Сейчас здесь стояло около пятидесяти машин, но стоянка могла вместить еще пару сотен. И еще Халил отметил про себя, что людей на стоянке не видно.
Джаббар поставил такси на свободное место и сказал:
– Видишь впереди черную машину?
Халил проследил за направлением его взгляда и увидел большой черный автомобиль, стоявший через несколько рядов от них.
– Вижу.
– Вот ключи. – Не глядя на Халила, Джаббар передал ему ключи. – Все документы на прокат машины в отделении для перчаток. Она арендована на имя, указанное в паспорте, сроком на неделю. Машину взяли в аэропорту Ньюарка, здесь, в Нью-Джерси, но номера нью-йоркские. Это все, что мне приказано тебе передать. Но, если хочешь, я могу проводить тебя до шоссе.
– В этом нет необходимости.
– Благослови тебя Аллах. И возвращайся живым на нашу родину.
Халил уже держал в руке «глок» 40-го калибра. Он сунул дуло пистолета в горлышко пустой пластиковой бутылки, а бутылку направил на водительское сиденье. Пластиковая бутылка приглушила звук выстрела.
Тело Джаббара дернулось вперед, но ремень безопасности удержал его в вертикальном положении. Из горлышка бутылки вырвался дымок. Халил любил запах пороха, поэтому потянул носом и промолвил:
– Спасибо за воду.
Халил хотел сделать второй выстрел, но заметил, что тело Джаббара скрючило так, что нарочно изобразить это невозможно. Он подождал еще минуту, прислушиваясь к хрипам Джаббара.
Ожидая, пока Джаббар умрет, Халил отыскал пустую гильзу, сунул ее в карман, а пластиковую бутылку, которую использовал в качестве глушителя, убрал в чемодан.
Наконец Гамаль Джаббар перестал дергаться, хрипеть и дышать.
Халил огляделся по сторонам, убеждаясь, что они одни на стоянке, затем быстро перегнулся через сиденье, вытащил у Джаббара бумажник, отстегнул ремень безопасности и уложил труп лицом на приборную панель. Затем выключил зажигание и вытащил ключ.
Захватив свой черный чемодан, Асад Халил выбрался из такси, захлопнул и запер дверцы, а затем направился к черному «меркурию». Сев в машину, он завел двигатель, застегнул ремень безопасности и выехал с тихой стоянки на улицу. На память пришла строчка из еврейского Священного Писания: «Лев бродит по улицам». Асад улыбнулся.
Глава 19
Агент ФБР по имени Хэл Робертс встретил нас с Кейт и Теда в вестибюле здания на Федерал-Плаза.
Если кто-то встречает вас в вестибюле здания, где вы работаете, то либо вам оказывается честь, либо у вас серьезные неприятности. Мистер Робертс почему-то не улыбался. Я догадался, что благодарственных писем нам точно не видать. Все вместе мы молча поднялись в лифте на двадцать восьмой этаж.
В здании по Федерал-Плаза, 26, размещались различные правительственные агентства, большинство из которых являлось просто безобидными пожирателями средств налогоплательщиков. Однако на этажах с двадцать второго по двадцать восьмой располагались серьезные службы, попасть сюда можно было только с помощью специального ключа. Мне такой тоже вручили, когда я начал работать здесь, и парень, который давал мне ключ, сказал:
– Лучше бы здесь установили сканер, фиксирующий отпечаток большого пальца. Ключ можно забыть или потерять, а палец не забудешь и не потеряешь.
Теперь выяснилось, что можно потерять и палец.
Я работал на двадцать шестом этаже, где делил квадратную конуру с бывшим нью-йоркским полицейским. Еще на этом этаже трудились несколько «костюмов» – так полицейские называли сотрудников ФБР. На самом деле прозвище было не совсем удачным. Многие полицейские тоже носили костюмы, а около трети агентов ФБР составляли женщины. Но я уже давно научился не удивляться различного рода жаргонным выражениям, употребляемым в той или иной организации. Ведь жаргон в определенной степени являлся ниточкой к пониманию менталитета людей, работавших там.
Мы поднялись на самый верхний этаж, где обитали небожители. Нас провели в угловой офис, окна которого выходили на юго-восток. Табличка на двери гласила: «Джек Кениг». Если слегка видоизменить его фамилию, то получалось «Кинг» – «король», то есть «король Джек». Его должность называлась «старший специальный агент», и он руководил всем ОАС. Владения короля Джека включали пять районов Нью-Йорка, прилегающие округа штатов Нью-Джерси и Коннектикут, северную часть штата Нью-Йорк и два округа Лонг-Айленда – Нассау и Суффолк. Именно в Суффолке, на восточной оконечности Лонг-Айленда, я и встретился впервые с сэром Тедом и сэром Джорджем. Со странствующими рыцарями, если продолжить метафоры, которые оказались болванами. Ладно, как бы там ни было, я не сомневался, что король Джек не любит, когда что-то не так в его королевстве.
Кабинет у его высочества оказался огромным, с большим столом, а еще там стояли диван и три кресла вокруг кофейного столика. Я обратил внимание на книжные полки, овальный стол в стиле короля Артура, но, к своему разочарованию, не увидел трона.
Его высочества в кабинете не было, и мистер Робертс сказал: «Чувствуйте себя как дома, кладите ноги на кофейный столик. Если хотите, можете полежать на диване». На самом деле Робертс этого не говорил, он только буркнул:
– Ждите, – и вышел из кабинета.
Жаль, что было неизвестно, сколько ждать. Я подумал, что успел бы сбегать к себе в кабинет и ознакомиться с условиями контракта.
Следует сказать, что, поскольку наша группа являлась объединенной, ею вместе с Джеком Кенигом руководил капитан полиции Нью-Йорка. Капитана звали Дэвид Штейн. Еврей, дипломированный юрист. По мнению комиссара полиции, человек достаточно умный, чтобы не ударить в грязь лицом перед чересчур образованными федералами. Работа у капитана Штейна была тяжелая, но ему хватало и резкости, и дипломатичности, чтобы не конфликтовать с федералами, защищая при этом интересы полицейских, служивших под его руководством. А вот бывшие полицейские, работавшие по контракту, вроде меня, как-то выпадали из этой общей картины. То есть наши интересы не отстаивал никто. Однако я и не помышлял о карьере, так что беспокоиться было не о чем.
Что касается капитана Штейна, то раньше он работал в отделе разведки, который расследовал множество дел, связанных с исламскими экстремистами, включая убийство раввина Меира Кахана. Так что он вполне годился для этой работы. А поскольку капитан Штейн был еврей, то у него имелись личные счеты к исламским экстремистам. Конечно, ОАС работало по всем террористическим организациям, но не надо быть специалистом в области ракетной техники, чтобы догадаться, кому уделялось наибольшее внимание.
Хорошо, если бы на этом совещании присутствовал капитан Штейн. Я очень надеялся на это, поскольку еще один полицейский отнюдь не помешал бы.
Кейт и Тед молча положили на кофейный столик «дипломаты» Фила и Питера. Я вспомнил, что и мне приходилось забирать оружие и документы убитых коллег и возвращать их начальству. А вот древние воины забирали мечи и щиты своих погибших товарищей и уносили к себе домой. Однако в нашем случае оружие исчезло. Я открыл «дипломаты» и убедился, что сотовые телефоны выключены. Жутко слышать, когда звонит телефон убитого.
А что касается Джека Кенига, то я встречался с ним всего один раз, когда меня принимали на работу; он показался мне довольно разумным, спокойным и рассудительным. Его еще считали язвительным человеком, а мне ужасно нравилась эта черта характера. Помню, как он сказал, касаясь моей преподавательской деятельности: «Тот, кто может, делает, а кто не может – тот обучает».
На что я ему ответил: «Тот, кто получил три пули на работе, не должен объяснять, почему он сменил род деятельности». Помолчав немного, Кениг улыбнулся и сказал: «Добро пожаловать в Особое антитеррористическое соединение».
Несмотря на улыбку и доброжелательный тон, у меня закралось подозрение, что Кениг слегка разозлился. Возможно, он до сих пор не забыл тот случай.
Мы стояли на большом синем ковре, и я бросил взгляд на Кейт. Она, похоже, немного нервничала. Тогда я посмотрел на Теда Нэша. Вот он внешне был спокоен, поскольку Джек Кениг не считался официально его начальником. У этого господина из ЦРУ имелось свое начальство, которое размещалось через улицу. Адрес: Бродвей, 290. Я бы пожертвовал своим месячным жалованьем, чтобы увидеть Теда на ковре у его начальства. Но этому сбыться не суждено.
Между прочим, некоторые из сотрудников ОАС размещались в здании на Бродвее; оно было новым и лучше здания на Федерал-Плаза. Ходили слухи, что подобное разделение было сделано на тот случай, если кто-то из террористов решит продемонстрировать свои способности на федеральных объектах. Лично я считал, что это просто какая-то бюрократическая закавыка, однако подобные организации всегда давали совершенно секретные объяснения по поводу своей обычной глупости.
Если вас интересует, почему Кейт, Тед и я не разговаривали в ожидании начальства, то мы делали это потому, что подозревали – офис прослушивается. Если трех человек оставляют одних в чужом кабинете, надо быть готовым к тому, что ведется запись их разговоров. Я подумал, что неплохо бы продиктовать для настройки записи: «Один, два, три, проверка», – но вместо этого произнес:
– Хороший кабинет. У мистера Кенига неплохой вкус.
Кейт и Тед проигнорировали мое замечание.
Я бросил взгляд на часы: почти семь вечера. Пожалуй, мистера Кенига не особенно радовало, что приходится ехать на работу в субботу. Мне и самому не нравилась эта идея, но борьба с терроризмом занятие круглосуточное. Когда-то мы говорили у себя в отделе по раскрытию убийств: «Когда у убийцы день заканчивается, у нас только начинается».
От нечего делать я подошел к окну. Конечно, отсюда я не мог видеть аэропорт Кеннеди, но заметил в небе над Атлантическим океаном полосу ярких звезд, что-то вроде нового созвездия. На самом деле это были огни самолета. Это означало, что посадочные полосы аэропорта снова открыты.
Да, отсюда открывался прекрасный вид – город, освещенные мосты, река, чистое апрельское небо и почти полная луна, поднимавшаяся на востоке над Бруклином.
Повернувшись, я перевел взгляд на юго-запад. Здесь основной достопримечательностью были башни-близнецы Международного торгового центра, устремившиеся на четверть мили в небо. Сто десять этажей из стекла, бетона и стали.
Башни находились в полумиле отсюда, но они были такими огромными, что, казалось, стоят всего через улицу. Официально они назывались Северная и Южная. Однако в пятницу, 26 февраля 1993 года, в 12 часов 17 минут 36 секунд, Южная башня едва не стала известной как Исчезнувшая башня.
Рабочий стол мистера Кенига был расположен таким образом, чтобы каждый раз, глядя в окно, он мог видеть эти башни и размышлять, какую молитву читали арабские джентльмены, когда пригнали в подземный гараж башни фургон, начиненный взрывчаткой. Наверняка они молились о том, чтобы Южная башня рухнула, похоронив под своими обломками свыше пятидесяти тысяч человек.
И если бы Южная башня действительно рухнула, задев при этом и Северную башню, то тогда число погибших увеличилось бы еще тысяч на сорок, а то и на пятьдесят.
Однако конструкция выдержала, погибли шесть человек, и свыше тысячи человек получили ранения. Подземный взрыв нанес ущерб полицейскому участку, расположенному в цокольном этаже, и оставил воронку на месте многоярусного подземного гаража. То, что могло стать крупнейшей потерей Америки со времен Второй мировой войны, стало громким и четким предупреждением. Америка превратилась в территорию, через которую проходила линия фронта.
Я подумал, что мистер Кениг мог бы запросто переставить мебель в кабинете или закрыть окна жалюзи, однако тот факт, что он не сделал этого, кое-что говорил о человеке, который предпочел смотреть на эти здания каждый рабочий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Джаббар поставил такси на свободное место и сказал:
– Видишь впереди черную машину?
Халил проследил за направлением его взгляда и увидел большой черный автомобиль, стоявший через несколько рядов от них.
– Вижу.
– Вот ключи. – Не глядя на Халила, Джаббар передал ему ключи. – Все документы на прокат машины в отделении для перчаток. Она арендована на имя, указанное в паспорте, сроком на неделю. Машину взяли в аэропорту Ньюарка, здесь, в Нью-Джерси, но номера нью-йоркские. Это все, что мне приказано тебе передать. Но, если хочешь, я могу проводить тебя до шоссе.
– В этом нет необходимости.
– Благослови тебя Аллах. И возвращайся живым на нашу родину.
Халил уже держал в руке «глок» 40-го калибра. Он сунул дуло пистолета в горлышко пустой пластиковой бутылки, а бутылку направил на водительское сиденье. Пластиковая бутылка приглушила звук выстрела.
Тело Джаббара дернулось вперед, но ремень безопасности удержал его в вертикальном положении. Из горлышка бутылки вырвался дымок. Халил любил запах пороха, поэтому потянул носом и промолвил:
– Спасибо за воду.
Халил хотел сделать второй выстрел, но заметил, что тело Джаббара скрючило так, что нарочно изобразить это невозможно. Он подождал еще минуту, прислушиваясь к хрипам Джаббара.
Ожидая, пока Джаббар умрет, Халил отыскал пустую гильзу, сунул ее в карман, а пластиковую бутылку, которую использовал в качестве глушителя, убрал в чемодан.
Наконец Гамаль Джаббар перестал дергаться, хрипеть и дышать.
Халил огляделся по сторонам, убеждаясь, что они одни на стоянке, затем быстро перегнулся через сиденье, вытащил у Джаббара бумажник, отстегнул ремень безопасности и уложил труп лицом на приборную панель. Затем выключил зажигание и вытащил ключ.
Захватив свой черный чемодан, Асад Халил выбрался из такси, захлопнул и запер дверцы, а затем направился к черному «меркурию». Сев в машину, он завел двигатель, застегнул ремень безопасности и выехал с тихой стоянки на улицу. На память пришла строчка из еврейского Священного Писания: «Лев бродит по улицам». Асад улыбнулся.
Глава 19
Агент ФБР по имени Хэл Робертс встретил нас с Кейт и Теда в вестибюле здания на Федерал-Плаза.
Если кто-то встречает вас в вестибюле здания, где вы работаете, то либо вам оказывается честь, либо у вас серьезные неприятности. Мистер Робертс почему-то не улыбался. Я догадался, что благодарственных писем нам точно не видать. Все вместе мы молча поднялись в лифте на двадцать восьмой этаж.
В здании по Федерал-Плаза, 26, размещались различные правительственные агентства, большинство из которых являлось просто безобидными пожирателями средств налогоплательщиков. Однако на этажах с двадцать второго по двадцать восьмой располагались серьезные службы, попасть сюда можно было только с помощью специального ключа. Мне такой тоже вручили, когда я начал работать здесь, и парень, который давал мне ключ, сказал:
– Лучше бы здесь установили сканер, фиксирующий отпечаток большого пальца. Ключ можно забыть или потерять, а палец не забудешь и не потеряешь.
Теперь выяснилось, что можно потерять и палец.
Я работал на двадцать шестом этаже, где делил квадратную конуру с бывшим нью-йоркским полицейским. Еще на этом этаже трудились несколько «костюмов» – так полицейские называли сотрудников ФБР. На самом деле прозвище было не совсем удачным. Многие полицейские тоже носили костюмы, а около трети агентов ФБР составляли женщины. Но я уже давно научился не удивляться различного рода жаргонным выражениям, употребляемым в той или иной организации. Ведь жаргон в определенной степени являлся ниточкой к пониманию менталитета людей, работавших там.
Мы поднялись на самый верхний этаж, где обитали небожители. Нас провели в угловой офис, окна которого выходили на юго-восток. Табличка на двери гласила: «Джек Кениг». Если слегка видоизменить его фамилию, то получалось «Кинг» – «король», то есть «король Джек». Его должность называлась «старший специальный агент», и он руководил всем ОАС. Владения короля Джека включали пять районов Нью-Йорка, прилегающие округа штатов Нью-Джерси и Коннектикут, северную часть штата Нью-Йорк и два округа Лонг-Айленда – Нассау и Суффолк. Именно в Суффолке, на восточной оконечности Лонг-Айленда, я и встретился впервые с сэром Тедом и сэром Джорджем. Со странствующими рыцарями, если продолжить метафоры, которые оказались болванами. Ладно, как бы там ни было, я не сомневался, что король Джек не любит, когда что-то не так в его королевстве.
Кабинет у его высочества оказался огромным, с большим столом, а еще там стояли диван и три кресла вокруг кофейного столика. Я обратил внимание на книжные полки, овальный стол в стиле короля Артура, но, к своему разочарованию, не увидел трона.
Его высочества в кабинете не было, и мистер Робертс сказал: «Чувствуйте себя как дома, кладите ноги на кофейный столик. Если хотите, можете полежать на диване». На самом деле Робертс этого не говорил, он только буркнул:
– Ждите, – и вышел из кабинета.
Жаль, что было неизвестно, сколько ждать. Я подумал, что успел бы сбегать к себе в кабинет и ознакомиться с условиями контракта.
Следует сказать, что, поскольку наша группа являлась объединенной, ею вместе с Джеком Кенигом руководил капитан полиции Нью-Йорка. Капитана звали Дэвид Штейн. Еврей, дипломированный юрист. По мнению комиссара полиции, человек достаточно умный, чтобы не ударить в грязь лицом перед чересчур образованными федералами. Работа у капитана Штейна была тяжелая, но ему хватало и резкости, и дипломатичности, чтобы не конфликтовать с федералами, защищая при этом интересы полицейских, служивших под его руководством. А вот бывшие полицейские, работавшие по контракту, вроде меня, как-то выпадали из этой общей картины. То есть наши интересы не отстаивал никто. Однако я и не помышлял о карьере, так что беспокоиться было не о чем.
Что касается капитана Штейна, то раньше он работал в отделе разведки, который расследовал множество дел, связанных с исламскими экстремистами, включая убийство раввина Меира Кахана. Так что он вполне годился для этой работы. А поскольку капитан Штейн был еврей, то у него имелись личные счеты к исламским экстремистам. Конечно, ОАС работало по всем террористическим организациям, но не надо быть специалистом в области ракетной техники, чтобы догадаться, кому уделялось наибольшее внимание.
Хорошо, если бы на этом совещании присутствовал капитан Штейн. Я очень надеялся на это, поскольку еще один полицейский отнюдь не помешал бы.
Кейт и Тед молча положили на кофейный столик «дипломаты» Фила и Питера. Я вспомнил, что и мне приходилось забирать оружие и документы убитых коллег и возвращать их начальству. А вот древние воины забирали мечи и щиты своих погибших товарищей и уносили к себе домой. Однако в нашем случае оружие исчезло. Я открыл «дипломаты» и убедился, что сотовые телефоны выключены. Жутко слышать, когда звонит телефон убитого.
А что касается Джека Кенига, то я встречался с ним всего один раз, когда меня принимали на работу; он показался мне довольно разумным, спокойным и рассудительным. Его еще считали язвительным человеком, а мне ужасно нравилась эта черта характера. Помню, как он сказал, касаясь моей преподавательской деятельности: «Тот, кто может, делает, а кто не может – тот обучает».
На что я ему ответил: «Тот, кто получил три пули на работе, не должен объяснять, почему он сменил род деятельности». Помолчав немного, Кениг улыбнулся и сказал: «Добро пожаловать в Особое антитеррористическое соединение».
Несмотря на улыбку и доброжелательный тон, у меня закралось подозрение, что Кениг слегка разозлился. Возможно, он до сих пор не забыл тот случай.
Мы стояли на большом синем ковре, и я бросил взгляд на Кейт. Она, похоже, немного нервничала. Тогда я посмотрел на Теда Нэша. Вот он внешне был спокоен, поскольку Джек Кениг не считался официально его начальником. У этого господина из ЦРУ имелось свое начальство, которое размещалось через улицу. Адрес: Бродвей, 290. Я бы пожертвовал своим месячным жалованьем, чтобы увидеть Теда на ковре у его начальства. Но этому сбыться не суждено.
Между прочим, некоторые из сотрудников ОАС размещались в здании на Бродвее; оно было новым и лучше здания на Федерал-Плаза. Ходили слухи, что подобное разделение было сделано на тот случай, если кто-то из террористов решит продемонстрировать свои способности на федеральных объектах. Лично я считал, что это просто какая-то бюрократическая закавыка, однако подобные организации всегда давали совершенно секретные объяснения по поводу своей обычной глупости.
Если вас интересует, почему Кейт, Тед и я не разговаривали в ожидании начальства, то мы делали это потому, что подозревали – офис прослушивается. Если трех человек оставляют одних в чужом кабинете, надо быть готовым к тому, что ведется запись их разговоров. Я подумал, что неплохо бы продиктовать для настройки записи: «Один, два, три, проверка», – но вместо этого произнес:
– Хороший кабинет. У мистера Кенига неплохой вкус.
Кейт и Тед проигнорировали мое замечание.
Я бросил взгляд на часы: почти семь вечера. Пожалуй, мистера Кенига не особенно радовало, что приходится ехать на работу в субботу. Мне и самому не нравилась эта идея, но борьба с терроризмом занятие круглосуточное. Когда-то мы говорили у себя в отделе по раскрытию убийств: «Когда у убийцы день заканчивается, у нас только начинается».
От нечего делать я подошел к окну. Конечно, отсюда я не мог видеть аэропорт Кеннеди, но заметил в небе над Атлантическим океаном полосу ярких звезд, что-то вроде нового созвездия. На самом деле это были огни самолета. Это означало, что посадочные полосы аэропорта снова открыты.
Да, отсюда открывался прекрасный вид – город, освещенные мосты, река, чистое апрельское небо и почти полная луна, поднимавшаяся на востоке над Бруклином.
Повернувшись, я перевел взгляд на юго-запад. Здесь основной достопримечательностью были башни-близнецы Международного торгового центра, устремившиеся на четверть мили в небо. Сто десять этажей из стекла, бетона и стали.
Башни находились в полумиле отсюда, но они были такими огромными, что, казалось, стоят всего через улицу. Официально они назывались Северная и Южная. Однако в пятницу, 26 февраля 1993 года, в 12 часов 17 минут 36 секунд, Южная башня едва не стала известной как Исчезнувшая башня.
Рабочий стол мистера Кенига был расположен таким образом, чтобы каждый раз, глядя в окно, он мог видеть эти башни и размышлять, какую молитву читали арабские джентльмены, когда пригнали в подземный гараж башни фургон, начиненный взрывчаткой. Наверняка они молились о том, чтобы Южная башня рухнула, похоронив под своими обломками свыше пятидесяти тысяч человек.
И если бы Южная башня действительно рухнула, задев при этом и Северную башню, то тогда число погибших увеличилось бы еще тысяч на сорок, а то и на пятьдесят.
Однако конструкция выдержала, погибли шесть человек, и свыше тысячи человек получили ранения. Подземный взрыв нанес ущерб полицейскому участку, расположенному в цокольном этаже, и оставил воронку на месте многоярусного подземного гаража. То, что могло стать крупнейшей потерей Америки со времен Второй мировой войны, стало громким и четким предупреждением. Америка превратилась в территорию, через которую проходила линия фронта.
Я подумал, что мистер Кениг мог бы запросто переставить мебель в кабинете или закрыть окна жалюзи, однако тот факт, что он не сделал этого, кое-что говорил о человеке, который предпочел смотреть на эти здания каждый рабочий день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105