— Дедушка... дедушка...
Уильям, сидевший на полу скрестив под собой ноги, раскачивался взад и вперед, выплевывая отрывистые слова перевода. По воле случая корреспондентка по национальности была китаянкой.
Наконец сюжет завершился, и, словно сообщение по телевидению о смерти Чжана Цзици стало каким-то знаком, Мей-Мей поднялась с места и ушла на кухню. Вернувшись с листом бумаги, она протянула его мужу, а затем, посадив По-И себе на колени, вытерла малышке лицо и руки.
Онемевший от горя, Сэм Чанг развернул сложенный лист. Письмо было написано карандашом, а не кисточкой, обмакнутой в густые чернила, но тем не менее все иероглифы были выведены безукоризненно. Старик Чжан Цзици учил своего сына, что истинный художник должен проявить себя, какими бы убогими ни были подручные средства.
Сын мой!
В этой жизни мне больше не на что надеяться. Я стар и болен и не вижу смысла выторговывать еще год или два жизни на земле. Лучше я найду утешение, выполнив свой долг и вернувшись в лоно природы в час, отведенный мне в «Книге живых и мертвых».
И этот час пришел.
Я мог бы многое сказать тебе, подвести итог урокам, которые преподала мне жизнь, передать то, чему научили меня мои отец и мать, а также ты, мой сын. Но я предпочитаю не делать этого. Правда незыблема, но дорога к правде нередко является запутанным лабиринтом, который каждый из нас должен пройти самостоятельно. Я посадил здоровый бамбук, и выросло крепкое растение. Продолжай свой путь, расставаясь с землей и возносясь к свету, и расти свои собственные молодые побеги. Будь осторожен, как и подобает хорошему крестьянину, но давай им свободу. Я видел ростки; из них вырастет прямой и высокий бамбук.
Твой отец".
Сэма Чанга охватила безграничная ярость. Он вскочил с дивана, но поскольку действие снотворного еще не полностью прекратилось, ему пришлось сделать усилие, чтобы устоять на ногах. Чанг швырнул чашку об пол, и она разлетелась вдребезги. Испуганный Рональд отпрянул от разгневанного отца.
— Я его убью! — крикнул Чанг. — Призрак умрет!
Его громкий голос разбудил малышку, и та залилась слезами. Мей-Мей что-то шепнула сыновьям. Уильям поколебался было, но затем кивнул Рональду. Тот взял По-И на руки, и братья вышли из гостиной, закрыв за собой дверь.
— Один раз я уже нашел его и найду снова! — продолжал бушевать Чанг. — На этот раз...
— Нет, — твердо произнесла Мей-Мей.
Он изумленно посмотрел на жену.
— Что?
Сглотнув комок в горле, та потупилась.
— Ты не сделаешь этого.
— Не смей так говорить со мной! Ты моя жена.
— Да, — дрожащим голосом произнесла она. — Я твоя жена. И мать твоих детей. Что станется с нами, если ты умрешь? Ты об этом подумал? Нам придется жить на улице, нас вышлют из страны. Ты представляешь себе, какой будет наша жизнь в Китае? Вдова диссидента, не имеющая ни имущества, ни денег. Ты этого хочешь для нас?
— Мой отец убит! — не унимался Чанг. — Человек, виновный в его смерти, должен умереть!
— Нет, не должен, — собравшись с духом, решительно сказала Мей-Мей. — Твой отец был человек старый, больной. Он не был центром нашей вселенной, и мы должны двигаться дальше.
— Как ты можешь так говорить? — взорвался Чанг, возмущенный дерзостью жены. — Я жил ради своего отца.
— Он прожил свою жизнь, и теперь его нет. Ты живешь в прошлом, Цзинь-цзы. Да, наши родители заслуживают уважения, но не более того.
До Чанга не сразу дошло, что жена назвала его китайским именем. Мей-Мей не делала этого уже много лет — с тех пор, как они поженились. Обращаясь к нему, она всегда использовала уважительное слово «чжанфу», «супруг».
Мей-Мей продолжала окрепшим голосом:
— Ты не будешь мстить за смерть отца. Ты останешься с нами, здесь, и мы все вместе будем ждать, пока Призрака арестуют или убьют. После этого вы с Уильямом устроитесь на работу в типографию Джозефа Таня. А я останусь дома и буду учить Рональда и По-И. Нам всем придется совершенствовать английский. Мы будем откладывать деньги... Ну а когда объявят очередную амнистию, мы получим американское гражданство. — Остановившись, она вытерла с лица текущие ручьем слезы. — Я тоже любила твоего отца, ты это знаешь. И моя скорбь ничуть не меньше твоей.
Она стала собирать с пола осколки.
Упав на диван, Чанг какое-то время сидел молча, уставившись на вытертый черно-красный ковер на полу. Затем он прошел в спальню. Уильям держал на руках По-И, уставившись в окно. Чанг начал было что-то говорить ему, но, передумав, жестом предложил младшему сыну выйти вслед за собой из комнаты. Рональд с опаской вышел в гостиную. Чанг опустился на диван; мальчишка осторожно присел рядом. Наконец Чанг взял себя в руки.
— Сынок, ты знаешь, что такое воины Цзинь Ши Хуана?
— Да, папа.
Речь шла о тысячах терракотовых изваяний воинов, лошадей и колесниц, помещенных в гробницу одного из китайских императоров династии Сянь третьего века до нашей эры. Это войско должно было сопровождать покойного в загробный мир.
— Мы сделаем тоже самое для дедушки. — Чанга душило горе. — Мы отправим дедушке на небеса вещи, которые ему могут понадобиться.
— Какие?
— Те, которые имели для него большое значение при жизни. Мы потеряли все наше имущество при крушении корабля, так что нам придется нарисовать их.
— А это подействует? — недоверчиво нахмурился мальчик.
— Да. Но ты должен будешь мне помочь.
Рональд кивнул.
— Возьми бумагу и карандаши. — Чанг кивнул в сторону стола. — Думаю, тебе надо будет нарисовать любимые дедушкины кисти — из волчьей и козлиной шерсти. А также чернильницу и перья. Ты не забыл, как они выглядят?
Взяв карандаш, Рональд склонился над листом бумаги и принялся за работу.
— И еще бутылку рисовой водки, которую очень любил дедушка, — предложила Мей-Мей.
— А свинью? — спросил мальчик.
— Свинью? — удивился Чанг.
— Помните, он очень любил рис со свининой.
Вдруг Рональд почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Обернувшись, он увидел Уильяма, разглядывающего рисунки, которые сделал его младший брат.
— Когда умерла бабушка, мы жгли деньги, — печально произнес Уильям.
По китайской традиции на похоронах жгут листки бумаги, выполненные в виде купюр достоинством в миллион юаней, выпущенных «Банком преисподней», чтобы умершим было что тратить в загробном мире.
— Я постараюсь нарисовать несколько банкнотов, — добавил Уильям.
Чангу очень хотелось обнять своего старшего сына, но он сдержался.
— Спасибо, сынок, — просто сказал он.
Долговязый подросток, сев рядом с братом, начал рисовать деньги.
Когда дети закончили рисовать, Чанг вывел свою семью во дворик своего нового дома. Словно на настоящих похоронах Чжана Цзици, он воткнул в землю две зажженные палочки благовоний, обозначая место, где должно было лежать тело. Затем Чанг поджег рисунки, выполненные его сыновьями, и вся семья проводила взглядами струйки дыма, поднявшиеся к серому небу, и упавший на землю пепел.
Глава 34
— Кто-то снова предпринял попытку расправиться с семейством Ву, — сказал Селитто, отключая свой сотовый телефон.
— Что? — спросила потрясенная Сакс. — В нашем охраняемом доме в Мюррей-хилл?
Райм тоже подкатил к грузному детективу.
— Камера наблюдения, установленная в переулке, зафиксировала смуглого худого мужчину в перчатках, — продолжал тот. — Он проверял окна первого этажа. Вы полагаете, это случайность?
— Иметь дело с Призрак, случайности не бывать, — горько усмехнулся Сонни Ли.
Райм угрюмо кивнул.
— И что было дальше?
— За неизвестным погнались двое наших людей, но ему удалось скрыться.
— Проклятие, каким образом Призрак узнал, где находятся иммигранты? — спросил криминалист.
— Это никому не было известно, — буркнул Селитто.
Сакс задумалась.
— После перестрелки на набережной один из баншу мог проследить меня до больницы, а затем проводить Ву до охраняемого дома. Маловероятно, но возможно. — Подойдя к доске, она постучала пальцем по одной строчке. — А как насчет этого?
* * *
По сведениям, Призраком подкуплены государственные чиновники.
— Ты хочешь сказать, у него есть шпион? — нахмурился Селитто?
— В Бюро о том, что мы поместим Ву в Мюррей-хилл, не знал никто, — продолжала Сакс. — Когда я подумала об этом, Деллрей уже уехал. То есть остаются СИН и полиция Нью-Йорка.
— Что ж, — сказал Селитто, — черт побери, мы больше не можем держать семью Ву там. Я свяжусь с федеральным маршалом и позабочусь о том, чтобы ими занялась служба защиты свидетелей штата Нью-Йорк. Он обвел взглядом собравшихся. — И эта информация не выйдет из стен твоего дома, Линк.
Сделав звонок, Селитто договорился о том, чтобы семью Ву перевезли в бронированном автомобиле.
Нетерпение Райма росло.
— Пусть кто-нибудь свяжется с Бюро. Черт возьми, где замена Деллрею? Эдди, звони.
Переговорив с дежурным, Эдди Дэн выяснил, что волшебное совещание, на котором должны были решиться эти важные вопросы, перенесено на неопределенный срок.
— Но меня заверили, что к вечеру всё будет в порядке.
— Проклятье, что значит «всё»? — язвительно спросил Райм. — Там что, не понимают, что на свободе разгуливает опасный убийца?
— Хотите поговорить с ними сами?
— Нет, я хочу заняться уликами, — буркнул Райм.
Осмотр логова Призрака в доме на улице Патрик-Генри практически не дал никаких результатов. В квартире нашли сотовый телефон, по которому было вычислено местонахождение «змеиной головы». Если Призрак продолжал бы использовать свой старый телефон, это помогло бы снова выйти на него. Но раз Призрак бросил телефон, значит, он догадался, как именно его обнаружили; то есть теперь он будет пользоваться сотовой связью крайне осторожно.
В отличие от боевика, убитого на Кэнел-стрит, у уйгура, обнаруженного в квартире Призрака, были при себе кое-какие документы, в частности, водительские права и визитная карточка с адресом уйгурского культурного центра в Куинсе. Туда сразу же отправились Беддинг и Соул, чтобы допросить руководителя центра. Тот сказал, что какой-то мужчина китайской национальности нанял несколько человек для перевозки мебели. Это все, что было ему известно. «Близнецы» заверили Райма, что попробуют надавить на него, но, по их собственной оценке, руководитель центра скорее отправится в тюрьму, чем выдаст Призрака.
Не помогли и документы на имя некоего Гарри Лина, по которым Призрак снял квартиру. Карточка социального страхования оказалась поддельной, а плата за аренду была внесена чеком, выданным одним из банков с островов Карибского моря. Дэн заметил, что китайская фамилия «Лин» является эквивалентом английской «Смит», «кузнец».
К счастью, труп старика, умершего от передозировки морфия, оказался более информативным. На нем был обнаружен бумажник с паспортом на имя Чжана Цзици, сильно испорченный морской водой. Кроме того, в корочку паспорта был вложен листок пожелтевшей бумаги. Эдди Дэн печально улыбнулся.
— Взгляните. Это написано рукой Чан Кайши, бывшего китайского лидера. Он благодарит Чжана Цзици за борьбу с коммунистами и защиту народов Китая от диктатуры.
Райм перевел взгляд на фотографии трупа старика. Среди них было несколько снимков с крупным планом его рук. Чуть пошевелив безымянным пальцем, криминалист подкатил свое кресло к доске.
— Посмотрите внимательно на эти руки.
— Я сделала эти снимки из-за пятен, — объяснила Сакс.
Пальцы и ладони Чжана Цзици были покрыты синевато-черными подтеками. Краска или чернила. Определенно, не трупные пятна, которые, к тому же, все равно не успели бы проступить так быстро.
— Пальцы! — недовольно воскликнул Райм. — Посмотри на пальцы!
Прищурившись, Сакс шагнула к доске.
— Бороздки!
Схватив увеличенные фотографии отпечатков пальцев Сэма Чанга, молодая женщина сопоставила снимки. Руки были разного размера, у старика кожа значительно более сморщенная, но бороздки, которые Райм заметил на пальцах Сэма Чанга, отчетливо проступали и на пальцах его отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70