— Мне было очень жаль, когда он потерпел поражение на выборах, но теперь-то у него снова все в порядке.
— Да, дела у него снова пошли в гору, — сказал Уэс.
— Как говорится, без дураков. Вы часто навещаете Нью-Мексико?
— Нет, — удивился Уэс. — А вы?
— Тоже нет... — Офицер глотнул виски. — И как же все-таки это произошло с Сойером? Был назначен на пост руководителя ЦРУ, довел дело до того, что мы вторглись в Панаму, и вот две недели назад сердце его не выдержало... В какой-то степени я был удивлен, что его заменит Дентон.
— Почему? — спросил Уэс.
— Мы, ребята в синей форме, ожидали назначения на этот пост Уильяма Кокрэна. Он — военный, у него энциклопедический ум и чистые руки. Еще один плюс — то, что дела в Национальной службе безопасности он вел на сверхзвуке...
Уэс глотнул пива. Куда делся мужчина с глазами-пуговками?
Летчик кивнул на орденские планки Уэса. Увидев знакомую, он сказал:
— В той стране я был истребителем. А вы сами когда там были?
— Давно, — коротко ответил Уэс.
— Аминь. — Бывший пилот поднял свой стакан. Отпив виски, он посмотрел по сторонам. — Ваши ребята ничего не слышали о сокращении бюджетных ассигнований?
— Мне лично об этом ничего не известно.
— Вы хотите сказать, что вам не известно об этом ничего хорошего? — произнес бывший пилот и, покачав головой, пошел прочь.
Официант унес пустую пивную банку. Несмотря на висевший в зале дым от курева и камина, Уэс почувствовал запах жареного мяса. Теперь пора в буфет. Он положил себе на тарелку из плотного картона дольку арбуза, киви, несколько креветок, шведские котлетки на палочках, предварительно густо полив их соусом.
Мужчина с глазами-пуговками терпеливо ждал, пока Уэс покончит с едой, и только потом подошел к нему, стоявшему в гордом одиночестве.
— Неплохо перекусили? — спросил он.
— Да, — ответил Уэс и положил тарелку на стол.
— Меня зовут Ной Холл. Мы разговаривали свами по телефону.
— И я пришел.
— Было бы плохо, если бы вы не пришли.
Лицо Ноя было похоже на морду бульдога.
Салфеткой Уэса он вытер свою сверкающую лысину.
— Вы ведь из Нью-Мексико? Там живут дружелюбные ребята.
— А вы сами откуда, Ной?
— Какую избирательную кампанию вы имеете в виду?
Они рассмеялись.
— Мои хозяева поступают всегда верно, — сказал Ной. — Я умираю то в Чикаго, то в Бостоне. И хозяева правильно делают, каждый раз без остатка сжигая меня в крематории.
— Да, это легко организовать, — сказал Уэс.
— Послушайте, майор. Вы сообразительный человек?
— Вообще-то соображаю я неплохо.
— Отлично. Дело в том, что директор хотел бы, чтобы после всей этой белиберды вы сделали ему одолжение и лично поговорили с ним.
— О чем?
— Да вам-то какое дело? Он — важная персона, и вы должны быть рады, что сможете его осчастливить.
— Что ж, действительно буду рад услужить мистеру Дентону.
— Но встретитесь вы с ним не здесь, — сказал Ной. — Давайте-ка поднимемся по лестнице — просто как два парня, отправившихся на поиски туалета для джентльменов.
— А здесь есть и джентльмены?
Смех Ноя был похож на кашель курильщика. Он хлопнул Уэса по спине и повел его сквозь толпу гостей.
— Пару десятков лет назад, — сказал Ной, поднимаясь с Уэсом по ступеням лестницы, — когда мы были помоложе и наша моча на подобных вечеринках превращалась в винный уксус, мы бы карабкались сюда на свидание...
— Вы не в моем вкусе, — сказал Уэс, когда они добрались до третьего этажа.
Со складного стула, стоявшего у одной из закрытых дверей, поднялся парень в строгом костюме и кивнул Ною. Тот улыбнулся, подвел Уэса к охраннику и открыл дверь.
— А кто в вашем вкусе? — спросил он, приглашая Уэса внутрь.
В комнате, где они оказались, окна были закрыты толстыми портьерами. Если бы они были открыты, Уэс увидел бы недавно установленные оконные стекла с прожилками из тончайших стальных нитей, делавших окна пуленепробиваемыми. Кроме того, по нитям был пропущен ток. На столе лежали пачки писем, газетные вырезки, закрытый атташе-кейс. Там же стояли три телефона — черный, голубой и красный. Голубой и красный телефоны были снабжены отдельными держателями для микрофонов и наушников. В центре были расставлены стулья с высокими спинками.
— Такой вот у нас туалет для джентльменов, — сказал Ной, обводя комнату рукой. — Только вот в кабинете нет главного. Хотите еще пива?
— Было бы неплохо, — ответил Уэс.
— Принеси-ка нашему гостю несколько банок пива, — приказал Ной охраннику, — а я послежу за дверью.
— Я — охранник, — сказал парень в строгом костюме, — а не официант.
— А я — ответственный помощник директора; служить мне здесь нравится. И мне бы очень не хотелось, чтобы меня перевели в оперативную разведывательную группу, добывающую секретную информацию о графике поездов в монгольском метро.
Охранник заморгал глазами.
— Все нормально, — сказал Ной. — Морячок будет при мне.
Охранник скорчил гримасу, но пошел вниз.
— Приходится каждого ставить на место, — глядя вслед охраннику, сказал Ной. — Обо всем этом он, конечно, напишет докладную, чтобы прикрыть свою задницу. И если то, что он напишет, не сойдется с тем, что скажу я, нам туго придется.
— Понятное дело, — заметил Уэс.
— А что бы вы сделали, если в этот охранник был вашим подчиненным?
— Отправил бы его в Монголию.
— А у них там и вправду есть метро? — засмеялся Ной.
Над камином в кабинете висела цветная фотография, запечатлевшая президента Соединенных Штатов Америки и самого Дентона — без пиджаков, с приспущенными галстуками, сидящих на краешке стульев в Овальной гостиной в Белом доме. Президент сделал на фотографии какую-то пространную надпись.
— Такую фотографию стоит иметь в своем офисе, — сказал Ной, заметив заинтересованный взгляд Уэса. — Вообще в этом городе, если хочешь оборудовать офис, надо подбирать и соответствующие фотографии.
— Директор собрал кучу денег на ту президентскую кампанию, — Ной кивнул в сторону фотографии с президентом, — но когда-нибудь и сам Ральф Дентон будет точно так же подписывать подобные фотографии.
Охранник вернулся с четырьмя банками пива в руках. Он открыл дверь холодильника, швырнул на полку банки и вышел в коридор.
— Чувствуйте себя как дома, — сказал Ной и оставил Уэса в одиночестве.
Ровно семьдесят одну минуту Уэс просидел один в закрытой комнате. Он изучил названия всех книг в книжном шкафу, осмотрел ряды стоявших тут же видеокассет. Краешком глаза Уэс даже заглянул в документы на столе рядом с закрытым атташе-кейсом и тремя телефонами. Сходил он и в ванную комнату, но холодильник так и не открыл. Бесстрастный зеленоватый объектив телекамеры, вмонтированный в стену, неотступно следовал за ним.
Наконец Уэс устроился на мягкой подушке стоявшего рядом с окном стула, откуда лучше всего была видна входная дверь. Он почему-то вспомнил, как много лет назад, затаившись, прятался во влажном вьетнамском буше на западе от Дананга... «Хорошо еще, что в кабинете нет пиявок», — ухмыльнулся он.
Услышав звук поворачивающейся дверной ручки, Уэс встал. В кабинет вошел Ральф Дентон, за ним как тень следовал Ной. Он закрыл за собой дверь.
— Пожалуйста, садитесь, Уэс, — сказал Дентон, указав рукой на стул.
Уэс сел. Ной прислонился спиной к входной двери.
— Извините, что задержался, — усталым голосом произнес Дентон, плюхаясь в кресло справа от Уэса и зевая. — Хотите выпить?
— Он припас несколько банок пива в холодильнике, — сказал Ной.
— А на мою долю хватит? — спросил Дентон.
— Ною все известно, — ответил Уэс. — Это ваше пиво.
Ной протянул им банки с пивом и, пока Дентон и Уэс открывали их, плеснул себе в стакан виски.
— Так держать! — воскликнул Дентон, поднимая банку. Морскую терминологию Дентон помнил еще с тех самых пор, когда в День победы над Японией в семнадцатилетнем возрасте оказался в учебном военно-морском лагере новобранцев.
Уэс поддержал его тост; пиво было холодным и тягучим. Ной опустился на свободный стул.
— Что вы знаете о нашей работе? — спросил Дентон Уэса.
— Вы — новый директор Центрального разведывательного управления. По роду своих обязанностей вы осуществляете надзор над всеми другими службами разведки.
— Неплохо, — сказал Дентон. — Большинство людей знают лишь одну из четырех сторон моей деятельности. Вы назвали две. Но, помимо этого, я еще и главный консультант президента по вопросам разведки... Впрочем, мы здесь, чтобы поговорить о вас. Вы, — продолжал Дентон, — майор ВМФ, юрист, женаты никогда не были. С какой целью вы поступили в Академию ВМФ?
— Потому что вы рекомендовали меня туда.
Они дружно рассмеялись.
— Я не забыл об этом. Вы окончили академию со средними результатами.
— . Математика не очень-то привлекала меня во время учебы, хотя до поступления я думал иначе.
— А что вас больше привлекало? — спросил Ной.
— Больше всего меня привлекали гуманитарные предметы, — сказал, глядя на Дентона, Уэс.
— Послушайте, почему вы предпочитаете сухопутную форму морской? — спросил Ной, рассматривая синий китель Уэса.
— Она напоминает мне о жарких сухопутных схватках в 1968 году.
— От участия в жарких схватках вы получаете удовлетворение? — спросил Дентон.
— Считаю, что любая работа должна выполняться хорошо.
— Это верно, — согласился директор ЦРУ. — Во Вьетнаме вы были командиром взвода, потом добровольно вступили в разведывательное подразделение, что автоматически означало продление срока вашего пребывания. Два ордена Бронзовой звезды, орден Пурпурного Сердца. Но и одна отрицательная характеристика. В вашем досье есть запись о том, что вы плохо выполняли поручения командования.
— Командование разведывательного подразделения не жаловало капитанов, которые сами отправлялись в длительные разведывательные рейды, — ответил Уэс. — А я просто не хотел посылать своих подчиненных туда, куда сам не хотел бы отправиться.
— Такое отношение к делу стоило вам продвижения по службе, — заметил Дентон.
Уэс пожал плечами.
— Потом вы взяли длительный отпуск, — продолжил директор, — и пошли учиться на юриста, что еще больше замедлило ваш служебный рост. И вот теперь вы в Службе расследований ВМФ.
— И это тягомотина, а не работа, — вмешался в разговор Ной.
— Раньше ведь вы никогда не занимались настоящей разведывательной деятельностью, верно? — спросил Дентон.
— Служба расследований ВМФ в целом ведает вопросами контрразведки, я же в ней веду уголовные дела. Мое участие в работе разведывательного подразделения во Вьетнаме было тактическим ходом, позволившим мне на практике приобщиться к разведработе.
Глава американских шпионов удовлетворенно хмыкнул:
— На практике... Ну и как — имеете ли вы что-либо против разведработы?
Уэс сделал несколько глотков пива и только потом ответил:
— Мне нравится много знать, но я предпочитаю практическую работу. Сбор данных при помощи технических средств, всякие там спутники, радиоперехваты — все это, на мой взгляд, пассивный род деятельности. Меня больше привлекает анализ добытой информации, но это, если хочешь стать высококлассным специалистом, требует многих лет кропотливого труда, который, конечно, углубляет твою квалификацию, но одновременно сужает твой кругозор. Что же касается сбора информации общего характера и борьбы со всякими оборотнями-шпионами, то этим в морской пехоте редко занимаются...
— А разве в ваши обязанности не входил сбор именно разведывательной информации, когда в 1986 году вы работали в Комиссии Лейрда? — спросил Дентон.
— Моя задача состояла в том, чтобы выяснить, какие сбои произошли в системе охраны нашего посольства в Москве и консульства в Ленинграде (службу ведь там несут именно морские пехотинцы). Я должен был разобраться, какие именно провалы в работе морской пехоты привели к тому, что КГБ завербовал сержанта Лоунтри и начал получать от него информацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69