— А стюардесса, или как их называют теперь, сказала: «В экстренном случае наденьте кислородную маску, а затем помогите тем, кому требуется помощь». Такое у них правило.
— Да, так всегда говорят, — согласилась Сакс, оглушенная чувствами. Старый полицейский, подняв руку с навсегда въевшимся в кожу машинным маслом, продолжал:
— Такого же правила должен придерживаться патрульный полицейский. Сначала думай о себе, потом о жертве. И такого же правила должна придерживаться ты сама. Что бы ни случилось, в первую очередь береги себя. Ибо если с тобой что-то случится, ты уже никому не сможешь помочь.
Сакс ехала под моросящим дождем. Голос отца, звучавший у нее в ушах, постепенно затих, но на смену ему пришел другой. Голос врача, говорившего с ней несколько недель назад.
— А, мисс Сакс, вот вы где.
— Здравствуйте, доктор.
— Я только что встретился с лечащим врачом Линкольна Райма.
— И?
— Мне нужно кое о чем с вами поговорить.
— Похоже, у вас плохие известия, доктор.
— Почему бы нам не присесть вон в том углу?
— Можно поговорить и здесь. Выкладывайте мне все. Начистоту.
Весь ее мир перевернулся вверх ногами; все планы на будущее рухнули.
Что ей делать?
Сакс свернула к тротуару и остановилась.
Ладно, один выход есть...
Амелия Сакс долго сидела неподвижно, понимая, что это безумие. Затем, поддавшись порыву, она выбралась из «Камаро» и, опустив голову, быстро завернула за угол и вошла в дом. Поднялась пешком по лестнице. И постучала в дверь.
Дверь открылась, и Сакс улыбнулась Джону Суну. Тот, улыбнувшись в ответ, кивком пригласил ее пройти в квартиру.
Что бы ни случилось, в первую очередь береги себя. Ибо если с тобой что-то случится, ты уже никому не сможешь помочь...
Вдруг Сакс показалось, что у нее с плеч сняли огромную тяжесть.
Глава 29
Полночь.
Однако, несмотря на изнурительный день, который привел его с борта тонущего корабля в квартиру на Западном Центральном парке, на противоположном конце земного шара от дома, Сонни Ли не чувствовал усталости.
Взяв сумку с покупками, он зашел в спальню Линкольна Райма.
— Когда я ходить в Чайнатаун с Хонксе, Лоабан, я покупать несколько вещей. Купить подарок для тебя.
— Подарок? — поинтересовался Райм со своего трона — новой кровати для больных с травмой позвоночника, как его уверяли, очень удобной.
Достав из сумки сверток, Ли начал разворачивать бумагу.
— Смотри, что я здесь иметь. — В его руках появилась маленькая нефритовая фигурка свирепого человека с луком и стрелой в руках. Ли огляделся по сторонам. — Где есть север?
— Север там, — кивком указал Райм.
Поставив фигурку на стол у стены, Ли вернулся к сумке и достал палочки благовоний.
— Не вздумай зажигать их здесь!
— Я должен, Лоабан. Они тебя не убивать.
Хотя Ли недавно убеждал всех, как китайцам нелегко отвечать на просьбу отказом, сам он, очевидно, не разделял эту черту характера своих соотечественников.
Поставив палочку в подставку, он зажег ее, а затем, принеся из ванной пластмассовый стаканчик, наполнил его жидкостью из светло-зеленой бутылки.
— Что ты делаешь, возводишь храм?
— Алтарь, Лоабан. Не храм.
Похоже, Ли позабавило неумение Райма различить такие очевидные вещи.
— А это кто такой? Будда? Конфуций?
— С лук и стрела? — Ли презрительно фыркнул. — Лоабан, ты знать так много о так мало, и так мало о так много.
Райм рассмеялся, вспоминая, что приблизительно то же самое неустанно твердила его жена, только на повышенных тонах и не так членораздельно.
— Это есть Гуань Ди, бог войны. Мы приносить ему жертва. Он любить сладкий вино, и я принести как раз это.
Криминалисту вдруг захотелось узнать, что бы сказали Селитто и Деллрей, не говоря уже о Сакс, увидев, что его спальня превратилась в алтарь бога войны.
Склонившись перед изваянием, Ли забормотал по-китайски. Затем, достав из сумки белую бутылку, уселся в плетеное кресло рядом с кроватью паралитика. Наполнив пластмассовый стаканчик себе, он долго возился со стаканом Райма. Наконец ему удалось снять крышку, и, наполнив стакан до половины, Ли закрыл его и вставил соломинку.
— А это что? — спросил Райм.
— Очень хороший вещь, Лоабан. «Чжу йи цзинь чю». Теперь мы приносить жертва. Это есть очень хороший вещь. Как виски.
Нет, это было совсем не виски; определенно, это было не виски восемнадцатилетней выдержки с нежным ароматом дыма. Но, хотя на вкус напиток был весьма отвратительный, в голову он ударил хорошо.
Ли кивнул на импровизированное святилище.
— Я находить Гуань Ди в Чайнатаун. Он есть очень любимый бог. Ему посвящен тысячи храмы по всему Китай. Но я купить его не из-за война. Он также есть бог полицейских, я говорить.
— Это ты сочиняешь.
— Ты мне не верить? Нет, я говорить правда. Каждый полицейский участок, где я бывать, иметь Гуань Ди. Если расследование идти плохо, полицейский жечь свечи, совсем как мы. — Глотнув напиток, Ли принюхался. — Очень крепкий вещь, я говорить. Байцзю.
— Что?
Ли кивнул на бутылку.
— О чем ты молил своего бога? — спросил Райм.
— Я переводить: «Гуань Ди, пожалуйста, дай нам найти Чанги и поймать проклятый Призрак».
— Это очень хорошая молитва, Сонни.
Райм снова отпил байцзю. Водка становилась лучше с каждым глотком — а может быть, он просто постепенно начинал забывать, какая она отвратительная.
— Та операция, о которой ты говорить. Она делать тебе лучше?
— Возможно, операция мне поможет. Незначительно. Ходить я все равно не смогу, но мне вернется хоть какая-то свобода движения.
— Как она работать?
Райм рассказал Ли про доктора Черил Уивер, нейрохирурга, проводящую в университете Северной Каролины экспериментальные операции пациентам с травмой спинного мозга. Он до сих пор помнил чуть ли не дословно, как врач описывала свою методику.
Нервная система состоит из аксонов, передающих импульсы. При травме спинного мозга аксоны пережимаются или разрываются и погибают. Поэтому они теряют возможность передавать импульсы, и теряется связь между головным мозгом и остальным телом. Вам известно, что нервные клетки не восстанавливаются. Однако это не совсем так. В периферийных частях нервной системы, таких как руки или ноги, поврежденные аксоны могут регенерироваться, но в центральной нервной системе — в головном и спинном мозге — они действительно не восстанавливаются. По крайней мере, не восстанавливаются без посторонней помощи. То есть, если вы порезали палец, через какое-то время поврежденное место затянется кожей и восстановится чувствительность. Но в поврежденном спинном мозге этого не происходит. И все же мы пытаемся найти пути помочь регенерации аксонов.
В нашем институте практикуется комбинированный метод атаки на поврежденное место. Используя традиционную декомпрессионную хирургию, мы восстанавливаем костные ткани позвоночника, защищая место травмы. Затем вводим в поврежденную часть спинного мозга две субстанции: во-первых, клетки ткани собственной периферийной нервной системы пациента. А во-вторых, клетки центральной нервной системы эмбриона.
— Нервные клетки акулы, — закончил Райм.
— Рыба? — рассмеялся китайский полицейский.
— Именно. Нервные клетки акулы совместимы с человеческими больше, чем клетки какого-либо другого животного.
— Затем, — продолжал криминалист, — я буду принимать лекарства, помогающие регенерации тканей спинного мозга.
— Эй, Лоабан, — сказал Ли, внимательно оглядывая его с ног до головы, — эта операция, она есть опасная?
И снова Райм услышал голос доктора Уивер.
Разумеется, риск есть. Сам по себе препарат особо опасным не назовешь. Но у всех больных с серьезными поражениями спинного мозга наблюдаются существенные перебои в работе легких. Сейчас вы этого, возможно, не замечаете, но во время действия наркоза возможен отказ дыхательной системы. Дальше, стресс во время операции может привести к дисрефлексии вегетативной нервной системы и, как следствие, к резкому повышению кровяного давления — уверена, это вам знакомо — что, в свою очередь, может вызвать кровоизлияние в мозг. Кроме того, существует риск нанесения хирургической травмы в месте повреждения позвоночника — сейчас у вас нет кист и шунтов, но операция и последующее наращивание тканей может привести к нежелательным последствиям.
— Да, опасная, — признался Райм.
— Мне казаться, это есть «юй люань ту цзи».
— То есть?
Задумавшись, Ли сказал:
— Это переводить так: «бросать яйца в скала». То есть делать то, что обязательно кончаться неудача, я говорить. Так зачем ты делать эта операция?
Для Райма ответ казался очевидным. Для того, чтобы на один шаг приблизиться к независимости. Например, получить возможность взять в руки вот этот стакан и поднести его к губам. Почесать голову. Стать более нормальным — если использовать термин, считающийся среди инвалидов очень нетактичным. Чуть сблизиться с Амелией Сакс. Стать лучшим отцом ребенку, которого она так хочет.
— Сонни, просто я должен это сделать. — Райм кивнул на бутылку виски «Макаллан», стоящую у изголовья кровати. — Предлагаю теперь попробовать мой «байфу».
— «Байцзю», Лоабан, — рассмеялся Ли. — А ты только что говорить: «Предлагаю попробовать мой магазин».
— Байцзю, — поправился Райм.
Ли наполнил свой стаканчик и стакан Райма выдержанным виски. Райм взял губами соломинку. Да, определенно, так гораздо лучше.
Опрокинув в рот содержимое пластмассового стаканчика, Ли тряхнул головой.
— Я говорить, ты не надо делать эта операция.
— Я взвесил риск и...
— Нет-нет. Принимать себя какой ты есть! Принимать свой ограничения!
— Но почему? Когда есть возможность уйти от этого?
— Я видеть много научный мусор, который вы иметь у себя в Мейго. У нас в Китай такое есть совсем не везде. О да, Пекин, Гонконг, Гуандун, Фучжоу, конечно, конечно, мы иметь почти все что иметь вы, да, немного отставать — спасибо председатель Мао, но мы иметь компютеры, мы иметь интернет, мы иметь ракеты — правда, иногда они взрываться, но обычно они летать в космос как надо. Но наши врачи, они не использовать много науки. Они возвращать человеку гармония. В Китай врачи не есть боги.
— Мы придерживаемся иной точки зрения.
— Да-да, — насмешливо закивал Ли. — Доктора делать человек моложе. Давать волосы. Давать женщина большой сыонь... ты понимать... — Он показал руками пышный бюст. — Мы это не понимать. Это не есть гармония.
— Значит, по-твоему, вот это гармония? — грустно усмехнулся Райм.
— Таким тебя сделать судьба, Лоабан. И на то быть какие-то причины. Быть может, теперь ты стать более хороший полицейский. Теперь твоя жизнь сбалансирован, я говорить.
Райм вынужден был рассмеяться.
— Я не могу ходить, я не могу подбирать улики... Черт побери, о чем ты говоришь?
— Быть может, твой мозг, теперь он работать лучше, я говорить. Быть может, у тебя более сильный воля. Лучше цзичжон, сосредоточенность.
— Извини, Сонни, я не могу принять твои доводы.
Однако, как уже успел выяснить Райм, если Сонни Ли начинает высказывать свое суждение по какому-то вопросу, остановить его невозможно.
— Лоабан, разреши я тебе объяснить. Ты помнить Джон Сун? У который есть каменный Царь обезьян, приносить удача?
— Помню.
— Ты есть обезьяна.
— Кто?
— Ты есть похож на обезьяна, я говорить. Обезьяна делать волшебный вещи, чудо. Он есть умный, упорный — и иметь характер, я говорить. Совсем как ты. Но обезьяна не обращать внимание на законы природы, искать способ обмануть боги и жить вечно. Он воровать персик бессмертия, стирать имена из «Книга живых и мертвых». И попадать в беду. Его сжигать, бить и закопать под горой. Наконец обезьяна перестать хотеть жить вечно. Найти себе друзей и отправиться в паломничество в святой земля на запад. Он стать счастливый. Найти гармония, я говорить.
— Я хочу снова ходить, — упрямо прошептал Райм, гадая, почему он раскрывает свою душу перед этим странным коротышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70