Как если бы руки и ноги его сковывали кандалы, а на шею надели ошейник. Он двигался так, как движется человек, изнывающий под непосильной ношей; как тонущий в гибельной трясине, что не отпускает свою жертву из цепких смертельных объятий. Однако подобные проблемы гнетут исключительно живущих. Умершим - а существо, пробивавшееся в винный погреб, являлось именно душой давно умершего человека - они не страшны.
Впрочем, душу можно пленить. Это тоже правда. Но тогда плененная душа медленно угасает под властью своего поработителя. И в скобках необходимо отметить, что он должен обладать великим могуществом. Отсюда вывод - плененные души не шастают по чужим замкам глухими ночами, не запутываются в ящиках и уж ни в коем случае не вступают в переговоры с неизвестными феями. Хотя бы по той причине, что плененные души немы.
Итак, Гризольда, уверенная в том, что занятый своими хлопотами пришелец не видит ее, немало удивилась, когда призрак призывно замахал прозрачными руками.
- Доброй ночи, мадам! - прошелестел он. - Смею ли просить вас уделить мне несколько минут вашего бесценного времени?
Чего-чего, а времени у нее было хоть отбавляй.
- Мы не представлены, - проворчала Гризольда, нервно пыхая трубкой.
Его голос пробудил в ней все лучшее. А все лучшее в кассарийской фее - это вам не дракон от обеда оставил.
- Святая правда, - вздохнул призрак, волнуясь среди ящиков, как осетр, запутавшийся в сети. - Но, увы, у меня нет другого выхода. Надеюсь, прекрасная и благородная дама не откажет мне в помощи.
Как всякая женщина, Гризольда не могла устоять перед лестью.
- Ну, в чем дело, дружок? - проворковала она самым нежным басом и подлетела поближе.
- Не соблаговолите ли вы ответить мне, где я? Замок ли это милорда да Кассара?
- Именно так, - не стала лукавить благородная фея.
Призрак немного поблек, будто истаял, как тает дымок, гонимый порывами ветра, но затем совершил над собой явное усилие и сконцентрировался. Гризольда отметила про себя, что при жизни сей муж был хорош собою и наверняка силен и отважен. Она не знала, какой силе он сопротивлялся сейчас, но уже ясно видела, что дух борется. И борьба идет на пределе возможностей.
Она всегда уважала таких отчаянных смельчаков, не сдававшихся до последнего, и всегда питала маленькую слабость к таким красавцам.
В несколько коротких мгновений незнакомец приобрел в ее лице если не друга, то помощника.
- Тогда скажите мне, где милорд Зелг?
Тут фея изумилась:
- Когда я ложилась спать, он жил в Аздаке, с матушкой.
- Что вы, - всплеснул руками призрак. - Я достоверно знаю, что он здесь, в замке.
- Может быть. - Гризольда виновато запыхтела трубкой. - Я недавно проснулась.
Дух отчетливо изумился, но в подробности вдаваться не стал.
- Это моя единственная и последняя попытка пробиться в Кассарию, - зашелестел он. - Дело мое крайне важно не только для меня самого, но и для милорда…
- Излагайте, - сказала фея, предпочитавшая ясность и краткость слога.
- …герцога и всей его страны. Я молю прекрасную и отважную…
- К делу, - подбодрила его Гризольда. - Оставьте лирику поэтам и бездельникам.
- …даму, чьи неоспоримые достоинства очевидны даже мне, не имеющему чести быть знакомым…
- Чтоб ты скис, - искренне молвила прекрасная и отважная, подозревая, что еще битый час ей предстоит выслушивать цитаты из «Ненавязчивого подсказочника для любезных кавалеров и благовоспитанных дам».
- Несколько дней спустя, - покорно заговорил призрак, шокированный ее прямотой, - состоится известное вам событие, я имею в виду Суд.
- Дальше.
- Там будут рассматривать и мое дело, но я не в состоянии отстаивать свои интересы перед милордом да Кассаром, и потому передайте ему, что меня захватили и удерживают против моей воли.
Тут сквозь стену протянулась огромная когтистая рука, словно сотканная из непроглядного мрака. Пальцы хищно шевелились, и у похолодевшей от ужаса феи возникло впечатление, что они вынюхивают несчастную жертву. На мгновение рука замерла в нескольких локтях от застывшего духа, а затем метнулась к нему, схватила и сдавила.
- О прекрасная… - зашелестел призрак, отчаянно сражаясь с могучим врагом.
- Кто вы?! - завопила Гризольда, понимая, что еще мгновение, и он исчезнет. Возможно, что и навсегда.
- Душа лорда Таванеля.
Мрак окутал несчастную душу и потащил ее прочь из гостеприимного погреба, прочь от ничего не ведающего Зелга и перепуганной феи. Впрочем, как бы ни страшилась она неведомой силы, не побоявшейся вломиться в Кассарию в поисках сбежавшего пленника, мужество ее не покинуло.

Испуганные женщины - самые опасные. Поэтому женщины так легко пугаются.
Людвиг Бернс
- Кто похититель? - закричала она, изо всех сил вцепляясь в лохмотья блеклого тумана и таща его на себя, будто ее сил могло хватить на то, чтобы одолеть кошмарную руку.
Но иногда и безнадежные попытки дают блестящие результаты. Душа получила ничтожную поддержку, однако ее оказалось достаточно, чтобы прошептать, исчезая:
- Лорд Таванель.
Какое-то время ошеломленная Гризольда висела около бутылки с юсалийской горькой настойкой «Нора отшельника» и разглядывала этикетку. Затем она вышибла пробку одним отработанным движением и приложилась к горлышку.
Феи тоже кое-что могут. Во всяком случае, бутылка опустела довольно быстро.
Гризольда решительно поддернула юбку, пожевала мундштук и грозно вопросила в пространство:
- Эй, мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Что, вообще глаз сомкнуть нельзя?

* * *
Прелестное пасторальное золотисто-розовое утро наступило после того в кассарийских владениях.
Защебетали звонкие пташки, радуя чувствительные души пучеглазых бестий. Вспорхнули над тяжелыми от росы цветами первые мотыльки. Зелг перевернулся на другой бок и нежно обнял пышную подушку.
Такангор приоткрыл один глаз и настороженно принюхался. Воздух был свеж и чист, в нем не витали искусительные ароматы плотного завтрака, и минотавр разумно решил, что можно посмотреть еще один дополнительный сон. Но его желаниям не суждено было исполниться. Легкая, серебристая, теплая речка сновидения уже подхватила его, когда в мир грез ворвался душераздирающий вопль:
- Достиг!
Минотавр тревожно дернул ухом.
- Радуйтесь! - заорал кто-то еще сильнее.
Такангор сел в кровати, размышляя о том, что радость может быть только одна: спуститься вниз и удушить крикуна.
- Вознесем же хвалу, братья, что я уже здесь! - Могучий голос, многократно усиленный эхом, гремел повсюду. Слова отскакивали от стен и башен и носились в воздухе, сталкиваясь друг с другом. - Хвалу, говорю я, вознесем мы этим утром и принесем благодарственные жертвы!!! Обильные жертвы - залог процветания и успеха!
Ошалевший Зелг вскочил с кровати, раздвинул шторы (очаровательный темно-багровый, доходящий до черноты бархат в мелкие золотые скелетики) и выглянул из окна, пытаясь разлепить сонные глаза. Во двор уже стекались многочисленные соратники и слуги, переполошенные дикими криками.
- Безобразие, - сказал герцог, обращаясь к отражению в зеркале. - Кто угодно может ввалиться в замок и учинить погром тихим утром. Я же хотел поспать подольше.
- И не говори, - согласилось отражение, безнадежно махнув рукой, и полезло назад, под одеяло. - Куда только смотрит стража?
Зелг с завистью посмотрел на своего зеркального двойника, потосковал, что не может последовать его примеру, и принялся быстро одеваться, подбадриваемый воплями, доносившимися из-за окна:
- Великую и щедрую жертву, братья и други, положим мы на алтарь, дабы умилостивить богов! Стекайтесь же ко мне… Ой!!!
Судя по сдавленному писку, донесшемуся до ушей молодого некроманта, то ли Думгар, то ли Такангор настигли виновника утреннего кошмара. Обычно такое испуганное и изумленное «ой» рождалось в груди человека именно при их появлении.
- Восставать при свете рассвета столь неподобным способом есть горестное недоразумение. Доброутроствоваться не способен, ибо грозен спросонья, - сообщил Зелгу лиловый от злости Карлюза, которого дикие крики разбудили на самом интересном месте - когда розовая от смущения дева нежно обвила его талию своим прелестным хвостиком.
Мумия Узандафа Ламальвы да Кассара выскочила из соседнего коридора, торопливо пряча в карман халата какую-то таинственную коробочку. От внука не укрылось, что дедуля побулькивает, как котелок, забытый на огне.
- Привет, ребятки, - бодро сказал он. - Что за шум, а драки нету? Ведь милорд Такангор, говорят, уже проследовал к воротам в состоянии, близком к агрессивному.
- Действительно, странно, - кивнул герцог, которому ничуточки не было жаль негодяя, поднявшего его с постели на рассвете. - Доброе утро, дедушка. Хотя какое же оно доброе?
- Сейчас узнаем, - ответил радостный дедуля.
- Отвратительный голос, - пожаловался Юлейн, присоединяясь к кузену. Он накинул на плечи мантию, но забыл снять ночной колпак с помпоном и потому выглядел комично, однако встревоженный Зелг даже не улыбнулся. - Просто как у душеньки Анафефы, моей тещи. И такое же несвоевременное появление. Как ты полагаешь, нам удастся казнить хотя бы этого негодяя?
Выбежав из дверей господского дома, они обнаружили, что двор полон: все обитатели замка явились посмотреть на нарушителя спокойствия. Особенно волновались слуги, получившие четкие указания беречь сладкий утренний сон своего господина и не выполнившие оного из-за виновника торжества.
Им оказался тщедушный человечек невысокого роста, с узкими плечиками и впалой грудью. Даже странно было, что он смог произвести столько шума. Одежда его представляла собой диковинную смесь лоскутов и заплат из грубой ткани, оригинального фасона - нечто вроде прошлогоднего мешка из-под картошки. Мешок подпоясывала волосяная веревка, на которой болтался ржавый и тупой нож серповидной формы. Бледные тощие ножки незнакомца были обуты в грубые сандалии, но самое замечательное впечатление производило его лицо, обрамленное многочисленными седыми косичками со вплетенными в них костями.
Огромный мясистый нос занимал собою большую часть пространства, подавляя своим несомненным величием впалые щеки, тонкогубый лягушачий рот и острый подбородок. Однако глаза - сверкающие веселым безумием, зеленые круглые глаза - притягивали взгляд.
Все это Зелг разглядел легко и сразу: нарушитель спокойствия был доступен для обозрения любому желающему, так как висел в воздухе, оторванный от земли могучей рукой невыспавшегося и голодного минотавра Такангор держал незнакомца за шиворот, и тот медленно крутился то в одну, то в другую сторону, как бумажный фонарик. Но при этом он не переставал делиться впечатлениями.
- Какой лоб, какие рога! - лепетал он в совершеннейшем экстазе, не замечая, кажется, своего плачевного положения. - Какой великолепный яростный взгляд! Вы никогда не хотели, чтобы вас принесли в жертву? Нет? А вы подумайте, какая это прекрасная и величественная судьба…

На поверхности земли он совершенно бесполезен. Ему надо находиться под землей и вдохновлять капусту.
Марк Твен

* * *
Мало кто способен испытать искренний восторг, вися в руке разгневанного минотавра, которому к тому же мешает подушка, зацепившаяся за рог. Незнакомцу это вполне удалось. Он чуть ли не с любовью заглядывал в багровые глаза Такангора и приветливо улыбался.
- Всем здрасьте, - вежливо сообщил он, когда крутящий момент обернул его лицом к многочисленному собранию. - Приятно, что вы столь радушно явились встречать меня. Я Мардамон. Жрец древних богов Жаниваша.
К сожалению, главный специалист по жанивашским богам, князь Мадарьяга, накануне отправился на званый ужин к друзьям и до сих пор не вернулся.
Остальные были так изумлены этим странным явлением, что все еще стояли молча. И даже Такангор, трясший головой, чтобы избавиться от подушки, временно упустил из виду, что бежал вниз рвать, метать, душить и истреблять - словом, карать виновных по полной программе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66