Хару чуть не заплакала от обиды и растерянности, ее губы дрожали.
- Я никого не убивала! - ответила она срывающимся голосом. - Это не я подожгла дом! Я бы никогда не совершила подобного!
Рэйко понимала, как подло с ее стороны так терзать сироту, и все же спросила:
- Почему же Кумасиро заставляет тебя признаться в этом?
- Боится, что люди подумают, будто он сам убил господина Ояму, - произнесла Хару. - Они ненавидели друг друга. Почему - не знаю, но я часто видела, как они бранились. И меня он ненавидит. Хочет, чтобы у меня были неприятности, тогда мне придется уйти из общины Черного Лотоса.
Если Кумасиро с Оямой действительно враждовали, то у священника имелся мотив по меньшей мере для одного убийства. Однако в истории Хару по-прежнему кое-что не вязалось.
- Вчера ты сказала, что любишь всех в храме и они отвечают тебе тем же. Как же быть с Кумасиро?
Хару заерзала, теребя пояс. Потом пролепетала, потупившись:
- Наверное, я о нем забыла.
Это неуклюжее оправдание усилило подозрения Рэйко.
- Я говорила с настоятельницей Дзюнкецу-ин и доктором Мивой, - сказала она и передала Хару их далеко не лестную характеристику. - Они считают, что ты не годишься в монахини, и в пожаре обвиняют тебя. Скажешь, ты и о них позабыла?
Рэйко спохватилась, что в запале перешла на повышенный тон, тогда как Хару казалась подавленной.
- Они тоже все выдумали, чтобы у тебя были неприятности? - допытывалась Рэйко. - Или сказанное ими - правда?
В комнате сделалось гулко от напряжения. Дождь барабанил по крыше и капал с карнизов. Было слышно, как шумно и часто дышит Хару. Потом девушка опустила голову и пробормотала:
- Прошло столько времени... Я думала, мне удалось уравновесить свою плохую карму.
В душу Рэйко закралось дурное предчувствие.
- Какую карму? - спросила она, насторожившись.
- Я очень плохо себя вела, когда только оказалась в приюте Черного Лотоса, - ответила Хару глухим от стыда голосом. - Их обряды меня не интересовали, а в храм я пришла только потому, что больше идти было некуда. Смерть родителей меня совсем расстроила, и я вовсю кляла свою злосчастную судьбу, ненавидела здешнюю еду и порядки. Я грубила и не слушалась старших. Мне было так одиноко, что я... в общем, я встречалась по ночам с мальчиками и позволяла себя трогать.
У Рэйко онемело лицо, словно град потрясений уничтожил в нем всякую чувствительность и оно не могло выразить даже доли ее терзаний.
- Об этом надо было рассказать вчера, когда я спрашивала тебя о жизни в храме и о тех, кто мог желать тебе зла, - сказала она. - Ты меня обманула.
- Да нет же! - воскликнула Хару. Должно быть, она перехватила недоверчивый взгляд Рэйко, так как поспешила объяснить: - То есть теперь я другая. Все мои выходки - в прошлом. Первосвященник Анраку разъяснил мне, в чем я заблуждалась. - Ее глаза лучились той же радостью, что и вчера, когда она упомянула о своем верховном наставнике. - Он учил, что я должна освободиться от мирских желаний и следовать пути Черного Лотоса - через страдание уподобиться Будде. С тех пор я исправилась. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы искупить свои прегрешения и доказать, что я могу быть хорошей монахиней.
Рэйко отчасти была готова извинить поведение Хару ее сиротством и тяжестью приспособления к монастырскому укладу жизни, была готова забыть о трудном этапе в жизни девочки. Тем не менее ее огорчило, что Хару сокрыла от нее важные сведения. Она досадовала и на себя - за то, что слишком рано отмела возможность обмана. Не то настоятельница с доктором сочли излишним упоминать о перемене к лучшему в характере Хару, не то Хару особенно и не менялась. - Простите, - произнесла девушка с дрожью в голосе. В глазах ее стояли слезы. - Я должна была все рассказать.
Уверенность Рэйко в своих силах, и до того шаткая, рушилась на глазах. Возможно, перерыв в сыскной работе сказался на беспристрастности ее суждений, и будет лучше прекратить дознание, как ни претила ей эта идея. Она резко встала и подошла к окну. Созерцая неясные очертания зданий, полускрытых дождем, Рэйко собиралась с мыслями. Прежде чем признаваться Сано в ошибке, ее следует исправить, иначе он с полным правом может запретить ей участвовать в расследовании.
Она обернулась к Хару, которая съежилась на полу и следила за ней с тревогой.
- Расскажи о начальнике Ояме, - приказала Рэйко.
Хару затрясла головой:
- Я не... - И тут же осеклась под строгим взглядом собеседницы.
- Если хочешь, чтобы я тебе помогла, придется сказать правду. Начнем заново: ты знала Ояму?
Глубоко и судорожно охнув, Хару потупилась и кивнула.
- Я познакомилась с ним этим летом, - ответила она. - Как-то он увидел меня за работой и подошел. Говорит, а сам все разглядывает. Мне стало неудобно, но как от него отделаться? Он пожертвовал храму кучу денег, так что волей-неволей приходилось соблюдать вежливость. Поэтому, когда он однажды попросил меня прийти ночью в хижину, я так и сделала.
Рэйко забеспокоилась. Не случилось ли это накануне пожара, а не месяц назад?
- Когда я пришла, - продолжила Хару, - он ждал меня в комнате с зажженными светильниками и разложенным футоном. Велел мне сесть, предложил выпить саке из кувшина на столике. Я сказала: "Спасибо, не надо", - и он выпил все сам. Затем стал раздеваться. Я отвернулась и говорю: "Наверное, мне пора назад", а он: "Не сейчас". И полез меня трогать. Я умоляла его отпустить меня, но он порвал на мне одежду и навалился всей тушей. Я сопротивлялась, как могла, но где мне было его одолеть... Так он и... и... - Хару стиснула колени и скрестила на груди руки, словно обороняясь.
Рэйко вздрогнула, живо проникшись болью и ужасом девушки.
- Почему ты вчера не сказала об этом? - спросила она.
- Не могла. - Плечи Хару вздрагивали от рыданий. - А вдруг вы решили бы, будто это я убила Ояму?
Рэйко принялась взвешивать свидетельства против Хару. Итак, девушке случалось бывать в доме и Ояма по меньшей мере один раз ее изнасиловал. У нее был мотив ненавидеть его Что, если он надругался над ней в ночь пожара? Этим могли объясняться ее ссадины. Возможно, пытаясь овладеть Хару, Ояма упал и ударился затылком. Хару в панике подожгла дом и потеряла сознание, а с ним - память. А может, она замыслила отомстить ему, для чего заманила в дом и хладнокровно прикончила.
Хару проговорила, утирая рукавом слезы:
- Я невиновна, а все думают наоборот. Что толку надеяться на спасение? Я теперь знаю, что делать. - Она подняла голову и храбро произнесла: - Я лучше сознаюсь!
- Что?! - опешила Рэйко.
- Секта Черного Лотоса приютила меня, и я перед ней в неоплатном долгу. Если они хотят, чтобы я взяла на себя вину за гибель этих людей и поджог, мне остается повиноваться, - пояснила Хару. Потом она поклонилась и произнесла: - Спасибо, что постарались помочь. Мне жаль, что я причинила вам столько неприятностей, но я хотела бы попросить об услуге. Не отведете ли вы меня в полицию? Одна я идти боюсь.
Рэйко не знала, как поступить. С одной стороны, она получила достаточное представление о характере Хару, но никаких доказательств чьего-либо еще участия в деле. Если Хару виновна - что вполне вероятно, - не стоит препятствовать ее желанию принять заслуженную кару. С другой стороны, Рэйко по-прежнему считала, что Кумасиро, Дзюнкецу-ин и доктор Мива представляют интерес для полиции, как и две неопознанные жертвы. Прежде чем решать участь Хару, нужно узнать реакцию первосвященника Анраку на убийства и нашел ли Сано еще подозреваемых или подтверждения словам беглого монаха. Нельзя обвинять кого-либо на основании сомнительных улик или неприятельских наветов.
- По-моему, тебе не следует признаваться, - произнесла Рэйко с запинкой.
- Значит, вы верите, что я невиновна? - Заплаканные глаза Хару блеснули надеждой.
- Расследование еще не кончено, - ответила Рэйко, действуя в угоду истине и такту.
Лицо девушки омрачилось: от нее не укрылись колебания Рэйко. Она поспешила к шкафчику и вынула потертое хлопковое покрывало, гребень, палочки для еды и деревянную плошку. Разостлав покрывало на полу, она выложила на него свой скарб.
Рэйко озадаченно наморщила лоб.
- Что ты делаешь?
- Мне нельзя здесь оставаться. Кумасиро вернется. Если я не сознаюсь, он меня убьет! - лихорадочно выпалила Хару, пытаясь дрожащими пальцами сделать узел из покрывала со своими пожитками. - Надо бежать!
- Но куда? - воскликнула Рэйко, растерявшись от круговерти событий, ей неподвластных.
- Не знаю.
"Похоже, так она кончит бродяжничеством". Эта мысль привела Рэйко в смятение, как и та, что она вот-вот упустит единственную подозреваемую Сано. Возможно, Хару решила сыграть на ее чувствах, выказав желание сознаться и угрожая побегом. В любом случае иного выхода Рэйко не видела.
- Идем со мной, - сказала она и забрала узел из рук Хару. Потом обняла девушку за плечи, хотя ее приязнь к ней заметно ослабла. - Я отведу тебя в безопасное место.
Она должна разобраться в делах секты до конца - даже если ценой будет нарушенное обещание.
10
Есть только одна истина -
Не миллион, не три и не две.
Другой истины не дано.
Сутра Черного Лотоса
- Итак, сёсакан Сано, что вы выяснили в ходе, э-э, расследования? - спросил сёгун.
Он восседал на помосте в большом зале для аудиенций с двухуровневым полом замка Эдо. На возвышении непосредственно позади помоста, справа от сёгуна, сидели в ряд пятеро великих старейшин, главных советников Цунаёси Токугавы, - высший правительственный орган Японии. Сано отвели место в конце ряда. Напротив расположились настоятель храма Дзодзё и четыре его первосвященника. Ступенью ниже сидела делегация старейших горожан Эдо, выступавших посредниками между простыми жителями города и высшей властью, а также руководивших квартальными старостами. Стража стояла у дверей, столики вдоль стен были отведены секретарям. Личные помощники сёгуна ждали высочайших распоряжений, а слуги разливали собравшимся чай и подносили металлические корзины с пылающими углями для трубок.
- Я выяснил, что все три жертвы были убиты еще до начала пожара, - ответил Сано и описал нанесенные травмы. - Женщину и мальчика пока не опознали, проводится общегородской розыск. Девушка из приюта была и остается единственной подозреваемой. Согласно показаниям свидетелей, она неоднократно нарушала монастырский порядок, к тому же имела зуб на Ояму. - Сано сослался на слова настоятельницы Дзюнкецу-ин, доктора Мивы и сына Оямы. - Однако подозреваемая утверждает, будто ничего не помнит с момента отхода ко сну вплоть до своего обнаружения. Один из моих сыщиков сейчас старается помочь ей восстановить память.
Мысли о Рэйко пробудили в Сано прежнее беспокойство. Вчерашнее соглашение не вернуло им былой близости. Рэйко отвергла его ласки, сославшись на усталость, тогда как ее утренняя тренировка в духе кэндзюцу означала обратное.
Каждым взмахом меча она словно заявляла о намерении доказать свою правоту в деле Хару. Сано мрачно гадал, как пройдет ее сегодняшняя встреча с сиротой.
- Мы продолжим поиски других свидетелей и подозреваемых, - подытожил Сано. - Скоро я извещу вас о результатах.
Наблюдая за реакцией собравшихся, Сано понял, что его опасения подтвердились: доклад прозвучал совершенно беспомощно. Священники и члены совета старейшин отнеслись к нему с едва скрытым неодобрением. Сёгун нахмурился, следуя их примеру. Городские старейшины, подобно немым соучастникам, наблюдали за вышестоящими.
- Я ожидал от вас большего, сёсакан-сама, - заметил главный старейшина Макино Нарисада, человек с бледным, высохшим лицом. Теперь, когда Сано и канцлер Янагисава поладили, он стал основным хулителем Сано в бакуфу. - Вам давно следовало разрешить эту загадку, однако же вы мало в чем преуспели.
Другие члены совета одобрительно зашептались. Сано почувствовал, как уходит почва из-под ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56