Четыре с половиной часа лишь на то, чтобы договориться об одной цифре, подумал Джек. И это еще рекордно короткий срок. Рукопожатие даже сопровождалось аплодисментами, все поднялись, и Джек встал в очередь, направляющуюся в туалет. Через несколько минут он вернулся в зал. Там его уже ждал Головко.
— На этот раз ваши парни не слишком давили на нас, — заметил полковник КГБ.
— Вам просто повезло, что переговоры по этому вопросу поручили не мне, — согласился Джек. — Мы потратили чертовски много времени для решения таких незначительных вопросов.
— Вы считаете их незначительными?
— В масштабе всей Вселенной... ну, они имеют значение, но не слишком большое. Для меня важно уже то, что теперь мы можем отправляться домой, — произнес Джек, и в его голосе проскользнула нотка неуверенности. Нет, еще не все позади.
— Вы действительно хотите побыстрее улететь? — спросил Головко.
— Не то чтобы уж очень, но все-таки. — На этот раз не сам перелет заставляет меня нервничать, приятель, подумал он.
Экипаж самолета остановился в гостинице «Украина» на излучине Москва-реки, жили по двое в огромных номерах, делали покупки в валютном магазине «Сувениры» и вообще старались увидеть как можно больше, не забывая о том, чтобы охранять свой «Боинг». И вот теперь они расплатились за гостиницу и туристским автобусом, рассчитанным на пятьдесят пассажиров, поехали в аэропорт — через мост, затем на восток, налево по Садовому кольцу и далее на север — полчаса езды по почти пустынным улицам.
Когда полковник фон Эйк подошел к «Боингу», наземная команда обслуживания из компании «Бритиш Эйруэйз» заканчивала заправку самолета под бдительным взглядом механика — главного мастер-сержанта, которому этот самолет «принадлежал», — и капитана, занимающего место второго пилота в правом кресле VC-137. Члены экипажа прошли через контрольно-пропускной пункт, на котором офицеры КГБ тщательно сверили их лица с фотографиями на документах. После окончания проверки экипаж поднялся внутрь самолета, где каждый уложил свои вещи. Затем они принялись за подготовку модернизированного «Боинга-707» к перелету через океан домой, на базу ВВС Эндрюз. Пилот собрал в кокпите пять членов экипажа и под прикрытием чьего-то грохочущего магнитофона сообщил, что сегодня вечером порядок действий будет несколько иным.
— Господи, сэр, — произнес механик, выслушав объяснения полковника, — вы называете это «несколько иным»?
— Что такое жизнь без приключений? — отозвался фон Эйк. — Всем понятны обязанности? — Он обвел взглядом присутствующих. Все кивнули. — Тогда за дело, парни. — Пилот и второй пилот взяли перечни операций, проводимых при подготовке к полету, и в сопровождении механика спустились вниз. Хорошо бы поскорее вернуться домой — таким было единодушное мнение, — если только удастся сдвинуть шины шасси, словно приросшие к бетонному покрытию. Холодно, заметил механик, как у ведьмы за пазухой. Одетые теперь в альпаковые костюмы, которыми снабжаются все военные летчики, с теплыми перчатками на руках, они не спеша обошли огромный самолет. 89-е военно-транспортное авиакрыло :ордилось тем, что перебрасывало «видных персон» по всему миру без единой аварии. Им удалось добиться такого завидного постоянства в результате самой тщательной проверки малейших деталей, Медленно обходя самолет, полковник фон Эйк думал о том, что 700 тысяч часов летнего времени без единой аварии могут закончиться сегодня вечером.
Райан уже уложил веши. В аэропорт они поедут прямо после прощального приема. Он решил еще раз побриться и почистить зубы, прежде чем уложить туалетные принадлежности в один из карманов своего чемодана, рассчитанного на два костюма. На этот раз Джек надел один из английских костюмов, почти теплый для здешнего климата, но пообещал себе, что в свой следующий визит в Москву непременно захватит теплые кальсоны — если визит состоится зимой. Он уже было собрался идти, как в дверь постучали. Это был Тони Кандела.
— Ну что ж, счастливого пути домой, — сказал он.
— Будем надеяться, — ухмыльнулся Райан.
— Вот зашел помочь с вещами. — Кандела подхватил чемодан, i': Джеку оставалось только взять потфель. Они направились к лифту, который поднял их с седьмого на девятый этаж, и там стали А', тать другой лифт, чтобы спуститься вниз.
— Вам неизвестно имя человека, проектировавшего это здание?
— У него несомненно было незаурядное чувство юмора, — ответил Кандела. — Потому они поручили этому парню проектные работы по строительству нового здания посольства. — Райан и Кандела рассмеялись. История со строительством нового здания американского посольства в Москве была достойна голливудского фильма эпических катастроф. В стенах, перекрытиях и потолках этого здания было столько электроники для подслушивания, что хватило бы на несколько универсальных компьютеров. Минуту спустя подошел лифт, и они спустились в вестибюль. Кандела передал Райану его чемодан.
— Ни пуха ни пера, — пожелал он и удалился.
Джек подошел к тому месту, где их ждали автомобили, и положил чемодан в открытый багажник. Вечернее небо было чистым и сияло звездами, а в северной его части виднелось полярное сияние. Джек слышал, что это явление природы иногда наблюдают н в Москве, но впервые видел его.
Через десять минут вереница автомашин тронулась с места и направилась к югу, в сторону Министерства иностранных дел, снопа повторяя маршрут, от которого у Райана едва не кружилась го лова и который ничуть не улучшил его удручающего знакомства с городом восьми миллионов душ. Одна за другой машины въезжали на полукруглый пандус перед входом, и выходивших из них гостей провожали внутрь здания. Этот прием был явно менее роскошен, чем предыдущий в Кремле, но и результаты переговоров оказались намного скромнее. Следующий раунд переговоров будет особенно напряженным, потому что приближался срок встречи на высшем уровне, зато проводиться эти переговоры будут в Вашингтоне. В зале их уже ждали репортеры, главным образом газетчики, но виднелось и несколько телевизионных камер. Кто-то подошел к Джеку, едва тот успел снять пальто.
— Доктор Райан?
— Да? — Он повернулся.
— Майк Пэстер, из «Вашингтон пост». В Вашингтоне объявлено, что ваши затруднения с Комиссией по биржевым операциям и ценным бумагам урегулированы.
— Господи, до чего приятно говорить о чем-то, кроме проблемы вооружений! — рассмеялся Джек. — Я ведь говорил и раньше, что не совершил ничего дурного. Думаю, эти болваны — только не цитируйте меня, — эти люди наконец разобрались в сути дела. Отлично. Мне не хотелось нанимать адвоката.
— Ходят слухи, что ЦРУ замешано... — Но Райан тут же прервал репортера.
— Я вот что вам предлагаю, — сказал он. — Сообщите в редакцию газеты, что, если они дадут мне пару дней отойти от всего этого дела, я покажу им все, что может их заинтересовать. Все мои сделки записаны на жесткие диски, потому что я занимался бизнесом с помощью компьютера. Согласны?
— Конечно — но тогда почему...
— Ни имею ни малейшего представления, — ответил Джек, протягивая руку за бокалом белого вина на подносе у проходившего мимо официанта. Ему хотелось выпить, но сегодня этот бокал будет единственным. — Может быть, кто-то в Вашингтоне захотел расквитаться с ЦРУ из-за чего-то. Ради всего святого, не цитируйте меня в своей статье!
— Как прошли переговоры? — спросил далее репортер.
— Подробности вам лучше узнать от Эрни, но если не для печати, то очень хорошо. Не так хорошо, как в прошлый раз, и еще осталось немало нерешенных вопросов, но мы согласовали сложные проблемы, и это больше, чем мы ожидали от этой поездки.
— Будет ли соглашение заключено до начала встречи в верхах? — спросил Пэстер.
— Не для печати, — тут же ответил Джек. Репортер кивнул. — На мой взгляд, шансы даже лучше, чем два из трех.
— Какую позицию занимает ЦРУ?
— Но ведь мы не должны заниматься политическими вопросами, верно? С технической точки зрения сокращение стратегических вооружений на пятьдесят процентов хотя и ничего не изменит, но все-таки как-то успокаивает. В этом я не сомневаюсь.
— Как мне написать, чьи слова я цитирую? — тут же поинтересовался Пэстер.
— Назовите меня самым младшим участником делегации, — улыбнулся Джек. — Согласны? Дядя Эрни может говорить от имени правительства, но мне это не разрешают.
— Какое воздействие окажет заключение этого договора на то, что Нармонов останется у власти?
— Это не моя область деятельности, — убедительно солгал Райан. — Моя точка зрения по этому вопросу личная, а не профессиональная.
— Тогда...
— Тогда спросите кого-нибудь другого об этом, — предложил Джек. — Спрашивайте меня о действительно важных проблемах, например кого должен взять к себе «Редскинс» в первом драфте;
— Олсона, конечно, трехчетвертного из «Бзйлора», — тут же ответил репортер.
— Мне тоже нравится этот крайний защитник из «Пенсильвания стейт», но, по-моему, ему еще рано.
— Счастливого пути, — сказал репортер, закрывая блокнот,
— Спасибо, а вам счастливо перезимовать здесь, приятель. — Репортер начал было уходить и вдруг остановился. — Вы не могли бы сказать что-нибудь, полностью не для печати, по поводу мужа и жены Фоули, которых русские выслали на прошлой...
— Кого? А-а, тех, кого они обвинили в шпионаже? Не для печати и вы никогда не слышали этого от меня — все это чепуха, от начала и до конца. По всему остальному — без комментариев.
— Ясно. — Репортер ушел улыбаясь.
Джек оказался в одиночестве. Он оглянулся вокруг, пытаясь увидеть Головко, но его нигде не было. Джек почувствовал себя разочарованным. Неважно, враг он или нет, но с ним всегда можно поговорить, и Райан привык получать удовольствие от этих разговоров. В зал вошел министр иностранных дел, затем Нармонов. Все остальное было, как и следовало: скрипичный ансамбль, столы с закусками, расхаживающие по залу официанты, несущие серебряные подносы с водкой, вином и шампанским. Сотрудники Государственного департамента оживленно беседовали со своими коллегами из Министерства иностранных дел, дядя Эрни над чем-то смеялся со своим партнером по переговорам из русской делегации. Только Джек стоял в одиночестве, и это никуда не годилось, Он подошел к ближайшей группе и остановился поблизости. Никто не обращал на него внимания, и он время от времени посматривал на часы и делал глоток вина.
— Время, — сказал Кларк.
Непросто было даже добраться до этого места. Снаряжение Кларка уже находилось в водонепроницаемой шахте, ведущей из боевой рубки к вершине «паруса» субмарины. На обоих концах шахты были люки, и она была герметичной в отличие от остального «паруса», который заполнялся водой. Один из матросов вызвался отправиться с ним, затем донный люк был закрыт и задраен. Манкузо поднял трубку телефона.
— Проверка связи.
— Слышу вас хорошо, сэр, — ответил Кларк. — Готов и жду команды.
— Не касайтесь люка, пока я не скажу.
— Слушаюсь, капитан. Манкузо обернулся.
— Принимаю командование на себя, — объявил он.
— Капитан принял на себя командование лодкой, — согласился вахтенный офицер.
— Откачать три тысячи фунтов. Я поднимаю лодку со дна. Машинное отделение, приготовиться.
— Слушаюсь. — Офицер, управляющий глубиной погружения. он же чиф лодки, отдал необходимые распоряжения. Электрические насосы, следящие за креном и дифферентом, вытолкнули из цистерн полторы тонны соленой воды, и «Даллас» медленно выровнялся. Манкузо посмотрел по сторонам. Команда находилась на своих постах, как при боевой тревоге. Группа ведения огня наготове. Рамиус стоит рядом со штурманом. Панель управления бортовым вооружением освещена, и у нее расположился обслуживающий персонал. Внизу, в торпедном отсеке, все четыре торпедных аппарата заряжены, а в один из них пущена вода и открыт наружный люк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115