторил он, доставая свой бумажник и передавая клерку кредитную карточку. У него был паспорт на это имя в банковском сейфе в Нью-Йорке, а кредитная карточка содержалась в порядке, на ней было много денег, и он не пользовался ею в течение последних трех месяцев. Клерк думал, что оформляет билет достаточно быстро, но Попову хотелось зайти в мужской туалет, и он старался изо всех сил скрыть свое нетерпение. Именно в этот момент он вспомнил, что в седельной сумке у него лежит заряженный револьвер, от которого нужно избавиться побыстрее.
— О'кей, мистер Деметриус, вот ваш билет на этот рейс, выход 1, а это ваш билет на рейс из Канзас-Сити. Он отправляется из коридора А-34, у вас кресло первого класса, 2С. Есть ко мне вопросы, сэр?
— Нет-нет, спасибо. — Попов взял билеты и сунул в карман. Затем он оглянулся, разыскивая вход в комнату вылета, направился к ней, на мгновение остановился у мусорного контейнера, посмотрел по сторонам, очень осторожно вытащил из седельной сумки огромный револьвер, вытер его и опустил в контейнер. Затем он снова оглянулся по сторонам. Нет, никто в терминале не обратил на него внимания. Он проверил седельные сумки, чтобы убедиться, что в них больше нет ничего подозрительного, но они оказались совершенно пустыми. Удовлетворенный этим, Попов прошел через пункт безопасности, магнитометр которого, к счастью, промолчал, не издав никакого сигнала. Забрав седельные мешки с конвейера, он посмотрел по сторонам и нашел мужской туалет, куда немедленно направился. Через минуту он вышел из него, чувствуя себя гораздо лучше.
Попов обнаружил, что в региональном аэропорте только два выхода на посадку, зато имеется бар, который стал его следующей остановкой. В бумажнике оказалось пятьдесят долларов, и пять из них он заплатил за двойную порцию водки, он проглотил обжигающую жидкость и только после этого прошел сто шагов до выхода на посадку.
Там он передал билет очередному клерку, который направил его к двери. На площадке стоял самолет «Сааб-340В» с пропеллерами, предназначенный для полетов на короткие расстояния. Попов не летал на таком самолете уже много лет. Но ради того, чтобы улететь отсюда, он согласился бы лететь на самолете, винты которого вращаются от закрученных резиновых лент, как у детских моделей. Попов вскарабкался на борт, через пять минут загудели моторы, и он начал успокаиваться. Тридцать пять минут до Канзас-Сити, сорок пять минут ожидания и затем полет в Нью-Йорк на борту «737-го» в первом классе, где алкоголь подается бесплатно. Но самое главное, он сидел сейчас один на левой стороне самолета, и у него не было разговорчивых соседей. Ему нужно было подумать, подумать очень тщательно и быстро, но не слишком быстро.
Он закрыл глаза, когда самолет начал разбег, рокот двигателей заглушал весь посторонний шум. О'кей, думал он, что ты узнал, и как следует поступить с полученной информацией. Два простых вопроса, но ему нужно найти ответ на первый, прежде чем станет ясно, как ответить на второй. Он едва не начал молиться богу, в существование которого не верил, но вместо этого начал смотреть в иллюминатор на почти темную землю, пока его мозг боролся с мыслями в собственной темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Фостер?
Он обернулся.
— Да?
— Можно мне подержать твой револьвер? — спросил русский, моля бога о правильной реакции.
Реакция была положительной.
— Конечно. — Он достал револьвер и передал его Попову, дулом вверх ради безопасности. Попов почувствовал его вес и баланс.
— Он заряжен?
— Нет ничего более бесполезного, чем незаряженный револьвер. Может, ты хочешь выстрелить? Просто отведи курок назад и стреляй, только потяни на себя поводья, — о'кей? — Джеремия привык к выстрелам, а вот твоя лошадь не привыкла.
— Понятно. — Попов взял поводья в левую руку, чтобы удержать Баттермилк, затем вытянул правую руку и взвел курок «кольта», услышав отчетливый тройной щелчок, свойственный этому типу револьвера. Затем он прицелился в геодезический столбик и нажал на спусковой крючок.
Баттермилк чуть дернулась при громе выстрела, раздавшегося так близко от ее чувствительных ушей, но сразу успокоилась. Пуля, увидел Попов, царапнула столбик толщиной в два дюйма, стоящий в метрах шести. Значит, он не разучился стрелять.
— Здорово, правда? — спросил Ханникатт. — По моему мнению, этот армейский револьвер обладает самым лучшим балансом из всех типов ручного оружия.
— Да, — согласился Попов. — У него отличный баланс. — Тут он повернулся. Фостер Ханникатт сидел на своем жеребце Джеремии меньше чем в трех метрах от него. Это упрощало задачу. Бывший офицер КГБ снова взвел курок, прицелился в середину груди охотника и нажал на спусковой крючок еще до того, как Фостер успел выразить удивление при виде его действий. Глаза охотника расширились, то ли от страха, то ли удара тяжелой пули, но это не имело значения. Пуля попала прямо в сердце. Несколько секунд тело охотника оставалось в седле, его глаза были по-прежнему широко открыты, затем оно безжизненно соскользнуло вниз, на траву.
Дмитрий соскочил с лошади и сделал три шага, чтобы убедиться, что охотник мертв.
Затем он расседлал Джеремию, который флегматично воспринял смерть своего хозяина, и вынул из его рта уздечку, удивленный, что жеребец не укусил его в отместку за убийство хозяина, но лошадь не собака. Сделав это, Попов звучно шлепнул жеребца по крупу, тот отбежал метров на пятьдесят и начат пастись.
Попов вскочил на Баттермилк, щелкнул языком и направил кобылу к северу. Он оглянулся назад, увидел освещенные окна комплекса и подумал, когда заметят исчезновение его и Ханникатта. Наверно, не скоро, решил он. Шоссе было уже недалеко.
Немного к западу должна находиться маленькая деревня, но он решил, что лучше всего стоять на автобусной остановке или попросить, чтобы его подвезли на автомобиле или грузовике. Как он поступит дальше, Попов не был уверен, но он знал одно — нужно убраться подальше от этого места, причем как можно скорее. Попов не верил в бога, так что для него слово «бог» было всего лишь началом выражения «бог его знает». Но сегодня он узнал нечто важное. Он может так и не узнать, есть ли бог, зато твердо знал, что на свете существуют дьяволы, и он работал на них, и ужас этого был никак не сравним ни с чем, что он пережил, будучи молодым полковником КГБ.
Глава 36
Полеты необходимости
Бывает, что страх ничем не уступает ужасу. Будучи офицером-оперативником, Попов никогда не испытывал ничего по-настоящему пугающего. Ему приходилось сталкиваться с напряжением, особенно в начале карьеры, но он быстро справился с собой, по мере того как накапливал опыт, и опыт стал для него чем-то вроде одеяла безопасности, чьи теплые складки всегда согревали его душу. Но не сегодня.
Теперь он находился в незнакомом месте, а не просто в незнакомой стране, потому что был городским человеком. В любом городе он знал, как исчезнуть в течение пары минут, причем скрыться настолько незаметно, что любая полиция мира не смогла бы найти его.
Но здесь он не был в городе. Попов слез с Баттермилк в сотне метров от здания автобусной остановки и снова не пожалел времени, чтобы снять седло и уздечку, потому что оседланная лошадь без всадника обязательно привлечет к себе внимание, зато лошадь, просто идущая по своим делам, может и не привлечь внимания, по крайней мере здесь, где многие держали лошадей ради собственного удовольствия. Затем ему удалось пролезть сквозь забор из колючей проволоки, после чего он подошел к зданию на автобусной остановке, которое, обнаружил Попов, было пустым. На голых, окрашенных белой краской стенах не было никакого расписания. Здание оказалось самым простым сооружением, сделанным, по-видимому, из литого бетона, с толстой крышей, способной выдержать слой снега зимой и, возможно, противостоять торнадо, о которых он слышал, но никогда не испытывал их мощи. Скамейка внутри здания также была бетонной, и Попов опустился на нее на несколько минут, чтобы справиться с сотрясающей его дрожью. За всю свою жизнь он не испытывал ничего подобного. Попова охватил страх — если такие люди были готовы убить миллионы, даже миллиарды, уж конечно, они убьют его без малейших колебаний, даже не моргнув глазом. Ему нужно уехать отсюда, и как можно быстрее.
Через десять минут он посмотрел на часы и задумался над тем, ходят ли вообще автобусы в такое время. Если нет, ну что ж, мимо проезжают автомобили и грузовики, и, может быть, кто-нибудь подберет его.
Попов вышел на обочину и поднял руку. Мимо проносились автомобили со скоростью сто тридцать километров в час. При такой скорости у них не оставалось времени заметить его в темноте, не говоря уже о том, чтобы затормозить и остановиться. Однако через пятнадцать минут пикап «Форд» съехал на обочину.
— Куда направляешься, приятель? — спросил водитель. Он походил на фермера лет шестидесяти, его шея и лицо изборождены морщинами от бесчисленных дней, проведенных на солнце.
— Аэропорт в соседнем городе. Вы можете подвезти меня туда? — спросил Дмитрий, открывая дверцу и садясь в пикап. Водитель не пристегнулся ремнем, что, вероятно, противоречило закону, но, с другой стороны, в неменьшей степени противоречило закону и хладнокровное убийство, и хотя бы по этой причине ему нужно было убраться отсюда с предельной скоростью.
— Конечно, мне в любом случае нужно поворачивать у того съезда. Как тебя зовут?
— Джо, Джозеф, — ответил Попов.
— А меня — Пит. Ты ведь не отсюда?
— Нет, я из Англии, между прочим, — продолжал Дмитрий, пытаясь укрыться за этим акцентом.
— Вот как? А здесь как ты оказался?
— Бизнес.
— Что за бизнес? — спросил Пит.
— Я консультант, нечто вроде посредника.
— Каким же образом ты застрял посреди прерии, Джо? — поинтересовался водитель.
Что ему от меня надо? Разве он полицейский? Этот фермер задавал вопросы, будто служил во Втором главном управлении.
— Мой, э-э, друг, у него семейные проблемы, и ему пришлось оставить меня здесь, чтобы я дождался автобуса.
— А. — Это заткнуло его, увидел Попов, благословляя свою последнюю ложь. Видите ли, я только что застрелил человека, который собирался убить вас и всех, кого вы знаете... Это был один из тех случаев, когда сказать правду просто невозможно. Его мозг мчался вперед с огромной скоростью, намного опережая этот проклятый пикап, водитель которого не решался сильнее нажать на педаль газа, и все автомобили проносились мимо. Фермер был пожилым человеком и, очевидно, очень терпеливым. Если бы за рулем сидел Попов, он быстро бы выяснил, на какую скорость способен этот проклятый грузовичок. Но, несмотря на все это, уже через десять минут показался зеленый знак съезда с шоссе с силуэтом самолета, прикрепленным к половине знака. Он с трудом удержался от того, чтобы не начать колотить кулаком от нетерпения по ручке кресла, наблюдая за тем, как водитель медленно съезжает с шоссе, затем так же медленно поворачивает направо к зданию, похожему на маленький региональный аэропорт.
— Спасибо, сэр, — сказал Попов, вылезая из пикапа.
— Счастливого пути, Джо, — ответил водитель с дружеской канзасской улыбкой.
Попов быстро вошел в крошечный терминал и направился к столу, где оформлялись билеты.
— Мне нужно лететь в Нью-Йорк, — сказал он. — Первый класс, если можно.
— У нас есть рейс в Канзас-Сити, он вылетает через пятнадцать минут. Оттуда вы можете пересесть на самолет компании «Ю.С. Эруэйз», летящий в аэропорт Ла-Гардия, мистер?
— Деметриус, — ответил Попов, вспомнив имя на своей последней оставшейся кредитной карточке. — Джозеф Деметриус, — повторил он, доставая свой бумажник и передавая клерку кредитную карточку. У него был паспорт на это имя в банковском сейфе в Нью-Йорке, а кредитная карточка содержалась в порядке, на ней было много денег, и он не пользовался ею в течение последних трех месяцев. Клерк думал, что оформляет билет достаточно быстро, но Попову хотелось зайти в мужской туалет, и он старался изо всех сил скрыть свое нетерпение. Именно в этот момент он вспомнил, что в седельной сумке у него лежит заряженный револьвер, от которого нужно избавиться побыстрее.
— О'кей, мистер Деметриус, вот ваш билет на этот рейс, выход 1, а это ваш билет на рейс из Канзас-Сити. Он отправляется из коридора А-34, у вас кресло первого класса, 2С. Есть ко мне вопросы, сэр?
— Нет-нет, спасибо. — Попов взял билеты и сунул в карман. Затем он оглянулся, разыскивая вход в комнату вылета, направился к ней, на мгновение остановился у мусорного контейнера, посмотрел по сторонам, очень осторожно вытащил из седельной сумки огромный револьвер, вытер его и опустил в контейнер. Затем он снова оглянулся по сторонам. Нет, никто в терминале не обратил на него внимания. Он проверил седельные сумки, чтобы убедиться, что в них больше нет ничего подозрительного, но они оказались совершенно пустыми. Удовлетворенный этим, Попов прошел через пункт безопасности, магнитометр которого, к счастью, промолчал, не издав никакого сигнала. Забрав седельные мешки с конвейера, он посмотрел по сторонам и нашел мужской туалет, куда немедленно направился. Через минуту он вышел из него, чувствуя себя гораздо лучше.
Попов обнаружил, что в региональном аэропорте только два выхода на посадку, зато имеется бар, который стал его следующей остановкой. В бумажнике оказалось пятьдесят долларов, и пять из них он заплатил за двойную порцию водки, он проглотил обжигающую жидкость и только после этого прошел сто шагов до выхода на посадку.
Там он передал билет очередному клерку, который направил его к двери. На площадке стоял самолет «Сааб-340В» с пропеллерами, предназначенный для полетов на короткие расстояния. Попов не летал на таком самолете уже много лет. Но ради того, чтобы улететь отсюда, он согласился бы лететь на самолете, винты которого вращаются от закрученных резиновых лент, как у детских моделей. Попов вскарабкался на борт, через пять минут загудели моторы, и он начал успокаиваться. Тридцать пять минут до Канзас-Сити, сорок пять минут ожидания и затем полет в Нью-Йорк на борту «737-го» в первом классе, где алкоголь подается бесплатно. Но самое главное, он сидел сейчас один на левой стороне самолета, и у него не было разговорчивых соседей. Ему нужно было подумать, подумать очень тщательно и быстро, но не слишком быстро.
Он закрыл глаза, когда самолет начал разбег, рокот двигателей заглушал весь посторонний шум. О'кей, думал он, что ты узнал, и как следует поступить с полученной информацией. Два простых вопроса, но ему нужно найти ответ на первый, прежде чем станет ясно, как ответить на второй. Он едва не начал молиться богу, в существование которого не верил, но вместо этого начал смотреть в иллюминатор на почти темную землю, пока его мозг боролся с мыслями в собственной темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167