Он словно светился в мерцающем пламени, руки, гладкие и сильные, сжимали ее ладони. - Каждый последователь Черного Лотоса достигнет просветления в торжестве, равного которому человечество не видывало. Когда я перекрою мир по-новому, ты будешь со мной.
При мысли об этом Дзюнкецу-ин затрепетала. Однако ее по-прежнему одолевали сомнения.
- Все свершится, несмотря ни на что? - спросила она, одновременно боясь оскорбить Анраку своими тревогами о том, что пожар и убийства могут расстроить его планы.
- Судьба не ждет. - Его единственный глаз подернулся мечтательной дымкой. - Меня никто не остановит.
Дзюнкецу-ин все еще колебалась. А вдруг Анраку не отдает себе отчета в том, что расследование Сано и вмешательство госпожи Рэйко могут загубить его дело? В редких случаях, подобных этому, врожденная рассудительность брала в ней верх над верой и она даже начинала сомневаться в провидческих способностях Анраку. Да, он был одарен и крепко держал подчиненных, но его власть в равной мере основывалась на их труде и мощи покровителей. Если его откровения зиждились на вере, то воплощать им задуманное приходилось вполне земными способами и стараниями простых людей. Неужели он так глуп, что не понимает этого? Или глупа она, несведущая в законах высших сил, что предопределяют его шаги?
Как обычно, ее попытка трезво взглянуть на происходящее не удалась. Она знала лишь, что любит Анраку и обязана ему жизнью.
Двенадцать лет назад одним весенним вечером в дом Ирис, принимавшей любовника, вломилась полиция. На хозяйку надели колодки и выволокли на улицу.
- Тебя обвиняют в нелегальной проституции за пределами веселого квартала, - объявил глава полицейских. Это был начальник Ояма, хотя в ту минуту Ирис еще не знала его имени.
Его мощь и горделивая стать привлекли ее, и она сказала с призывной улыбкой:
- Если вы меня отпустите, я найду чем вам угодить.
Он принял предложение, приказал своим людям освободить Ирис и пошел за ней в дом. Но, получив свое, вернулся на улицу и приказал ждавшим снаружи полицейским:
- Отведите ее в тюрьму.
- Стойте! - вскричала Ирис. - Разве мы не договорились?
- Уговор со шлюхой ничего не значит, - рассмеялся Ояма.
Судья приговорил Ирис к десяти годам работы проституткой в веселом квартале Ёсивара.
Она любила отдаваться мужчинам, но ей были отвратительны нищета публичного дома и его владелец, забиравший весь ее заработок. Ояму, использовавшего и обманувшего ее, Ирис ненавидела и лелеяла мысли о мести. Но прежде нужно было сбежать из Ёсивары. Три года спустя она повстречала богатого купца, который обещал оплатить ее содержание в борделе и пеню бакуфу как замену наказания, но вскоре другая куртизанка украла его расположение. Ирис рвала и метала. На одной из пирушек она оросилась на соперницу и разодрала ей лицо. Судья приказал ее выпороть. Вместе с ненавистью Ирис к Ояме росла и жажда отмщения. Вскоре после произошедшего она сидела у окна, на виду у прохожих, как вдруг к ней приблизился незнакомый священник.
- Здравствуй, Ирис, - произнес он. - Я пришел за тобой.
Она смерила его презрительным взглядом - обычно священники жили впроголодь, а раз так, что в них проку. Но незнакомец был очень красив, даже повязка на одном глазу его не портила.
- Скажи содержателю, что хочешь меня, - ответила Ирис, неизвестно отчего волнуясь.
Не успела она опомниться, как их паланкин уже оставил позади ворота Ёсивары. Священника звали Анраку, и он купил ей свободу.
- Но почему? - недоумевала она. - И куда вы меня везете?
- Я - твоя судьба. Мы едем в мой храм, где ты примешь постриг.
Не то чтобы Ирис привлекала жизнь в воздержании и молитвах, но она уже воспылала страстью к Анраку и надеялась, что сумеет его окрутить, чтобы очутиться и на воле, и при деньгах. Но едва они добрались до монастыря, Анраку оставил ее. Там Ирис вместе с другими послушницами стала проводить дни в молитвах, а ночи без сна. Суровое обучение начало действовать на ее рассудок. С Анраку они встретились лишь десять дней спустя, на личном приеме.
- Как продвигается твоя подготовка? - спросил он.
Ирис влекло к нему как безумную.
- Пожалуйста, - прошептала она, протягивая руки.
Анраку, по обыкновению, загадочно улыбнулся.
- Не сейчас. Еще не время.
Целый год она проходила в послушницах, живя ради коротких встреч с Анраку. Наконец он посвятил ее, дал религиозное имя - Дзюнкецу-ин - и открыл суть тайного абзаца сутры Черного Лотоса, как избранной.
- Слияние мужчины и женщины порождает духовную энергию, - сказал он. - Женщина - это огонь, а мужчина - дым. Ее лоно - топка, его член - горючее. Возбуждение есть искра, а оргазм - жертвоприношение. Соитие являет собой путь к просветлению - путь, который тебе уготован. Я же буду твоим проводником.
Той ночью он стал учить ее тысяче эротических ритуалов, описываемых в сутрах Черного Лотоса. Еще никогда Дзюнкецу-ин не испытывала такой полноты чувств. Анраку стал ее обожаемым богом, а его слова - непреложной истиной и законом. Он сделал Дзюнкецу-ин настоятельницей монастыря, где она жила в роскоши, окруженная прислугой из числа монахинь, и выполняла обязанности, возложенные на нее им как первосвященником. Дзюнкецу-ин думала, что счастливо доживет до того дня, когда сбудется предреченное Анраку, но скоро обстоятельства изменились, и она до сих пор испытывала на себе последствия этих перемен.
Дзюнкецу-ин сказала Анраку:
- Если сёсакан-сама обвинит меня в случившемся, вы меня защитите?
- Твоя вера в меня - лучшая защита, - ответил Анраку.
Но ее это не устраивало. Если Сано узнает, в чем она замешана, то может заключить, что лишь у нее были причины убрать всех троих пострадавших на пожаре и подставить Хару. Эта девчонка, да еще двое убитых, явившихся в Черный Лотос один за другим, словно череда демонов, превратили жизнь Дзюнкецу-ин в сущий ад.
Первого демона звали Тиэ.
Дзюнкецу-ин с самого начата знала о существовании соперниц, но верила, что никому из них не удается ублажить Анраку так, как ей. Пока не появилась Тиэ.
Эта кроткая земная женщина обладала необычайной притягательностью, которая покорила Анраку. Дзюнкецу-ин возражала против принятия Тиэ в монастырь, но Анраку настоял на своем.
Видя, что он обхаживает Тиэ, как когда-то ее, Дзюнкецу-ин сгорала от ревности. Она срывала свою злость на сопернице - била, морила голодом, обзывала незлобивую крестьянку, клеветала на нее, молила Анраку прогнать ее - но все было тщетно. Дзюнкецу-ин подвергала себя пытке, подглядывая за ними в минуты ритуальных совокуплений. Анраку все чаще отвергал ее, а Тиэ тем временем стала его новой подругой и старшей сестрой в храмовой больнице. Дзюнкецу-ин попыталась пробудить в нем ревность, вступая в связь с другими священниками, но Анраку остался безразличен. Потом ей открылось, что Тиэ понесла.
Анраку и раньше зачинал детей с другими женщинами, но Дзюнкецу-ин это не тревожило, так как он почти не уделял внимания своим отпрыскам, да и беременность Тиэ поначалу не вызвала у настоятельницы беспокойства. Потом оказалось, что вид Тиэ, пухнущей день ото дня их первенцем, стал для нее последней каплей. Она подсыпала сопернице яду, чтобы вызвать выкидыш. Когда план не удался, Дзюнкецу-ин повалила Тиэ на землю и пнула в живот, отчего у той начались преждевременные схватки. В результате Тиэ родила сына - Светоча Духа. И хотя Анраку не выказал к нему никаких чувств, Дзюнкецу-ин повелела приютским монахиням недокармливать ребенка и оставлять без присмотра. Пока она дожидалась его смерти и примирения с Анраку, в ее жизнь вошел второй демон.
Спустя семь лет после ареста Дзюнкецу-ин полицейским Оямой они снова встретились на церемонии, где его чествовали как нового покровителя Черного Лотоса. После приема полицейский подошел к ней словно к старой знакомой.
- Стало быть, ты теперь святая, - произнес он с усмешкой, которую она слишком хорошо помнила. - Жизнь тебя пожалела.
- Чего не скажешь о вас, - бросила настоятельница, заново распаляясь ненавистью.
Ояма осклабился.
- Буду рад восстановить нашу дружбу.
- Ничем не могу помочь.
Однако Анраку приказал ей обучать Ояму обрядовым совокуплениям. Дзюнкецу-ин было воспротивилась обслуживать заклятого врага, но первосвященник сказал:
- Такова моя воля. Подчинись или уйди из Черного Лотоса.
Дзюнкецу-ин все еще любила и желала его, несмотря на жестокость по отношению к ней. Она согласилась на унизительные свидания с Оямой, где тот удовлетворял свою похоть, не прекращая глумиться над ее прошлым. Тем временем Светоч Духа выжил, а Тиэ по-прежнему оставалась любимицей Анраку. И вот пришел ее третий демон.
Гневливая, порочная и своевольная Хару перевернула весь их сложившийся уклад. Она не уживалась ни с детьми в приюте, ни в монастыре, где завязала слишком тесные знакомства с монахами. Дзюнкецу-ин старалась обуздать Хару, но той благоволил Анраку, нашедший в ней не то дочь, не то любовницу. Так в жизни Дзюнкецу-ин появился новый враг, отравляющий ей существование. И все же, действуя настойчиво и планомерно, она добилась желаемого.
Тиэ и Светоч Духа погибли и больше ей не помешают. Ояма получил по заслугам. Хару схватили по подозрению в убийствах, как Дзюнкецу-ин и надеялась. На следующий день после убийств Анраку восстановил с ней отношения. Они снова стали любовниками, но пока Хару была жива, опасность сохранялась.
Анраку провел пальцем по щеке Дзюнкецу-ин. Жар его прикосновения распалил ее. Это был сигнал к началу обряда.
- Хару сегодня арестовали, - осторожно обронила она, зная, что затевает разговор на закрытую, по мнению Анраку, тему.
- Мне это известно. - Анраку коснулся пальцем ее губ, размыкая их.
У Дзюнкецу-ин перехватило дыхание. Когда палец скользнул по подбородку и шее, она произнесла:
- Хару осведомлена в делах храма. Может быть, даже слишком.
- С ней все идет по плану, - отозвался Анраку, развязывая ее пояс. - Свою роль она сыграет лучше некуда.
"Неужели он пустит дело на самотек?" - пронеслось у Дзюнкецу-ин в голове. Но вот серое кимоно и белый исподний халат спали с ее плеч и она предстала перед ним обнаженной. Выгнув шею, Дзюнкецу-ин жмурилась от возбуждения, окатившего ее жаркой волной. Блаженно улыбаясь, Анраку скинул одеяние, открыв крепко сложенное тело. Казалось, он светится потаенной энергией и огромной мужской силой.
- Хару говорила с сёсакан-самой и его женой, - продолжала Дзюнкецу-ин. Сейчас, распаленный желанием, он наверняка ее выслушает. - Меня она уже очернила - хочет, чтобы мне вынесли ее приговор. Ради собственного спасения эта девчонка может выдать им весь Черный Лотос. Прошу, остановите ее, пока не поздно.
- Хару скажет и сделает то, что ей предназначено, - ответил Араку. - Она - ключевое звено в судьбе Черного Лотоса. Я предвидел тот путь, что ее ожидает.
Теперь он приступил к обряду Божественной росписи. Его острые ногти расчерчивали шею, груди, живот, ягодицы Дзюнкецу-ин багровыми дугами, линиями и завитками, словно рисуя мантру на живой плоти. Дзюнкецу-ин вскрикивала от боли и наслаждения. Ее беспокойство растаяло. Она целиком подчинилась Анраку. Покусывая нежную кожу его подмышек, коленных впадин и живота, ее зубы оставляли отметины - алые бусинки крови.
- Я - дым, ты - огонь, - прошептал Анраку, опускаясь с ней на кровать.
Лежа на спине, Дзюнкецу-ин высоко подняла ноги, развела в стороны. Анраку опустился меж них и вошел в нее. Она замерла от блаженства. Тела их задвигались легко и стремительно; ее ноги, согнутые у него на плечах, выпрямились. Толчки становились все чаще, руки неистово сплетались в одном из обрядов - Зажигании цветка. Дзюнкецу-ин перебралась наверх и, поворачиваясь на его члене, словно на оси, встала на четвереньки. Теперь он входил сзади, глубоко погружаясь в нее. Потом они встали - Дзюнкецу-ин обхватила коленями его талию, Анраку поддерживал ее снизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56