Ребята из ФБР прекрасно знали, как выжать из человека всю информацию, не пользуясь при этом электрошоком.
В ФБР тоже подошло время обеда, и нас, слава Богу, оставили в покое, но посоветовали пообедать в местном кафе. Талоны на обед нам не дали – значит, придется раскошелиться за привилегию пообедать в здешней харчевне.
Кафе оказалось вполне приличным, но по случаю воскресенья меню было урезанным – только здоровая и полезная пища: салаты, йогурты, овощи, фруктовые соки и чай на травах. Я взял себе салат из тунца и кофе, который по вкусу напоминал жидкость для бальзамирования.
Джек Кениг, поглощая салат, сказал:
– Не знаю, оставят ли это дело нам или же передадут здешнему отделу по борьбе с терроризмом.
– Но ведь именно для расследования таких дел и создавалась наша группа, – заметила Кейт.
Пожалуй, она права. Однако головные организации не всегда любят свои филиалы. В армии, например, не любили войска специального назначения с их зелеными беретами. Департамент полиции Нью-Йорка не жаловал свой антикриминальный отдел, состоявший из парней, которые одевались и выглядели как бродяги и разбойники. Чистенькие и холеные учреждения никогда не понимают своих копающихся в грязи специальных подразделений. Им даже наплевать, насколько результативна работа этих «грязнуль». Трудяги, особенно когда их работа эффективна, представляют собой угрозу для установившегося порядка.
– У нас имеется хороший опыт работы в Нью-Йорке, – добавила Кейт.
Кениг задумался, затем ответил:
– Все зависит от того, где, по их мнению, находится Халил. Возможно, нам и разрешат свободно поработать в Нью-Йорке. Заграничные операции передадут ЦРУ, а остальной страной и Канадой займется Вашингтон.
Тед молчал, я тоже не вмешивался в разговор. Но, насколько я знал, сотрудники ОАС, работавшие в Нью-Йорке, часто ездили по стране и даже по всему миру, когда дело, которым они занимались, начиналось в Нью-Йорке. Соблазняя меня новой работой, Дом Фанелли рассказывал, что ребята из группы часто ездят в Париж, пьют там вино, соблазняют француженок и вербуют их для слежки за подозрительными арабами. Конечно, я тогда не поверил в это, однако знал, что существовала возможность прокатиться в Европу за счет федерального бюджета. Но сейчас вопрос заключался в другом: если ты ловишь преступника, то следуешь за ним по всему миру или же останавливаешься на границе?
Самый бестолковый случай на моей памяти, связанный с убийством, произошел три года назад, когда насильник и убийца затерялся в районе Ист-Сайд и мы не могли найти его. Затем убийца отправился на недельку в штат Джорджия навестить приятеля. Там какой-то дотошный местный коп задержал его за вождение автомобиля в состоянии опьянения. А у местной полиции имелся новехонький компьютер, купленный на федеральные деньги, и они скорее ради скуки запустили туда отпечатки пальцев задержанного. И они совпали с теми, которые мы обнаружили на месте преступления. Так вот, нам пришлось получать ордер на экстрадицию преступника и ехать за ним в Джорджию. В местном полицейском участке я провел целые сутки, в течение которых шеф полиции молол какую-то чепуху, расспрашивал про Нью-Йорк и объяснял мне, как надо ловить убийц. Уверял, что, если еще раз потребуется помощь, надо только позвонить ему. В общем, вся процедура заняла уйму времени.
Но вернемся к нашему обеду в штаб-квартире ФБР. Судя по настроению Кенига, он не был уверен, что ОАС сумеет довести это дело до конца.
– Если Халила поймают в Европе, – сказал он, – то наверняка две или три страны потребуют его выдачи, а мы получим его только в том случае, если правительство Соединенных Штатов сумеет убедить дружественную страну выдать нам Халила, обвиняемого в массовом убийстве.
Наверное, Кениг объяснял всю эту юридическую бодягу в расчете на меня, но я-то и так это знал. Я прослужил в полиции почти двадцать лет, пять лет преподавал в полицейской академии и почти два года прожил с женщиной-адвокатом. Кстати, эти два года были единственным периодом в моей жизни, когда я трахал адвоката, а не адвокаты имели меня.
Получалось, что наша команда вроде бы сделала свое дело, выиграла матч, и теперь можно было отправляться в душ. Однако один наш игрок, по имени Тед Нэш, намеревался покинуть команду, в которой он начинал играть. У меня в памяти всплыл образ шефа полиции из штата Джорджия, только сейчас у него было лицо Теда Нэша. Он указывал на Асада Халила, сидевшего за решеткой, и говорил мне: «Вот видишь, Кори, я поймал его. Позволь рассказать тебе, как я это сделал. Я сидел в кафе на улице Сен-Жермен – это в Париже, Кори, – и тут появился преступник. Я выхватил пистолет и арестовал его».
На самом деле Тед в этот момент говорил нечто другое:
– Завтра я вылетаю в Париж, поговорю там с нашими людьми в посольстве. Это хорошая идея – начать там, где все началось, а затем вернуться сюда.
Кейт и Джек поболтали немного о проблемах юрисдикции, экстрадиции, федеральных законах и законах штатов и тому подобном. Затем Кейт сказала мне:
– Уверена, в полиции то же самое. Люди, которые начали дело, доводят его до конца. Это сохраняет целостность цепи доказательств и делает свидетельские показания людей менее доступными для нападок со стороны защиты.
Господи, мы еще не поймали этого негодяя, а они уже рассуждают о законном судебном процессе. Вот что бывает, когда адвокаты становятся полицейскими. Всю эту чушь я был вынужден выслушивать, когда имел дело с помощниками и следователями окружного прокурора. Эта страна старается соблюдать законность, что вовсе не плохо, когда имеешь дело со среднестатистическим американским преступником. Конечно, надо соблюдать конституцию и не позволять никому нарушать ее. Но все-таки кто-то должен придумать отдельный суд со своими законами для таких, как Асад Халил. Ведь этот парень даже не платит налоги, ну разве что за исключением налога с продаж.
Когда время обеда подходило к концу, Кениг объявил:
– Вы все сегодня утром проделали отличную работу. Я понимаю, процедура не очень приятная, но мы прибыли сюда, чтобы оказать помощь и быть полезными. Я очень горжусь вами.
Я едва не поперхнулся куском тунца, а Кейт, похоже, польстили слова шефа. А вот Теду было наплевать на его слова, и это означало, что у нас с ним наконец появилось что-то общее.
Глава 29
Асад Халил выехал на окружную дорогу, а в начале одиннадцатого он уже двигался на юг по шоссе I-95 подальше от Вашингтона. Он знал, что впереди, вплоть до конечного пункта его поездки, не будет платных дорог и мостов.
Порывшись в наволочке, Халил вытащил деньги, обнаруженные в спальне генерала, деньги из генеральского бумажника и из сумочки его жены, которую он прихватил в прихожей. Всего двести долларов. Из мотеля он прихватил четыреста сорок долларов, в бумажнике Гамаля Джаббара оказалось около ста. Халил сложил в уме все суммы и добавил то, что у него имелось. Всего получилось около тысячи ста. Он подумал, что этого хватит на несколько дней.
Въехав на мост, пересекавший небольшую речку, Халил остановил машину и быстро выбрался из нее, держа в руку наволочку, где лежали пистолет генерала и ценности, взятые из дома. Подойдя к перилам, Халил посмотрел в обе стороны, потом вниз на реку и, убедившись, что не видно ни машин, ни лодок, швырнул наволочку в воду.
Вернувшись в машину, он продолжил свой путь. Конечно, неплохо было бы сохранить какие-нибудь сувениры в память о визите к генералу, особенно генеральское кольцо и фотографию его детей. Однако по прошлому европейскому опыту он знал, что надо быть готовым к случайному обыску. Конечно, он не собирался позволять себя обыскивать, но это могло произойти, и не следовало пренебрегать такой вероятностью.
Свернув к первой же попавшейся заправочной станции, Халил подъехал к колонке с табличкой «Самообслуживание». Ему говорили, что на американских заправках все точно так же, как в Европе, а значит, можно воспользоваться имевшейся у него кредитной карточкой. Однако не хотелось уже в начале миссии оставлять свой след, и поэтому он решил заплатить наличными.
Закончив заливать бензин, Халил подошел к стеклянной будке и просунул в маленькое окошко банкноту в двадцать долларов. Мужчина, сидевший в будке, взглянул на него, и Халилу этот взгляд показался недружелюбным. Отсчитав сдачу, мужчина положил ее на прилавок и отвернулся. Халил забрал деньги, вернулся к своей машине и снова выехал на шоссе.
Халил обратил внимание на то, что на территории штата Виргиния на деревьях гораздо больше листвы, чем в Нью-Йорке или в Нью-Джерси. Поток транспорта здесь двигался со скоростью примерно семьдесят пять миль в час, то есть гораздо быстрее, чем к северу от Вашингтона, и на десять миль в час быстрее, чем предписывали знаки ограничения скорости.
Борис говорил ему: «Полиция на юге обычно останавливает машины с северными номерами. Особенно с нью-йоркскими».
На вопрос Халила почему Борис ответил: «Между Югом и Севером была Гражданская война, в которой Юг потерпел поражение. И у южан до сих пор злоба на северян». «А когда была эта война?» – спросил Халил. «Более ста лет назад».
Борис коротко рассказал о войне и добавил: «Американцы прощают своих зарубежных врагов через десять лет, но вот друг друга никак простить не могут. Тебе лучше всего двигаться по федеральной трассе, по ней всегда едут северяне, которые решили провести отпуск во Флориде. Там твой автомобиль не будет привлекать внимание».
И еще Борис сообщил: «Многие жители Нью-Йорка евреи, так что на юге полиция может остановить машину из Нью-Йорка еще и по этой причине. – Он рассмеялся. – Если тебя остановят, скажи им, что ты тоже не любишь евреев».
Халил помнил все эти наставления. Там, в Триполи, наставники старались облегчить его поездку на юг, но они явно хуже знали это место, чем территорию между Нью-Йорком и Вашингтоном. И здесь у него могли возникнуть проблемы. Халил вспомнил взгляд кассира на заправочной станции, подумал о своих нью-йоркских номерах и о своей внешности.
Борис наставлял его: «На юге в основном проживают темнокожие африканцы или люди с европейской внешностью. Ты не похож ни на тех, ни на других. Но когда доберешься до Флориды, там будет легче. Во Флориде люди многих рас и цветов кожи, там тебя могут принять за латиноамериканца. Однако многие люди во Флориде говорят по-испански, а ты не говоришь. Так что, если придется объясняться, говори, что ты бразилец. В Бразилии говорят на португальском и очень мало кто из американцев знает этот язык. Но если будешь говорить с полицией, представляйся египтянином, как и записано в твоих документах».
Халил помнил об этом совете Бориса. В Европе полно туристов, бизнесменов и жителей из арабских стран, но в Америке, за пределами Нью-Йорка, его внешность могла привлечь внимание. Хотя Малик говорил об этой стране: «Этот идиот русский слишком пугает тебя. В Америке нужно всего лишь улыбаться, не выглядеть подозрительным, не держать руки в карманах, носить с собой американскую газету или журнал, давать чаевые – пятнадцать процентов от счета, – не стоять при разговоре слишком близко, чаще принимать душ и со всеми здороваться».
Халил улыбнулся, вспомнив эти слова Малика и то, какую оценку он дал американцам: «Они похожи на европейцев, но у американцев в мозгах меньше извилин. Говори конкретно, но не резко. Будь дружелюбным, но не фамильярничай. Американцы не сильны в географии и в различных областях культуры. Так что если захочешь быть греком, будь греком. Ты хорошо говоришь по-итальянски, так что можешь говорить, что ты с Сардинии. Американцы в любом случае ничего не знают ни о Греции, ни о Сардинии».
Халил отвлекся от своих мыслей и переключил все внимание на дорогу. На одних участках движение было довольно интенсивным, на других – машин встречалось совсем мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
В ФБР тоже подошло время обеда, и нас, слава Богу, оставили в покое, но посоветовали пообедать в местном кафе. Талоны на обед нам не дали – значит, придется раскошелиться за привилегию пообедать в здешней харчевне.
Кафе оказалось вполне приличным, но по случаю воскресенья меню было урезанным – только здоровая и полезная пища: салаты, йогурты, овощи, фруктовые соки и чай на травах. Я взял себе салат из тунца и кофе, который по вкусу напоминал жидкость для бальзамирования.
Джек Кениг, поглощая салат, сказал:
– Не знаю, оставят ли это дело нам или же передадут здешнему отделу по борьбе с терроризмом.
– Но ведь именно для расследования таких дел и создавалась наша группа, – заметила Кейт.
Пожалуй, она права. Однако головные организации не всегда любят свои филиалы. В армии, например, не любили войска специального назначения с их зелеными беретами. Департамент полиции Нью-Йорка не жаловал свой антикриминальный отдел, состоявший из парней, которые одевались и выглядели как бродяги и разбойники. Чистенькие и холеные учреждения никогда не понимают своих копающихся в грязи специальных подразделений. Им даже наплевать, насколько результативна работа этих «грязнуль». Трудяги, особенно когда их работа эффективна, представляют собой угрозу для установившегося порядка.
– У нас имеется хороший опыт работы в Нью-Йорке, – добавила Кейт.
Кениг задумался, затем ответил:
– Все зависит от того, где, по их мнению, находится Халил. Возможно, нам и разрешат свободно поработать в Нью-Йорке. Заграничные операции передадут ЦРУ, а остальной страной и Канадой займется Вашингтон.
Тед молчал, я тоже не вмешивался в разговор. Но, насколько я знал, сотрудники ОАС, работавшие в Нью-Йорке, часто ездили по стране и даже по всему миру, когда дело, которым они занимались, начиналось в Нью-Йорке. Соблазняя меня новой работой, Дом Фанелли рассказывал, что ребята из группы часто ездят в Париж, пьют там вино, соблазняют француженок и вербуют их для слежки за подозрительными арабами. Конечно, я тогда не поверил в это, однако знал, что существовала возможность прокатиться в Европу за счет федерального бюджета. Но сейчас вопрос заключался в другом: если ты ловишь преступника, то следуешь за ним по всему миру или же останавливаешься на границе?
Самый бестолковый случай на моей памяти, связанный с убийством, произошел три года назад, когда насильник и убийца затерялся в районе Ист-Сайд и мы не могли найти его. Затем убийца отправился на недельку в штат Джорджия навестить приятеля. Там какой-то дотошный местный коп задержал его за вождение автомобиля в состоянии опьянения. А у местной полиции имелся новехонький компьютер, купленный на федеральные деньги, и они скорее ради скуки запустили туда отпечатки пальцев задержанного. И они совпали с теми, которые мы обнаружили на месте преступления. Так вот, нам пришлось получать ордер на экстрадицию преступника и ехать за ним в Джорджию. В местном полицейском участке я провел целые сутки, в течение которых шеф полиции молол какую-то чепуху, расспрашивал про Нью-Йорк и объяснял мне, как надо ловить убийц. Уверял, что, если еще раз потребуется помощь, надо только позвонить ему. В общем, вся процедура заняла уйму времени.
Но вернемся к нашему обеду в штаб-квартире ФБР. Судя по настроению Кенига, он не был уверен, что ОАС сумеет довести это дело до конца.
– Если Халила поймают в Европе, – сказал он, – то наверняка две или три страны потребуют его выдачи, а мы получим его только в том случае, если правительство Соединенных Штатов сумеет убедить дружественную страну выдать нам Халила, обвиняемого в массовом убийстве.
Наверное, Кениг объяснял всю эту юридическую бодягу в расчете на меня, но я-то и так это знал. Я прослужил в полиции почти двадцать лет, пять лет преподавал в полицейской академии и почти два года прожил с женщиной-адвокатом. Кстати, эти два года были единственным периодом в моей жизни, когда я трахал адвоката, а не адвокаты имели меня.
Получалось, что наша команда вроде бы сделала свое дело, выиграла матч, и теперь можно было отправляться в душ. Однако один наш игрок, по имени Тед Нэш, намеревался покинуть команду, в которой он начинал играть. У меня в памяти всплыл образ шефа полиции из штата Джорджия, только сейчас у него было лицо Теда Нэша. Он указывал на Асада Халила, сидевшего за решеткой, и говорил мне: «Вот видишь, Кори, я поймал его. Позволь рассказать тебе, как я это сделал. Я сидел в кафе на улице Сен-Жермен – это в Париже, Кори, – и тут появился преступник. Я выхватил пистолет и арестовал его».
На самом деле Тед в этот момент говорил нечто другое:
– Завтра я вылетаю в Париж, поговорю там с нашими людьми в посольстве. Это хорошая идея – начать там, где все началось, а затем вернуться сюда.
Кейт и Джек поболтали немного о проблемах юрисдикции, экстрадиции, федеральных законах и законах штатов и тому подобном. Затем Кейт сказала мне:
– Уверена, в полиции то же самое. Люди, которые начали дело, доводят его до конца. Это сохраняет целостность цепи доказательств и делает свидетельские показания людей менее доступными для нападок со стороны защиты.
Господи, мы еще не поймали этого негодяя, а они уже рассуждают о законном судебном процессе. Вот что бывает, когда адвокаты становятся полицейскими. Всю эту чушь я был вынужден выслушивать, когда имел дело с помощниками и следователями окружного прокурора. Эта страна старается соблюдать законность, что вовсе не плохо, когда имеешь дело со среднестатистическим американским преступником. Конечно, надо соблюдать конституцию и не позволять никому нарушать ее. Но все-таки кто-то должен придумать отдельный суд со своими законами для таких, как Асад Халил. Ведь этот парень даже не платит налоги, ну разве что за исключением налога с продаж.
Когда время обеда подходило к концу, Кениг объявил:
– Вы все сегодня утром проделали отличную работу. Я понимаю, процедура не очень приятная, но мы прибыли сюда, чтобы оказать помощь и быть полезными. Я очень горжусь вами.
Я едва не поперхнулся куском тунца, а Кейт, похоже, польстили слова шефа. А вот Теду было наплевать на его слова, и это означало, что у нас с ним наконец появилось что-то общее.
Глава 29
Асад Халил выехал на окружную дорогу, а в начале одиннадцатого он уже двигался на юг по шоссе I-95 подальше от Вашингтона. Он знал, что впереди, вплоть до конечного пункта его поездки, не будет платных дорог и мостов.
Порывшись в наволочке, Халил вытащил деньги, обнаруженные в спальне генерала, деньги из генеральского бумажника и из сумочки его жены, которую он прихватил в прихожей. Всего двести долларов. Из мотеля он прихватил четыреста сорок долларов, в бумажнике Гамаля Джаббара оказалось около ста. Халил сложил в уме все суммы и добавил то, что у него имелось. Всего получилось около тысячи ста. Он подумал, что этого хватит на несколько дней.
Въехав на мост, пересекавший небольшую речку, Халил остановил машину и быстро выбрался из нее, держа в руку наволочку, где лежали пистолет генерала и ценности, взятые из дома. Подойдя к перилам, Халил посмотрел в обе стороны, потом вниз на реку и, убедившись, что не видно ни машин, ни лодок, швырнул наволочку в воду.
Вернувшись в машину, он продолжил свой путь. Конечно, неплохо было бы сохранить какие-нибудь сувениры в память о визите к генералу, особенно генеральское кольцо и фотографию его детей. Однако по прошлому европейскому опыту он знал, что надо быть готовым к случайному обыску. Конечно, он не собирался позволять себя обыскивать, но это могло произойти, и не следовало пренебрегать такой вероятностью.
Свернув к первой же попавшейся заправочной станции, Халил подъехал к колонке с табличкой «Самообслуживание». Ему говорили, что на американских заправках все точно так же, как в Европе, а значит, можно воспользоваться имевшейся у него кредитной карточкой. Однако не хотелось уже в начале миссии оставлять свой след, и поэтому он решил заплатить наличными.
Закончив заливать бензин, Халил подошел к стеклянной будке и просунул в маленькое окошко банкноту в двадцать долларов. Мужчина, сидевший в будке, взглянул на него, и Халилу этот взгляд показался недружелюбным. Отсчитав сдачу, мужчина положил ее на прилавок и отвернулся. Халил забрал деньги, вернулся к своей машине и снова выехал на шоссе.
Халил обратил внимание на то, что на территории штата Виргиния на деревьях гораздо больше листвы, чем в Нью-Йорке или в Нью-Джерси. Поток транспорта здесь двигался со скоростью примерно семьдесят пять миль в час, то есть гораздо быстрее, чем к северу от Вашингтона, и на десять миль в час быстрее, чем предписывали знаки ограничения скорости.
Борис говорил ему: «Полиция на юге обычно останавливает машины с северными номерами. Особенно с нью-йоркскими».
На вопрос Халила почему Борис ответил: «Между Югом и Севером была Гражданская война, в которой Юг потерпел поражение. И у южан до сих пор злоба на северян». «А когда была эта война?» – спросил Халил. «Более ста лет назад».
Борис коротко рассказал о войне и добавил: «Американцы прощают своих зарубежных врагов через десять лет, но вот друг друга никак простить не могут. Тебе лучше всего двигаться по федеральной трассе, по ней всегда едут северяне, которые решили провести отпуск во Флориде. Там твой автомобиль не будет привлекать внимание».
И еще Борис сообщил: «Многие жители Нью-Йорка евреи, так что на юге полиция может остановить машину из Нью-Йорка еще и по этой причине. – Он рассмеялся. – Если тебя остановят, скажи им, что ты тоже не любишь евреев».
Халил помнил все эти наставления. Там, в Триполи, наставники старались облегчить его поездку на юг, но они явно хуже знали это место, чем территорию между Нью-Йорком и Вашингтоном. И здесь у него могли возникнуть проблемы. Халил вспомнил взгляд кассира на заправочной станции, подумал о своих нью-йоркских номерах и о своей внешности.
Борис наставлял его: «На юге в основном проживают темнокожие африканцы или люди с европейской внешностью. Ты не похож ни на тех, ни на других. Но когда доберешься до Флориды, там будет легче. Во Флориде люди многих рас и цветов кожи, там тебя могут принять за латиноамериканца. Однако многие люди во Флориде говорят по-испански, а ты не говоришь. Так что, если придется объясняться, говори, что ты бразилец. В Бразилии говорят на португальском и очень мало кто из американцев знает этот язык. Но если будешь говорить с полицией, представляйся египтянином, как и записано в твоих документах».
Халил помнил об этом совете Бориса. В Европе полно туристов, бизнесменов и жителей из арабских стран, но в Америке, за пределами Нью-Йорка, его внешность могла привлечь внимание. Хотя Малик говорил об этой стране: «Этот идиот русский слишком пугает тебя. В Америке нужно всего лишь улыбаться, не выглядеть подозрительным, не держать руки в карманах, носить с собой американскую газету или журнал, давать чаевые – пятнадцать процентов от счета, – не стоять при разговоре слишком близко, чаще принимать душ и со всеми здороваться».
Халил улыбнулся, вспомнив эти слова Малика и то, какую оценку он дал американцам: «Они похожи на европейцев, но у американцев в мозгах меньше извилин. Говори конкретно, но не резко. Будь дружелюбным, но не фамильярничай. Американцы не сильны в географии и в различных областях культуры. Так что если захочешь быть греком, будь греком. Ты хорошо говоришь по-итальянски, так что можешь говорить, что ты с Сардинии. Американцы в любом случае ничего не знают ни о Греции, ни о Сардинии».
Халил отвлекся от своих мыслей и переключил все внимание на дорогу. На одних участках движение было довольно интенсивным, на других – машин встречалось совсем мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105