Неужели Америка действительно помогает афганцам отвоевать обратно собственную страну, или мы просто подталкиваем их на то, чтобы они убили как можно больше русских, перед тем как их тоже полностью уничтожат?
Какая политика правильная? — спросил он себя и признался, что не может ответить на этот вопрос.
Ортиз не знал, что Лучник только что принял свое решение и выбрал иной политический курс. Его такое молодое и такое старое лицо повернулось на запад, затем на север, и он сказал себе, что воля Аллаха не ограничена государственными границами, равно как и воля Его врагов.
15. Кульминация
— Теперь нам остается только захлопнуть ловушку, — сказал Ватутин своему председателю. Его голос звучал бесстрастно, лицо было равнодушным, когда он показал на доказательства, разложенные на столе Герасимова.
— Отличная работа, полковник! — Председатель КГБ позволил себе улыбнуться. Ватутин заметил, что в его улыбке проявилось больше эмоций, чем требовалось при окончании трудного и запутанного дела. — Какие у вас предложения?
— Принимая во внимание необычайно высокий пост, занимаемый подозреваемым, мне кажется, следует попытаться взять его с поличным во время передачи документов. По-моему, ЦРУ знает, что мы нарушили канал связи, по которому передавались материалы Филитова, и потому предприняло необычный шаг, поручив одному из своих сотрудников осуществить передачу, — учтите, это был акт отчаяния, несмотря на искусство, с которым осуществилась передача. Мне хотелось бы одновременно разоблачить и супругов Фоули. Они, по-видимому, гордятся тем, что водили нас за нос в течение столь длительного времени. Если мы захватим их с поличным, то уничтожим эту гордость и одновременно нанесем серьезный психологический удар по всему ЦРУ.
— Согласен, — кивнул Герасимов. — Вам доверено это расследование, полковник. Действуйте тщательно и без спешки. — Оба понимали, что расследование нужно завершить в пределах недели.
— Спасибо, товарищ председатель. — Ватутин сразу вернулся к себе в кабинет, где дал указания руководителям групп.
Микрофоны были исключительно чувствительными. Подобно большинству людей, Филитов ворочался с боку на бок во сне очень часто, за исключением тех периодов, когда ему снились сны, и магнитная лента, перематывающаяся с одной бобины на другую, регистрировала шуршание постельного белья и едва различимое бормотание. Наконец послышался другой звук, и человек с наушниками дал знак остальным. Звук походил на разворачивающийся парус, наполняющийся ветром, — это означало, что подозреваемый откинул одеяло.
Затем послышался кашель. У старого полковника были слабые легкие, говорилось в истории болезни. Его постоянно преследовали простуды и заболевания дыхательных путей. Судя по всему, он сейчас плохо себя чувствовал. Филитов высморкался, и сотрудники КГБ улыбнулись, глядя друг на друга, — звуь — напоминал свисток локомотива.
— Я вижу его, — послышался голос сотрудника у телевизионной камеры. — Идет в туалет. — Звуки, которые последовали дальше, были самыми обычными. На два окна квартиры нацелились мощные объективы двух телекамер. Светофильтры позволяли заглядывать в окна, несмотря на отблеск утреннего солнца.
— Знаете, как-то даже неловко поступать так по отношению к кому-то, — заметил один из техников. — Если показать видеопленку, зарегистрировавшую, как любой из нас ведет себя после пробуждения, можно умереть от смущения.
— Этот-то умрет по другой причине, — холодно заметил старший офицер. В том-то и заключалась одна из трудностей подобных расследований. Ты начинаешь отождествлять себя с подозреваемым, и время от времени приходится напоминать себе, как отвратительны предатели родины. Где ты сбился с пути? — спросил себя майор, думая о Филитове. Человек с такой героической биографией! Майор уже задумывался над тем, как будет вестись это дело дальше — Открытый процесс? А кто осмелится вынести на суд народа судьбу такого знаменитого героя войны? Это, сказал он себе, потребует политического решения.
Дверь квартиры открылась и снова закрылась — это значит, Филитов взял газету «Красная звезда», которую каждое утро доставлял ему курьер Министерства обороны. Сотрудники КГБ услышали бульканье кофеварки и переглянулись — этот подонок пьет хороший кофе каждое утро!
Вот он показался на экране монитора — сидит за маленьким кухонным столом и читает газету. Они обратили внимание на то, что Филитов любит делать заметки на самой газете или в лежащем рядом блокноте. Когда кофе был готов, он встал, чтобы достать молоко из небольшого холодильника. Перед тем как налить его в кофе, Филитов понюхал, не скисло ли оно. У него оказалось достаточно сливочного масла, чтобы щедро намазать на кусок ржаного хлеба. Они уже знали, что это обычный завтрак старого полковника.
— Все еще ест по-солдатски, — заметил оператор.
— Он был когда-то настоящим солдатом, — заметил другой офицер. — Старый ты дурак, как ты смог пойти на такое?
Завтрак занял немного времени, и они видели, как Филитов пошел в ванную, где он умылся и побрился, затем снова появился на экране и начал одеваться, взял щетку и почистил сапоги. Филитов всегда ходил в сапогах, что было необычным для Министерства обороны, но и три золотые звезды на кителе тоже были необычным зрелищем. Одевшись, он встал перед зеркалом, осматривая себя. Филитов уложил газету в портфель и направился к двери. Последним звуком, который они слышали, был щелчок дверного замка — Майор подошел к телефону.
— Он покинул квартиру. Ничего необычного — Группа наружного наблюдения наготове.
— Хорошо, — ответил Ватутин и положил трубку.
Один из операторов настроил камеру на резкость, чтобы зафиксировать появление Филитова на улице. Полковник подошел к автомобилю, ответил на приветствие водителя и сел в машину. Через несколько мгновений она исчезла из виду. Все сотрудники, наблюдавшие этим утром за Филитовым, пришли к выводу, что все прошло, как обычно, без каких-либо отклонений. Теперь они могли позволить себе не спешить.
Вершины гор на западе были окутаны облаками, накрапывал мелкий дождь. Лучник еще не вышел из лагеря. Нужно было произнести молитвы, успокоить людей. Ортиз отправился в госпиталь — врач должен зашить ему рану на лице. Тем временем его афганский друг просматривал документы сотрудника ЦРУ. Лучник чувствовал себя неловко, испытывая вину, но успокаивал себя, говоря, что всего лишь ищет материалы, которые сам и принес Ор-тизу. Офицер ЦРУ любил делать заметки и — это было известно Лучнику — собирал карты. Он нашел нужную ему карту именно в том месте, где ожидал. К ней было приколото несколько диаграмм. Лучник скопировал их вручную, быстро и тщательно, затем все аккуратно положил на место.
— Вы, ребята, такие пуритане, — засмеялась Беа Тауссиг.
— Тем более жалко портить сложившийся образ, — ответил Эл, пряча за улыбкой отвращение к гостье. Он никак не мог понять, почему Кэнди нравится эта... особа. Грегори не знал, почему при ее появлении его охватывало тревожное чувство. Причина заключалась не в том, что она не любила его, — Элу было на это наплевать. Его любили семья и невеста, а коллеги по работе уважали, и этого ему было достаточно. Бели кому-то не нравился такой образ армейского офицера, ну и пусть. Но в поведении Беа было что-то такое...
— Ну хорошо, поговорим о делах, — весело заявила гостья, — Из Вашингтона меня спрашивают, как скоро...
— Хорошо бы кто-нибудь сказал этим бюрократам, что подобные вещи не делаются по заказу, — проворчала Кэнди.
— Не больше чем через шесть недель, — усмехнулся Эл. — Может быть, даже меньше.
— Когда? — спросила Кэнди.
— Скоро. Мы еще не прогоняли его через моделирующее устройство, но у меня ощущение, что все в порядке. Вообще-то это идея Боба. Он успел все обдумать и сумел упростить программное обеспечение даже лучше, чем я рассчитывал. Использование ИИ будет самым минимальным, гораздо меньшим, чем предполагалось в моих расчетах.
— Неужели? — Считалось, что использование ИИ — искусственного интеллекта — является критически важным для эффективности зеркал и распознавания целей.
— Да, мы слишком увлеклись инженерным решением проблемы, полагаясь на разум вместо инстинкта. Нам не следовало диктовать компьютеру, как ему надо заниматься своими делами. Мы можем уменьшить командную нагрузку на двадцать процентов, вводя в программу заранее подготовленные варианты. Оказывается, это быстрее и проще, чем заставлять компьютер выбирать большинство решений из существующего набора.
— Как относительно аномалий? — спросила Тауссиг.
— В этом все дело. Рутинные операции ИИ на самом деле замедляли операции в большей степени, чем мы думали. Мы пытались сделать процедуру настолько гибкой, что в результате она сталкивалась с трудностями в выборе варианта, не знала, как поступать. Эффективность лазера, по нашим расчетам, достаточно велика, и выбор вариантов поражения цели может осуществляться быстрее, чем в состоянии сделать это программа ИИ при решении того, стоит ли начинать прицеливание, — тогда почему не попытаться поразить цель?
— Технические свойства вашей лазерной системы изменились, — заметила Беа.
— Я не имею права говорить об этом.
Еще одна усмешка на лице маленького ублюдка. Тауссиг заставила себя улыбнуться в ответ. По его мнению, он знает что-то, чего не знаю я, так ведь? При одном взгляде на него по ее телу бежали мурашки отвращения, но еще хуже было то, как смотрела на него Кэнди — словно он Пол Ньюмен или еще какой-то красавец из Голливуда! Желто-бледный цвет лица, даже прыщи, а она любит это существо. Беа не знала, смеяться или плакать...
— Ведь нам, труженикам управленческого аппарата, приходится составлять планы на будущее, — сказала Тауссиг.
— Извини, Беа. Ты знакома с правилами секретности.
— Из-за них начинаешь думать, как мы вообще чего-то добиваемся, — Кэнди покачала головой. — Если эти правила станут еще строже, мы с Элом не сможем разговаривать в промежутке между... — Она недвусмысленно посмотрела на возлюбленного.
Эл рассмеялся.
— У меня болит голова.
— Беа, ты ему веришь? — спросила Кэнди.
— Никогда не верила. — Тауссиг откинулась на спинку сиденья.
— Ты когда согласишься на свидание с доктором Раббом? Ты ведь знаешь, он вот уже больше шести месяцев тоскует по тебе.
— Пусть тоскует по мне из автомобиля. Господи, какая ужасная мысль — свидание с доктором Раббом! — Она взглянула на Кэнди, искусно скрыв свои чувства. Тауссиг также догадалась, что переданные ей сведения относительно программного обеспечения оказались неверными. Черт бы побрал этого маленького ублюдка, изменившего программу!
— Там что-то есть. Теперь нужно выяснить — что именно? — Джоунс включил микрофон. — Мостик, докладывает акустик. Обнаружен контакт на пеленге ноль-девять-восемь. Обозначаю этот контакт как «Сьерра-четыре».
— Вы уверены, что это контакт? — спросил молодой старшина.
— Видишь вот это? — Джоунс провел пальцем по экрану. «Водопадный» дисплей был усыпан беспорядочным шумом, поступающим со всех сторон. — Не забудь, что мы ищем данные не случайного происхождения. Эта линия не является случайной. — Он набрал на клавиатуре команду. Компьютер принялся обрабатывать серию дискретных частотных диапазонов. Минуту спустя все стало ясно. По крайней мере для мистера Джоунса, подумал молодой акустик. Полоска света на экране имела неправильные очертания, расширялась вверху и сужалась книзу, закрывая около пяти градусов пеленга. «Технический представитель» посмотрел на экран еще несколько секунд, затем снова склонился к микрофону.
— Мостик, говорит акустик, опознаю цель «Сьерра-четыре» как фрегат класса «Кривак», пеленг ноль-девять-шесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115