В разгар ссоры, когда вместо слов пошли в ход кулаки, их заметила сирота Хару, выходящая из домика. Кумасиро был уверен, что она донесет об увиденном полиции. Зная его прошлое, те могли запросто решить, что именно он прикончил Ояму... и Тиэ. Сиделка слишком много знала и видела за время жизни в секте, а потому сделалась опасной свидетельницей. Кумасиро был рад, что Тиэ и Ояма исчезли с его пути, но оставались и другие, вроде Хару и Истинного Благочестия.
Монах лежал в ванне по шею в воде, над которой по мере нагрева начал клубиться пар.
Его запавшие глаза выражали душевную муку и ужас перед пыткой. Распухшими, с запекшейся кровью губами он бормотал:
- Умоляю, помогите, выпустите меня отсюда...
- От жара его дух очистится, - просипел доктор Мива с едва скрываемым вожделением.
Кумасиро обратился к монаху:
- Не сознаешься - сварим заживо. - Он распалился не меньше Мивы, чувствуя, как магическая дверца приотворилась. - В последний раз спрашиваю: что ты рассказал госпоже Рэйко?
От воды повалил густой пар. По мере нагрева Истинное Благочестие извивался и выл, его кожа стала пунцовой. Но вот он рванулся из ванны, ушел с головой под воду и вынырнул, хватая ртом воздух.
- Хорошо, я сознаюсь! - вскричал он навзрыд. - Я рассказал про подземные туннели, про обработку послушников и про свою убитую сестру!
Выходило серьезнее некуда. Бонза начал опасаться, что госпожа Рэйко будет и дальше встревать в дела секты и, хуже того, привлечет на свою сторону мужа. Придется ему, Кумасиро, заняться женой следователя вплотную.
- Я ведь все рассказал, пощадите! - умолял пленник.
- Помогло лекарство, - отозвался довольный Мива. - Можно его вынимать.
- Обещаю, что никогда больше не заговорю с чужаком! - обрадованно всхлипывал монах.
- Не спеши, - сказал Кумасиро Миве. - Он не оправдал нашего доверия. Подбавьте-ка жару.
Видя, как помощницы Мивы отправились исполнять указание, Истинное Благочестие закричал:
- Нет! Стойте! Не надо!
Но Кумасиро был неумолим. Он был призван защищать интересы Черного Лотоса, с которым отождествил себя с первого дня в храме.
Сначала, когда его клан условился с бакуфу сохранить ему жизнь, принудив постричься в монахи, Кумасиро переживал бессильную ярость. Святошески мирный уклад казался ему хуже пытки, но смерти он хотел еще меньше, а потому отправился в монастырь Черного Лотоса, выбрав его наобум. Вскоре по приезде первосвященник Анраку вызвал Кумасиро для личной беседы.
Он сидел на возвышении в комнате без окон, украшенной золотыми статуями Будды и резными цветами лотоса, освещенной лишь тусклым пламенем свеч и курильниц, чадящих так сильно, что Кумасиро едва видел собеседника. Анраку произнес зычным голосом:
- Знаешь ли, о доблестный самурай, зачем ты здесь?
- Иначе меня ждала бы казнь. - Кумасиро опустился на колени, досадуя на въедливый дым и высокопарный тон.
Сумрачная фигура Анраку разразилась гулким смехом.
- Настоящая причина не в этом. На то была моя воля, чтобы ты попал в Черный Лотос и стая моим учеником.
От дыма мысли Кумасиро спутались, а гипнотический голос Анраку усыпил его здравый смысл.
- Почему именно я? - спросил Кумасиро, заинтересовавшись против ожидания.
- В тебе есть пустота, которую ты можешь заполнить лишь отнимая жизни, - ответил Анраку. - Деяние это дарует тебе ощущения, которых ты лишен в обычное время. Этих ощущений ты жаждешь так сильно, что готов ради них рисковать собой.
- Откуда вы знаете? - поразился Кумасиро. - Я никому об этом не рассказывал.
- Я заглянул в твою душу издалека, - произнес Анраку нараспев. - Сутры Черного Лотоса описывают истинный путь к просвещению как совокупность многих путей, каждый из которых предназначен отдельному человеку. Твой удел - убивать. Раз за разом поглощая жизни, ты становишься ближе к нирване.
Откровение привело Кумасиро в экстаз. Невероятно: его одержимость обернулась благословением! Может, и приход сюда был неслучаен...
- Станешь моим учеником, и я помогу тебе выполнить твое предназначение, - сказал Анраку.
И Кумасиро с низким поклоном ответил:
- Да, господин первосвященник.
Анраку посвятил его в духовный сан и утвердил на посту храмового надзирателя.
Кумасиро уничтожал любого, кто проявлял изменнические настроения. Вскоре его повысили до заместителя первосвященника. Он упивался своей властью убивать, но его жажда всегда оставалась неудовлетворенной. Больше всего он хотел следовать одному пути с Анраку, пока план первосвященника не преобразит его и весь мир.
Крики монаха затихли. Истинное Благочестие обмяк на краю ванны, теряя сознание.
- Почти готов, - сказал доктор Мива.
Приблизившись к жаровне, Кумасиро вынул из поясных ножен кинжал. Магическая дверь открывалась: все вокруг засияло новыми красками, как в лучах солнца. Он запрокинул монаху голову. Шум мехов отдавался у него в ушах все громче. Один молниеносный удар поперек горла - и вода в ванне окрасилась алым. Кумасиро блаженствовал, впитав энергию духа жертвы, не заботясь о посторонних вроде Мивы. Соучастники молчаливого заговора, они должны были терпеть странности друг друга - для общей же пользы.
Но вот Кумасиро отер лезвие и убрал его в ножны.
- Теперь избавимся от него, - кивнул он на мертвого монаха.
Доктор Мива с помощницами вынули тело из ванны и обернули белым полотном. Кумасиро с Мивой понесли его через туннели к печам. Монахини столпились у каменной топки и трудились до тех пор, пока не развели огонь жарче драконьего пламени. Подельники пропихнули труп в устье. Под заунывный речитатив монахинь, славящих Черный Лотос, и запах горящей плоти, забирающийся в легкие, Кумасиро жалел, что радость убийства так быстротечна, и утешался предстоящей расправой с очередным смутьяном.
Чтобы иметь возможность так жить, он должен оберегать Черный Лотос.
17
Узрите бодхисатву Неисчерпаемой Силы!
Тело его прекрасно,
Лик его совершеннее, чем тысяча лун,
А око сверкает подобно миллиону солнц.
Сутра Черного Лотоса
По широкому тракту, пролегавшему от южных ворот замка Эдо через территорию даймё, тек поток ранних путников. Конные самураи и пеший люд, пробирающиеся между стен укрепленных поместий, ненадолго расступились, пропуская процессию из вместительного паланкина с охраной, отмеченного гербом Токугавы. В паланкине друг против друга сидели Рэйко и госпожа Кэйсо-ин, державшие путь к храму Черного Лотоса. День выдался промозглый и туманный, и дамы укрылись по грудь одеялом, расстелив его на обе стороны.
- У тебя такой вид, словно ты чем-то недовольна, - произнесла Кэйсо-ин. Ее тучное тело и многочисленные подбородки колыхались при каждом толчке. - Что-то не так?
Рэйко весь вечер и бессонную ночь изводила себя, оживляя в памяти вчерашний разговор с мужем. Сано так и не вышел из кабинета. Он терпеть не мог ссор, как и она, но гордость не позволяла им идти на уступки.
Вспомнив, как он ушел утром, даже не попрощавшись, Рэйко едва не расплакалась.
- Нет-нет, все в порядке, - сказала она с напускной веселостью. Не забывая об обязанности развлекать мать сёгуна во время поездки, она указала за окно. - Смотрите, какая прелестная мебель в той лавке!
- Просто загляденье! - согласилась госпожа Кэйсо-ин.
Всю дорогу по городу Рэйко как-то ухитрялась поддерживать беседу, но, оказавшись в лесу на подступах к району Дзодзё, не на шутку встревожилась. Рано или поздно муж узнает, что она пренебрегла его приказом. Страх презрения Сано не давал ей покоя. Она щебетала о пустяках, а сама без конца думала, что без новых улик в пользу Хару или во вред кому-то еще девушку осудят и Черный Лотос останется безнаказанным. Но теперь, после дерзкого побега из дома, оставалось только довести поиски до конца. "Отвечать - так за все сразу", - решила Рэйко.
Пока она так думала, нога Кэйсо-ин толкнула ее под одеялом.
- Прошу прощения, - сказала Рэйко, вежливо взяв вину на себя.
Она даже подвинулась, чтобы освободить больше места для Кэйсо-ин, но не прошло и пяти минут, как они снова столкнулись. Кэйсо-ин хихикнула. Рэйко вздрогнула, почувствовав, как та скользнула пальцем ноги по ее бедру.
- Я знаю отличный способ скоротать время, - кокетливо начала Кэйсо-ин.
Сомнений быть не могло. В порыве смятения и неприязни Рэйко поджала колени. Старуха домогалась ее, как она и предчувствовала. Что же делать?
Кэйсо-ин пересела к ней. Рукой в старческих темных пятнах погладила Рэйко по щеке.
- Да ты просто красавица, - томно вздохнула она.
Отвернувшись, чтобы не чувствовать кислого запаха изо рта Кэйсо-ин, Рэйко едва удержалась от негодующего окрика.
- Нет, я не могу! - выпалила она, хотя и догадывалась, на что способна отвергнутая мать сёгуна.
- Почему же? - спросила Кэйсо-ин. - Дорога долгая, и у нас еще уйма времени. - Внезапно она отстранилась и пристально оглядела Рэйко. - Так ты хочешь сказать, что я тебя не прельщаю. Считаешь меня толстой уродиной. По лицу вижу! - Ее слезящиеся глаза излучали обиду и ярость. - Я ей помогаю, а она нос воротит. Стойте! - прокричала Кэйсо-ин в окно своему кортежу. - Сейчас только выкину эту потаскушку, и можете поворачивать домой!
Носильщики резко остановились.
- Подождите, пожалуйста! - взмолилась Рэйко. Не сумей она вовремя ублажить Кэйсо-ин - и ее ждет такая расправа, в сравнении с которой изгнание из паланкина посреди дороги покажется сущим праздником.
- Я непременно расскажу сыну, как ты обошлась со мной. Муж дорого заплатит за твое бессердечие. - Кэйсо-ин театрально распахнула дверцу. - А теперь - вон!
Рэйко живо представила, как Сано лишают должности, имущества, чести и - что страшнее всего - обезглавливают. Ее объял ужас.
- Простите меня, высокочтимая госпожа! Я вовсе не думала вас отвергать, - залепетала Рэйко.
Кэйсо-ин смотрела по-прежнему оскорбленно, но дверцу затворила.
- Просто я никогда еще не была с женщиной, - призналась Рэйко, лихорадочно соображая, что сказать дальше. - И сейчас очень стесняюсь: ведь нас могут увидеть или услышать, и я не смогу раскрепоститься, чтобы угодить вам должным образом.
- Пожалуй, что так. - Кэйсо-ин сменила гнев на милость и приказала свите продолжать путь к храму. Когда носилки пришли в движение, она снова устроилась среди подушек. - Этим можно заняться и попозже.
Рэйко мысленно возблагодарила богов за отсрочку, надеясь, что "попозже" никогда не наступит.
По мере приближения к Дзодзё шум с дороги усилился. То и дело доносились выкрики торговцев амулетами. Вскоре носильщики опустили паланкин, открыли дверцу и помогли матери сёгуна выйти. Рэйко последовала за ней. Вместе с госпожой и ее стражами они зашли на храмовой двор, где им навстречу уже торопились священники.
- Милости просим, ваше высочество, - произнес священник во главе делегации. То был Кумасиро. Увидев Рэйко, он насупил брови, и его шрам-ящерица побагровел от прилива крови.
- Мы хотим видеть первосвященника Анраку, - произнесла Кэйсо-ин.
Рэйко заметила недовольный блеск в глазах Кумасиро, а потом - понимание того, что мать сёгуна не потерпит отказа. Он сказал:
- Разумеется, ваше высочество. Прошу следовать за мной.
"Ну вот, - подумала Рэйко. - По крайней мере рискованная затея привела нас сюда. Теперь нужно извлечь из беседы как можно больше пользы".
Кумасиро провел их с Кэйсо-ин в рощу из частых кривых сосен позади жилища настоятеля. Меж ветвей Рэйко разглядела тростниковую кровлю. Когда женщины шли по тенистой дорожке в ту сторону, вдруг послышалось учтивое:
- Миллион благодарностей за то, что почтили нас своим присутствием, о достопочтенная матушка его превосходительства сёгуна. Приветствую и вас, госпожа Рэйко. - Голос был мужской.
Кэйсо-ин удивленно воскликнула:
- Как он мог узнать того, кого не видит?
- Я вас вижу. - В тоне говорящего сквозило веселье. - Только мое знание происходит от истинного видения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56