На ум приходила только старая студенческая шутка: «Думаешь, хуже некуда? Успокойся! Будет и хуже». Но эта мысль не принесла мира и спокойствия его измученной душе.
Хорошо Юлейну - у него есть верная и преданная Кукамуна, которая ни за что не покинет своего супруга; и когда он думает об этом, даже конец света в сравнении кажется ему небольшой бедой.
У молодого некроманта не было такой же надежной спасительной гавани.
Ну, гавани, возможно, и не было. Зато имелся в наличии преданный каменный дворецкий - хранитель традиций, поборник правды, блюститель порядка. Знающие люди сразу скажут вам, что это гораздо больше, чем несокрушимая твердыня и огромная армия. Вкладывайте ваши надежды в этот банк, и он оправдает ваше доверие, совершив все возможное, невозможное и даже более того.
Гампакорта и Мадарьяга придерживались того же мнения и потому часами торчали в апартаментах, которые занимал Думгар, что-то горячо обсуждая с невозмутимым домоправителем.
Собственно, он и подал дельную идею, которая оживила замок и заставила его обитателей улыбнуться впервые за целые сутки, показавшиеся им мрачным столетием.

* * *
Проведя в грустных размышлениях всю ночь, Зелг решил помириться с Узандафом. Возможно, в чем-то дедушка бывал не прав, но все же свинство - грубить беззащитному старичку, хлопать дверями, устраивать безобразные сцены. Где его выдержка? Где его воспитание?
Молодой герцог рисовал себе картины одна безотраднее другой. Вот седобородая мумия, завернувшись в свой халат и шаркая туфлями, уходит в ночь, в бездну, в никуда. У него даже слезы на глаза навернулись, когда он представил себе последний, прощальный взгляд, брошенный бедным дедушкой на замок, в котором он испытал столько горя и радости.
А вот дедушка, бессильно свесив сухонькие ручки, сидит в своем любимом кресле, в библиотеке. Занимается рассвет, но Узандаф его больше не увидит, потому что его старое сердце разорвалось, не вынеся упреков жестокого и несправедливого внука. Широко открытые глаза мумии устремлены на двери - до последней минуты он ждал, что его мальчик, его кровинушка, придет, чтобы утешить старика. Но тщетно.
Или - еще того хуже: нелепый, комичный, едва передвигающийся в доспехах, которые он носил еще при Пыхштехвальде, Узандаф Ламальва да Кассар ковыляет в битву, волоча за собой неподъемный меч. И какой-то рогатый демон, жутко оскалившись…
Тут Зелг чуть не разрыдался, выскочил из своих апартаментов и со всех ног помчался в библиотеку, моля небеса только об одном - чтобы дорогой дедушка оказался жив, здоров и на месте.
Обычно люди жалуются, что в небесной канцелярии все время что-то путают, работают спустя рукава, заказы выполняют с огромными задержками и аховыми погрешностями. Поэтому наш случай логично будет занести во все анналы как уникальный в своем роде. Небеса прислушались к просьбе молодого некроманта и исполнили ее с небывалой старательностью.
Правда, сперва он этого не понял.
Из-за дверей доносились невнятные горестные крики и стоны, и сердце Зелга рухнуло куда-то вниз, а в животе образовалась огромная холодная дыра. «Все! Опоздал!» - мелькнула жуткая мысль. Сейчас он переступит порог и увидит, как безутешные друзья оплакивают бездыханное тело…
В отчаянии герцог даже не сообразил, что бездыханным тело престарелого родственника стало еще в незапамятные времена, так что, строго говоря, плакать по этому поводу сегодня в голову никому не придет. Но разве способен рассуждать здраво тот, кто вот-вот услышит горестное известие?
Он осторожно приоткрыл двери.
Крики усилились.
- Как ты мог?! - вопил доктор Дотт с такой тоской, что некромант попятился. - В такой момент, когда ты был нужен мне больше всего?
- Полно, полно благородный друг, - послышался другой голос, в котором герцог узнал Уэрта да Таванеля. - Крепитесь, вы же мужчина. Я тоже полон скорби и отчаяния, но это еще не конец.
- Это не конец?! - взвыл доктор. - Хотел бы я знать, что вы тогда считаете концом?
- Бывают обстоятельства и пострашнее, - ответила душа. Но без особого убеждения.
- Все бесполезно, господа, - произнес рокочущий голос Бедерхема. - Я говорил, я предупреждал. Но все напрасно.
Зелг застыл у входа, как мраморное изваяние, холодный и покаянный, не имея сил сделать последний шаг, который отнимет у него любимого, ненаглядного, мудрого, героического, веселого, остроумного, доброго, бескорыстного…
- Гони монету, - рявкнул Узандаф, - и прекрати убиваться.
- Легко сказать.
- Дедушка?! - возопил молодой герцог, привалясь к дверному косяку.
- А, внучек! - обрадовалась мумия. - Заходи к нам. Мы тут, пока суть да дело, слегка развлеклись.
И он выразительно потряс тугим мешочком. Мешочек неохотно звякнул.
- Кому как повезло, - проворчал Дотт. - Кто развлекся, а кто и разорился. Думгар меня теперь просто сгрызет. Он вообще полагает, что духам деньги не требуются, и всякий раз норовит сэкономить на моем содержании. Говорит, что есть-пить-одеваться мне не нужно, а тратиться после смерти на увеселительные заведения - это уже извращение. Опять станет лекцию читать. - И внезапно уставил палец на мумию. - Думаю, ты все-таки заколдовал моего таракана.
- Недоказуемо, - вздохнул Бедерхем. - Я внимательно наблюдал за всеми участниками гонок. Я ведь тоже лицо заинтересованное.
- Дедушка! - потрясенно повторил Зелг. - Какие бега? Какие тараканы?!
- Зомби, - ответил Узандаф, выразительно потряхивая своей коробочкой. - Элитные. Гордость конюшни.
- Если ты не слышал - у нас намечается война, - сказал герцог, - может, тебя это тоже заинтересует?
Мы уже говорили, что в горькие минуты он становился язвительным. Жестоко? Да. Обидно? Возможно. Несправедливо? Нет, нет и еще раз нет. Разве можно столь безответственно относиться к тому, что мир вот-вот рухнет в пропасть? И кто? Ладно бы, зеленый юнец, но не древний же чародей - кладезь мудрости и живой (до некоторой степени) пример потомкам.
«Ни бурдульки себе примерчик!» - как сказал бы по этому поводу генерал Топотан.
Видимо, этот гневный внутренний монолог огненными рунами был начертан на лице молодого некроманта, потому что мумия с любопытством на него уставилась.
- А что ты так нервничаешь? - спросил доктор Дотт, выныривая из бездонных пучин скорби по поводу оглушительного своего проигрыша. - Война начнется только через десять дней. Можно сказать, на том же месте, в тот же час - в Липолесье.
- Где?
- Сейчас принесу карту, - пообещал призрак.
Он поднялся к потолку, еще раз вздохнул о проигранных деньгах и отправился к дальним стеллажам в компании милейшего духа - заведующего картографическим отделением.
- В Липолесье, - охотно пояснил Узандаф. - Мы всегда воюем с демонами в Липолесье. Свежий воздух, чудные пейзажи. Ландшафт - пальчики оближешь: и холмы, и река, и лес, и равнина. Горная гряда опять же неподалеку. Живописное ущелье. Есть еще премилое озеро - вода прозрачная, чистая; рыбы… - И он широко повел рукой, показывая, что количество живности в водоеме невозможно описать словами. - Тебе обязательно понравится, - убежденно сказала мумия. - Давно мечтаю построить там какой-нибудь скромный загородный домик - два ряда крепостных укреплений, не больше. Для отдыха и уединения. Но где тогда воевать, чтобы никого не побеспокоить? Через десять дней, если я ничего не перепутал, армия Князя Тьмы будет ждать нас по ту сторону реки.
- А если они обманут? - вскричал внук, делая странные движения руками.
- Ты танцуешь? - подозрительно спросила мумия. - Зачем? Не стоит. У тебя нет к этому способностей.
- Я хорошо танцую.
- Неправда. Тебя кто-то обманул. Вероятно, не желал травмировать, зная твою, впечатлительность. Вот дядя Гигапонт вчера показал мне, как танцуют ластатупси, и я должен откровенно сказать, что мне понравилось. Правда, ластатупсям не хватает плавности - на мой взгляд, иные движения выглядят диковато, - зато сколько энергии, задора, первобытной красоты. Чего только стоит тридцать седьмая позиция «Ласковые ласты». И перлиплютики производят впечатление, особенно на неподготовленного зрителя. А вот эти, с позволения сказать, взмахи…
Зелг понял, что разговор заходит в глухой тупик.
- Я заламываю руки, - сухо пояснил он.
- Почему?
- Я удивляюсь твоей доверчивости. А вдруг они нас обманут? И пока мы станем дожидаться армии врага в этом самом Люболесье…
- Липолесье, - строго поправил судья Бедерхем.
- Один демон. Так вот, пока мы будем, как доверчивые и наивные пухнапейчики, ждать их в условленном месте, орды демонов хлынут на столицу, сметая все на своем пути, истребляя невинных граждан Тиронги, пожирая тысячи душ.
- Не хлынут, - ухмыльнулся Бедерхем. - Даже в Аду все уже знают про «душеньку Кукамуну» и мать ее - Анафефу.
- Вам смешно?! - задохнулся от негодования некромант.
- Скорее, забавно. Я смотрю на вас, милорд, и вспоминаю себя лет пять или шесть тысяч тому назад. Я был так же молод, горяч, полон энтузиазма. Ввязывался во всякие истории, спорил со старшими. - Демон шумно вздохнул, выпустив из ноздрей дым и пламя. - Многих, с кем я спорил, теперь вообще нет ни на каком свете. А мне все кажется, что это было вчера.
- Юношеский максимализм, - тоном опытного психолога подхватила мумия. - Как же, как же, помню.
- А я целиком и полностью поддерживаю милорда Зелга, - отважно заявила душа Таванеля, до сих пор предпочитавшая не вмешиваться в разговор. - Если все действительно случится так, как он предсказывает, что нам останется делать?
- Вы-то, милорд, лучше других должны знать, что никто никуда не хлынет, - проворчал Узандаф. - Зачем же демонам истреблять людей?
- То есть как - зачем? - даже оскорбился Зелг. - Для этого… самого… удовлетворения своих демонических инстинктов. Для - откуда я-то знаю, зачем им это? - того, чтобы причинить зло.
- Обалдеть! - сказал дедушка. - В жизни не слышал ничего подобного. Вы уж простите, ваша честь.
- Ничего, я понимаю, - закивал Бедерхем. - Издержки человеческого воспитания.
- Что ж ты, внучек, в таком случае не нашлешь мор и голод на людей? А потом не поднимешь их из мертвых и не поставишь себе на службу? Ты же потомственный некромант.
- Я…
Зелг хотел возразить, что он - «совсем другое дело», но внезапно прикусил язык.
Действительно, неудобно получилось.
- Если ваша светлость позволит, я бы хотел дать одну маленькую справочку по теме дискуссии, - заявил эльф, известный читателю под именем Залипс Многознай, появляясь из сгустка серого дыма.
- Подслушивал? - строго спросил Узандаф.
- Присутствовал неотлучно на рабочем месте, - поправил его Залипс. - Приказа затыкать уши не поступало.
- Надо еще найти, чем заткнуть эдакие уши, - съязвила мумия.
Эльф обиженно поджал губы, но огрызнуться не посмел.
Тем временем все обширное пространство библиотеки пришло в движение. Шустро забегали столики с разложенными на них толстенными фолиантами; уютные кресла подобрались поближе к гостям и взбили пышные подушки, приглашая сесть, устроиться поудобнее и обратиться в слух.
Кто-то робко поскребся в двери. Гном, вышедший прямо из книжного шкафа с миниатюрными изданиями, открыл их и посторонился, любезно пропуская внутрь верный Зелгов шестиногий столик для напитков. Тот радостно подбежал к хозяину и замер в ожидании приказов.
Молодой некромант подумал, что столик, верно, станет скучать по нему, когда он отправится на войну. Мелькнула мысль - взять его с собой, но стало страшно, а вдруг с малышом что-нибудь случится? И хотя «малыш» был раз в десять старше его самого, но все же Зелг не мог думать о нем как о старинном предмете обстановки, а считал кем-то вроде собаки или другого домашнего животного.
К великой радости Уэрта да Таванеля, спорхнула откуда-то с потолка фея Гризольда и, выпустив пару колечек дыма, заявила:
- Я тоже послушаю.
Эльф надел на нос круглые очки, аккуратно заправив дужки за огромные уши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66