..
– Разумеется, я оплачу полет.
– Да дело не в деньгах... В какой вам нужно аэропорт?
– Он называется Макартур, знаете?
– Никогда не был там, но знаю. Это пригородный аэропорт в районе Лонг-Айленда. Что ж, можно, но за дополнительную плату.
– Конечно.
Сатеруэйт поставил сумку на стол и нашел на полке еще одну аэронавигационную карту.
– Забавное совпадение... я только что говорил с парнем с Лонг-Айленда. Он приглашал меня в гости... наверное, надо позвонить ему.
– А может, лучше сделать ему сюрприз? – предложил Халил. – Или позвонить, когда мы приземлимся?
– Точно. Только мне нужно захватить номер его телефона. – Сатеруэйт порылся в потрепанном ежедневнике и отыскал визитную карточку Маккоя.
– Он живет рядом с аэропортом? – поинтересовался Халил.
– Я не знаю. Но он приедет за мной.
– Если захотите, можете воспользоваться моим автомобилем, я позвонил в местное прокатное агентство и заказал автомобиль. И еще забронировал два номера в мотеле.
– Отлично. Я как раз хотел спросить об этом, поскольку терпеть не могу жить с кем-то в одном номере.
– Я тоже.
– Ладно, значит, мы договорились. Кстати, не хотите заплатить вперед? Если заплатите наличными, я предоставлю вам скидку.
– Сколько это будет стоить?
– Так... значит, Макартур, плюс ночевка, обратный полет, плюс топливо... восемьсот долларов наличными.
– Меня это устраивает. – Халил вытащил бумажник, отсчитал восемьсот долларов, передал их Сатеруэйту, затем добавил еще одну сотенную бумажку. – А это ваши чаевые.
– Спасибо.
Халил отдал практически все свои наличные деньги, но он знал, что скоро вернет их.
Сатеруэйт пересчитал деньги и сунул в карман.
– Все, можем лететь, только я заскочу в туалет.
Асад Халил снова посмотрел на портрет Великого лидера и заметил у него во лбу дротик. Он подошел к плакату, выдернул дротик и подумал: «Никто так не заслуживает смерти, как эта американская свинья».
Билл Сатеруэйт вернулся из туалета, взял со стола карты и сумку.
– Если ваши планы не изменились в мое отсутствие, то можем идти к самолету.
– А у вас есть какие-нибудь напитки, которые мы могли бы взять с собой? – спросил Халил.
– Конечно. Я уже отнес в самолет сумку-холодильник. Там содовая и пиво... пиво для вас, если захотите. Я не могу пить в полете.
Эти слова не обманули Халила, он ясно чувствовал запах алкоголя, исходивший от американца.
– А есть у вас вода в бутылках?
– Нет. Зачем тратить деньги на воду? Воды можно попить бесплатно.
«Только идиоты покупают воду в бутылках», – подумал Сатеруэйт.
– А вы хотите воды?
– Ладно, обойдусь. – Халил распахнул дверь, и они вышли на воздух.
Пока они шли по бетонной дорожке к самолету «апач», стоявшему в сотне футов от здания, Сатеруэйт спросил:
– А что у вас за бизнес, мистер Панини?
– Фанини, – поправил Халил. – Как вам уже говорил мой коллега, звонивший из Нью-Йорка, я занимаюсь текстилем. Сюда приехал закупать американский хлопок.
– Тогда вы приехали в нужное место. Здесь ничего не изменилось со времен Гражданской войны, за исключением того, что теперь рабам платят. – Сатеруэйт рассмеялся и добавил: – Сейчас тут много испанцев и белых. Вы видели хлопковое поле? Адский труд, не хватает людей. Наверное, нужно завезти сюда глупых арабов, пусть собирают хлопок... они любят солнце. А платить им надо верблюжьим дерьмом и говорить, что они могут обменять его в банке на деньги. – Он снова засмеялся.
Халил на это ничего не ответил, лишь спросил:
– Вы будете заполнять полетный план?
– Нет. – Сатеруэйт указал на чистое небо. – Вдоль всего Восточного побережья стоит отличная погода. – Подумав, что пассажир может нервничать, он добавил: – Боги благосклонны к вам, мистер Фанини, потому что сегодня прекрасный день для полета в Нью-Йорк. Надеюсь, когда завтра мы будем возвращаться, погода будет не хуже.
Халилу не требовалось услышать от этого человека, что Аллах благословляет его джихад, он и так в глубине души был уверен в этом. А еще Халил знал, что мистер Сатеруэйт не полетит завтра домой.
Пока они шли, Сатеруэйт продолжил говорить, как бы размышляя вслух:
– Мне нужно будет связаться с нью-йоркским Центром управления воздушным движением, когда мы перелетим через океан южнее аэропорта Кеннеди. Диспетчер будет вести нас, чтобы мы не столкнулись с самолетами, заходящими на посадку.
Халил подумал о том, что всего несколько дней назад летел из Парижа в этот аэропорт, а казалось, что прошла уже целая вечность.
Сатеруэйт продолжил:
– Потом я свяжусь с диспетчерской вышкой Лонг-Айленда, чтобы получить разрешение на посадку. Вот и все. А разрешение на вылет нам просить не у кого. – Он снова рассмеялся. – Здесь вообще поговорить не с кем, кроме мальчишки-ученика, который сейчас летает на «чероки».
Они остановились перед стареньким бело-голубым двухмоторным «апачем». Сатеруэйт проверил топливо, он всегда проверял только топливо, поскольку считал, что в этой старой развалине столько недостатков, что не стоит тратить напрасно время и искать новые.
– Перед вашим приездом я все проверил, – соврал он Халилу. – Все в полном порядке.
Халил оглядел самолет и с удовольствием отметил про себя, что у него два мотора.
А Сатеруэйт почувствовал озабоченность пассажира и поспешил заверить:
– Это очень надежная машина, мистер Фанини. Вы всегда можете рассчитывать на то, что она отвезет вас туда, куда надо, и вернет обратно.
– Правда?
Сатеруэйт оглядел самолет, хотелось понять, что так настораживает этого чопорного иностранца. Плексигласовые окна самолета, изготовленного в 1954 году, были грязноватыми и местами в трещинах, краска на фюзеляже слегка облупилась... да, это следовало признать. Сатеруэйт взглянул на мистера Фанини, одетого в строгий костюм, и еще раз заверил:
– В этой машине нет ничего сложного, значит, не может произойти никаких серьезных поломок. Моторы в хорошем состоянии, все работает отлично. Мне приходилось летать на военных реактивных самолетах, и должен сказать вам, что эти птички настолько сложные, что для выполнения даже непродолжительного полета требуется целая армия обслуживающего персонала. – Сатеруэйт бросил взгляд на бетон под правым мотором, где за неделю после последнего полета собралась темная лужа масла. – Вот только вчера я летал в Ки-Уэст и обратно. Машина вела себя прекрасно. Готовы?
– Да.
– Отлично. Где будете сидеть? Впереди или сзади?
– Я сяду впереди.
Иногда Сатеруэйт помогал пассажирам подняться в кабину, но по виду пассажира можно было предположить, что он и сам справится с этим. Поэтому Сатеруэйт просто уселся в кресло пилота. В кабине было жарко, он открыл боковое окошко и стал ждать пассажира.
Асад Халил поднялся в кабину, сел в кресло второго пилота, а чемодан положил на заднее сиденье.
– Пусть дверца минуту побудет открытой, а то здесь жарко, – сказал Сатеруэйт. Он нацепил головные телефоны, щелкнул какими-то переключателями, затем нажал кнопку запуска левого двигателя. Почихав несколько секунд, старенький поршневой двигатель завелся. Подобную процедуру Сатеруэйт проделал и с правым двигателем, который завелся даже быстрее левого. – Так... работают нормально.
– Только очень громко, – крикнул Халил.
– Да, это потому, что открыты дверца и окошко, – крикнул в ответ Сатеруэйт. Он не сказал пассажиру, что дверца закрывается неплотно и когда она будет закрыта, в кабине не станет намного тише. И вообще, поскольку деньги уже лежали в кармане, можно было не слишком распинаться перед этим итальяшкой. – Так откуда вы? – спросил Сатеруэйт.
– С Сицилии.
– Ах да... вы говорили. – Сатеруэйт вспомнил, что Сицилия является родиной мафии. Выруливая на взлетную полосу, он посмотрел на своего пассажира и решил, что тот вполне может быть мафиози. Так что с таким надо держать ухо востро и лучше не грубить. – Вам удобно, мистер Фанини? Может, у вас имеются какие-то вопросы относительно полета?
– Сколько нам лететь?
– Понимаете, сэр, если ветер будет попутным, а по прогнозу именно так, то до Макартура мы долетим часа за три с половиной. – Сатеруэйт посмотрел на часы. – Так что приземлимся где-то в половине девятого. Вас это устраивает?
– Да, вполне. Нам надо будет по пути дозаправляться?
– Нет, у меня установлены дополнительные баки, так что топлива хватает на семь часов полета. Мы дозаправимся в Нью-Йорке.
– А вам не трудно будет садиться в темноте? – спросил Халил.
– Нет, сэр, это хороший аэропорт, там взлетают и садятся даже реактивные самолеты. И потом, я опытный пилот.
– Очень хорошо.
Сатеруэйт подумал, что контакт с пассажиром налажен, и улыбнулся. «Апач» подрулил к началу взлетной полосы. Сатеруэйт взглянул в лобовое стекло и увидел, что самолет с учеником заходит на посадку при боковом ветре, но, похоже, парень не испытывал при этом никаких проблем. Кивнув в сторону «чероки», он пояснил:
– Это мой ученик, парень сообразительный, но ему не хватает смелости. Американские юнцы какие-то слишком мягкотелые. Им требуется хорошая встряска, они должны стать убийцами и почувствовать вкус крови.
– Зачем им это?
– Я бывал в бою и могу сказать вам, что, когда в небе полно зенитных ракет, когда они пролетают рядом с твоей кабиной, действовать нужно быстро и решительно.
– Вам приходилось испытывать такое?
– Много раз. Так, все, закрывайте дверцу.
Сатеруэйт проверил показания приборов и оглядел аэродром. На поле находился только «чероки», но он не мог помешать взлету. Сатеруэйт прибавил газ, и самолет начал разбег. Когда больше половины взлетной полосы осталось позади, «апач» оторвался от земли. Продолжая набор высоты, Сатеруэйт вывел самолет на нужный курс.
Халил выглянул в окно и посмотрел на зеленый покров, расстилавшийся внизу. Он чувствовал, что самолет не так уж плох, как выглядел, да и пилот им управлял опытный.
– В какой войне вы участвовали? – спросил он у Сатеруэйта.
Сатеруэйт сунул в рот пластинку жевательной резинки.
– Да во многих. Большая война была в Персидском заливе.
Халил знал, что этот человек не воевал в Персидском заливе. На самом деле Халил знал о Сатеруэйте больше, чем тот сам знал о себе.
– Хотите жевательную резинку? – предложил Сатеруэйт.
– Нет, спасибо. А на каких самолетах вы летали?
– На истребителях, на штурмовиках, заканчивал на F-111.
– Вы можете рассказать мне про этот самолет? Или это военная тайна?
Сатеруэйт рассмеялся.
– Нет, сэр, никакая это не тайна. Это старый самолет, можно сказать, что он давно уже в отставке, как и я.
– Скучаете по военной службе?
– Ничуть не скучаю. На службе все строго по распорядку, а это утомляет. Господи, сейчас даже женщины летают на боевых самолетах. Я и подумать о таком не мог. И эти сучки создают массу всяких проблем со своими заявлениями о сексуальных домогательствах... простите, не сдержался. А какие женщины там, откуда вы приехали? Они знают свое место?
– Очень хорошо знают.
– Отлично. Может, я приеду туда, где вы живете. Сицилия, да?
– Да.
– А на каком языке там говорят?
– На диалекте итальянского.
– Надо будет научиться. Вам там пилоты нужны?
– Разумеется.
– Отлично. – Самолет набрал высоту пять тысяч футов, солнце теперь светило им в спину, и впереди открывался прекрасный вид. Сатеруэйт подумал, что попутный втер позволит им долететь до места назначения даже раньше, чем он рассчитывал. В глубине души он чувствовал, что авиация для него гораздо больше, чем работа. Это встреча совсем с другим миром, и, находясь в небе, он чувствовал себя гораздо лучше, чем на земле. – Я скучаю по боевым действиям, – неожиданно признался он пассажиру.
– Разве можно скучать о таких вещах?
– Не знаю... но я никогда так хорошо не чувствовал себя, как в бою, когда вокруг пролетают «трассы» и ракеты. Наверное, если бы в меня хоть раз попали, я бы не наслаждался боевой обстановкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Разумеется, я оплачу полет.
– Да дело не в деньгах... В какой вам нужно аэропорт?
– Он называется Макартур, знаете?
– Никогда не был там, но знаю. Это пригородный аэропорт в районе Лонг-Айленда. Что ж, можно, но за дополнительную плату.
– Конечно.
Сатеруэйт поставил сумку на стол и нашел на полке еще одну аэронавигационную карту.
– Забавное совпадение... я только что говорил с парнем с Лонг-Айленда. Он приглашал меня в гости... наверное, надо позвонить ему.
– А может, лучше сделать ему сюрприз? – предложил Халил. – Или позвонить, когда мы приземлимся?
– Точно. Только мне нужно захватить номер его телефона. – Сатеруэйт порылся в потрепанном ежедневнике и отыскал визитную карточку Маккоя.
– Он живет рядом с аэропортом? – поинтересовался Халил.
– Я не знаю. Но он приедет за мной.
– Если захотите, можете воспользоваться моим автомобилем, я позвонил в местное прокатное агентство и заказал автомобиль. И еще забронировал два номера в мотеле.
– Отлично. Я как раз хотел спросить об этом, поскольку терпеть не могу жить с кем-то в одном номере.
– Я тоже.
– Ладно, значит, мы договорились. Кстати, не хотите заплатить вперед? Если заплатите наличными, я предоставлю вам скидку.
– Сколько это будет стоить?
– Так... значит, Макартур, плюс ночевка, обратный полет, плюс топливо... восемьсот долларов наличными.
– Меня это устраивает. – Халил вытащил бумажник, отсчитал восемьсот долларов, передал их Сатеруэйту, затем добавил еще одну сотенную бумажку. – А это ваши чаевые.
– Спасибо.
Халил отдал практически все свои наличные деньги, но он знал, что скоро вернет их.
Сатеруэйт пересчитал деньги и сунул в карман.
– Все, можем лететь, только я заскочу в туалет.
Асад Халил снова посмотрел на портрет Великого лидера и заметил у него во лбу дротик. Он подошел к плакату, выдернул дротик и подумал: «Никто так не заслуживает смерти, как эта американская свинья».
Билл Сатеруэйт вернулся из туалета, взял со стола карты и сумку.
– Если ваши планы не изменились в мое отсутствие, то можем идти к самолету.
– А у вас есть какие-нибудь напитки, которые мы могли бы взять с собой? – спросил Халил.
– Конечно. Я уже отнес в самолет сумку-холодильник. Там содовая и пиво... пиво для вас, если захотите. Я не могу пить в полете.
Эти слова не обманули Халила, он ясно чувствовал запах алкоголя, исходивший от американца.
– А есть у вас вода в бутылках?
– Нет. Зачем тратить деньги на воду? Воды можно попить бесплатно.
«Только идиоты покупают воду в бутылках», – подумал Сатеруэйт.
– А вы хотите воды?
– Ладно, обойдусь. – Халил распахнул дверь, и они вышли на воздух.
Пока они шли по бетонной дорожке к самолету «апач», стоявшему в сотне футов от здания, Сатеруэйт спросил:
– А что у вас за бизнес, мистер Панини?
– Фанини, – поправил Халил. – Как вам уже говорил мой коллега, звонивший из Нью-Йорка, я занимаюсь текстилем. Сюда приехал закупать американский хлопок.
– Тогда вы приехали в нужное место. Здесь ничего не изменилось со времен Гражданской войны, за исключением того, что теперь рабам платят. – Сатеруэйт рассмеялся и добавил: – Сейчас тут много испанцев и белых. Вы видели хлопковое поле? Адский труд, не хватает людей. Наверное, нужно завезти сюда глупых арабов, пусть собирают хлопок... они любят солнце. А платить им надо верблюжьим дерьмом и говорить, что они могут обменять его в банке на деньги. – Он снова засмеялся.
Халил на это ничего не ответил, лишь спросил:
– Вы будете заполнять полетный план?
– Нет. – Сатеруэйт указал на чистое небо. – Вдоль всего Восточного побережья стоит отличная погода. – Подумав, что пассажир может нервничать, он добавил: – Боги благосклонны к вам, мистер Фанини, потому что сегодня прекрасный день для полета в Нью-Йорк. Надеюсь, когда завтра мы будем возвращаться, погода будет не хуже.
Халилу не требовалось услышать от этого человека, что Аллах благословляет его джихад, он и так в глубине души был уверен в этом. А еще Халил знал, что мистер Сатеруэйт не полетит завтра домой.
Пока они шли, Сатеруэйт продолжил говорить, как бы размышляя вслух:
– Мне нужно будет связаться с нью-йоркским Центром управления воздушным движением, когда мы перелетим через океан южнее аэропорта Кеннеди. Диспетчер будет вести нас, чтобы мы не столкнулись с самолетами, заходящими на посадку.
Халил подумал о том, что всего несколько дней назад летел из Парижа в этот аэропорт, а казалось, что прошла уже целая вечность.
Сатеруэйт продолжил:
– Потом я свяжусь с диспетчерской вышкой Лонг-Айленда, чтобы получить разрешение на посадку. Вот и все. А разрешение на вылет нам просить не у кого. – Он снова рассмеялся. – Здесь вообще поговорить не с кем, кроме мальчишки-ученика, который сейчас летает на «чероки».
Они остановились перед стареньким бело-голубым двухмоторным «апачем». Сатеруэйт проверил топливо, он всегда проверял только топливо, поскольку считал, что в этой старой развалине столько недостатков, что не стоит тратить напрасно время и искать новые.
– Перед вашим приездом я все проверил, – соврал он Халилу. – Все в полном порядке.
Халил оглядел самолет и с удовольствием отметил про себя, что у него два мотора.
А Сатеруэйт почувствовал озабоченность пассажира и поспешил заверить:
– Это очень надежная машина, мистер Фанини. Вы всегда можете рассчитывать на то, что она отвезет вас туда, куда надо, и вернет обратно.
– Правда?
Сатеруэйт оглядел самолет, хотелось понять, что так настораживает этого чопорного иностранца. Плексигласовые окна самолета, изготовленного в 1954 году, были грязноватыми и местами в трещинах, краска на фюзеляже слегка облупилась... да, это следовало признать. Сатеруэйт взглянул на мистера Фанини, одетого в строгий костюм, и еще раз заверил:
– В этой машине нет ничего сложного, значит, не может произойти никаких серьезных поломок. Моторы в хорошем состоянии, все работает отлично. Мне приходилось летать на военных реактивных самолетах, и должен сказать вам, что эти птички настолько сложные, что для выполнения даже непродолжительного полета требуется целая армия обслуживающего персонала. – Сатеруэйт бросил взгляд на бетон под правым мотором, где за неделю после последнего полета собралась темная лужа масла. – Вот только вчера я летал в Ки-Уэст и обратно. Машина вела себя прекрасно. Готовы?
– Да.
– Отлично. Где будете сидеть? Впереди или сзади?
– Я сяду впереди.
Иногда Сатеруэйт помогал пассажирам подняться в кабину, но по виду пассажира можно было предположить, что он и сам справится с этим. Поэтому Сатеруэйт просто уселся в кресло пилота. В кабине было жарко, он открыл боковое окошко и стал ждать пассажира.
Асад Халил поднялся в кабину, сел в кресло второго пилота, а чемодан положил на заднее сиденье.
– Пусть дверца минуту побудет открытой, а то здесь жарко, – сказал Сатеруэйт. Он нацепил головные телефоны, щелкнул какими-то переключателями, затем нажал кнопку запуска левого двигателя. Почихав несколько секунд, старенький поршневой двигатель завелся. Подобную процедуру Сатеруэйт проделал и с правым двигателем, который завелся даже быстрее левого. – Так... работают нормально.
– Только очень громко, – крикнул Халил.
– Да, это потому, что открыты дверца и окошко, – крикнул в ответ Сатеруэйт. Он не сказал пассажиру, что дверца закрывается неплотно и когда она будет закрыта, в кабине не станет намного тише. И вообще, поскольку деньги уже лежали в кармане, можно было не слишком распинаться перед этим итальяшкой. – Так откуда вы? – спросил Сатеруэйт.
– С Сицилии.
– Ах да... вы говорили. – Сатеруэйт вспомнил, что Сицилия является родиной мафии. Выруливая на взлетную полосу, он посмотрел на своего пассажира и решил, что тот вполне может быть мафиози. Так что с таким надо держать ухо востро и лучше не грубить. – Вам удобно, мистер Фанини? Может, у вас имеются какие-то вопросы относительно полета?
– Сколько нам лететь?
– Понимаете, сэр, если ветер будет попутным, а по прогнозу именно так, то до Макартура мы долетим часа за три с половиной. – Сатеруэйт посмотрел на часы. – Так что приземлимся где-то в половине девятого. Вас это устраивает?
– Да, вполне. Нам надо будет по пути дозаправляться?
– Нет, у меня установлены дополнительные баки, так что топлива хватает на семь часов полета. Мы дозаправимся в Нью-Йорке.
– А вам не трудно будет садиться в темноте? – спросил Халил.
– Нет, сэр, это хороший аэропорт, там взлетают и садятся даже реактивные самолеты. И потом, я опытный пилот.
– Очень хорошо.
Сатеруэйт подумал, что контакт с пассажиром налажен, и улыбнулся. «Апач» подрулил к началу взлетной полосы. Сатеруэйт взглянул в лобовое стекло и увидел, что самолет с учеником заходит на посадку при боковом ветре, но, похоже, парень не испытывал при этом никаких проблем. Кивнув в сторону «чероки», он пояснил:
– Это мой ученик, парень сообразительный, но ему не хватает смелости. Американские юнцы какие-то слишком мягкотелые. Им требуется хорошая встряска, они должны стать убийцами и почувствовать вкус крови.
– Зачем им это?
– Я бывал в бою и могу сказать вам, что, когда в небе полно зенитных ракет, когда они пролетают рядом с твоей кабиной, действовать нужно быстро и решительно.
– Вам приходилось испытывать такое?
– Много раз. Так, все, закрывайте дверцу.
Сатеруэйт проверил показания приборов и оглядел аэродром. На поле находился только «чероки», но он не мог помешать взлету. Сатеруэйт прибавил газ, и самолет начал разбег. Когда больше половины взлетной полосы осталось позади, «апач» оторвался от земли. Продолжая набор высоты, Сатеруэйт вывел самолет на нужный курс.
Халил выглянул в окно и посмотрел на зеленый покров, расстилавшийся внизу. Он чувствовал, что самолет не так уж плох, как выглядел, да и пилот им управлял опытный.
– В какой войне вы участвовали? – спросил он у Сатеруэйта.
Сатеруэйт сунул в рот пластинку жевательной резинки.
– Да во многих. Большая война была в Персидском заливе.
Халил знал, что этот человек не воевал в Персидском заливе. На самом деле Халил знал о Сатеруэйте больше, чем тот сам знал о себе.
– Хотите жевательную резинку? – предложил Сатеруэйт.
– Нет, спасибо. А на каких самолетах вы летали?
– На истребителях, на штурмовиках, заканчивал на F-111.
– Вы можете рассказать мне про этот самолет? Или это военная тайна?
Сатеруэйт рассмеялся.
– Нет, сэр, никакая это не тайна. Это старый самолет, можно сказать, что он давно уже в отставке, как и я.
– Скучаете по военной службе?
– Ничуть не скучаю. На службе все строго по распорядку, а это утомляет. Господи, сейчас даже женщины летают на боевых самолетах. Я и подумать о таком не мог. И эти сучки создают массу всяких проблем со своими заявлениями о сексуальных домогательствах... простите, не сдержался. А какие женщины там, откуда вы приехали? Они знают свое место?
– Очень хорошо знают.
– Отлично. Может, я приеду туда, где вы живете. Сицилия, да?
– Да.
– А на каком языке там говорят?
– На диалекте итальянского.
– Надо будет научиться. Вам там пилоты нужны?
– Разумеется.
– Отлично. – Самолет набрал высоту пять тысяч футов, солнце теперь светило им в спину, и впереди открывался прекрасный вид. Сатеруэйт подумал, что попутный втер позволит им долететь до места назначения даже раньше, чем он рассчитывал. В глубине души он чувствовал, что авиация для него гораздо больше, чем работа. Это встреча совсем с другим миром, и, находясь в небе, он чувствовал себя гораздо лучше, чем на земле. – Я скучаю по боевым действиям, – неожиданно признался он пассажиру.
– Разве можно скучать о таких вещах?
– Не знаю... но я никогда так хорошо не чувствовал себя, как в бою, когда вокруг пролетают «трассы» и ракеты. Наверное, если бы в меня хоть раз попали, я бы не наслаждался боевой обстановкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105