Рядом раздался приглушенный стон ярости и боли — Гаральд и Синдбад, как всегда ночью, обращались в волков. Веревки, врезавшиеся в тело, причиняли им дополнительные муки, когда тело меняло очертания.
Мечислав, брошенный чуть в отдалении, вскинул голову.
— Что с нами будет? — прошептал он.
— Не ведаю, — сознался Буян. — Казнят, должно…
— Я боюсь. — Голос юноши дрогнул. — Я хочу жить.
Буян оставил его слова без ответа и приподнял голову, оглядываясь.
Была уже ночь, но до полуночи оставалось время. Их бросили на склоне широкого и глубокого оврага, на одной из его террас. Выше по склону, над их головами, к кустам были привязаны их лошади, а чуть в стороне, но тоже наверху, расположились охранники. Они как будто нарочно не обращали внимания на пленных, словно тех охраняло нечто еще.
Что именно — это гусляр как-то сразу догадался, только глянув на дно оврага. Несмотря на то что было темно, а росший по склонам лес еще больше сгущал мрак, он был уверен, что различил на дне яму или нору, обиталище какого-то огромного зверя. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы не понять — там их ждет тот самый Змей. Скоро он выйдет и по крови от их ран отыщет их.
“Интересно, он долго нас будет есть?” — мелькнуло у Буяна. — Пока не нажрется, — буркнул охранник, и гусляр понял, что нечаянно подумал вслух.
— Кто? — заторопился Мечислав.
— Змей.
Юноша закусил губу и отвернулся.
В овраг вползла тишина. Тихо, затаясь, фыркали лошади, шелестел листвой ветер. Сквозь этот шорох Буяну почудились какие-то новые звуки. Что-то еще происходило совсем близко. Гусляр затаил дыхание.
Наконец ему удалось разобрать тихие звуки, доносящиеся снизу, и он ахнул — это был шорох огромного тела по камням. Змей уже пробудился и ворочался под землей в своей норе, готовый выползти к ним.
В глубине оврага царила полная тьма, но Буян до боли в глазах вглядывался в нее и скорее догадался, чем увидел, — чудовище показалось из норы.
Силуэт Змея маячил внизу единым комком мрака. Зверь долго принюхивался, выбрасывая тонкий длинный язык, потом, решив, что опасности нет, выполз весь.
Охранники повскакали на ноги и поспешили успокоить своих лошадей. Мечислав, что лежал ниже всех по склону и ближе к Змею, тихо вскрикнул. Оборотни Гаральд и Синдбад промолчали, но неизвестно — от боли превращения или от ужаса. Раненый охранник не подавал признаков жизни.
Змей не спеша, вразвалочку, направился вверх по склону, часто останавливаясь и пробуя воздух. Привязанные кони пленников бились и визжали. Это привлекало Змея, но близость людей настораживала,
Неожиданно на склоне холма показался всадник. Он остановился. Вернее, замер его конь, оглядываясь и выбирая путь.
— Князь! — крикнул Буян без особой надежды на то, что его услышат. — Князь, здесь Змей!
Охранник мгновенно оказался рядом и ударил его сапогом по лицу:
— Молчать! Он сам выбрал смерть!
Властимир насторожился. Слух не подвел его — он узнал голос Буяна, но то, что произошло потом, заставило его задуматься.
Он неуверенно тронул повод, приказывая Облаку двигаться вперед. Верный конь отлично видел Змея, но он привык слушаться хозяина и стал осторожно спускаться на дно оврага. Взяв чуть левее, конь мог краем террасы пройти к оставленным на съедение Змею людям, что он и сделал.
Змей забыл о лошадях и людях — его занимал тот человек, что приближался сзади. Зверь понимал, что удар со спины для него будет смертелен, но он не знал, что означает белая повязка на лице врага, и потому посчитал того опасным. Развернувшись, он не спеша двинулся на всадника.
Облак уже прошел почти половину пути, когда вдруг замер, ссаживаясь на задние ноги. Властимир собрался подхлестнуть его, но в этот миг ему в ноздри ударил запах Змея.
Князь мигом вспомнил предостерегающий крик Буяна и бросил повод, предоставляя Облаку полную свободу. Ощупью перекинул щит вперед и обнажил меч. Он был уверен, что по тяжкому дыханию и смрадному запаху сможет вовремя догадаться, где змеиная голова, и отразит удар.
Облак, пригнув голову, не сводил со Змея глаз и медленно пятился. Змей же наступал, выбирая момент для первого удара.
Буян жадно следил за странным поединком. Все зависело лишь от того, как долго сможет продержаться Облак — не споткнуться, не остановиться, не отвлечься, не испугаться немигающего змеиного взора. Охранники с открытыми ртами наблюдали за человеком и Змеем, позабыв о пленных.
Гусляр вывернул шею, ища глазами Гаральда.
— Эй, — позвал он оборотня, — у тебя зубы… Давай-ка!.. Тот не отозвался, но Буяна это не остановило. Извиваясь всем телом, он подкатился чуть ближе и стал ощупывать лежащего рыцаря, постепенно поднимаясь все выше к его голове. Наконец пальцы нащупали волосатую морду и задвигались, силой разжимая сведенные от боли челюсти.
Гаральд был в сознании, и это гусляр понял, когда клыки вдруг задвигались, перетирая попавшую меж ними кожаную веревку.
— Быстрее! — шепнул Буян, и клыки царапнули его запястья, вгрызаясь в веревку.
Гусляр поднял голову, следя, не видит ли кто из охранников, что происходит. Но те были слишком заняты — не каждый день видишь бой человека со Змеем.
Облак не мог обернуться и посмотреть, что находится сзади. Неожиданно конь оступился и покачнулся, ссаживаясь. Он мгновенно выпрямился, но Змей признал это за слабость и, хлеща себя хвостом по бокам, бросился вперед.
Властимир услышал шипение и скрежет когтей по камням. Конь под ним рванул вверх и в сторону. В лицо князя ударил тяжкий дух Змея, и резанец наугад рубанул мечом.
Тот тяжело ударил по чему-то твердому, прошел с коротким хрустом сквозь какую-то преграду, и раздался истошный рев ярости и боли. Облак с визгом скакнул прочь, чуть не теряя всадника и оставив Змея лупить себя по бокам и реветь.
Властимир не знал, что его первый же удар был удачен и его противник ослеп на один глаз — меч раздробил надбровье и порезал оранжевый шар под ним. Вся левая половина морды Змея была залита кровью.
Теперь для Змея не существовало тех людей и лошадей, что ждали его в нескольких десятках саженей, — только один всадник на белом коне оставался для него в целом мире. Склонив голову набок, он пополз на него.
Теперь его зубы были нацелены не на человека, а на лошадь под ним — Змей надеялся сбить коня с ног и таким образом достать врага. Но Облак понимал, что означает пригнутая к самой земле голова. Однажды зубы чуть не схватили его за переднюю ногу. Конь взвился на дыбы, спасаясь, и скакнул в сторону. Змей ринулся за ним.
Властимир не мог понять, что происходит вокруг него. Облак метался из стороны в сторону, то взбрыкивая, то поднимаясь на дыбы, то начиная крутиться волчком. Он знал, что его жеребец уходит от преследующего его Змея, но не успевал примериться для второго удара. Ему оставалось лишь ждать, когда же случай остановит эту скачку.
Волчьи зубы оказались острее ножа. Веревка была сплетена из тонких, перевитых меж собой полосок кожи. Прошло чуть более минуты, и они были разрезаны, словно и правда над ними трудились с ножом. Стараясь не привлекать к себе внимания охранников, Буян согнулся, распутывая ноги.
Скоро он был свободен и, все еще лежа, пошевелил руками и ногами. Все было цело, только раненое плечо ныло немилосердно. Глубокая ссадина на лбу поджила, кровь больше не заливала глаза. Гусляр медленно выпрямился и, пригнувшись, пошел на охранников. Губы его слегка шевелились, выговаривая старый заговор, отводящий глаза. Охранники были так увлечены сражением, что поддались на чары, ни о чем не догадавшись.
Один из них вдруг откинулся назад и захрипел, закатывая глаза. Его товарищи обернулись, но было поздно — он валялся на земле с перерезанным горлом, а над ним с окровавленным ножом стоял один из славян. Не дав им опомниться, он бросился на другого охранника и всадил тому нож в горло над ключицами.
Тот тоже стал оседать на землю, бессмысленно царапая руками горло. Буян выдернул нож из раны и бросился на третьего, но тот уже мчался к лошадям за оружием. Нож догнал его у самой коновязи, засев под лопаткой.
Не тратя времени на то, чтобы извлечь нож из тела, гусляр обыскал двоих убитых, забрав нож у второго. Через минуту он уже склонился над Мечиславом.
— Бери коня и живо на подмогу князю! — приказал он юноше, освободив его. — Ему глаза ой как нужны!
На ходу разминая затекшие руки, Мечислав побрел к коням.
Пока Буян возился с оборотнями, юноша успел вскочить в седло. Его темно-серый конь казался в ночной тьме почти белым, когда он проскакал мимо гусляра на противоположный край оврага.
Облак уставал. Змей оказался слишком силен и ловок для старого коня. Лишь опыт многих войн и сражений, где жизнь всадника зависела от проворства его коня, до сих пор выручал князя. Он еще раз или два смог достать Змея мечом, но лезвие скользило по твердому лбу чудовища, не причиняя тому серьезного вреда.
Сражающиеся не заметили топота копыт еще одного коня —никто не ждал его появления. Мечислав, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, с наскоку рубанул по хвосту Змея.
Кожа лопнула от одного удара, обдав руку юноши кровью. Змей от неожиданности рявкнул и отвернулся, выискивая нового врага. Он сразу заметил всадника, но отвлекаться надолго не стал. Его длинный хвост изогнулся, как лук, и хлестнул.
Жеребец Мечислава был не так опытен в боях, как Облак. Он отступил чуть назад, но это привело лишь к тому, что удар пришелся по передним его ногам, а не по боку. Конь споткнулся, теряя равновесие.
Выронив меч, чтобы уцепиться за холку коня, Мечислав успел крикнуть Властимиру:
— Вперед, князь! Он отвернулся от тебя!
Властимир был опытным воином — он не стал задумываться над тем, откуда взялся Мечислав. Резанец пришпорил Облака и, перевесившись вниз, ударил.
Меч опять наткнулся на что-то твердое и упругое, и опять, споткнувшись, прошел вглубь.
Ответом на новый удар был стремительный бросок зверя. Меч князя поранил его шею — не видя, куда бьет, Властимир рубанул выше, чем надо бы, и не задел горла. Меч перерубил гребень на хребте чудовища, залив его кровью. Зверь ринулся на врага, забыв о Мечиславе.
Спасенный юноша выпрямился в седле. Его конь встал на все четыре ноги. Правая передняя, по которой пришелся основной удар, болела, и он прихрамывал. Мечислав свесился с седла, подхватил оброненный меч, но вступить в бой со Змеем ему не пришлось.
Буян уже должен был прийти к ним на помощь, но гусляр все медлил. Обернувшись, чтобы окликнуть его, юноша увидел, что из леса показалось несколько незнакомых всадников. В ночи они казались едиными черными силуэтами. Даже не взглянув на дно оврага, где князь сражался со Змеем, они сразу накинулись на Буяна, не дав ему вскочить в седло. Гусляр до сих пор спасался только благодаря своему проворству — он прятался меж лошадей, забегал за деревья. Два вол ка-оборотня метались перед мордами лошадей, мешая всадникам. Более тяжелый волк-Гаральд вскочил на спину одной из них и сбил всадника с седла. Испуганная нечеловеческой и незвериной сущностью зверя, лошадь дико заржала и помчалась прочь, увеличивая суматоху.
Мечислав ударил сзади. Первый его враг был убит.
— Давай, Мечислав! — крикнул ему Буян. Он опять повис на морде одной из лошадей, уворачиваясь от меча. Потом сорвался и откатился в сторону, спасаясь от копыт, но лошадь вдруг остановилась, пошатываясь, — гусляр успел прорезать ей горло, вскрыв жилы, и она истекала кровью.
Сзади вдруг раздался утробный рев Змея. Сражающиеся разом обернулись, на миг забыв друг о друге.
Раненый Змей устремился на врага. Изогнувшись почти вдвое, он ударил хвостом. Облак привычно и немного заученно увернулся… для того, чтобы налететь на подставленную голову. Старый конь резко осел на ноги, но второй шлепок хвоста достал его, и он упал на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84