— В чем дело сержант?
— Ваши документы, товарищ. Я не знаю, кто вы.
К счастью, жена Бондаренко предусмотрительно пришила несколько карманов на тренировочный костюм фирмы «Найк», который ей удалось купить на черном рынке в Москве, — подарок к дню его рождения. Бондаренко передал сержанту документы, продолжая бег на месте.
— Когда вы прибыли на объект, товарищ полковник? — спросил сержант. — И чем вы занимаетесь так рано утром?
— Где ваш офицер? — ответил Бондаренко вопросом на вопрос.
— В главном караульном помещении, у ворот, вон там, — сержант показал направление. — Четыреста метров отсюда.
— Тогда следуйте со мной, сержант, и мы поговорим с ним. Полковник Советской Армии не обязан отчитываться перед сержантом. Вперед, пробежка вам тоже не повредит. — И он побежал в сторону караульного помещения.
Сержанту было всего лет двадцать, но на нем была тяжелая шинель, он нес автомат и пояс с боеприпасами. Через двести метров Геннадий услышал позади тяжелое дыхание.
— Вот здесь, товарищ полковник, — с трудом выговорил юноша спустя минуту.
— Вы слишком много курите, сержант, — упрекнул его Бондаренко.
— Что здесь происходит, черт побери? — спросил лейтенант КГБ, который сидел за письменным столом в караульном помещении.
— Ваш сержант задержал меня. Я — полковник Бондаренко. совершаю утреннюю пробежку.
— В тренировочном костюме, сделанном на Западе?
— Какое вам дело, что на мне надето во время пробежки? — Ну и дурак, подумал полковник, неужели шпионы бегают по утрам?
— Полковник, я дежурный офицер безопасности на этом объекте. Я не знаю вас, и мое начальство не предупредило меня о вашем присутствии здесь.
Геннадий достал из другого кармана выданный ему специальный пропуск вместе со своим удостоверением личности.
— Я представитель Министерства обороны. Цель моего приезда вас не касается. Меня прислал сюда лично маршал Советского Союза Язов. Если у вас есть еще вопросы, позвоните ему вот по этому телефону.
Лейтенант КГБ скрупулезно изучил предъявленные ему документы, чтобы удостовериться, что полковник Бондаренко именно тот, за кого выдает себя.
— Извините меня, товарищ полковник, но у нас приказ относиться к вопросам безопасности очень серьезно. Кроме того, необычно видеть человека в западной одежде, совершающего пробежку на рассвете.
— Насколько я понимаю, для ваших солдат совершать пробежки вообще крайне необычно, — сухо заметил Бондаренко.
— Здесь, на горной вершине, недостаточно места для поддержания соответствующего режима физической подготовки, товарищ полковник.
— Вот как? — Бондаренко улыбнулся и достал из кармана записную книжку с карандашом. — Вы утверждаете, что весьма серьезно относитесь к вопросам безопасности, но не занимаетесь физической подготовкой своего личного состава. Благодарю вас за предоставленную информацию, товарищ лейтенант. Я подниму этот вопрос при встрече с командиром вашего подразделения. Мне можно идти?
— Вообще-то мне приказано сопровождать всех официальных гостей.
— Превосходно. Люблю совершать пробежки в компании. Прошу вас присоединиться ко мне, товарищ лейтенант.
Офицер КГБ попал в ловушку и отдавал себе отчет в этом. Пять минут спустя он задыхался как рыба, выброшенная на берег.
— Как, по-вашему, откуда исходит главная угроза безопасности объекта? — спросил Бондаренко со злорадством, потому что не снижал темпа бега.
— Граница с Афганистаном находится вон там, в ста одиннадцати километрах, — произнес лейтенант, хватая ртом воздух. — Время от времени они совершают бандитские рейды на советскую территорию, как вы, наверно, слышали.
— У них есть связь с местными жителями?
— Пока нам не удалось установить этого, но опасность существует. Местное население состоит главным образом из мусульман.
Лейтенант закашлялся, и Бондаренко остановился.
— Когда воздух такой холодный, как сейчас, я установил, что марлевая маска на лице помогает легче дышать, — сказал Геннадий. — При этом воздух, прежде чем попадает в легкие, несколько согревается. А сейчас распрямитесь и дышите глубже, товарищ лейтенант. Если вы действительно хотите серьезно заботиться о безопасности объекта, вам и вашим солдатам следует уделять больше внимания физической подготовке. Уверяю вас, что афганцы чертовски выносливы. Две зимы назад я провел некоторое время с подразделением спецназа, которое преследовало их по полудюжине крутых вершин. Мы так их и не поймали. — Зато афганцы поймали нас, вспомнил Бондаренко, но промолчал. Он никогда не забудет ту засаду...
— А вертолеты?
— Они не всегда могут летать при плохой погоде, мой юный друг, к тому же в моем случае мы пытались проверить, можем ли мы тоже воевать в этих горах,
— Ну что ж, мы, разумеется, каждый день высылаем патрули.
По манере говорить Бондаренко заподозрил что-то и пообещал себе проверить это.
— Сколько мы пробежали?
— Два километра.
— Действительно, из-за высоты здесь это труднее. Поворачиваем обратно.
Восход солнца был впечатляющим зрелищем. Пылающий шар поднялся из-за безымянной вершины на востоке, и его свет залил ближайшие склоны, прогоняя темноту в глубокие, вырытые ледниками, ущелья. Проникнуть на объект нелегко, подумал Бондаренко, даже для бесчеловечных варваров — моджахедов. Сторожевые вышки расположены правильно, со знанием дела, поля обстрела с них открываются на несколько километров. Охрана не пользуется прожекторами — приходится думать и об удобствах проживающих здесь гражданских лиц, — однако приборы ночного видения вообще отвечают требованиям безопасности намного лучше, и полковник не сомневался, что охрана КГБ оснащена ими, К тому же — он пожал плечами — его прислали сюда не для проверки безопасности объекта, хотя Бондаренко и воспользовался этим предлогом, чтобы подразнить службу охраны, составленную из войск КГБ.
— Вы не могли бы сказать мне, как вам удалось приобрести этот тренировочный костюм? — спросил лейтенант, как только отдышался.
— А вы женаты, товарищ лейтенант?
— Да, товарищ полковник.
— Лично я никогда не допрашиваю жену по поводу того, где она покупает подарки к моему дню рождения. Правда, я не чекист. — Бондаренко несколько раз глубоко присел, чтобы продемонстрировать, что он все-таки лучше физически подготовлен.
— Товарищ полковник, хотя мы с вами выполняем разные обязанности, мы оба служим Советскому Союзу. Я — молодой неопытный офицер, и вы уже продемонстрировали это весьма убедительно. Что меня серьезно беспокоит, так это ненужное соперничество между армией и КГБ.
Бондаренко повернулся и посмотрел на лейтенанта.
— А вы неглупый молодой человек, лейтенант. Надеюсь, когда у вас на погонах появятся генеральские звезды, вы будете придерживаться такой же точки зрения.
Он оставил лейтенанта у караульного помещения и быстрым шагом направился к жилому дому, спеша добраться до теплого помещения прежде, чем утренний ветер превратит в лед капли пота на шее. Бондаренко вошел в подъезд и поднялся на лифте к себе в комнату. Его ничуть не удивило, что так рано утром горячей воды не было. Полковник принял холодный душ, прогнавший остатки сна, побрился и оделся, затем отправился в столовую завтракать.
В министерство ему нужно было приехать в девять часов, а баня с парным отделением находилась по пути. За много лет Филитов убедился, что нет ничего лучше парной бани, когда нужно избавиться от похмелья и прочистить мозги. И немудрено — практика у него была предостаточной. Водитель-сержант отвез полковника в Санлуновские бани, рядом с Кузнецким мостом, в шести кварталах от Кремля. В любом случае это была обычная Филитовская процедура — каждую неделю по средам утром он посещал парилку. Даже ранним утром он оказался в бане не один. Несколько других посетителей — занимавших, по-видимому, тоже видное положение — поднимались по широким мраморным ступенькам на второй этаж первого класса бани (разумеется, официальное название отделения первого класса было другим), поскольку тысячи москвичей страдали той же болезнью, что и полковник, и прибегали к аналогичному методу лечения. Были тут и посетительницы, Михаил Семенович попытался представить себе, как выглядит женское отделение и чем оно отличается от того, в которое направляется он сам. Это показалось ему странным. Он посещает Сандуновские бани с 1943 года, с того самого момента, как получил назначение в министерство, и ему ни разу не представился случай заглянуть в женское отделение. Ну и ладно, для этого он уже слишком стар.
Раздеваясь, он чувствовал тяжесть в голове и знал, что глаза у него красные. Повесив в шкафчик мундир, полковник взял из толстой кипы, лежащей на скамейке, махровое полотенце и березовый веник, несколько раз глубоко вдохнул прохладный сухой воздух предбанника и затем открыл дверь, ведущую в парное помещение. Когда-то весь был мраморный пол, но теперь его почти весь заменили оранжевыми плитками. Михаил Семенович помнил время, когда пол в парилке был еще мраморным. Двое голых мужчин лет пятидесяти спорили о чем-то, скорее всего о политике. Он слышал хриплые голоса, заглушаемые шипением пара из груды камней в центре отделения. Всего, кроме них, насчитал еще пять мужчин. Они сидели на полках с опущенными головами. Каждый переносил последствия похмелья в стоическом одиночестве. Он выбрал место в переднем ряду и тоже сел.
— Доброе утро, товарищ полковник, — услышал он голос рядом, в пяти метрах.
— И вам желаю того же, товарищ академик, — приветствовал Михаил Семенович знакомого завсегдатая парной бани. Филитов сжал в руках березовый веник, ожидая, когда на теле выступит пот. Ждать пришлось недолго — температура в парилке достигала ста сорока градусов по Фаренгейту. Он медленно, как поступают опытные люди, вдыхал горячий влажный воздух. Аспирин, который Михаил Семенович принял с утренним чаем, начал действовать, хотя он все еще испытывал тяжесть в голове и полости носа пока по-прежнему оставались отекшими. Он принялся бить себя веником по спине, словно стараясь изгнать ядовитые вещества из своего тела.
— Как поживает сегодня герой Сталинграда? — не унимался академик.
— Примерно так же, как и гений министерства образования, — проворчал Филитов и услышал в ответ вымученный смех. Он так и не мог запомнить его имя... Илья Владимирович... а дальше? Только кретин может смеяться, когда тебя мучает похмелье. Однажды академик признался, что пьет из-за своей жены. Ты пьешь, чтобы чувствовать себя свободным от нее, верно? — подумал полковник. Хвастаешь тем, что спишь со своей секретаршей, а вот я продал бы душу дьяволу за один взгляд на лицо Елены. И на лица моих сыновей, напомнил он себе. Двух моих красивых, мужественных сыновей. Такие веши приходят в голову в подобное утро.
— Во вчерашней «Правде» писали о переговорах по разоружению, — снова послышался голос академика. — Можно рассчитывать на успех?
— Не имею представления, — ответил Филитов.
В парилку вошел банщик — молодой человек лет двадцати пяти, невысокий. Он сосчитал сидящих на полках.
— Кто-нибудь хочет выпить? — спросил он. Спиртное было категорически запрещено в бане, но, как считает каждый русский, вкус водки от этого только улучшается.
— Нет! — послышался хор голосов. Этим утром никому не хотелось опохмелиться, с некоторым удивлением заметил Михаил Семенович. Да, конечно, середина недели. В субботнее утро все будет совсем по-другому.
— Хорошо, — ответил банщик, направляясь к двери. — В предбаннике лежат свежие полотенца, и мы отремонтировали установку для нагрева волы в бассейне. Поплавать — совсем неплохо для вашего тела, товарищи. Не забывайте упражнять мышцы, которые вы сейчас прожариваете, и весь день будете чувствовать себя свежими как огурчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115