Судя по оборотам винта, его скорость примерно пятнадцать узлов. — Джоунс повернулся к молодому акустику. Он вспомнил свой первый выход в море. Этот девятнадцатилетний юноша еще не научился отличать дельфинов от кораблей. — Видишь вот это? Это высокочастотная характеристика его турбодвигателей, верный признак, ее слышно издалека в обычной ситуации, потому что у «Кривака» плохая звукоизоляция.
Манкузо спустился в отделение гидролокации. «Даллас» принадлежал к числу первых подлодок класса «688», и на нем не было прямого прохода из рубки управления на гидроакустический пост, как у субмарин более позднего выпуска. Вместо этого на «Далласе» приходилось идти вперед и, обойдя люк, спускаться вниз. Может быть, во время капитального ремонта это изменят. Капитан показал кофейной кружкой в сторону экрана.
— Где «Кривак»?
— Вот здесь, пеленг не меняется. Вокруг нас хороший звукопроводящий слой. Он, по-видимому, еще далеко.
Шкипер улыбнулся. Джоунс всегда пытался угадать расстояние до пели. Удивительным было то, что за те два года, пока он был на борту подводной лодки под командованием Манкузо, Джоунс чаще бывал прав, чем ошибался. В кормовой части рубки группа слежения уже рассчитывала координаты цели по отношению к известному им курсу и скорости «Далласа», чтобы определить направление движения советского фрегата и расстояние до него.
На морской поверхности почти не было кораблей. Остальные три акустических контакта были торговыми судами с одним винтом у каждого. Несмотря на то что погода была приличной. Балтийское море — по мнению Манкузо, просто большое озеро — зимой редко благоприятствовало плаванию судов. Из разведывательных докладов явствовало, что большинство военных кораблей противной стороны стояло у причалов на ремонте. Это была хорошая новость. Еще лучше было то, что почти не встречалось льда. При действительно холодной погоде поверхность моря могла покрыться сплошным льдом, что могло бы изрядно помешать операции, подумал капитан.
До сих пор о характере операции знал только их гость, Кларк.
— Капитан, мы получили данные по «Сьерре-четыре», — послышался голос лейтенанта из рубки управления. Джоунс сложил листок и передал его Манкузо.
— Говорите.
— Расстояние тридцать шесть тысяч, курс два-девять-ноль.
Манкузо развернул листок и рассмеялся.
— Джоунс, ты по-прежнему чертов колдун! — Он вернул акустику записку и пошел на мостик — предстояло изменить курс субмарины, чтобы обойти советский фрегат.
Молодой старшина, сидящий рядом с Джоунсом, схватил записку и прочитал вслух ее содержание.
— Откуда это стало вам известно? Вы не могли сделать эти расчеты на основании полученных вами данных.
— Практика, мой мальчик, практика и опыт, — ответил Джоунс голосом актера У. К. Филдса. Он заметил, что подводная лодка изменила курс. Джоунс подумал, что подобное поведение не было характерным для Манкузо в прошлом. Раньше шкипер сближался с противником, делал фотоснимки через перископ, рассчитывал торпедные залпы и вообще обращался с советским кораблем, как с настоящей целью в настоящей войне. На этот раз, однако, они уходили от русского фрегата, тихо и незаметно. По мнению Джоунса, Манкузо вряд ли настолько изменился, и потому всерьез задумался над тем, что за операция им предстоит.
Джоунс не встречался с мистером Кларком. Тот проводил львиную часть времени на корме, рядом с машинным отделением, где было оборудовано помещение для физической подготовки команды , — беговая дорожка, перематывающаяся с одного ролика на другой, которую удалось втиснуть между двумя станками. Среди матросов уже ходили слухи, что Кларк предпочитал молчать. При попытке заговорить с ним он только улыбался и продолжал заниматься своими делами. Один из боцманов заметил татуировку на кисти Кларка и шепотом рассказал кое-что о значении этого красного тюленя, о том, что обладатели такой татуировки принадлежали к секретному подразделению коммандос Военно-морского флота. На борту «Далласа» еще никогда не бывали представители этого подразделения, хотя другим подводным лодкам приходилось с ними встречаться, и слухи тихо циркулировали среди команды, прерываемые время от времени восклицаниями: «Неужели?». Излишне об этом старались не болтать, потому что если подводники и умели делать что-то, так это хранить тайны.
Джоунс встал и прошел в корму. Он решил, что преподал достаточно уроков для одного дня, а его положение технического представителя позволяло ему расхаживать по подводной лодке. Он заметил, что «Даллас» продвигается вперед медленно, не спеша, направляясь на восток со скоростью в девять узлов. Одного взгляда на навигационную карту было достаточно, чтобы узнать, где они сейчас находятся, а по тому, как штурман постукивал по ней карандашом, стало ясно, сколько им еще осталось плыть. Спускаясь вниз за банкой кока-колы, Джоунс серьезно задумался о цели похода. Судя по всему, ему предстояло принять участие в настоящем деле.
— Да, господин президент? — ответил судья Мур на телефонный звонок и тревожно нахмурился. Время принять решение?
— То, о чем мы недавно говорили у меня в кабинете...
— Помню, господин президент. — Мур посмотрел на телефонный аппарат. Если не считать трубки, которую он держал в руке, «защищенная» линия связи представляла собой трехфутовый куб, хитроумно спрятанный в письменный стол. Она принимала слова, тут же разбирала их на биты, которые неузнаваемо перемешивала, и посылала в другой такой же аппарат, собиравший биты в первоначальные слова. У такого канала связи было еще одно побочное преимущество — разговор велся без малейших помех, поскольку система кодирования устраняла все случайные шумы на линии.
— Можете приступать. Мы не имеем права — прошлой ночью я принял решение, что мы не имеем права оставлять его на произвол судьбы. — Это был первый телефонный разговор президента этим утром, и в нем ощущался эмоциональный настрой. У судьи Мура мелькнула мысль, что президент, возможно, плохо спал ночью, думая о судьбе этого безымянного агента. Президент был именно таким человеком. Кроме того, приняв решение, он добивался его исполнения и никогда не отказывался от него. Пелт будет пытаться весь день убедить президента изменить решение, но президент передал приказ в восемь утра, и ему придется стоять до конца.
— Спасибо, господин президент, Я приступаю к операции. — Мур связался через две минуты с Бобом Риттером и застал его в кабинете.
— Получено разрешение на проведение операции по эвакуации «Кардинала»!
— Значит, я поступил правильно, голосуя за президента, — удовлетворенно заявил Риттер, ударив кулаком одной .руки в ладонь другой. — Через десять дней «Кардинал» будет в безопасности, Боже мой, но ведь только на то, чтобы заслушать отчет о его работе, потребуются годы! — Затем наступила короткая пауза. — Жаль терять такой источник ценной информации, но это наш долг. К тому же Мэри-Пэт завербовала пару по-настоящему интересных агентов. Прошлым вечером ей удалось передать «кардиналу» кассеты с пленкой. Мне неизвестны подробности, но, насколько я понимаю, пришлось рисковать.
— Она всегда любила опасность.
— Не просто любила, Артур, получала удовольствие от этого. Впрочем, в каждом оперативнике есть что-то от ковбоя. — Оба выходца из Техаса обменялись многозначительными взглядами. — Даже в тех, кто родом из Нью-Йорка.
— И все-таки какая удивительная пара! Можно только удивляться, какими окажутся дети с их генами, — усмехнулся судья Мур. — Итак, Боб, ты получил, что просил. Действуй.
— Слушаюсь, сэр. — Риттер отправился в центр связи, послал шифровку и затем сообщил обо всем адмиралу Гриру.
Телекс прошел через спутник связи и уже через пятнадцать минут оказался в Москве: КОМАНДИРОВКА ОДОБРЕНА. СОХРАНЯЙТЕ СЧЕТА ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ВОЗМЕЩЕНИЯ ПУТЕВЫХ РАСХОДОВ.
Эд Фоули принес расшифрованный телекс к себе в кабинет. Значит, подумал он, тот бюрократ, у которого возникли опасения, набрался все-таки смелости. Слава Богу.
Осталась всего одна передача! Мы передадим ему сообщение одновременно с получением пакета от «Кардинала». После этого Филитов отправится самолетом в Ленинград, и дальше все пойдет по разработанному сценарию. Достоинством этого плана было то, что «Кардинал» по крайней мере раз в году проверял канал своего спасения. Танковый полк, в котором раньше служил полковник Филитов, был приписан теперь к Ленинградскому военному округу, и русским понятна такая сентиментальная тяга старого офицера. Михаил Семенович на протяжении ряда лет принимал меры, чтобы его полк первым получал новое снаряжение и обучался новым тактическим приемам. После его смерти полк будет переименован в Филитовский гвардейский — по крайней мере так намеревалась поступить Советская Армия. Как жаль, подумал Фоули, что теперь им придется изменить этот план. С другой стороны, может. ЦРУ сумеет поставить какой-то другой памятник этому человеку...
А пока предстояло осуществить еще одну передачу, и эта операция окажется непростой. Не надо забегать вперед, сказал себе Эд, нужно действовать постепенно, шаг за шагом. Сначала нужно предупредить его.
Через полчаса из здания посольства вышел ничем не выделяющийся сотрудник, занимавший одну из низших должностей. В определенное время он будет стоять на определенном месте. Этот «знак» будет принят другим человеком, не находящимся под наблюдением «Двойки». Этот человек сделает нечто иное. Причина была ему неизвестна, он знал лишь одно — где и как ему следует оставить пометку. Такая процедура разочаровывала его. Ведь разведывательная деятельность должна быть захватывающе интересной, правда?
— Вот наш друг. — Ватутин ехал в автомобиле — ему хотелось убедиться в том, что все делается как надо, Филитов сел в машину, и водитель тронулся с места. Автомобиль Ватутина сопровождал Филитова с полкилометра, затем его заменил другой, ехавший по соседней улице, чтобы не отстать.
Полковник Ватутин следил за развитием событий по радио. Сообщения были деловыми и краткими — шесть автомашин следили за Филитовым, сменяя одна другую, причем одна обычно ехала впереди машины, в которой находился Фнлитов, а другая сзади. Машина Филитова остановилась у магазина, обслуживающего высокопоставленных руководителей Министерства обороны. Внутри магазина у Ватутина был свой человек — было известно, что Филитов заезжает сюда два или три раза в неделю, — который следил за тем, что покупает полковник и с кем разговаривает.
Ватутин чувствовал, что все идет в соответствии с планом, и немудрено — он лично объяснил каждому сотруднику, принимающему участие в операции, что сам председатель проявляет интерес к развитию дела. Водитель машины, в которой сидел Ватутин, резко увеличил скорость и высадил полковника у подъезда дома напротив квартиры, находящейся под наблюдением, опередив Филитова. Ватутин вошел в квартиру, в которой обосновались сотрудники «Двойки».
— Как раз вовремя, — заметил старший группы, когда полковник появился в дверях.
Ватутин осторожно выглянул в окно и увидел, что у противоположного подъезда остановилась машина Филитова. Следовавший за ней автомобиль КГБ проскочил мимо, не сбавляя скорость. Старый полковник вошел в свой подъезд
— Подозреваемый только что вошел в здание, — послышался голос специалиста по связи. Внутри здания вместе с Филитовым в лифт войдет женщина с авоськой, полной яблок. На этаже Филито-ва два сотрудника, настолько молодых, что сойдут за юную пару, пройдут мимо двери лифта в тот момент, когда Филитов выйдет из него, и последуют дальше по коридору, громким шепотом признаваясь друг другу в любви. Установленные там микрофоны успели захватить конец объяснения, когда Филитов открыл дверь своей квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Манкузо спустился в отделение гидролокации. «Даллас» принадлежал к числу первых подлодок класса «688», и на нем не было прямого прохода из рубки управления на гидроакустический пост, как у субмарин более позднего выпуска. Вместо этого на «Далласе» приходилось идти вперед и, обойдя люк, спускаться вниз. Может быть, во время капитального ремонта это изменят. Капитан показал кофейной кружкой в сторону экрана.
— Где «Кривак»?
— Вот здесь, пеленг не меняется. Вокруг нас хороший звукопроводящий слой. Он, по-видимому, еще далеко.
Шкипер улыбнулся. Джоунс всегда пытался угадать расстояние до пели. Удивительным было то, что за те два года, пока он был на борту подводной лодки под командованием Манкузо, Джоунс чаще бывал прав, чем ошибался. В кормовой части рубки группа слежения уже рассчитывала координаты цели по отношению к известному им курсу и скорости «Далласа», чтобы определить направление движения советского фрегата и расстояние до него.
На морской поверхности почти не было кораблей. Остальные три акустических контакта были торговыми судами с одним винтом у каждого. Несмотря на то что погода была приличной. Балтийское море — по мнению Манкузо, просто большое озеро — зимой редко благоприятствовало плаванию судов. Из разведывательных докладов явствовало, что большинство военных кораблей противной стороны стояло у причалов на ремонте. Это была хорошая новость. Еще лучше было то, что почти не встречалось льда. При действительно холодной погоде поверхность моря могла покрыться сплошным льдом, что могло бы изрядно помешать операции, подумал капитан.
До сих пор о характере операции знал только их гость, Кларк.
— Капитан, мы получили данные по «Сьерре-четыре», — послышался голос лейтенанта из рубки управления. Джоунс сложил листок и передал его Манкузо.
— Говорите.
— Расстояние тридцать шесть тысяч, курс два-девять-ноль.
Манкузо развернул листок и рассмеялся.
— Джоунс, ты по-прежнему чертов колдун! — Он вернул акустику записку и пошел на мостик — предстояло изменить курс субмарины, чтобы обойти советский фрегат.
Молодой старшина, сидящий рядом с Джоунсом, схватил записку и прочитал вслух ее содержание.
— Откуда это стало вам известно? Вы не могли сделать эти расчеты на основании полученных вами данных.
— Практика, мой мальчик, практика и опыт, — ответил Джоунс голосом актера У. К. Филдса. Он заметил, что подводная лодка изменила курс. Джоунс подумал, что подобное поведение не было характерным для Манкузо в прошлом. Раньше шкипер сближался с противником, делал фотоснимки через перископ, рассчитывал торпедные залпы и вообще обращался с советским кораблем, как с настоящей целью в настоящей войне. На этот раз, однако, они уходили от русского фрегата, тихо и незаметно. По мнению Джоунса, Манкузо вряд ли настолько изменился, и потому всерьез задумался над тем, что за операция им предстоит.
Джоунс не встречался с мистером Кларком. Тот проводил львиную часть времени на корме, рядом с машинным отделением, где было оборудовано помещение для физической подготовки команды , — беговая дорожка, перематывающаяся с одного ролика на другой, которую удалось втиснуть между двумя станками. Среди матросов уже ходили слухи, что Кларк предпочитал молчать. При попытке заговорить с ним он только улыбался и продолжал заниматься своими делами. Один из боцманов заметил татуировку на кисти Кларка и шепотом рассказал кое-что о значении этого красного тюленя, о том, что обладатели такой татуировки принадлежали к секретному подразделению коммандос Военно-морского флота. На борту «Далласа» еще никогда не бывали представители этого подразделения, хотя другим подводным лодкам приходилось с ними встречаться, и слухи тихо циркулировали среди команды, прерываемые время от времени восклицаниями: «Неужели?». Излишне об этом старались не болтать, потому что если подводники и умели делать что-то, так это хранить тайны.
Джоунс встал и прошел в корму. Он решил, что преподал достаточно уроков для одного дня, а его положение технического представителя позволяло ему расхаживать по подводной лодке. Он заметил, что «Даллас» продвигается вперед медленно, не спеша, направляясь на восток со скоростью в девять узлов. Одного взгляда на навигационную карту было достаточно, чтобы узнать, где они сейчас находятся, а по тому, как штурман постукивал по ней карандашом, стало ясно, сколько им еще осталось плыть. Спускаясь вниз за банкой кока-колы, Джоунс серьезно задумался о цели похода. Судя по всему, ему предстояло принять участие в настоящем деле.
— Да, господин президент? — ответил судья Мур на телефонный звонок и тревожно нахмурился. Время принять решение?
— То, о чем мы недавно говорили у меня в кабинете...
— Помню, господин президент. — Мур посмотрел на телефонный аппарат. Если не считать трубки, которую он держал в руке, «защищенная» линия связи представляла собой трехфутовый куб, хитроумно спрятанный в письменный стол. Она принимала слова, тут же разбирала их на биты, которые неузнаваемо перемешивала, и посылала в другой такой же аппарат, собиравший биты в первоначальные слова. У такого канала связи было еще одно побочное преимущество — разговор велся без малейших помех, поскольку система кодирования устраняла все случайные шумы на линии.
— Можете приступать. Мы не имеем права — прошлой ночью я принял решение, что мы не имеем права оставлять его на произвол судьбы. — Это был первый телефонный разговор президента этим утром, и в нем ощущался эмоциональный настрой. У судьи Мура мелькнула мысль, что президент, возможно, плохо спал ночью, думая о судьбе этого безымянного агента. Президент был именно таким человеком. Кроме того, приняв решение, он добивался его исполнения и никогда не отказывался от него. Пелт будет пытаться весь день убедить президента изменить решение, но президент передал приказ в восемь утра, и ему придется стоять до конца.
— Спасибо, господин президент, Я приступаю к операции. — Мур связался через две минуты с Бобом Риттером и застал его в кабинете.
— Получено разрешение на проведение операции по эвакуации «Кардинала»!
— Значит, я поступил правильно, голосуя за президента, — удовлетворенно заявил Риттер, ударив кулаком одной .руки в ладонь другой. — Через десять дней «Кардинал» будет в безопасности, Боже мой, но ведь только на то, чтобы заслушать отчет о его работе, потребуются годы! — Затем наступила короткая пауза. — Жаль терять такой источник ценной информации, но это наш долг. К тому же Мэри-Пэт завербовала пару по-настоящему интересных агентов. Прошлым вечером ей удалось передать «кардиналу» кассеты с пленкой. Мне неизвестны подробности, но, насколько я понимаю, пришлось рисковать.
— Она всегда любила опасность.
— Не просто любила, Артур, получала удовольствие от этого. Впрочем, в каждом оперативнике есть что-то от ковбоя. — Оба выходца из Техаса обменялись многозначительными взглядами. — Даже в тех, кто родом из Нью-Йорка.
— И все-таки какая удивительная пара! Можно только удивляться, какими окажутся дети с их генами, — усмехнулся судья Мур. — Итак, Боб, ты получил, что просил. Действуй.
— Слушаюсь, сэр. — Риттер отправился в центр связи, послал шифровку и затем сообщил обо всем адмиралу Гриру.
Телекс прошел через спутник связи и уже через пятнадцать минут оказался в Москве: КОМАНДИРОВКА ОДОБРЕНА. СОХРАНЯЙТЕ СЧЕТА ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ВОЗМЕЩЕНИЯ ПУТЕВЫХ РАСХОДОВ.
Эд Фоули принес расшифрованный телекс к себе в кабинет. Значит, подумал он, тот бюрократ, у которого возникли опасения, набрался все-таки смелости. Слава Богу.
Осталась всего одна передача! Мы передадим ему сообщение одновременно с получением пакета от «Кардинала». После этого Филитов отправится самолетом в Ленинград, и дальше все пойдет по разработанному сценарию. Достоинством этого плана было то, что «Кардинал» по крайней мере раз в году проверял канал своего спасения. Танковый полк, в котором раньше служил полковник Филитов, был приписан теперь к Ленинградскому военному округу, и русским понятна такая сентиментальная тяга старого офицера. Михаил Семенович на протяжении ряда лет принимал меры, чтобы его полк первым получал новое снаряжение и обучался новым тактическим приемам. После его смерти полк будет переименован в Филитовский гвардейский — по крайней мере так намеревалась поступить Советская Армия. Как жаль, подумал Фоули, что теперь им придется изменить этот план. С другой стороны, может. ЦРУ сумеет поставить какой-то другой памятник этому человеку...
А пока предстояло осуществить еще одну передачу, и эта операция окажется непростой. Не надо забегать вперед, сказал себе Эд, нужно действовать постепенно, шаг за шагом. Сначала нужно предупредить его.
Через полчаса из здания посольства вышел ничем не выделяющийся сотрудник, занимавший одну из низших должностей. В определенное время он будет стоять на определенном месте. Этот «знак» будет принят другим человеком, не находящимся под наблюдением «Двойки». Этот человек сделает нечто иное. Причина была ему неизвестна, он знал лишь одно — где и как ему следует оставить пометку. Такая процедура разочаровывала его. Ведь разведывательная деятельность должна быть захватывающе интересной, правда?
— Вот наш друг. — Ватутин ехал в автомобиле — ему хотелось убедиться в том, что все делается как надо, Филитов сел в машину, и водитель тронулся с места. Автомобиль Ватутина сопровождал Филитова с полкилометра, затем его заменил другой, ехавший по соседней улице, чтобы не отстать.
Полковник Ватутин следил за развитием событий по радио. Сообщения были деловыми и краткими — шесть автомашин следили за Филитовым, сменяя одна другую, причем одна обычно ехала впереди машины, в которой находился Фнлитов, а другая сзади. Машина Филитова остановилась у магазина, обслуживающего высокопоставленных руководителей Министерства обороны. Внутри магазина у Ватутина был свой человек — было известно, что Филитов заезжает сюда два или три раза в неделю, — который следил за тем, что покупает полковник и с кем разговаривает.
Ватутин чувствовал, что все идет в соответствии с планом, и немудрено — он лично объяснил каждому сотруднику, принимающему участие в операции, что сам председатель проявляет интерес к развитию дела. Водитель машины, в которой сидел Ватутин, резко увеличил скорость и высадил полковника у подъезда дома напротив квартиры, находящейся под наблюдением, опередив Филитова. Ватутин вошел в квартиру, в которой обосновались сотрудники «Двойки».
— Как раз вовремя, — заметил старший группы, когда полковник появился в дверях.
Ватутин осторожно выглянул в окно и увидел, что у противоположного подъезда остановилась машина Филитова. Следовавший за ней автомобиль КГБ проскочил мимо, не сбавляя скорость. Старый полковник вошел в свой подъезд
— Подозреваемый только что вошел в здание, — послышался голос специалиста по связи. Внутри здания вместе с Филитовым в лифт войдет женщина с авоськой, полной яблок. На этаже Филито-ва два сотрудника, настолько молодых, что сойдут за юную пару, пройдут мимо двери лифта в тот момент, когда Филитов выйдет из него, и последуют дальше по коридору, громким шепотом признаваясь друг другу в любви. Установленные там микрофоны успели захватить конец объяснения, когда Филитов открыл дверь своей квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115