Этот американский охотник даже носил на голове широкополую шляпу западного стиля. Он почувствовал расположение к нему, несмотря на напыщенную манеру Фостера говорить.
— Вперед, Джеремия, — сказал Ханникатт, когда остальные въехали в корраль, и его конь послушно пошел вперед.
— Твой конь? — спросил Попов.
— Да, я купил его у индейского приятеля из племени Нез Перс. Ему восемь лет, как раз то, что надо для меня. — Фостер улыбнулся, они выехали из корраля, и Попов подумал о нем, как о человеке, ощущающем себя на природе, как дома.
Маршрут прогулок начал повторяться. Даже на такой большой территории комплекса можно было ехать и изучать окрестности только в нескольких направлениях, хотя удовольствие от прогулок осталось неизменным. Этим утром четыре всадника поехали на север, медленно и осторожно проезжая через поселение луговых собачек, и приблизились к хайвэю с густым потоком грузовиков.
— Где ближайший город? — спросил Попов.
— В этом направлении, — показал Киллгор, — не такой уж это и город.
— У него есть аэропорт?
— Маленький, только для частных самолетов, — ответил доктор. — Если проедешь двадцать миль на восток, там еще один город с региональным аэропортом для коммерческих самолетов, совершающих короткие рейсы. Из него можно прилететь в Канзас-Сити, и уж оттуда можешь отправиться куда угодно.
— Но мы будем пользоваться для «Гольфстримов» нашей взлетно-посадочной полосой, правда?
— Конечно, — подтвердил Киллгор. — Новые «Гольфстримы» могут лететь отсюда до самого Йоханнесбурга.
— Неужели? — удивился Ханникатт. — Ты хочешь сказать, мы можем отправиться на охоту в Африку, если пожелаем?
— Да, Фостер, но будет тяжеловато уложить слона на спину лошади. — Эпидемиолог рассмеялся.
— Ну тогда заберем одни бивни, — ответил охотник с широкой улыбкой. — Вообще-то я думал об охоте на льва и леопарда, Джон.
— Африканцы убивают львов из-за их яичек. Их они поедают. Видишь ли, лев считается самым сексуальным животным, обладающим исключительной половой силой, — сказал им Киллгор.
— Как это узнали?
— Когда-то кинематографисты, ведущие съемку фильма о дикой природе, следили за двумя львами, обслуживающими львицу, у которой была течка. В среднем на каждый заход они тратили по десять минут, и случка продолжалась сутки с половиной без перерыва. Таким образом, каждый лев запрыгивал на львицу три раза в час на протяжении тридцати шести часов. Намного лучше, чем это когда-то удавалось мне. — На этот раз засмеялись все мужчины. — Как бы то ни было, некоторые африканские племена по-прежнему верят, что, когда вы съедите какую-нибудь часть животного, которого убили, к вам переходят все свойства этой части зверя. Вот поэтому-то они и любят есть львиные яички.
— Это действует? — спросил Маклин.
Киллгору понравился вопрос.
— Если бы действовало, в мире осталось бы мало львов, Кирк.
— Вот тут ты прав, Джон! — Снова приступ смеха.
Попову не так нравилась обсуждаемая тема, как его компаньонам. Он посмотрел на шоссе и увидел автобус «Грейхаунд», проехавший мимо со скоростью семьдесят миль в час.
Внезапно он сбавил скорость и остановился у странного маленького квадратного здания.
— Что это? — спросил он.
— Остановка для автобусов, — ответил Марк Уотерхаус. — Это единственное средство сообщения в таких отдаленных уголках штата. Сидишь и ждешь, затем, увидев автобус, машешь рукой, и он останавливается, наподобие старых остановок поездов, когда махали флагами.
— Ага. — Дмитрий запомнил это, затем повернул свою кобылу на восток. Коршун, которого они видели раньше, живет, по-видимому, где-то поблизости. Он снова летел, разыскивая одного из вкусных грызунов, чтобы съесть на завтрак. Дмитрий наблюдал за ним, но коршун, вероятно, не заметил ни одного грызуна. Они ехали еще час, затем направились обратно. Попов подъехал к Ханникатту.
— Ты давно ездишь здесь? — спросил тот.
— Чуть больше недели, — ответил Дмитрий Аркадьевич.
— У тебя получается совсем неплохо для новичка, — похвалил его Фостер дружеским голосом.
— Мне хотелось бы ездить чаще, тогда я смогу ездить более быстрым темпом.
— Если хочешь, мы можем покататься сегодня вечером, скажем, перед закатом.
— Спасибо, Фостер, с удовольствием. Например, сразу после ужина?
— Точно. Встретимся примерно в половине седьмого в коррале.
— Спасибо. Я приду, — пообещал Попов. Вечерняя прогулка под звездным небом, да, это будет очень приятно.
* * *
— У меня возникла мысль, — сказал Чатэм, когда они вошли в здание Джавитса.
— Что за мысль?
— Этот русский парень, Серов. У нас ведь есть его фотография с паспорта, верно?
— Да, — согласился Салливэн.
— Давай снова попытаемся распространить постеры. Ведь его банк находится, вероятно, недалеко от его квартиры, как ты считаешь?
— Ты думаешь? Мне это нравится, — ответил специальный агент Том Салливэн с энтузиазмом.
* * *
— Привет, Чак, — раздался голос в телефонной трубке.
— Доброе утро — скорее, для тебя добрый день, Джон.
— Да, я только что закончил ленч, — сказал Кларк. — Какие успехи с расследованием этого Серова?
— Пока никаких, — ответил глава криминального отдела. — Такие вещи не случаются за одну ночь, понимаешь, но они все-таки случаются. Я поручил всему отделу в Нью-Йорке искать этого мерзавца. Если он в городе, мы найдем его, — пообещал Бейкер. — Возможно, потребуется время, но мы найдем твоего Серова.
— Рано — это лучше, чем поздно, — напомнил Радуга Шесть.
— Я знаю. Всегда лучше раскрыть дело побыстрее, но это не всегда возможно. — Бейкер знал, что сейчас его безжалостно пинают в зад, требуя, чтобы он не допустил перевода этого дела в категорию дел, не являющихся очень важными. Такое не случится, но Кларк работал в ЦРУ и не знает, что такое быть копом. — Мы найдем этого парня, Джон. Если он здесь, конечно. У тебя британские копы тоже ищут его?
— Да, конечно. Проблема заключается в том, что мы не знаем, сколько у него личностей.
— Будь ты на его месте, сколько бы тебе потребовалось?
— Возможно, три или четыре, и они будут схожими, чтобы мне было легко запомнить их. Этот парень — опытный разведчик, так что у него может быть несколько подготовленных легенд, в которые он может войти с такой легкостью, словно меняет рубашки.
— Я знаю, Джон. В прошлом мне довелось работать в отделе контрразведки. Они очень легко ускользают, но мы знаем, как нужно охотиться за ними. Тебе удается выжать еще что-то из террористов?
— Они не хотят разговаривать, — ответил Джон. — Местные копы не могут допрашивать их достаточно эффективно.
Ты подразумеваешь, что нам следует поджаривать их на медленном огне? Бейкер не сказал этого. ФБР действовало в соответствии с правилами, установленными конституцией США. Он полагал, что ЦРУ придерживается иной точки зрения, и, подобно большинству сотрудников ФБР, считал это отвратительным. Он не встречался с Кларком, но был знаком с его репутацией. Директор Мэррей уважал его, но с оговорками. Однажды он намекнул, что Кларк пытал пленников, а это для ФБР выходило за всякие границы, каким бы эффективным это ни было. Конституция категорически запрещала пытки, и Бюро руководствовалось этим положением конституции даже в отношении преступников, замешанных в киднепинге, хотя, по мнению каждого специального агента Федерального Бюро Расследований, к таким преступникам пытки можно было бы применить.
— Доверься британским копам, Джон. Они чертовски хороши, и у них накоплен огромный опыт борьбы с ИРА. Они знают, как разговаривать с ирландскими террористами.
— Ну если ты так считаешь, Чак, — ответил Кларк с сомнением в голосе. — О'кей, если нам что-нибудь станет известно, информация будет тут же передана тебе.
— Хорошо. Поговорим с тобой позднее, если мы что-нибудь узнаем, Джон.
— Ладно. До встречи.
Бейкеру хотелось пойти в туалет и вымыть руки после этого разговора. Его проинформировали о «Радуге» и ее недавних операциях, и хотя он восхищался военным способом решения проблем, этот способ во многих важных аспектах отличался от методов работы ФБР. Например, в отношении соблюдения буквы закона. Этот Джон Кларк был крутым сукиным сыном, бывшим агентом ЦРУ, совершившим немало недобрых поступков, рассказал ему Дэн Мэррей, в его голосе звучало восхищение и неодобрение одновременно. Однако какого черта, в конце концов, они на одной стороне, а этот русский, возможно, дал толчок операции, в ходе которой собственная семья Кларка подвергалась смертельной опасности. Это придавало личный характер делу, и Бейкеру приходилось с этим считаться.
* * *
Чавез лег спать после еще одного длинного дня, во время которого он смотрел на бегущих, обливающихся потом атлетов. Это была интересная пара недель, и хотя ему недоставало Пэтси и Джей Си, которых он видел так мало, Динг не мог отрицать, что ему нравилось на Олимпийских играх. Но скоро они заканчиваются. Спортивные репортеры подводили счет завоеванным медалям — Америка выступила очень хорошо, да и австралийцы превосходно проявили себя, особенно в плавании. Еще три дня, и состоится марафон, традиционно последнее соревнование Олимпиады, за которым последует торжественное закрытие и будет погашен олимпийский огонь. Марафонцы уже ходили или ездили по маршруту предстоящего марафона, знакомясь с подъемами и поворотами дистанции. Им не хотелось случайно сбиться с проложенного маршрута, хотя это вряд ли будет возможно, поскольку вдоль всей марафонской дистанции выстроятся кричащие болельщики. Кроме того, они не забывали о тренировках, бегали на тренировочном стадионе в олимпийской деревне, стараясь не утомить себя. Чавез считал, что находится в хорошей форме, но ему никогда не приходилось пробегать расстояние, намного превышающее двадцать миль. Солдаты были знакомы с продолжительным бегом, но не настолько продолжительным, а марафон, проходящий по твердой мостовой, был настоящим убийством для ног и лодыжек бегунов, несмотря на мягкие подошвы современных беговых кроссовок. Да, эти парни должны быть в высочайшей форме, думал Динг, лежа в постели.
Начиная с церемонии открытия Олимпиады в первый день, когда было зажжено олимпийское пламя, до сегодняшнего дня игры были прекрасно организованы и проходили удивительно гладко. Казалось, весь национальный дух и мощь Австралии были посвящены одной этой задаче, подобно тому, как Америка однажды твердо заявила, что будет первой на Луне. Все было превосходно организовано, и это являлось еще одним доказательством того, что присутствие Чавеза здесь было напрасной тратой времени. У службы безопасности не возникло ни единой проблемы. Австралийские копы были вежливыми, компетентными и, казалось, находились повсюду. Австралийская SAS, обеспечивающая поддержку, ничем, по-видимому, не уступала солдатам «Радуги». Ее отлично поддерживали советами люди из «Глобал Секьюрити», которые пользовались теми же тактическими радио, как и солдаты «Радуги». Эта компания представлялась Дингу хорошим посредником, и он думал, что следует, пожалуй, поговорить с Джоном об этом. Никогда не вредно иметь независимое мнение.
Единственно, что не нравилось Чавезу, — это погода. На протяжении всей Олимпиады она была влажной и жаркой. Медики работали в своих палатках не покладая рук, занимаясь людьми, пострадавшими от теплового удара. Пока никто еще не умер, но около сотни людей попали в больницы, и в тридцать раз больше оказалось тех, кто нуждались в первой помощи и получали ее как от санитаров, входящих в подразделения пожарных, так и от медиков австралийской армии. И это еще не считая людей, которые сидели в тени на бордюре тротуара и пытались прийти в себя без обращения за медицинской помощью. Чавез не обращал внимания на жару — потеть было для него привычным делом, — но ему тоже приходилось нелегко и, подобно всем на олимпийском стадионе, он был благодарен за туманные системы, установленные в коридорах и переходах, ведущих к стадиону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Вперед, Джеремия, — сказал Ханникатт, когда остальные въехали в корраль, и его конь послушно пошел вперед.
— Твой конь? — спросил Попов.
— Да, я купил его у индейского приятеля из племени Нез Перс. Ему восемь лет, как раз то, что надо для меня. — Фостер улыбнулся, они выехали из корраля, и Попов подумал о нем, как о человеке, ощущающем себя на природе, как дома.
Маршрут прогулок начал повторяться. Даже на такой большой территории комплекса можно было ехать и изучать окрестности только в нескольких направлениях, хотя удовольствие от прогулок осталось неизменным. Этим утром четыре всадника поехали на север, медленно и осторожно проезжая через поселение луговых собачек, и приблизились к хайвэю с густым потоком грузовиков.
— Где ближайший город? — спросил Попов.
— В этом направлении, — показал Киллгор, — не такой уж это и город.
— У него есть аэропорт?
— Маленький, только для частных самолетов, — ответил доктор. — Если проедешь двадцать миль на восток, там еще один город с региональным аэропортом для коммерческих самолетов, совершающих короткие рейсы. Из него можно прилететь в Канзас-Сити, и уж оттуда можешь отправиться куда угодно.
— Но мы будем пользоваться для «Гольфстримов» нашей взлетно-посадочной полосой, правда?
— Конечно, — подтвердил Киллгор. — Новые «Гольфстримы» могут лететь отсюда до самого Йоханнесбурга.
— Неужели? — удивился Ханникатт. — Ты хочешь сказать, мы можем отправиться на охоту в Африку, если пожелаем?
— Да, Фостер, но будет тяжеловато уложить слона на спину лошади. — Эпидемиолог рассмеялся.
— Ну тогда заберем одни бивни, — ответил охотник с широкой улыбкой. — Вообще-то я думал об охоте на льва и леопарда, Джон.
— Африканцы убивают львов из-за их яичек. Их они поедают. Видишь ли, лев считается самым сексуальным животным, обладающим исключительной половой силой, — сказал им Киллгор.
— Как это узнали?
— Когда-то кинематографисты, ведущие съемку фильма о дикой природе, следили за двумя львами, обслуживающими львицу, у которой была течка. В среднем на каждый заход они тратили по десять минут, и случка продолжалась сутки с половиной без перерыва. Таким образом, каждый лев запрыгивал на львицу три раза в час на протяжении тридцати шести часов. Намного лучше, чем это когда-то удавалось мне. — На этот раз засмеялись все мужчины. — Как бы то ни было, некоторые африканские племена по-прежнему верят, что, когда вы съедите какую-нибудь часть животного, которого убили, к вам переходят все свойства этой части зверя. Вот поэтому-то они и любят есть львиные яички.
— Это действует? — спросил Маклин.
Киллгору понравился вопрос.
— Если бы действовало, в мире осталось бы мало львов, Кирк.
— Вот тут ты прав, Джон! — Снова приступ смеха.
Попову не так нравилась обсуждаемая тема, как его компаньонам. Он посмотрел на шоссе и увидел автобус «Грейхаунд», проехавший мимо со скоростью семьдесят миль в час.
Внезапно он сбавил скорость и остановился у странного маленького квадратного здания.
— Что это? — спросил он.
— Остановка для автобусов, — ответил Марк Уотерхаус. — Это единственное средство сообщения в таких отдаленных уголках штата. Сидишь и ждешь, затем, увидев автобус, машешь рукой, и он останавливается, наподобие старых остановок поездов, когда махали флагами.
— Ага. — Дмитрий запомнил это, затем повернул свою кобылу на восток. Коршун, которого они видели раньше, живет, по-видимому, где-то поблизости. Он снова летел, разыскивая одного из вкусных грызунов, чтобы съесть на завтрак. Дмитрий наблюдал за ним, но коршун, вероятно, не заметил ни одного грызуна. Они ехали еще час, затем направились обратно. Попов подъехал к Ханникатту.
— Ты давно ездишь здесь? — спросил тот.
— Чуть больше недели, — ответил Дмитрий Аркадьевич.
— У тебя получается совсем неплохо для новичка, — похвалил его Фостер дружеским голосом.
— Мне хотелось бы ездить чаще, тогда я смогу ездить более быстрым темпом.
— Если хочешь, мы можем покататься сегодня вечером, скажем, перед закатом.
— Спасибо, Фостер, с удовольствием. Например, сразу после ужина?
— Точно. Встретимся примерно в половине седьмого в коррале.
— Спасибо. Я приду, — пообещал Попов. Вечерняя прогулка под звездным небом, да, это будет очень приятно.
* * *
— У меня возникла мысль, — сказал Чатэм, когда они вошли в здание Джавитса.
— Что за мысль?
— Этот русский парень, Серов. У нас ведь есть его фотография с паспорта, верно?
— Да, — согласился Салливэн.
— Давай снова попытаемся распространить постеры. Ведь его банк находится, вероятно, недалеко от его квартиры, как ты считаешь?
— Ты думаешь? Мне это нравится, — ответил специальный агент Том Салливэн с энтузиазмом.
* * *
— Привет, Чак, — раздался голос в телефонной трубке.
— Доброе утро — скорее, для тебя добрый день, Джон.
— Да, я только что закончил ленч, — сказал Кларк. — Какие успехи с расследованием этого Серова?
— Пока никаких, — ответил глава криминального отдела. — Такие вещи не случаются за одну ночь, понимаешь, но они все-таки случаются. Я поручил всему отделу в Нью-Йорке искать этого мерзавца. Если он в городе, мы найдем его, — пообещал Бейкер. — Возможно, потребуется время, но мы найдем твоего Серова.
— Рано — это лучше, чем поздно, — напомнил Радуга Шесть.
— Я знаю. Всегда лучше раскрыть дело побыстрее, но это не всегда возможно. — Бейкер знал, что сейчас его безжалостно пинают в зад, требуя, чтобы он не допустил перевода этого дела в категорию дел, не являющихся очень важными. Такое не случится, но Кларк работал в ЦРУ и не знает, что такое быть копом. — Мы найдем этого парня, Джон. Если он здесь, конечно. У тебя британские копы тоже ищут его?
— Да, конечно. Проблема заключается в том, что мы не знаем, сколько у него личностей.
— Будь ты на его месте, сколько бы тебе потребовалось?
— Возможно, три или четыре, и они будут схожими, чтобы мне было легко запомнить их. Этот парень — опытный разведчик, так что у него может быть несколько подготовленных легенд, в которые он может войти с такой легкостью, словно меняет рубашки.
— Я знаю, Джон. В прошлом мне довелось работать в отделе контрразведки. Они очень легко ускользают, но мы знаем, как нужно охотиться за ними. Тебе удается выжать еще что-то из террористов?
— Они не хотят разговаривать, — ответил Джон. — Местные копы не могут допрашивать их достаточно эффективно.
Ты подразумеваешь, что нам следует поджаривать их на медленном огне? Бейкер не сказал этого. ФБР действовало в соответствии с правилами, установленными конституцией США. Он полагал, что ЦРУ придерживается иной точки зрения, и, подобно большинству сотрудников ФБР, считал это отвратительным. Он не встречался с Кларком, но был знаком с его репутацией. Директор Мэррей уважал его, но с оговорками. Однажды он намекнул, что Кларк пытал пленников, а это для ФБР выходило за всякие границы, каким бы эффективным это ни было. Конституция категорически запрещала пытки, и Бюро руководствовалось этим положением конституции даже в отношении преступников, замешанных в киднепинге, хотя, по мнению каждого специального агента Федерального Бюро Расследований, к таким преступникам пытки можно было бы применить.
— Доверься британским копам, Джон. Они чертовски хороши, и у них накоплен огромный опыт борьбы с ИРА. Они знают, как разговаривать с ирландскими террористами.
— Ну если ты так считаешь, Чак, — ответил Кларк с сомнением в голосе. — О'кей, если нам что-нибудь станет известно, информация будет тут же передана тебе.
— Хорошо. Поговорим с тобой позднее, если мы что-нибудь узнаем, Джон.
— Ладно. До встречи.
Бейкеру хотелось пойти в туалет и вымыть руки после этого разговора. Его проинформировали о «Радуге» и ее недавних операциях, и хотя он восхищался военным способом решения проблем, этот способ во многих важных аспектах отличался от методов работы ФБР. Например, в отношении соблюдения буквы закона. Этот Джон Кларк был крутым сукиным сыном, бывшим агентом ЦРУ, совершившим немало недобрых поступков, рассказал ему Дэн Мэррей, в его голосе звучало восхищение и неодобрение одновременно. Однако какого черта, в конце концов, они на одной стороне, а этот русский, возможно, дал толчок операции, в ходе которой собственная семья Кларка подвергалась смертельной опасности. Это придавало личный характер делу, и Бейкеру приходилось с этим считаться.
* * *
Чавез лег спать после еще одного длинного дня, во время которого он смотрел на бегущих, обливающихся потом атлетов. Это была интересная пара недель, и хотя ему недоставало Пэтси и Джей Си, которых он видел так мало, Динг не мог отрицать, что ему нравилось на Олимпийских играх. Но скоро они заканчиваются. Спортивные репортеры подводили счет завоеванным медалям — Америка выступила очень хорошо, да и австралийцы превосходно проявили себя, особенно в плавании. Еще три дня, и состоится марафон, традиционно последнее соревнование Олимпиады, за которым последует торжественное закрытие и будет погашен олимпийский огонь. Марафонцы уже ходили или ездили по маршруту предстоящего марафона, знакомясь с подъемами и поворотами дистанции. Им не хотелось случайно сбиться с проложенного маршрута, хотя это вряд ли будет возможно, поскольку вдоль всей марафонской дистанции выстроятся кричащие болельщики. Кроме того, они не забывали о тренировках, бегали на тренировочном стадионе в олимпийской деревне, стараясь не утомить себя. Чавез считал, что находится в хорошей форме, но ему никогда не приходилось пробегать расстояние, намного превышающее двадцать миль. Солдаты были знакомы с продолжительным бегом, но не настолько продолжительным, а марафон, проходящий по твердой мостовой, был настоящим убийством для ног и лодыжек бегунов, несмотря на мягкие подошвы современных беговых кроссовок. Да, эти парни должны быть в высочайшей форме, думал Динг, лежа в постели.
Начиная с церемонии открытия Олимпиады в первый день, когда было зажжено олимпийское пламя, до сегодняшнего дня игры были прекрасно организованы и проходили удивительно гладко. Казалось, весь национальный дух и мощь Австралии были посвящены одной этой задаче, подобно тому, как Америка однажды твердо заявила, что будет первой на Луне. Все было превосходно организовано, и это являлось еще одним доказательством того, что присутствие Чавеза здесь было напрасной тратой времени. У службы безопасности не возникло ни единой проблемы. Австралийские копы были вежливыми, компетентными и, казалось, находились повсюду. Австралийская SAS, обеспечивающая поддержку, ничем, по-видимому, не уступала солдатам «Радуги». Ее отлично поддерживали советами люди из «Глобал Секьюрити», которые пользовались теми же тактическими радио, как и солдаты «Радуги». Эта компания представлялась Дингу хорошим посредником, и он думал, что следует, пожалуй, поговорить с Джоном об этом. Никогда не вредно иметь независимое мнение.
Единственно, что не нравилось Чавезу, — это погода. На протяжении всей Олимпиады она была влажной и жаркой. Медики работали в своих палатках не покладая рук, занимаясь людьми, пострадавшими от теплового удара. Пока никто еще не умер, но около сотни людей попали в больницы, и в тридцать раз больше оказалось тех, кто нуждались в первой помощи и получали ее как от санитаров, входящих в подразделения пожарных, так и от медиков австралийской армии. И это еще не считая людей, которые сидели в тени на бордюре тротуара и пытались прийти в себя без обращения за медицинской помощью. Чавез не обращал внимания на жару — потеть было для него привычным делом, — но ему тоже приходилось нелегко и, подобно всем на олимпийском стадионе, он был благодарен за туманные системы, установленные в коридорах и переходах, ведущих к стадиону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167