Но спал тяжелым беспробудным сном ушастый эльф Залипс Многознай; похрапывали гномы, мороки и библиотечные духи. И даже тревожная тень самой любопытной возлюбленной Дотта - той, что с кинжалом в спине, - тосковала по своему кавалеру в тени парковых аллей.
Никто не видел этих огненных, мгновенно проявляющихся и тут же исчезающих рядов букв. Никто не прочитал нового пророчества Каваны…

* * *
Когда встречаются два странных человека, один из них всегда неправ.
- Ты не так прожил мою жизнь, - сказал ребенок. - Я разочарован тобой.
- Это не твоя жизнь, а моя.
- Это наша жизнь. Ты многого мог достичь. А кем ты стал?
- Человеком.
- Нашел чем гордиться, когда Кассария покорилась тебе.
- Не покорилась, дитя, - признала.
- Какая разница?
- Огромная. Я люблю ее, а она любит меня.
- С таким козырем на руках ты мог бы подчинить себе весь обитаемый мир, а ты не завладел даже Тиронгой.
- Зачем тебе Тиронга? Тебе следует думать об игрушках.
- Глупец!!! Ты все еще не наигрался! Может быть, займешь мое место? Что-что, а игрушки тебе туда принесут. Серьезно, Зелг, давай соглашайся. Из нас двоих ты будешь чудесным ребенком, а я тем повелителем Кассарии, которого она ждала веками.
- Ты прав, что я глупец. Зря я отпер двери. Ты должен был оставаться в темнице. Ты мне не нравишься, дитя.
- Я - это ты. Полноценный ты. Ты сам запер меня в этой неприступной крепости, сам поставил Стражей и сам приказал себе все забыть, потому что боялся меня. Боялся себя!!!
- Не зря ведь боялся.

* * *
Говорят, что судьбу кассарийского некроманта должен был решать слуга Павших Лордов. Но…
Долгожданный мир был заключен прямо на кассарийском поле, когда Князь Тьмы грустным голосом зачитал заявление о полной и безоговорочной капитуляции адских войск.
- И с этого знаменательного момента они - наши лучшие друзья, хотим мы того или нет, - подытожил он.
Потрепанные легионы его подданных с пониманием внимали. Такой чрезвычайной сговорчивости демонов предшествовали несколько ключевых моментов.
Во-первых, обнаружив, что один из его вернейших слуг, Намора Безобразный, не достиг успеха на правом фланге, повелитель ада поинтересовался, а почему, собственно.
Адъютант замялся.
- Князь Намора сменил ориентацию, - признался он после длинной и неловкой паузы.
- В каком смысле?
- В том, что он переметнулся на сторону противника.
- Предатель!
- Не совсем. Он обрел там свое семейное счастье.
- Где?
- На стороне противника.
- Вот беда, - вздохнул владыка. - Но если задуматься о великолепной Нам Као…
- То лучше о ней не задумываться, - быстро сказал Тамерлис. - Не люблю, когда меня гнетут тяжкие думы.
- Да, - признал адъютант. - Нет прощения предателю Наморе, но понять его можно.
- Положим, - согласился Тамерлис. - Но если мне не изменяет зрение, то могучий Флагерон тоже отчего-то нападает на своих.
- Истинно так, - подтвердил Каванах Шестиглавый. - Мне только что доложили. Большое горе. Я потерял одного из своих лучших гвардейцев.
- Что с ним?
- Сменил ориентацию.
- Тоже переметнулся на сторону противника?
- Хуже того, влюбился во вражеский халат. Заметьте, без взаимности.
В этот момент Князь Тьмы понял, что утратил контроль над происходящим, а это и есть настоящее поражение. Все остальное - только его материализация.
Так что ни повторный визит Птусика, переполошивший его телохранителей; ни трогательное предложение Мардамона пожертвовать золотой трон на переплавку для возведения лучшей в мире пирамиды его, Мардамона, имени; ни появление двух милых троглодитов с одним невоспитанным ослом в поводу, щебечущих о своем на непонятном языке, уже не могли его удивить.
Князь Тьмы понял, что попал в некий странный мир, действующий по совершенно иным законам. В мир, где всей его власти не хватило для того, чтобы разобраться с одним безумным летучим мышем, не говоря уже о победе в войне. В мир, где неукротимая мощь адского пламени не имеет значения; где какие-то вредоносные силы то и дело воруют у него из-под носа напитки; и где правят бал веселый рыжий минотавр с папенькиным боевым топором да мрачный, недружелюбный тролль с бормотайкой.
В довершение всех бед приземлился на подлокотник его трона тот самый черный халат с синими глазками и вопросил:
- Пульс пощупаем?
- Гррр-рр, - сказал Князь.
- Дожили… - Доктор Дотт потрепал его за оттопыренное ухо. - Даже рявкнуть как следует не в состоянии. Вот вам мой дружеский совет: сворачивайте это бездарное предприятие и - отдыхать. Баиньки то есть. Потому что здоровье, как говорится, не купишь. Бамбузяки накапать?
- Травите? - печально осведомился Князь.
- Ни-ни. Проявляю человеко, то есть в вашем случае демонолюбие и милосердие. На вас же без слез смотреть нельзя.
- Правда?
- Чистая, как слеза феникса.
- А мне никто не говорил.
- А кто вам скажет? Вы же сразу «хвать» - и готово. Все жить хотят.
- А вы?
- А я чем хуже? Я, когда был жив, тоже хотел. И прекрасно понимаю ваших подданных.
И доктор недовольно поцокал языком.
- Что? - встревожился Князь. - Плохо?
- Да чего уж хорошего? Вот понервничаете еще часок, и получится то же, что с мессиром Зелгом.
- А что с ним? - навострил уши демон.
- Да вон он клубится посреди равнины. Сам на себя не похож. Сейчас прибудет сюда, истреблять всех и каждого.
Князь Тьмы посмотрел туда, куда указывал рукав халата, и обмер. Багровое до черноты клубящееся облако разрасталось на глазах. Оно вовсе не казалось бесплотным, как привычные всем облака, и даже не таким осязаемым, как материя, из которой состоял Папланхузат и его любимые жены. То была глыба истинного мрака - того самого, коего так боялся Форалберг и о власти над которым мечтал сам повелитель Ада.
- Что это с ним? - спросил он, ужасаясь увиденному.
- Разозлился, - пояснил добрый доктор. - Вот и Мардамон не даст соврать.
- Жаждет жертв, - подтвердил жрец, измеряя веревочкой левую руку владыки Преисподней. - Иди, говорит, Мардамон… Это он мне говорит… Иди и без достойной жертвы не возвращайся.
- А отчего так взволнован достойный Узандаф да Кассар?
- За вас тревожится. Он Зелгу - пора войну заканчивать и по домам. Ужин, дескать, скоро, а у нас на руках два некормленных минотавра да два голодных хряка. Это же просто конец света будет. А Зелг ему - камня на камне не оставлю, все в порошок сотру и уже тогда вздохну с облегчением. А Узандаф за ваших волнуется - родня как-никак. Не хочу вас огорчать, но и это еще не самое страшное.
- А может случиться что-то еще?
- Может, когда сюда доберется наша хлебопекарная рота во главе со славным Гописсой. Гописсу знаете?
- Нет.
- Счастливец. Вот лучше и оставайтесь в неведении, - мурлыкнул Дотт, одним махом внося доброго трактирщика в список самых почитаемых монстров Ниакроха.
Князь еще раз бросил быстрый взгляд на Зелга, на мечущуюся в обозе мумию, на спешащего к хозяину Думгара и крикнул:
- Герольдов ко мне! Мы отступаем!
- Приятно иметь дело с разумным существом, - похвалил его добрый халат. - Правда, Мардамон?
- А как же жертва?
- Не тереби мессира, - строго сказал Дотт. - Пошли. Я тебе подберу что-нибудь подходящее.
- Да?
- Я когда-нибудь обманывал твои ожидания? Скажи мессиру «до свидания» и не морочь ему голову. Всего доброго, ваше величество.
- До свидания, - с неимоверным облегчением выдохнул Князь. - Большое вам спасибо.
А про себя подумал, что вполне логично влюбиться в этот достойный халат с прекрасными синими глазами.

* * *
Агапий Лилипупс соображал на редкость быстро.
Он сразу уловил связь между непонятными знаками, которые из последних сил подавал ему Узандаф да Кассар, удивительными переменами во внешности молодого некроманта и решительным броском, который совершил в сторону последнего демон Бедерхем.
В обычной ситуации Зелг не смог бы оказать Бедерхему достойного сопротивления. С одной стороны, у них была разная квалификация. С другой - герцогу помешало бы университетское воспитание. Но в эту минуту сознание Зелга да Кассара находилось довольно далеко от Липолесья - в голубом замке на вершине горы. И сражение, которое он вел в этой крепости, было страшнее того, в котором он только что принимал участие.
Одна часть его разума и души рвалась на волю. Она хотела явить себя миру во всем блеске и величии. Но другая отчаянно сопротивлялась. Зелг откуда-то знал, что может причинить массу хлопот и неприятностей своим друзьям, если поддастся этому искушению.
Трудно бороться с самим собой. И очень раздражает, если кто-то неделикатно вмешивается в процесс, отвлекая на пустяки.
Некромант только отмахнулся от назойливого демона, не желая причинить тому вреда, но Бедерхем оказался отброшен назад к обозам и впечатался в телегу с запасными щитами с такой силой, что щиты со свистом вознеслись к облакам.
- Обращаю внимание на климат, - флегматично заметил Лилипупс. - Падают осадки в виде щитов и прочее.
- Что? - изумился Галармон.
- Голову берегите.
- Он перевоплотился, - выдохнул Бедерхем, когда взволнованная мумия добежала до него. - Я боюсь причинить ему вред. И боюсь, что он причинит вред мне. Нужно звать Гампакорту с Мадарьягой и Такангора.
- Сейчас пошлю Гризольду.
- И побыстрее. Кто знает, сколько он еще продержится. Мальчик и так совершает настоящие чудеса.
Словом, тролль понял, что герцог да Кассар как бы не в себе и старшие по званию не знают, как удалить его с поля боя. Лилипупс немного обиделся, что к нему не обратились за советом. Кто, как не он, лучше всех усмирял пьяных капралов и зарвавшихся аздакских великанов; кто выносил из трактиров разгулявшихся полковников с их героическими подчиненными и укладывал ровнехонькими рядами? Впрочем, настоящий солдат не ждет, когда его персонально попросят о помощи. Бескорыстное служение отечеству - вот его девиз. И Лилипупс замахал Кехертусу.
- В чем дело, дорогой мой? - спросил паук. - Мы с дядей Гигапонтом хотели послушать речь Князя.
- А что он говорит?
- Сдается. Но очень достойно и трогательно. Хороший оратор. И вам рекомендую…
- Некогда. Есть дело.
- Какое дело? Вы что, не знаете? Война уже закончилась. Мы победили.
- Если вы мне сейчас не поможете, она снова начнется, - твердо пообещал Лилипупс.
- Что я должен делать? - только и спросил Кехертус.
- То же, что и всегда. Только очень тщательно.
- Не понял.
- Ничего. Сейчас вам все станет ясно.
И в ту минуту, когда над латами Аргобба снова возникла чудовищная морда неизвестной науке твари, бригадный сержант, точно прицелившись, шмякнул бормотайкой по ее темени.
- Ать! - сказал Зелг и осел на землю.
Никакое волшебное заклятие не подействовало бы на него с такой же силой. Эффект от бормотайки случился чрезвычайный. Он пришел в себя, взял себя в руки и спешил поведать об этом всем лично заинтересованным, но не учел важного фактора.
Увидев знакомое, хотя и слегка перекошенное лицо мессира, тролль обрадовался. А вот поняв, что герцог еще пытается говорить, напротив, огорчился. Обычно фокус удавался с первого раза. И тут было задето его профессиональное самолюбие.
Со словами «крепкий человеческий материал» он ударил вторично. Этого удара не выдержал бы никто - ни Князь Тьмы, распинающийся сейчас о дружбе между народами и добрососедских отношениях; ни Судья Бедерхем, выковыривающий остатки телеги из зубов; ни зверь Ламахолота, пытающийся опознать в Алгерноне Огнеликом настоящего ученого…
Зелг охнул и потерял всякое сознание - и свое, и то, второе, терзавшее его еще минуту назад.
- Пакуйте! - скомандовал Лилипупс, и Кехертус с невероятной скоростью заработал лапами.
Когда Такангор с Гампакортой подбежали к своему господину, он ничем не отличался от прочих тючков с кассарийским имуществом. Разве что с почетом лежал на отдельной повозке под неусыпным присмотром дедушки и собственной феи.

* * *
Газета «Королевский паникер», № 161
НОВОСТИ ДНЯ
Сплетни и комментарии
Одной из главных сегодняшних новостей стало сообщение газеты «Быбрыкым» о том, что в проливе Ака-Боа были потоплены семь иностранных кораблей, пытавшихся миновать Амариф без уплаты положенной пошлины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66