Оно было в доме Букеров в ту кошмарную ночь; оно
было в глазах Джона, когда он однажды ночью вернулся домой, пропахший
дегтем; и оно было на проповеди, надрывая живот от смеха, слыша, как
больным говорили, что в них был Сатана, и что теперь они могут выбросить
свои лекарства. Идея о том, что болеют только грешники, казалась Рамоне
нелепой, и тем не менее эти двое - Фальконер и мальчик - извлекали выгоду
из этого бесчеловечного утверждения.
С самого начала, как только она увидела на танцах этого рыжеволосого
юношу и ее сердце громко застучало, а голова закружилась, она считала, что
он должен знать о ней все. Мать Рамоны была того же мнения, и Рамона
несколько раз пыталась сделать это, но Джон, похоже, не желал ничего
слушать. Конечно, после того, как они поженились, он все узнал. Как она
могла скрыть это от него? В маленьких деревушках, разбросанных по всей
Алабаме, жило так много людей, слышавших рассказы о ее матери, Ребекке.
Первые несколько лет после женитьбы Джон был спокойным, добрым, любящим...
а затем все изменилось.
Рамона вспомнила тот день, более тринадцати лет назад, когда ее
приехал повидать мужчина по имени Хэнк Кротти из Саллиджента, и удивленный
Джон впустил его. Кротти сказал, что сначала он обратился к Ребекке
Фейрмаунтейн, но старуха отослала его к Рамоне, попросив передать: "Теперь
твой ход".
Ее Неисповедимый Путь звал ее; как же она могла отказаться?
Два месяца назад брат Кротти погиб на охоте в результате несчастного
случая. Но - тут лицо Кротти стало чернеть от отчаяния, а лицо Джона
бледнеть - призрак покойника пытается вернуться домой, к жене и детям.
Глубокой ночью что-то стучит в дверь пытаясь войти. Из глаз Кротти
полились слезы, и сквозь них он стал умолять о помощи.
Вот так Джон и узнал о наследии Рамоны: индейская кровь имела силу
давать мертвым покой.
Она прождала одна в доме под Саллиджентом два дня, пока не появился
призрак. Сначала это был слабый серо-голубой огонек между деревьев,
который по мере приближения к дому приобретал туманные голубоватые
очертания мужской фигуры. В конце концов он принял вид мужчины в
маскировочном охотничьем костюме, прижимающего руки к ране на животе.
Рамона встала между призраком и домом, и тот остановился, продолжая
мерцать в темноте; Рамона почувствовала его смущение и страдание. Это была
сущность человеческого существа, отчаянно пытающаяся вцепиться в уходящую
жизнь, не понимая, что она может покончить со страданиями и болью и
перейти в другое, лучшее место. Мать научила Рамону, что ей следует
делать, и она стала мягко разговаривать с призраком, называя его по имени,
притягивая его к себе силой воли. Он дрожал, как маленький ребенок,
видящий впереди освещенную дверь, но боящийся дойти до нее по темному
коридору. Этой дверью для него была Рамона, и она должна была принять на
себя весь его страх и земные эмоции, чтобы он мог уйти не обремененный
ими.
Наконец, после долгих попыток объяснить призраку, что он не может
больше существовать в этом мире, он скользнул к ней, как будто хотел
упасть в ее объятия. Дикая боль его страданий качнула ее назад. Она
чувствовала рану в животе, чувствовала страшное по силе стремление
прикоснуться к жене и детям, почувствовала сотни других эмоций, которые
должны остаться внутри нее.
В следующее мгновение она уже была в одиночестве, лежа на земле и
всхлипывая от ужаса. Призрак исчез, сбросив свою боль как старую кожу.
Боль оставалась с ней еще долгое время. Во многих кошмарах ей снилась
рана в животе. Потом от ее матери пришла посылка, в которой находился
набор для рукоделия и записка: "Я слышала, что ты совершила огромное
добро. Я горжусь тобой. Но это не последний раз. Помнишь, я говорила тебе,
что если ты сделаешь это, то ты должна научиться управлять чувствами,
которые остались внутри тебя? Я вспомнила, что будучи маленькой девочкой,
ты любила вышивать. Сделай для меня красивую картину. Я люблю тебя". В
конце концов Джон позволил себе снова прикоснуться к ней. Но затем пришел
еще один проситель, за ним еще один... и Джон превратился в испуганную
ледышку. Последние несколько лет она внимательно наблюдала за Билли. У
него случился первый, тоже чрезвычайно сильный, контакт с призраком,
который очень нуждался в его помощи. Она надеялась, что его минует
возможность видеть черную ауру, сила, которая в ней самой развилась только
к двадцати годам. Для Рамоны это было хуже всего: видеть, что кто-то
умирает, и не иметь возможности помочь.
Рамона подняла голову и задержала дыхание. На шоссе показались огни
приближающейся автомашины; автомобиль свернул и направился к их дому.
Рамона встала на подгибающихся ногах и схватилась за подпорку террасы. Это
был темно-синий "Понтиак" шерифа Бромли.
Машина остановилась, и из нее вылез Бромли.
- Добрый вечер, миссис Крикмор, - поздоровался он, растягивая слова,
и двинулся в направлении террасы. Шериф был крупным мужчиной с большими
квадратными челюстями и плоским, как у боксера, носом; он был одет в
рыжевато-коричневую рубаху и такого же цвета брюки, над ремнем которых
слегка нависал его живот. На голове у него была шляпа. Единственной
уступкой профессии был форменный ремень с притороченным к нему фонариком,
наручниками и "Спешиал" тридцать восьмого калибра.
Распахнулась дверь в дом, и на пороге показался Билли с масляной
лампой в руках, при которой он читал книгу. Он выбежал из дома,
рассчитывая увидеть отца, вылезавшего из "Олдса", но увидев шерифа Бромли
остановился, будто наткнувшись на кирпичную стену.
- Привет, Билли, - поздоровался шериф с легкой смущенной улыбкой. Он
прочистил горло и снова обратился к Рамоне. - Я... э-э-э... был прошлой
ночью на палаточной проповеди. Да там был почти весь Готорн. Я сожалею,
что с вами поступили так грубо, но...
- Что-то случилось с Джоном?
- Нет, - ответил Бромли. - А разве он не здесь? - Он продел большие
пальцы рук в ременные петли на брюках и некоторое время смотрел в темноту.
- Нет, я не насчет Джона. Я хотел задать несколько вопросов Билли.
- Вопросов о чем?
Шериф смущенно заерзал.
- О Вилле Букере, - ответил он наконец.
- Билли, поставь лампу на стол, чтобы на нем было светлее. Ты слышал
Шерифа. Ты ответишь на его вопросы правдиво?
Билли встревожено кивнул.
Бромли подошел ближе к террасе.
- Я должен тебе задать их, Билли. Это не значит, что я хочу их
задавать.
- Все в порядке.
- Так... Когда ты спускался в подвал дома Букеров?
- В конце апреля. Я не собирался ходить туда, я знал, что это частная
собственность, но...
- Почему ты решил туда спуститься?
- Я слышал... - Он взглянул на мать, но та сидела отвернувшись и
смотрела на шоссе, предоставив Билли отдуваться самому. - Я услышал
постукивание. За дверью в подвал.
- Ты был там еще после того, как ты... видел то, о чем ты говорил?
- Нет, сэр. Я не мог вернуться туда снова.
Бромли некоторое время смотрел Билли в глаза, затем вздохнул и кивнул
головой.
- Я тебе верю, мальчик. А теперь могу я поговорить с твоей мамой
наедине?
Билли взял свою лампу, поставил ее на плетеный столик и ушел в дом. В
лесу среди деревьев мелькали светлячки, в зеленом пруду расквакались
лягушки. Рамона сидела молча и ждала, пока шериф заговорит.
- После того, как Дейв Букер убил их, - начал шериф усталым
отрешенным голосом, - он запихнул тело Джули-Энн под кровать, а тело Кэти
запер в шкафу. Это... было похоже на то, что он хотел избавиться от них,
или притвориться, что ничего не произошло. Мы в поисках Вилла обыскали
весь дом, искали в лесу, под террасой, во всех мыслимых местах. Мы искали
кости в печке, опускали водолаза в колодец рядом с домом, даже протралили
озеро Симмес. Мы искали и в этой угольной куче тоже... но мы никогда не
искали в земле под ней, - он снял шляпу и почесал затылок. - Там-то и
находилось тело Вилла все это время, в мешке. Похоже, что его забили
насмерть чем-то вроде лопаты, у него были переломаны все кости. Да, это
сраное дело чертовски... Простите мой плохой французский. - Он снова
водрузил шляпу на голову. - Линк Паттерсон, Кейл Джойнер и я нашли Вилла
сегодня утром. Я повстречал на своем веку много паршивых случаев, но
этот... - Он неожиданно подался вперед и схватился за подпорку террасы
так, что у него побелели костяшки пальцев. - Миссис Крикмор, - произнес он
хрипло, будто борясь с эмоциями, которые, по его мнению, шериф не мог
показывать. - Я весьма сожалею о том, что случилось с вами вчера ночью. Я
наверное... должен был что-нибудь предпринять...
- Не было необходимости.
- Вы... знаете, что про вас рассказывают, правда? Я тоже слышал эти
рассказы, но никогда не придавал им значения, - его губы с трудом
складывались произнося малопонятные слова. - Так это правда?
Рамона не ответила. Она знала, что он отчаянно хочет понять, узнать
ее секреты, и на мгновение ей захотелось довериться ему, потому что может
быть - только может быть - внутри этого медвежьего вида человека тлеет
искра его собственного Неисповедимого Пути. Но потом мгновение прошло, и
она поняла, что больше не доверится ни одному человеку в Готорне.
- Я не верю в духов! - негодующе произнес шериф. - Это... сказки для
дураков! Но ответьте мне только на один вопрос: как Билли узнал, что Вилл
Букер находится под угольной кучей?
Последовала долгая пауза, во время которой тишину нарушало только
кваканье лягушек и стрекотание сверчков. Наконец Бромли произнес:
- Потому что он такой же, как вы, так?
Рамона слегка приподняла подбородок.
- Да, - ответила она. - Как я.
- Но он всего лишь маленький мальчик! Во что... во что же превратится
его жизнь, если он обречен видеть духов и... Бог знает кого еще!
- У вас к нам все, шериф?
Бромли неуверенно замигал, чувствуя, как из ее глаз изливается
огромная сила.
- Да... за исключением одной вещи. Джимми Джед Фальконер очень
уважаемый и любимый в нашем округе человек, а его сын настоящий
чудотворец. После того, как вы вскочили и стали кричать "Убийца", вам вряд
ли избежать сети сплетен, которая на вас будет накинута.
- Сплетни? Это когда о ком-то говорят неправду? Тогда мне нечего
беспокоиться, не так ли? Это он сам или кто-нибудь из его "Крестового
похода" просил вас сказать мне это?
- Может, да, может, нет. Просто прислушайтесь к моим словам. Вот
теперь у меня все. - Он пошел к своему автомобилю, но, открыв дверь,
помедлил. - Вы понимаете, что у Билли жизнь здесь уже никогда не будет
идти по-старому?
Он сел в автомобиль и поехал по направлению к шоссе.
Рамона подождала, пока автомобиль шерифа скрылся из виду, а затем
взяла лампу и ушла в дом. Билли сидел на отцовском стуле, а на столе перед
ним стояла лампа и лежала "Тайна пропавших друзей". Она поняла, что он
должен был слышать каждое слово, произнесенное на террасе.
- Шериф Бромли нашел Вилла, - сказал Билли.
- Да.
- Но как же это мог быть Вилл, если Вилл уже умер?
- Я не думаю, что это был Вилл, которого ты знал, Билли. Я думаю, это
была... какая-то часть Вилла, одинокая и испуганная, и она ждала от тебя
помощи.
Билли задумался двигая челюстями.
- А я мог ему помочь, мама?
- Я не знаю, но думаю, что смог бы; я думаю, что он не хотел, чтобы
его оставили лежать одного в подвале. Кому охота просыпаться в темноте,
где вокруг нет ни единой души?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74