Она кажется мне лишенной вдохновения. Но если собрать воедино мой опыт, успехи, поражения, наблюдения и идеалы, перемешать их и перетереть в порошок, получится именно то, что я способен сварганить. Все это звучит немножко наивно и прямолинейно, даже как-то глупо.
– И каков же вывод?
– Блюдо получилось таким, какое есть.
Оба согласно кивнули и улыбнулись друг другу. Им было хорошо вместе в этот поздний час после пропущенных стопок.
– Эмиль, – сказал священник, – в гостиной у меня еще кое-что осталось. И кресла к тому же там удобнее. Не перебраться ли нам туда?
– Да, – заметил Санк-Марс, – вы, несомненно, пьющий священник.
– Вы правы. Нынешней ночью в этом сомнений быть не может, – улыбнулся отец Режан.
Два дня спустя, вторник, 1 февраля 1999 г.
Камилла Шокет не стала выключать двигатель своей «Мазды-626», чтобы продолжала работать печка, и строго велела семилетней дочке оставаться на заднем сиденье. Кассета в магнитофоне продолжала неустанно прокручивать любимые детские песни девочки, еще у Кэрол были две куклы, которых можно было раздевать и одевать, и любимый плюшевый медвежонок. Камилла тем временем пошла в ресторан, где ее уже ждал Вернер Хонигвакс.
Потягивая кофе за угловым столиком, он делал вид, что ему донельзя противно находиться в этом заведении, и каждый раз, когда ему на глаза попадался хозяин забегаловки, он хмурил брови. Он все время нервически подергивался, как будто пытался себя сдержать. Камилла догадалась, что его сильно раздражало то, что он был слишком хорошо одет для такой рыгаловки. Когда она подошла, он буркнул:
– Почему ты решила встретиться именно здесь?
– Ты что, увидел тут знакомых?
– Если б даже и увидел, не подал бы вида. И потом, мои знакомые в таких заведениях не появляются.
– Вот поэтому, Винер, мы встретились с тобой именно здесь.
– Не называй меня так на людях. И вообще, прекрати ко мне так обращаться.
– Никто меня здесь не услышит. Это еще одна причина, Винер, по которой мы здесь.
В ресторане не было обычных автоматических проигрывателей, в которых за четвертак можно было поставить пластинку, зато кто-то на всю катушку врубил радиостанцию, передававшую старые шлягеры. Перед тем как сесть напротив него за столик, Камилла развязала красный шарфик и расстегнула куртку. Она взглядом подозвала официантку, колдовавшую над кофеваркой.
– Вот что я у вас попрошу: принесите-ка мне горячий сэндвич с сыром, ладно? Нет, лучше два. Один на вынос.
– А мне сэндвич с ветчиной, салатом и помидорами, – попросил официантку Хонигвакс.
Убедившись, что в помещении достаточно тепло, а Хонигвакс оставался в пальто только из омерзения к этой дешевой забегаловке, Камилла вытащила руки из рукавов куртки и бросила ее на спинку стула. Потом собрала шерстяной пушок с голубого кардигана и расправила воротничок белой блузки. Ей доставляло удовольствие испытывать терпение мужчин. Помытарив таким образом собеседника, она сказала:
– Ну что там у нас?
Хонигвакс подался вперед и тихо спросил:
– Ты говорила с Люси?
– Я не очень уверена, что она хочет со мной разговаривать.
– Мне это не нравится, – пробурчал он. – В воскресенье она уже говорила с Энди. В понедельник не вышла на работу в «Хиллер-Ларджент». Как ей удалось обо всем узнать? Ей надо было распределять дозы, давать лекарства и ехать дальше. Она должна была оказаться в другом городе до того, как людям становилось хуже, а потом вернуться домой, так ничего и не заподозрив. Ведь мы планировали все сделать так, чтобы она ни о чем не догадалась. Тогда она никогда не стала бы задавать вопросы. Больше мы ее никуда посылать не собирались. Люси не должна была ни о чем узнать.
– Ей протрепался Энди Стетлер.
– Ты точно это знаешь?
Камилла пожала плечами. Она была гораздо спокойнее, чем он, и ей это нравилось.
– Руку даю на отсечение, это он.
Хонигвакс покачал головой.
– Этого не может быть. Только не Энди.
Теперь вперед подалась Камилла, чтобы высказать ему, что она по этому поводу думает.
– Энди позвонил из Балтимора, когда я была еще в Нью-Йорке. Хотел, чтобы я ему выложила все последние новости. А что мне было ему рассказывать? Я знала, что он в курсе, только еще не выяснил то, что уже было известно мне. Так что мне пришлось ему обо всем рассказать. Я должна была ему сообщить, что наши испытуемые мрут один за другим.
Вернер Хонигвакс задрал подбородок и откинулся на спинку стула, как будто хотел защититься от ее наезда.
– Я здесь чего-то недопонимаю. Почему ты должна была ему обо всем рассказывать?
– Винер, хватит тебе дурачком прикидываться, ладно? Если бы я соврала Энди, это было бы то же самое, что признаться ему, что я замешана в этом деле. Иначе с какой стати я должна была бы с ним хитрить? Я очень волновалась, переживала, места себе не находила, и в таком состоянии – взволнованная, озабоченная и напуганная – я ему все и выложила. Рассказала ему о том, что он и так уже знал. Разве у меня был выбор?
– Значит, ты считаешь, что это он все разболтал Люси?
– Откуда же еще она могла об этом узнать, если она и в самом деле узнала? После того как Энди мне позвонил, Люси больше не навестила ни одного испытуемого. А теперь она уже дома, причем вернулась домой, так и не закончив работу. С Энди она уже говорила, а мне даже не удосужилась позвонить. Что она знает? Кому верит? Могу поспорить, она все знает, а Энди не просто ее мужчина – она пляшет под его дудку.
Когда мимо проходила официантка с заказами других посетителей, они замолчали. Потом Хонигвакс сказал то, что и так было ясно:
– Мне это не нравится.
– Тебе это не нравится – тебе! А засветилась, Винер, здесь я и только я! Это я их язвы промывала, я считала их трупы.
– Нет, не может быть, – гнул свое Хонигвакс. – Это был не Энди. Он не мог протрепаться. Ты знаешь его гораздо хуже, чем я. Он последний, кто мог бы развязать язык.
Она покачала головой и усмехнулась, его упрямство удивляло ее и вместе с тем раздражало.
– Он меня спросил, я ему ответила. Мы знаем, что он встречался с Люси. После этого Люси прервала контакты с испытуемыми. На какое-то время она исчезла, потом вернулась домой. Это все, что я знаю, но этого достаточно, чтобы сделать определенные выводы.
Он глубоко вздохнул, как будто наконец в полном объеме оценил непростое положение, в котором они оказались.
– Я поговорю с Энди, – определился Хонигвакс. – А ты должна будешь связаться с Люси.
Камилла резко кивнула, давая понять, что готова позвонить хоть сейчас.
– Мне это сделать нетрудно. У меня много есть что сказать. Я могу ей все рассказать об этом несчастье. Просто я рассчитывала на то, что она первая со мной свяжется.
– Какая разница?
– Мне нужно было убедиться, что она мне доверяет. От этого многое зависит.
Тон Хонигвакса стал напряженным, повелительным.
– Я рассчитываю на тебя, Камилла. Если у нее есть в отношении тебя какие-то подозрения, ты быстро должна будешь ее в этом переубедить.
– Я уже об этом думала. И, кажется, кое-что придумала.
Она не сразу рассказала, какая у нее возникла мысль, потому что им принесли еду. Оба ели быстро, особенно Камилла, которая сразу набросилась на свой сэндвич и мгновенно его прикончила. Второй сэндвич был аккуратно завернут в вощеную бумагу.
– Так что ты там себе надумала? – спросил Хонигвакс, когда они слегка подзаправились.
– Значит, так. Энди сказал тебе, что Люси хочет собрать улики, верно? Значит, их уже двое – она и Энди. Я постараюсь убедить Люси в том, что ей нужна помощь. Потом попытаюсь направить этот процесс в нужное мне русло, предложив ей привлечь к расследованию моего приятеля. Разумеется, я не тебя имею в виду.
Предложенный ею план, казалось, привел Хонигвакса в ужас.
– Но он же полицейский!
– Вот именно! Но это – мой полицейский.
– Забудь об этом, Камилла, не сходи с ума.
Она снова склонилась к нему, чтобы убедить его принять ее план.
– Винер, если Люси поймет, что я в курсе, раньше или позже она обо всем расскажет полицейским. Поэтому лучше это сделать так, чтобы я контролировала ситуацию. Я пойду к Чарли. Скажу ему, что Люси нельзя обвинять в преступлении, потому что, если ее засудят, это неизбежно приведет к тому, что она потянет за собой и меня. Я так это сделаю, что Чарли меня защитит. Тебе и сейчас ничего не грозит. Сам ты в этой истории вообще никогда не светился, так что тебе и теперь нечего бояться. На тебя в этом деле никто не сможет собак повесить.
– Это может сделать Энди, – вставил Хонигвакс.
– Как это так?
– Это я послал его с новым материалом для Люси. Договорился с ним обо всем.
– Да ты просто кретин! Тупоголовый идиот!
– Ну ладно, хватит. Признаю свою ошибку. Но Энди на нашей стороне.
– Это не имеет никакого значения! Ты не должен был никому поручать ничего такого, что связывало бы все напрямую с тобой! Ведь именно это самое главное! Твое же собственное чертово правило!
– Я допустил ошибку. И хватит об этом. – Он поднял руки, как будто хотел отмести в сторону любые доводы, которые могли бы ему противоречить.
Камилла закинула под столом ногу на ногу, сложила руки на бедрах и села очень прямо. Поза ее казалась натянутой, если не напряженной. Она всеми силами пыталась сохранить спокойствие.
– В Нью-Йорке произошло кое-что, о чем ты еще не знаешь. Поначалу я думала, что это не имеет значения. Так, какая-то странная нью-йоркская причуда.
– Что ты имеешь в виду? Что там случилось?
Она прочистила горло.
– Один из наших пациентов был убит. Его задушили подушкой.
Хонигвакс бросил на нее подозрительный взгляд. Казалось, эта новость не особенно его взволновала.
– Я так думаю, у него был какой-то друг, который решил избавить его от страданий.
– Не знаю, но этот, как ты изволил выразиться, друг, который его задушил, потом взял на себя труд сшить ему губы иголкой с ниткой.
– Что?
– Я чуть голову не сломала, думая об этом. В то время Энди был в Нью-Йорке.
– О чем ты говоришь? Опомнись, Камилла. Это уже слишком.
Она настолько понизила голос, что ему снова пришлось к ней наклониться, чтобы расслышать слова.
– Что ты на самом деле о нем знаешь? Подумай об этом, это все, о чем я тебя прошу. И если ты над этим задумаешься, то поймешь, что знаешь о нем далеко не все. Он же бандит, чарующий, как ангел. Но ты-то что о нем знаешь? Подумай об этом на досуге, Вернер. По крайней мере, будь с ним очень осторожен.
Она откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.
– О Господи, – тихо проговорил он.
Камилла положила локти на стол и скрестила руки.
– Вот над этим я голову и ломаю. Придется нашей маленькой команде пройти весь этот путь. Мне, Люси, Чарли, Энди. Если я обращусь к Чарли, Люси мне поверит. Обратившись к полицейскому, я докажу ей свою искренность, такое же стремление докопаться до истины, как и у нее, она поймет, что мне нечего скрывать. Чарли постарается прикрыть меня любой ценой, но сам он ничего не заподозрит. Он мне будет рассказывать обо всем, что накопают полицейские. Во всей этой истории мы с Энди будем на твоей стороне, но Энди не будет знать, какова моя роль, а мне надо будет за ним постоянно следить. Люси тем временем станет сражаться на свой страх и риск, не представляя, что происходит на самом деле. Это единственная возможность, Винер. Я знаю Люси – она просто черт в юбке! Мы не можем допустить, чтобы она хоть шаг ступила самостоятельно. И не забудь, что во всей этой истории подставляюсь только я. Меня могут накрыть. Поэтому я и о себе забочусь, а не только о тебе.
Некоторое время Вернер Хонигвакс внимательно на нее смотрел.
– Да, ты продумала все до мелочей.
– Должен же был кто-то это сделать, – она глотнула кофе.
– Нам надо знать, что им известно. – Теперь он говорил так, как будто предложенный план действий принадлежал ему.
– Верно. И если они смогут узнать что-то еще, нам надо быть в курсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74