Обаятельный человек, заметил Ватутин. Он даже встал из-за своего массивного дубового стола, когда посетители вошли к нему в кабинет, и жестом предложил им сесть в кресла рядом с собой. Ватутин был человеком, умело контролирующим свои мысли и эмоции; помимо этого он был слишком честным человеком, и обаяние председателя не оказало на него никакого воздействия.
Герасимов поднял папку.
— Полковник Ватутин, я прочитал доклад о возглавляемом вами следствии. Прекрасная работа. Не могли бы вы рассказать о том, что сделано за последнее время?
— Конечно, товарищ председатель, В настоящее время мы ведем розыск некоего Эдуарда Васильевича Алтунина. Он работает банщиком в Сандуновских банях. В результате допроса приемщика из химчистки нам стало известно, что Алтунин является следующим звеном в канале связи. К сожалению, он исчез тридцать шесть часов назад, но к концу недели мы надеемся отыскать его.
— Я и сам хожу в Сандуновские бани, — заметил Герасимов с иронией. Ватутин не замедлил добавить в свою очередь:
— Я тоже, товарищ председатель. Мне даже довелось видеть этого молодого человека. Я узнал его по фотографии в составляемом нами деле. Он служил ефрейтором в роте артиллерийско-технического обеспечения в Афганистане. В его личном деле, затребованном нами из Министерства обороны, говорится, что он возражал против использования некоторых видов оружия, тех, что мы применяли, чтобы заставить местное население отказаться от помощи бандитам. — Ватутин имел в виду взрывные устройства, замаскированные под игрушки, которые подбирали дети. — Политрук роты написал об Алтунине доклад, однако уже после первого устного предупреждения тот замолчал и закончил службу в Афганистане без дальнейших инцидентов. Доклад ротного политрука подшит к его досье, и потому Алтунина не взяли на завод и ему пришлось переходить с одной неквалифицированной работы на другую. Те, с кем он работал, говорят о нем, как о ничем не примечательном человеке, хотя и весьма молчаливом. Именно таким, разумеется, и должен быть вражеский агент. Он не рассказывал о своих неприятностях в Афганистане, даже когда выпивал. Его квартира находится под наблюдением, равно как и все его родственники и знакомые. Если нам не удастся быстро отыскать его, сомнений в шпионской деятельности Алтунина не останется. Но я не сомневаюсь, что мы отыщем его и я сам буду вести допрос.
Герасимов задумчиво кивнул.
— Мне стало известно, что для допроса Ванеевой была использована новая техника. Насколько успешно она действует?
— Весьма успешно. В данном случае методика оправдала себя, но должен признаться, что я испытываю определенные опасения по поводу освобождения Ванеевой.
— Это я распорядился освободить ее, если вам не сообщили об этом, — небрежно произнес Герасимов. — Принимая во внимание рекомендации врача, а также необходимость проявить крайнюю осторожность в отношении Ванеевой, я пришел к заключению, что можно пойти на такой риск. Надеюсь, вы не станете отрицать, что к этому делу не следует привлекать лишнее внимание? Никто ведь не снимает с нее обвинения в шпионаже.
Да, конечно, подумал Ватутин, и вы сможете использовать дочь, чтобы шантажировать отца, не так ли? Ее позор — это и его позор, а какой отец захочет увидеть своего единственного ребенка в ГУЛАГе?
— Совершенно верно, товарищ председатель, дело весьма щекотливое и станет еще более запутанным, — Ватутин тщательно выбирал слова.
— Продолжайте.
— В тот раз, когда я видел этого Алтунииа, он стоял рядом с Михаилом Семеновичем Филитовым.
— Вы имеете в виду полковника Филитова, помощника маршала Язова, — Михаила Филитова?
— Да, товарищ председатель. Сегодня утром я внимательно прочитал его личное дело.
— И к какому выводу пришли? — вопрос задал начальник Ватутина.
— Ничего конкретного. Правда, я не знал, что он принимал участие в разоблачении Пеньковского... — Ватутин замолчал, и впервые на его лице отразилась нерешительность.
— Что-то вас беспокоит, полковник, — заметил Герасимов. — Что именно?
— Филитов появился в деле Пеньковского вскоре после смерти второго сына и жены. — Ватутин пожал плечами, — Странное совпадение.
— Разве Филитов не стал первым свидетелем против Пеньковского? — спросил начальник Второго главного управления. Он сам принимал участие, хотя и косвенное, в этом расследовании.
— Вот именно, — кивнул Ватутин, — но это произошло уже после того, как мы начали следить за шпионом. — Он сделал еще одну паузу. — Как я уже сказал, совпадение весьма странное. Сейчас мы разыскиваем человека, который, как мы подозреваем, работал связным и принимал участие в передаче сведений, касающихся оборонных секретов. Я видел его рядом с высокопоставленным сотрудником Министерства обороны, и этот сотрудник имел отношение к аналогичному делу почти тридцать лет назад. С другой стороны, именно Филитов был первым, кто сообщил о своих подозрениях относительно Пеньковского, он герой войны... и потерял всех своих членов семьи в результате неудачного стечения обстоятельств... — Ватутин впервые соединил все свои мысли в одно целое.
— А был ли раньше хотя бы намек на подозрение в отношении Филитова? — спросил председатель КГБ.
— Нет. Трудно представить себе более впечатляющий послужной список. Филитов был единственным ближайшим помощником покойного министра обороны Устинова, служил с ним на протяжении всей его карьеры и после его смерти остался в Министерстве обороны. Сейчас он исполняет роль генерального инспектора при министре обороны, выполняет его личные поручения.
— Да, я знаю, — ответил Герасимов. — Я получил запрос за подписью Язова. Он просит, чтобы мы прислали ему наше досье по работе американцев в области стратегической оборонной инициативы. Когда я позвонил ему, министр сказал, что полковник Фи-литов и Бондаренко собирают информацию для подробного доклада, который он собирается представить на Политбюро. Кодовое название, обнаруженное вами на сохранившемся кадре фотопленки, было «Яркая звезда»?
— Да, товарищ председатель.
— Тогда у нас выявилось три совпадения, Ватутин, — заметил Герасимов. — Что вы предлагаете?
У Ватутина уже был готов ответ на этот вопрос.
— Я считаю необходимым организовать слежку за Филитовым. Может быть, и за Бондаренко.
— Согласен. Действуйте, но с максимальной осторожностью. — Герасимов закрыл папку. — Ваш отчет превосходно составлен, и, по моему мнению, ваш следовательский инстинкт по-прежнему не изменяет вам, полковник. Держите меня в курсе. Будете докладывать мне три раза в неделю, начиная с сегодняшнего дня и до завершения расследования. Генерал, — повернулся он к начальнику «Двойки», — позаботьтесь о том, чтобы полковнику была предоставлена вся необходимая помощь. Можете запрашивать поддержку в любом управлении комитета. Если возникнут затруднения, прошу сразу же информировать меня. Думаю, можно не сомневаться, что утечка информации происходит на самом высоком уровне в Министерстве обороны. Далее: допуск к этому расследованию ограничен нами тремя. Никто — повторяю — никто больше не будет с ним ознакомлен — Кто знает, где сумели внедрить своих агентов американцы? Ватутин, проведите это расследование успешно, и к лету вы получите генеральские погоны. Но, — он предостерегающе поднял палец, — мне хотелось бы, чтобы вы прекратили пить, пока не завершите это дело. Вам понадобится ясная голова.
— Слушаюсь, товарищ председатель.
Когда Ватутин со своим начальником вышли из кабинета, коридор был почти пуст.
— А как относительно Ванеевой? — вполголоса спросил Ватутин.
— Все из-за ее отца, разумеется. Генеральный секретарь Нармонов на будущей неделе сообщит о его избрании в состав Политбюро, — ответил генерал бесстрастным голосом.
И, уж конечно, будет неплохо, когда в Политбюро окажется еще один человек, на поддержку которого может рассчитывать председатель КГБ, подумал Ватутин. Неужели Герасимов готовится предпринять решительные действия?
— Не забудьте, что он сказал относительно выпивки, — напомнил генерал. — До меня доходят слухи, что последнее время вы часто прикладываетесь к бутылке. По вопросу пагубного влияния алкоголя генеральный секретарь и наш председатель придерживаются единой точки зрения. Надеюсь, вы знаете об этом?
— Да, товарищ генерал, — ответил Ватутин. Разумеется, это единственный вопрос, по которому их точки зрения совпадают. Подобно каждому настоящему русскому, Ватутин считал, что водка является такой же важной частью жизни, как воздух. Ему пришло в голову, что именно благодаря тяжелому похмелью он отправился в баню тем утром и потому стал свидетелем странного совпадения, когда банщик Алтунин помог встать поскользнувшемуся полковнику Филитову, но Ватутин решил не напоминать об этой иронии судьбы своему начальнику. Вернувшись вскоре в свой кабинет, Ватутин положил перед собой блокнот и начал составлять план слежки за двумя полковниками Советской Армии.
Грегори вернулся домой обычным рейсовым самолетом с пересадкой в Канзас-Сити, где ему пришлось ждать два часа. Он спал почти все время рейса и, сойдя с самолета, направился прямо к выходу — у него не было багажа. Невеста ждала его у дверей.
— Как тебе понравился Вашингтон? — спросила она после приветственного поцелуя.
— Там ничего не меняется. Меня возили из одного места в другое. По их мнению, ученые могут не спать. — На пути к машине он взял ее за руку.
— Зачем тебя вызывали? — поинтересовалась Кэнди, когда они вышли из здания аэропорта.
— Русские провели крупное испытание, — ответил Грегори и оглянулся вокруг. Вообще-то он нарушил правила сохранения государственной тайны, но разве Кэнди не была членом команды? — Они сбили спутник — с помощью наземного лазера, размещенного в Душанбе. Все, что осталось от спутника, походило на пластмассовую модель, которую поместили в микроволновую печь.
— Плохо, — заметила доктор Лонг.
— Это уж точно, — согласился доктор Грегори. — Но у них возникли трудности с оптикой — рассеивание луча и его колебание. Не приходится сомневаться, что у них нет никого, кто вроде тебя способен создавать зеркала. А вот специалисты по лазерам у них, по-видимому, хорошие.
— Насколько хорошие?
— Настолько, что сумели сделать такое, что нам не пришло в голову, — проворчал Эл, направляясь к своему «шеви». — Садись за руль, я еще не пришел в себя после полета.
— Мы сможем разобраться в этом? — спросила Кэнди, отпирая дверцу.
— Рано или поздно. — Доктор Грегори не стал вдаваться в подробности, даже разговаривая с невестой.
Кэнди забралась в машину и открыла правую переднюю дверцу. Как только Эл устроился на сиденье и пристегнулся ремнями безопасности, он тут же приподнял крышку «бардачка» и достал бисквит. У него всегда хранился здесь запас «Твинки». Бисквит был черствоват, но Эл не обращал внимания на такие мелочи. Иногда Кэнди задумывалась, а не объяснялась ли его любовь к ней тем, что ее имя напоминало ему о дешевых сладостях.
— Как продвигается работа над новым зеркалом? — спросил он, откусив половинку бисквита.
— У Марва возникла новая мысль, и сейчас мы ею занимаемся. Он считает, что вместо того, чтобы утолщать слой отражающего покрытия, его нужно сделать тоньше. На будущей неделе собираемся попробовать.
— Для такого старика, как Марв, у него немало свежих идей, — заметил Эл. Марву Грину исполнилось сорок два года.
— Его секретарша тоже считает Марва большим оригиналом, — рассмеялась Кэнди.
— Не надо было ему связываться с женщинами, с которыми вместе работает, — совершенно серьезно заметил Грегори и лишь спустя мгновение поморщился, поняв смысл собственных слов.
— Ты прав, милый. — Она повернулась к Элу, и оба улыбнулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115