— А-а, понятно. Американский самолет готовится к взлету. Из-за этого и задержка.
Охранник подошел к окну водителя и потребовал предъявить припуск. Водитель небрежно махнул рукой в сторону заднего сиденья.
— Добрый вечер, ефрейтор, — сказал Герасимов и показал свое удостоверение. Ефрейтор вытянулся. — Через несколько минут сюда прилетит самолет — это за мной. По-видимому, задержка произошла из-за американской делегации. Обеспечена их безопасность?
— Так точно, товарищ председатель! Задействована целая рота.
— Ну что ж, пока мы здесь, почему бы не провести проверку. Кто ваш командир?
— Майор Зарудин, товарищ...
— Что здесь происходит, черт побери? — К машине подошел лейтенант. Лишь остановившись рядом с ефрейтором, он разглядел сидящих в машине.
— Лейтенант, где сейчас майор Зарудин?
— В башне управления полетами, товарищ председатель. Оттуда лучше всего...
— Ничуть не сомневаюсь. Свяжитесь с ним по радио и сообщите, что я решил проверить внешнюю цепь охраны, затем приеду к нему и сообщу свое мнение. Поехали, — бросил он водителю. — Направо.
— Башня управления полетами Шереметьево, номер девять-семь-один запрашивает разрешение, чтобы вырулить на взлетную дорожку — правую, номер два-пять.
— Девять-семь-один, разрешаю. Поверните налево на главную рулежную дорожку один. Направление ветра два-восемь-один, сила — сорок километров.
— Принято, конец связи, — ответил пилот. — О'кей, птичка, поехали.
Второй пилот увеличил газ всех четырех двигателей, и самолет двинулся с места. По бетонке прямо перед ними шел человек с двумя светящимися жезлами и без всякой надобности указывал им направление к рулежной дорожке, но русские вообще считают, что всем следует давать указания, как действовать. Фон Эйк съехал с парковочной площадки и направился к югу по рулежной дорожке девять, затем повернул налево. Небольшое колесо в носу самолета. направляющее его движение, как всегда, немного заедало, и самолет двигался медленно. Полковник вообще предпочитал тут двигаться медленно. Рулежные дорожки были здесь настолько неровными, что всегда существовала опасность что-то повредить. Ему совсем не хотелось, чтобы это произошло именно сегодня. До конца главной рулежной дорожки номер один было больше полумили, и от непрерывных толчков и кренов могла наступить морская болезнь. Наконец фон Эйк повернул направо на рулежную дорожку номер пять.
— Похоже, все часовые несут службу бдительно, — заметил Василий, когда они пересекли дорожку номер двадцать пять. Водитель вел машину с выключенными фарами и прижимался к краю аэродрома. Самолет выруливал на взлет, и оба — водитель и телохранитель — внимательно следили за этой опасностью. Они не заметили, как Герасимов достал из кармана ключ и снял наручники с изумленного Филитова. Затем председатель КГБ извлек из наплечной кобуры автоматический пистолет.
— Проклятье — вон там автомобиль, — выругался полковник фон Эйк. — Как он здесь оказался, черт побери?
— Мы легко обойдем его, — заметил второй пилот. — Он на краю дорожки.
— Просто великолепно. — Пилот снова повернул направо в конец рулежной дорожки. — Черт бы побрал этих автомобилистов, ездят тут, как на уик-энд.
— Эта новость тоже вам не понравится, полковник, — заметил бортинженер, обращаясь к пилоту. — Над задней дверью снова горит лампочка.
— Ну когда кончится вся эта мерзость? — воскликнул фон Эйк в микрофон внутренней связи, затем переключился на систему трансляции, но, прежде чем заговорить, постарался взять себя в руки. — Механик, проверьте заднюю дверь.
— Начинается, — произнес сержант. Райан отстегнул пристяжной ремень и отодвинулся на несколько футов, наблюдая за тем, как сержант тянет за ручку двери.
— Где-то короткое замыкание, — сказал бортинженер, стоя в кокпите. — Только что выключилось освещение хвостовою салона. Сработал рубильник и никак не становится на место.
— Может быть, заменить рубильник? — спросил полковник фон Эйк.
— У меня есть запасной. Можно попробовать, — согласился инженер.
— Действуйте. Я сообщу сидящим в хвостовом салоне, почему у них погас свет. — Это была ложь, но достаточно убедительная, а поскольку все сидели в креслах, пристегнутые ремнями, было непросто повернуться и взглянуть в сторону хвостового салона.
— Где председатель? — спросил у лейтенанта Ватутин.
— Он ведет проверку — а кто вы такой?
— Я — полковник Ватутин, а это — полковник Головко. Где этот проклятый председатель, говори, несчастный молокосос!
У возмущенного лейтенанта изо рта полетели слюни, но он наконец указал направление.
— Извини, Василий, — произнес Герасимов. Телохранитель повернулся к своему председателю и увидел дуло автоматического пистолета. — Дай мне спой пистолет.
— Но...
— Сейчас не время для разговоров. — Герасимов взял пистолет и сунул его в карман. Затем он передал Василию наручники. — Пусть каждый пристегнет одну руку — и через руль.
Водитель был потрясен, но оба поступили так, как приказал Герасимов. Василий защелкнул одно кольцо на своем левом запястье, просунул второе через руль и защелкнул на правой руке водителя. Тем временем Герасимов снял телефонную трубку с радиофона и сунул ее в карман.
— Ключи?
Водитель передал их через плечо левой рукой. Ближайший часовой находился в сотне метров, а самолет — в двадцати. Председатель Комитета государственной безопасности сам открыл дверцу автомобиля — впервые за много лет.
— Полковник Филитов, следуйте за мной.
Михаил Семенович был удивлен ничуть не меньше остальных. но послушался. На виду у всех — по крайней мере тех немногих, кто наблюдал за вылетом американского самолета, — Герасимов и Филитов пошли к возвышающемуся над их головами хвосту «Боинга», окрашенному в красный, белый и синий цвета. Как по команде, над ними открылась дверь.
— Торопитесь, парни! — крикнул Райан и бросил вниз веревочную лестницу.
Старые ноги Филитова предали его. От ветра и выхлопных газов реактивных двигателей VC-137 веревочная лестница трепетала как листик, и он, несмотря на помощь Герасимова, никак не мог поставить обе ноги на нижнюю перекладину.
— Господи, смотри! — указал рукой Головко. — Жми!
Ватутин не произнес ни единого слова. Он выжал до пола педаль газа и включил дальний свет.
— Нас заметили, — произнес механик, когда увидел автомобиль. К ним бежал и солдат с автоматом.
— Ну давай же, папаша! — подбадривал механик старика.
— Проклятье! — выругался Райан, оттолкнул сержанта и спрыгнул вниз. Он приземлился неудачно, подвернув правую лодыжку и порвав на левом колене брюки. Но, превозмогая боль, тут же вскочил. Он схватил Филитова под одну руку, Герасимов — под вторую, и им удалось поднять старика достаточно высоко, так что сержант смог наклониться и втащить его внутрь самолета. Герасимов вскарабкался по лестнице следом — удерживал ее Райан. Наступила очередь Джека — но он столкнулся с той же проблемой, что и Филитов. Его левое колено не сгибалось, а когда он попытался карабкаться на одной правой ноге, то заметил, что правая отказывается работать. Он громко выругался — его голос был слышен сквозь вой ветра и рев авиационных турбин — и попробовал взбираться, перехватывая ступени руками, но промахнулся и упал на бетон аэродрома.
— Стой! Стой! — кричал кто-то с автоматом в руках с расстояния в десять футов. Джек поднял лицо к открытой двери самолета.
— Улетайте! — крикнул он изо всех сил. — Закрывайте проклятую дверь и улетайте!
Механик ни мгновения не колебался. Он протянул руку, чтобы захлопнуть дверь, и Джек заметил, как она за считанные секунды села в герметическое гнездо. Внутри самолета сержант схватил трубку внутренней связи и сообщил пилоту, что задняя дверь закрыта должным образом.
— Башня управления, говорит номер девять-семь-один, начинаем взлет. Конец связи. — И полковник фон Эйк передвинул вперед рукоятки всех четырех двигателей до предела, поскольку для взлета требуется максимальная мощность,
Сила рвущихся из сопел выхлопных газов швырнула всех четверых — автоматчик тоже успел подбежать к месту происшествия — на ледяную поверхность взлетной дорожки, и они покатились к ее концу. Лежа на животе, Джек следил за тем, как мигающий красный огонек на верхней части вертикального руля стремительно удаляется, исчезая вдали. В последний раз Райан увидел свечение инфракрасных излучателей глушителя, защищающих VC-137 от ракет «земля-воздух». Он едва не рассмеялся, но перевернулся на спину и увидел дуло пистолета у своего лица.
— Привет, Сергей, — сказал Райан полковнику Головко.
— Мы готовы, — услышал по радио Лучник. Он поднял ракетницу и выстрелил R воздух. Ракета разорвалась прямо над одним из производственных корпусов объекта.
Дальше все происходило одновременно. Слева от него расположились трое ракетчиков со «Стингерами», и после длительного ожидания ракеты устремились к караульным вышкам или, точнее, к электрическим обогревательным батареям, находившимся внутри них. Пары часовых, находившихся в каждой из них, едва успели удивиться при виде ракеты, разорвавшейся над территорией объекта, и лишь один из шести заметил мчавшийся к вышке язык желтого пламени, но, конечно, не успел отреагировать. Все три ракеты попали точно в цель — они не могли промахнуться при стрельбе по неподвижной цели, — и в каждом случае трехкилограммовая боеголовка сработала так, как от нее ожидали. Меньше чем через пять секунд после пуска сигнальной ракеты все три караульные вышки были уничтожены, а с ними и пулеметы, защищавшие лазерную установку.
Часовой, стоявший перед Лучником, погиб сразу после этого. У него не было ни малейшей надежды. Сорок автоматов открыли огонь одновременно, и половина выпущенных пуль попала в цель. Затем начали пристрелку минометы, и Лучник корректировал их огонь по радио. Мины падали в районе того, что он считал казармами охраны.
Грохот автоматического огня нельзя спутать ни с чем другим. Полковник Бондаренко только что пришел к выводу, что достаточно надышался холодным горным воздухом и насмотрелся на прекрасную, хотя и ледяную природу, и уже возвращался к своему дому, когда услышал звук, заставивший его замереть на месте. Первой мыслью было, что кто-то из солдат КГБ случайно нажал на спуск, но это длилось меньше секунды. Он услышал звук взрыва над головой и, подняв голову, увидел разорвавшуюся ракету. Затем послышались взрывы со стороны лазерной установки, и тут, словно у него в голове щелкнули переключателем, он превратился из потрясенного человека в профессионального военного, против которого ведется атака. Казармы роты КГБ находились в двухстах метрах от него, и он кинулся туда.
Он увидел, как мины, пушенные из минометов, падают на новый большой инструментальный цех, расположенный позади казарм. Из распахнутых дверей казарм выскакивали люди, и ему пришлось остановиться и поднять вверх руки, чтобы избежать выстрелов.
— Я — полковник Бондаренко! Где ваш офицер?
— Здесь! — Вперед вышел лейтенант. — Что... — Минометчики исправили свою. ошибку: следующая мина упала на крышу задней казармы. Взрыв потряс воздух.
— Следуйте за мной! — выкрикнул Бондаренко, уводя солдат от самой уязвимой цели. Вокруг раздавался треск автоматов — советских автоматов. Полковник тут же понял, что не сможет по звукам их очередей определить, где свои, а где враги. Только этого не. хватало! — Соберите своих людей! — приказал он.
— Что здесь...
— На нас напали, лейтенант! Сколько солдат в вашем распоряжении?
Молодой офицер повернулся и начал считать. Бондаренко сделал это гораздо быстрее. Сорок один солдат, все вооружены автоматами, но без тяжелого вооружения и без раций. Без крупнокалиберных пулеметов можно было обойтись, но не без радиосвязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Охранник подошел к окну водителя и потребовал предъявить припуск. Водитель небрежно махнул рукой в сторону заднего сиденья.
— Добрый вечер, ефрейтор, — сказал Герасимов и показал свое удостоверение. Ефрейтор вытянулся. — Через несколько минут сюда прилетит самолет — это за мной. По-видимому, задержка произошла из-за американской делегации. Обеспечена их безопасность?
— Так точно, товарищ председатель! Задействована целая рота.
— Ну что ж, пока мы здесь, почему бы не провести проверку. Кто ваш командир?
— Майор Зарудин, товарищ...
— Что здесь происходит, черт побери? — К машине подошел лейтенант. Лишь остановившись рядом с ефрейтором, он разглядел сидящих в машине.
— Лейтенант, где сейчас майор Зарудин?
— В башне управления полетами, товарищ председатель. Оттуда лучше всего...
— Ничуть не сомневаюсь. Свяжитесь с ним по радио и сообщите, что я решил проверить внешнюю цепь охраны, затем приеду к нему и сообщу свое мнение. Поехали, — бросил он водителю. — Направо.
— Башня управления полетами Шереметьево, номер девять-семь-один запрашивает разрешение, чтобы вырулить на взлетную дорожку — правую, номер два-пять.
— Девять-семь-один, разрешаю. Поверните налево на главную рулежную дорожку один. Направление ветра два-восемь-один, сила — сорок километров.
— Принято, конец связи, — ответил пилот. — О'кей, птичка, поехали.
Второй пилот увеличил газ всех четырех двигателей, и самолет двинулся с места. По бетонке прямо перед ними шел человек с двумя светящимися жезлами и без всякой надобности указывал им направление к рулежной дорожке, но русские вообще считают, что всем следует давать указания, как действовать. Фон Эйк съехал с парковочной площадки и направился к югу по рулежной дорожке девять, затем повернул налево. Небольшое колесо в носу самолета. направляющее его движение, как всегда, немного заедало, и самолет двигался медленно. Полковник вообще предпочитал тут двигаться медленно. Рулежные дорожки были здесь настолько неровными, что всегда существовала опасность что-то повредить. Ему совсем не хотелось, чтобы это произошло именно сегодня. До конца главной рулежной дорожки номер один было больше полумили, и от непрерывных толчков и кренов могла наступить морская болезнь. Наконец фон Эйк повернул направо на рулежную дорожку номер пять.
— Похоже, все часовые несут службу бдительно, — заметил Василий, когда они пересекли дорожку номер двадцать пять. Водитель вел машину с выключенными фарами и прижимался к краю аэродрома. Самолет выруливал на взлет, и оба — водитель и телохранитель — внимательно следили за этой опасностью. Они не заметили, как Герасимов достал из кармана ключ и снял наручники с изумленного Филитова. Затем председатель КГБ извлек из наплечной кобуры автоматический пистолет.
— Проклятье — вон там автомобиль, — выругался полковник фон Эйк. — Как он здесь оказался, черт побери?
— Мы легко обойдем его, — заметил второй пилот. — Он на краю дорожки.
— Просто великолепно. — Пилот снова повернул направо в конец рулежной дорожки. — Черт бы побрал этих автомобилистов, ездят тут, как на уик-энд.
— Эта новость тоже вам не понравится, полковник, — заметил бортинженер, обращаясь к пилоту. — Над задней дверью снова горит лампочка.
— Ну когда кончится вся эта мерзость? — воскликнул фон Эйк в микрофон внутренней связи, затем переключился на систему трансляции, но, прежде чем заговорить, постарался взять себя в руки. — Механик, проверьте заднюю дверь.
— Начинается, — произнес сержант. Райан отстегнул пристяжной ремень и отодвинулся на несколько футов, наблюдая за тем, как сержант тянет за ручку двери.
— Где-то короткое замыкание, — сказал бортинженер, стоя в кокпите. — Только что выключилось освещение хвостовою салона. Сработал рубильник и никак не становится на место.
— Может быть, заменить рубильник? — спросил полковник фон Эйк.
— У меня есть запасной. Можно попробовать, — согласился инженер.
— Действуйте. Я сообщу сидящим в хвостовом салоне, почему у них погас свет. — Это была ложь, но достаточно убедительная, а поскольку все сидели в креслах, пристегнутые ремнями, было непросто повернуться и взглянуть в сторону хвостового салона.
— Где председатель? — спросил у лейтенанта Ватутин.
— Он ведет проверку — а кто вы такой?
— Я — полковник Ватутин, а это — полковник Головко. Где этот проклятый председатель, говори, несчастный молокосос!
У возмущенного лейтенанта изо рта полетели слюни, но он наконец указал направление.
— Извини, Василий, — произнес Герасимов. Телохранитель повернулся к своему председателю и увидел дуло автоматического пистолета. — Дай мне спой пистолет.
— Но...
— Сейчас не время для разговоров. — Герасимов взял пистолет и сунул его в карман. Затем он передал Василию наручники. — Пусть каждый пристегнет одну руку — и через руль.
Водитель был потрясен, но оба поступили так, как приказал Герасимов. Василий защелкнул одно кольцо на своем левом запястье, просунул второе через руль и защелкнул на правой руке водителя. Тем временем Герасимов снял телефонную трубку с радиофона и сунул ее в карман.
— Ключи?
Водитель передал их через плечо левой рукой. Ближайший часовой находился в сотне метров, а самолет — в двадцати. Председатель Комитета государственной безопасности сам открыл дверцу автомобиля — впервые за много лет.
— Полковник Филитов, следуйте за мной.
Михаил Семенович был удивлен ничуть не меньше остальных. но послушался. На виду у всех — по крайней мере тех немногих, кто наблюдал за вылетом американского самолета, — Герасимов и Филитов пошли к возвышающемуся над их головами хвосту «Боинга», окрашенному в красный, белый и синий цвета. Как по команде, над ними открылась дверь.
— Торопитесь, парни! — крикнул Райан и бросил вниз веревочную лестницу.
Старые ноги Филитова предали его. От ветра и выхлопных газов реактивных двигателей VC-137 веревочная лестница трепетала как листик, и он, несмотря на помощь Герасимова, никак не мог поставить обе ноги на нижнюю перекладину.
— Господи, смотри! — указал рукой Головко. — Жми!
Ватутин не произнес ни единого слова. Он выжал до пола педаль газа и включил дальний свет.
— Нас заметили, — произнес механик, когда увидел автомобиль. К ним бежал и солдат с автоматом.
— Ну давай же, папаша! — подбадривал механик старика.
— Проклятье! — выругался Райан, оттолкнул сержанта и спрыгнул вниз. Он приземлился неудачно, подвернув правую лодыжку и порвав на левом колене брюки. Но, превозмогая боль, тут же вскочил. Он схватил Филитова под одну руку, Герасимов — под вторую, и им удалось поднять старика достаточно высоко, так что сержант смог наклониться и втащить его внутрь самолета. Герасимов вскарабкался по лестнице следом — удерживал ее Райан. Наступила очередь Джека — но он столкнулся с той же проблемой, что и Филитов. Его левое колено не сгибалось, а когда он попытался карабкаться на одной правой ноге, то заметил, что правая отказывается работать. Он громко выругался — его голос был слышен сквозь вой ветра и рев авиационных турбин — и попробовал взбираться, перехватывая ступени руками, но промахнулся и упал на бетон аэродрома.
— Стой! Стой! — кричал кто-то с автоматом в руках с расстояния в десять футов. Джек поднял лицо к открытой двери самолета.
— Улетайте! — крикнул он изо всех сил. — Закрывайте проклятую дверь и улетайте!
Механик ни мгновения не колебался. Он протянул руку, чтобы захлопнуть дверь, и Джек заметил, как она за считанные секунды села в герметическое гнездо. Внутри самолета сержант схватил трубку внутренней связи и сообщил пилоту, что задняя дверь закрыта должным образом.
— Башня управления, говорит номер девять-семь-один, начинаем взлет. Конец связи. — И полковник фон Эйк передвинул вперед рукоятки всех четырех двигателей до предела, поскольку для взлета требуется максимальная мощность,
Сила рвущихся из сопел выхлопных газов швырнула всех четверых — автоматчик тоже успел подбежать к месту происшествия — на ледяную поверхность взлетной дорожки, и они покатились к ее концу. Лежа на животе, Джек следил за тем, как мигающий красный огонек на верхней части вертикального руля стремительно удаляется, исчезая вдали. В последний раз Райан увидел свечение инфракрасных излучателей глушителя, защищающих VC-137 от ракет «земля-воздух». Он едва не рассмеялся, но перевернулся на спину и увидел дуло пистолета у своего лица.
— Привет, Сергей, — сказал Райан полковнику Головко.
— Мы готовы, — услышал по радио Лучник. Он поднял ракетницу и выстрелил R воздух. Ракета разорвалась прямо над одним из производственных корпусов объекта.
Дальше все происходило одновременно. Слева от него расположились трое ракетчиков со «Стингерами», и после длительного ожидания ракеты устремились к караульным вышкам или, точнее, к электрическим обогревательным батареям, находившимся внутри них. Пары часовых, находившихся в каждой из них, едва успели удивиться при виде ракеты, разорвавшейся над территорией объекта, и лишь один из шести заметил мчавшийся к вышке язык желтого пламени, но, конечно, не успел отреагировать. Все три ракеты попали точно в цель — они не могли промахнуться при стрельбе по неподвижной цели, — и в каждом случае трехкилограммовая боеголовка сработала так, как от нее ожидали. Меньше чем через пять секунд после пуска сигнальной ракеты все три караульные вышки были уничтожены, а с ними и пулеметы, защищавшие лазерную установку.
Часовой, стоявший перед Лучником, погиб сразу после этого. У него не было ни малейшей надежды. Сорок автоматов открыли огонь одновременно, и половина выпущенных пуль попала в цель. Затем начали пристрелку минометы, и Лучник корректировал их огонь по радио. Мины падали в районе того, что он считал казармами охраны.
Грохот автоматического огня нельзя спутать ни с чем другим. Полковник Бондаренко только что пришел к выводу, что достаточно надышался холодным горным воздухом и насмотрелся на прекрасную, хотя и ледяную природу, и уже возвращался к своему дому, когда услышал звук, заставивший его замереть на месте. Первой мыслью было, что кто-то из солдат КГБ случайно нажал на спуск, но это длилось меньше секунды. Он услышал звук взрыва над головой и, подняв голову, увидел разорвавшуюся ракету. Затем послышались взрывы со стороны лазерной установки, и тут, словно у него в голове щелкнули переключателем, он превратился из потрясенного человека в профессионального военного, против которого ведется атака. Казармы роты КГБ находились в двухстах метрах от него, и он кинулся туда.
Он увидел, как мины, пушенные из минометов, падают на новый большой инструментальный цех, расположенный позади казарм. Из распахнутых дверей казарм выскакивали люди, и ему пришлось остановиться и поднять вверх руки, чтобы избежать выстрелов.
— Я — полковник Бондаренко! Где ваш офицер?
— Здесь! — Вперед вышел лейтенант. — Что... — Минометчики исправили свою. ошибку: следующая мина упала на крышу задней казармы. Взрыв потряс воздух.
— Следуйте за мной! — выкрикнул Бондаренко, уводя солдат от самой уязвимой цели. Вокруг раздавался треск автоматов — советских автоматов. Полковник тут же понял, что не сможет по звукам их очередей определить, где свои, а где враги. Только этого не. хватало! — Соберите своих людей! — приказал он.
— Что здесь...
— На нас напали, лейтенант! Сколько солдат в вашем распоряжении?
Молодой офицер повернулся и начал считать. Бондаренко сделал это гораздо быстрее. Сорок один солдат, все вооружены автоматами, но без тяжелого вооружения и без раций. Без крупнокалиберных пулеметов можно было обойтись, но не без радиосвязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115