Позади него стоял десяток воинов в черном. Четверо держали наготове луки, пятеро не спеша подходили, поигрывая оружием, командир отряда стоял поодаль.
— Вы сохраните себе жизнь, если сдадитесь в плен, — глухо сказал он. — В случае сопротивления мы вас уничтожим! Мои воины попадают мухе в глаз.
Луки дрогнули.
— Вас больше, но вы еще попробуйте взять меня, — заявил Гаральд, вставая перед командиром отряда с мечом и опуская забрало шлема. — Гаральд Мак-Хаген Английский никогда не сдавался в плен неверным!
— Что ж,—командир отряда кивнул,—у вас, рыцарь, есть случай попробовать.
Сверху упала сеть. Тут же с деревьев дождем посыпались остальные воины, сидевшие в засаде. Вместе со второй половиной отряда они накинулись на пришельцев.
Взревев, как медведь, Гаральд попытался разрезать сеть мечом, но сразу несколько рук вцепились в его оружие. Кто-то прыгнул на плечи, ища шею жесткими пальцами. Рыцарь успел почувствовать прикосновение удавки к горлу, когда удар по голове поверг его наземь.
Славян разбудили голоса и стук в двери. Несколько человек колотили ногами и рукоятями мечей, пока гости не вышли узнать, в чем дело.
Их ждали в коридоре воины Кощеевой охраны, держа наготове оружие. Командир придирчиво осмотрел троих славян, но ничего не сказал и жестом велел им следовать за ним. Воины окружили их плотным кольцом и повели.
Дорогой славяне терялись в догадках — что случилось такого в Кощеевом дворце за ночь? Неужто их выдал тот раб-славянин, которого они обнаружили вчера подслушивающим? И где, наконец, Гаральд и Синдбад?
Кощей ждал их в огромном зале. Первый раз входили в него гости, а потому в первые минуты забыли обо всем, осматриваясь.
Стены и колонны, похожие на стволы высоких дубов, были украшены чистым золотом. Драгоценные каменья слагали на золоте причудливые узоры — цветы заморские, птиц неведомых, зверей диковинных, знаки зловещие. Под потолком сверкали краски яркие — там было расписано небо с чертогами Сваро-говыми — облака, змеи крылатые, кони солнцегривые, часты звезды да светел месяц. Отлитые из серебра статуи возвышались по обе стороны от высокого помоста, где на троне из камня кровавого восседал сам Кощей. Знакомая славянам волотка замерла у трона, не снимая руки с меча. Глаза ее горели злорадно, сам же Кощей был спокоен и не торопил гостей.
Дав им налюбоваться красотой зала, он кивком головы подозвал их ближе.
— Что, дворец мой по нраву пришелся? Вижу, глаз вы от него оторвать не можете!
Опомнившийся Буян быстро шагнул к трону.
— Твоя правда, Кощей, — молвил он. — Всем твои палаты обильны — я нигде такого не видывал. Чудо ты создал на земле. О таком только сказки сказывать…
— Сказки,—ласково ответил Кощей,—да только много будет в тех сказках лжи и вымысла, много всякой напраслины, потому как слагать их будут воры да обманщики, что подобны волкам голодным. — Он пристукнул посохом о пол.
— Да как ты смеешь называть нас волками! — вскипел вдруг Властимир, — Мы люди одного языка с тобой, славянского! Благодари Небо, что я света дневного не вижу, а то б показал я тебе, хоть и хозяин ты, каково гостей оскорблять!
Он уже ринулся на голос к трону, и Буян с Мечиславом еле его удержали.
Кощей же выглядел веселым.
— Усмирись, человече, — молвил он строго. — Высоко ты голову держишь, да низко склонишь. Волки вы — всего лишь волки дикие, каких в лесах ваших много. Целая стая зверей! Вот, полюбуйтесь-ка на своих приятелей!
Он махнул рукой, и охранники вывели и поставили перед троном Гаральда и Синдбада.
С рыцаря сорвали доспехи, оставив только высокие сапоги, у морехода отобрали верхний халат. Руки их были связаны за спиной одной веревкой, к другому концу которой был привязан огромный пес в наморднике. Зверя держали за ошейник два дюжих раба и еще двое, на всякий случай, не спускали глаз с собаки.
Гаральд вскинул угрюмое лицо — из-под взлохмаченных волос на лбу был заметен большой свежий шрам. У Синдбада заплыл синяком глаз. Рыцарь взглянул в глаза гусляру и отвел взор.
— Вот воры, — торжественно объявил Кощей. — Они не рабы мне, а гости чужедальние, потому и не казнил я их в тот же час смертью лютой. Они забрались в мой сад и хотели похитить то, что я даже близким показываю издали. Явились, как волки в овечье стадо, а потому вот мое решение: быть им волками до скончания века…
По его знаку стража отошла в стороны, оставив Гаральда и Синдбада одних. Пес в наморднике бросился на них с радостным воем — его никто больше не удерживал, — но потом вдруг отпрянул, припал на лапы и завыл.
Кощей встал, поднял посох. Засверкал на его тощей груди амулет, возникший откуда-то ветер поднял полы плаща и разметал бороду. Закачались светильники, что-то— Под землей заворочалось. Кощей тихим голосом произнес какие-то слова.
Рыцарь бросил прощальный взгляд на славян. Он хотел что-то сказать, да только язык не слушался и заведенные назад руки стали болеть — у волков так лапы не выворачиваются. Рядом рухнул на колени Синдбад. Горячий воздух толкнул Гаральда в грудь, он почувствовал, что волосы зашевелились у него на всем теле, стали расти, протыкая рубашку. Он попытался вспомнить молитву к Деве Марии, но мысли путались. Ноги его сами подогнулись, и он опустился на колени, склонясь лбом к полу.
Словно неживые, славяне смотрели на колдовство. Когда рыцарь упал на колени, Буян вдруг бросился к нему и запустил пальцы уже не в волосы, а в шерсть на голове рыцаря.
— Остановись! — закричал он. — Именем Белеса заклинаю тебя — остановись!
Голос его перекрыл вой ветра, что кружил вокруг трона Кощеева, и колдун опустил руки.
— Ты смеешь мне указывать, человек? — прогремел он.
— Смею, потому как мне Белес — дед родной, — яро вскрикнул Буян. — И пора бы знать, что мне, как внуку, сила его дадена. А посему ты немедля снимешь с них заклятье или пожалеешь об этом!
Два связанных на человечий манер волка, которых он держал за загривки, не спускали с него глаз.
— Вина их велика, и все боги меня поддержат, — строго ответил Кощей. — Не бывало такого, чтоб на меня покушались безнаказанно. Правду открою: хотел я потом и вас троих в волков обратить да на службу к себе определить — вы многих моих слуг побили. Ты был бы у меня на посылках, стал бы князь белым волком, покоев моих сторожем, а прочие — на границе стояли б, не пускали б ни пешего, ни конного. Да назвал ты имя Велесово и сказал, что ты его родственник. А потому вас троих я помилую — отпущу назад невредимыми. Коли уж вдругорядь вернетесь, тогда не взыщите — не пощажу, обращу волками!
Волк, что прежде назывался Гаральдом, был светло-серой масти, широк в плечах по сравнению с более мелким и темным Синдбадом, он посмотрел на Буяна жалобно и, когда тот склонился к нему, лизнул ему руку. Синдбад, отвернувшись, поскуливал, как щенок.
Гусляр встал.
— За милость такую благодарствуем, Кощей, — он отвесил поясной поклон,—да только хочу испросить у тебя про дельце одно завалящее. Ты, когда мы только сюда приехали, обещался нам достать для князя моего Властимира Резанского живой воды, чтоб вернуть свет очам его. Гаральду ж, — он опять положки руку на голову вилка, — хотел отдать его невесту, за которой он столько дорог прошел… Как же со всем этим?
— Радуйтесь, что живыми уходите, — оборвал его Кощей. — Хотел я вам угодить, просьбы ваши исполнить, да только нарушили гостюшки законы мои да обычаи, и не должен я вам теперь ничего. Эти двое теперь мои рабы, а вам — путь-дорожка ровной скатертью!
Он молча указал им посохом вон из зала, и волотка сделала шаг к связанным волкам. Оттеснив гусляра, она приподняла того, что был рыцарем, за шиворот и осмотрела.
— Пойдет вместо того, убитого, — изрекла она довольно. Она хотела уже унести его, взвалив на шею, как пастухи таскают овец, но тут Буян и Мечислав встали у нее на пути.
— Ты и шагу не сделаешь, женщина, — строго молвил гусляр. — Повелитель твой не сказал еще слова своего последнего!
Услыхав такие слова, волотка онемела от ярости и потянула меч из ножен. Гаральд, который лежал у нее на плече, вдруг изогнулся и вцепился зубами в ее руку.
Взвыв, волотка, крутанулась на месте, роняя волка, а Мечислав успел завладеть ее мечом, вырвав его у нее из ножен.
— Я убью их! — взревела богатырка, бросаясь на юношу.
Мечислав отступал, не даваясь ей в руки, но волотка была гораздо проворнее. Она уже совсем схватила его, но тут ей на пути попался Властимир. По шуму шагов догадавшись, кто идет, он перебежал ей дорогу. Разъяренная волотка отбросила его, как ненужную помеху, а за это время юноша успел отбежать.
Буян разрезал веревку на лапах волка-Гаральда, и тот бросился на спину богатырке. Не ожидавшая такого, она упала, а подняться не смогла — кончик ее собственного меча упирался ей в горло.
— Один твой жест, Кощей, и она умрет, — строго сказал Мечислав.
Буян помог подняться Властимиру. Волк-Гаральд освободил Синдбада, и пес, к которому были раньше привязаны оба волкодлака, отполз, униженно и испуганно повизгивая.
Гусляр подвел князя к самому трону.
— Ты, Кощей, не будь на нас в обиде, — заговорил резанец. — Да только на чужбине забыл ты норов славянский: коли что надобно кому из нас — век того не остудить, не заставить позабыть. Нельзя мне на родину таким ворочаться — или где голову сложить, или опять зрячему стать. Сознаю, что прогневали друзья наши тебя, и на нас за их вину легла опала, потому как не удержали вовремя словом твердым. Но дело свое нам выполнить нужнее нужного, а потому готовы отслужить за воду тебе. Говори, что исполнить надобно! Все сделаем — ,с,др.во князя Резанского!
Кощей осмотрел зал. Ворвавшиеся на шум воины замерли в стороне, ожидая приказа господина. Волотка, его страж и телохранитель, лежала, не смея пошевелиться, под мечом. Два волкодлака несли охрану, мешая воинам приблизиться незаметно. Сделай кто из них шаг — поднимут тревогу, и тогда… За свою жизнь Кощей не боялся, но сколько смогут натворить разбушевавшиеся славяне?
— Вижу, никак вы не уйметесь, — устало промолвил он. — Проще простого было мне даже сейчас заколдовать вас малым заклятьем, чтоб никогда не смогли вы никому сказать слова противного и всегда со всеми соглашались — вы и дети ваши до сотого колена и далее. Но ты, резанец, мне сказал кое-что очень дельное, и решил я взять вас на службу: исполните, что велю, — получите свою воду, а не исполните — и на глаза мне не попадайтесь!
— Подходяще, — кивнул Властимир, — говори, что сделать надобно!
Мечислав скосил на него глаза — он что, не понимает, во что они ввязываются, поступая на службу к Кощею?
— Слушайте и не говорите, что не слышали, — заговорил Кощей и кивнул Буяну: — Ты, добрый молодец, называл тут имя Велесово и поклялся мне, что его родственник. А раз так, должен ты знать, что нужно мне и что мне такую власть дает.
— Смерть? — переспросил Буян.
— Смерть, — кивнул Кощей. — Хранится она не здесь, во дворце, и даже не на этом острове, а вот где — и сам я забыл. Помню только, что лежит она в негной-ларце, а стоит он на каменном поставце — не всякому дано тот поставец увидеть да ларец поднять, а лишь тому, кто секрет его разгадать сможет. И сторожат смерть мою не так, как меня, — у меня в покоях вы восемь ночей проспали, и ничего с вами не случилось. А там вы и одной не проспали бы… Но далековато сие место, а мне надобно, чтобы смерть моя хранилась где-нибудь поблизости. Вот сыщете ее да мне доставите — дам я вам живой воды, сколько запросите!
— И всего-то? — усмехнулся Властимир. — И не такое свершали. Только и у нас есть одно условие: сними заклятье с друзей наших — без них в путь не двинемся, а коли пойдем — не видать тебе смерти твоей вовеки, а уж мы-то тогда ее используем!..
Буян подергал князя за рубаху, удивляясь, как он осмелился говорить так с самим Кощеем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Вы сохраните себе жизнь, если сдадитесь в плен, — глухо сказал он. — В случае сопротивления мы вас уничтожим! Мои воины попадают мухе в глаз.
Луки дрогнули.
— Вас больше, но вы еще попробуйте взять меня, — заявил Гаральд, вставая перед командиром отряда с мечом и опуская забрало шлема. — Гаральд Мак-Хаген Английский никогда не сдавался в плен неверным!
— Что ж,—командир отряда кивнул,—у вас, рыцарь, есть случай попробовать.
Сверху упала сеть. Тут же с деревьев дождем посыпались остальные воины, сидевшие в засаде. Вместе со второй половиной отряда они накинулись на пришельцев.
Взревев, как медведь, Гаральд попытался разрезать сеть мечом, но сразу несколько рук вцепились в его оружие. Кто-то прыгнул на плечи, ища шею жесткими пальцами. Рыцарь успел почувствовать прикосновение удавки к горлу, когда удар по голове поверг его наземь.
Славян разбудили голоса и стук в двери. Несколько человек колотили ногами и рукоятями мечей, пока гости не вышли узнать, в чем дело.
Их ждали в коридоре воины Кощеевой охраны, держа наготове оружие. Командир придирчиво осмотрел троих славян, но ничего не сказал и жестом велел им следовать за ним. Воины окружили их плотным кольцом и повели.
Дорогой славяне терялись в догадках — что случилось такого в Кощеевом дворце за ночь? Неужто их выдал тот раб-славянин, которого они обнаружили вчера подслушивающим? И где, наконец, Гаральд и Синдбад?
Кощей ждал их в огромном зале. Первый раз входили в него гости, а потому в первые минуты забыли обо всем, осматриваясь.
Стены и колонны, похожие на стволы высоких дубов, были украшены чистым золотом. Драгоценные каменья слагали на золоте причудливые узоры — цветы заморские, птиц неведомых, зверей диковинных, знаки зловещие. Под потолком сверкали краски яркие — там было расписано небо с чертогами Сваро-говыми — облака, змеи крылатые, кони солнцегривые, часты звезды да светел месяц. Отлитые из серебра статуи возвышались по обе стороны от высокого помоста, где на троне из камня кровавого восседал сам Кощей. Знакомая славянам волотка замерла у трона, не снимая руки с меча. Глаза ее горели злорадно, сам же Кощей был спокоен и не торопил гостей.
Дав им налюбоваться красотой зала, он кивком головы подозвал их ближе.
— Что, дворец мой по нраву пришелся? Вижу, глаз вы от него оторвать не можете!
Опомнившийся Буян быстро шагнул к трону.
— Твоя правда, Кощей, — молвил он. — Всем твои палаты обильны — я нигде такого не видывал. Чудо ты создал на земле. О таком только сказки сказывать…
— Сказки,—ласково ответил Кощей,—да только много будет в тех сказках лжи и вымысла, много всякой напраслины, потому как слагать их будут воры да обманщики, что подобны волкам голодным. — Он пристукнул посохом о пол.
— Да как ты смеешь называть нас волками! — вскипел вдруг Властимир, — Мы люди одного языка с тобой, славянского! Благодари Небо, что я света дневного не вижу, а то б показал я тебе, хоть и хозяин ты, каково гостей оскорблять!
Он уже ринулся на голос к трону, и Буян с Мечиславом еле его удержали.
Кощей же выглядел веселым.
— Усмирись, человече, — молвил он строго. — Высоко ты голову держишь, да низко склонишь. Волки вы — всего лишь волки дикие, каких в лесах ваших много. Целая стая зверей! Вот, полюбуйтесь-ка на своих приятелей!
Он махнул рукой, и охранники вывели и поставили перед троном Гаральда и Синдбада.
С рыцаря сорвали доспехи, оставив только высокие сапоги, у морехода отобрали верхний халат. Руки их были связаны за спиной одной веревкой, к другому концу которой был привязан огромный пес в наморднике. Зверя держали за ошейник два дюжих раба и еще двое, на всякий случай, не спускали глаз с собаки.
Гаральд вскинул угрюмое лицо — из-под взлохмаченных волос на лбу был заметен большой свежий шрам. У Синдбада заплыл синяком глаз. Рыцарь взглянул в глаза гусляру и отвел взор.
— Вот воры, — торжественно объявил Кощей. — Они не рабы мне, а гости чужедальние, потому и не казнил я их в тот же час смертью лютой. Они забрались в мой сад и хотели похитить то, что я даже близким показываю издали. Явились, как волки в овечье стадо, а потому вот мое решение: быть им волками до скончания века…
По его знаку стража отошла в стороны, оставив Гаральда и Синдбада одних. Пес в наморднике бросился на них с радостным воем — его никто больше не удерживал, — но потом вдруг отпрянул, припал на лапы и завыл.
Кощей встал, поднял посох. Засверкал на его тощей груди амулет, возникший откуда-то ветер поднял полы плаща и разметал бороду. Закачались светильники, что-то— Под землей заворочалось. Кощей тихим голосом произнес какие-то слова.
Рыцарь бросил прощальный взгляд на славян. Он хотел что-то сказать, да только язык не слушался и заведенные назад руки стали болеть — у волков так лапы не выворачиваются. Рядом рухнул на колени Синдбад. Горячий воздух толкнул Гаральда в грудь, он почувствовал, что волосы зашевелились у него на всем теле, стали расти, протыкая рубашку. Он попытался вспомнить молитву к Деве Марии, но мысли путались. Ноги его сами подогнулись, и он опустился на колени, склонясь лбом к полу.
Словно неживые, славяне смотрели на колдовство. Когда рыцарь упал на колени, Буян вдруг бросился к нему и запустил пальцы уже не в волосы, а в шерсть на голове рыцаря.
— Остановись! — закричал он. — Именем Белеса заклинаю тебя — остановись!
Голос его перекрыл вой ветра, что кружил вокруг трона Кощеева, и колдун опустил руки.
— Ты смеешь мне указывать, человек? — прогремел он.
— Смею, потому как мне Белес — дед родной, — яро вскрикнул Буян. — И пора бы знать, что мне, как внуку, сила его дадена. А посему ты немедля снимешь с них заклятье или пожалеешь об этом!
Два связанных на человечий манер волка, которых он держал за загривки, не спускали с него глаз.
— Вина их велика, и все боги меня поддержат, — строго ответил Кощей. — Не бывало такого, чтоб на меня покушались безнаказанно. Правду открою: хотел я потом и вас троих в волков обратить да на службу к себе определить — вы многих моих слуг побили. Ты был бы у меня на посылках, стал бы князь белым волком, покоев моих сторожем, а прочие — на границе стояли б, не пускали б ни пешего, ни конного. Да назвал ты имя Велесово и сказал, что ты его родственник. А потому вас троих я помилую — отпущу назад невредимыми. Коли уж вдругорядь вернетесь, тогда не взыщите — не пощажу, обращу волками!
Волк, что прежде назывался Гаральдом, был светло-серой масти, широк в плечах по сравнению с более мелким и темным Синдбадом, он посмотрел на Буяна жалобно и, когда тот склонился к нему, лизнул ему руку. Синдбад, отвернувшись, поскуливал, как щенок.
Гусляр встал.
— За милость такую благодарствуем, Кощей, — он отвесил поясной поклон,—да только хочу испросить у тебя про дельце одно завалящее. Ты, когда мы только сюда приехали, обещался нам достать для князя моего Властимира Резанского живой воды, чтоб вернуть свет очам его. Гаральду ж, — он опять положки руку на голову вилка, — хотел отдать его невесту, за которой он столько дорог прошел… Как же со всем этим?
— Радуйтесь, что живыми уходите, — оборвал его Кощей. — Хотел я вам угодить, просьбы ваши исполнить, да только нарушили гостюшки законы мои да обычаи, и не должен я вам теперь ничего. Эти двое теперь мои рабы, а вам — путь-дорожка ровной скатертью!
Он молча указал им посохом вон из зала, и волотка сделала шаг к связанным волкам. Оттеснив гусляра, она приподняла того, что был рыцарем, за шиворот и осмотрела.
— Пойдет вместо того, убитого, — изрекла она довольно. Она хотела уже унести его, взвалив на шею, как пастухи таскают овец, но тут Буян и Мечислав встали у нее на пути.
— Ты и шагу не сделаешь, женщина, — строго молвил гусляр. — Повелитель твой не сказал еще слова своего последнего!
Услыхав такие слова, волотка онемела от ярости и потянула меч из ножен. Гаральд, который лежал у нее на плече, вдруг изогнулся и вцепился зубами в ее руку.
Взвыв, волотка, крутанулась на месте, роняя волка, а Мечислав успел завладеть ее мечом, вырвав его у нее из ножен.
— Я убью их! — взревела богатырка, бросаясь на юношу.
Мечислав отступал, не даваясь ей в руки, но волотка была гораздо проворнее. Она уже совсем схватила его, но тут ей на пути попался Властимир. По шуму шагов догадавшись, кто идет, он перебежал ей дорогу. Разъяренная волотка отбросила его, как ненужную помеху, а за это время юноша успел отбежать.
Буян разрезал веревку на лапах волка-Гаральда, и тот бросился на спину богатырке. Не ожидавшая такого, она упала, а подняться не смогла — кончик ее собственного меча упирался ей в горло.
— Один твой жест, Кощей, и она умрет, — строго сказал Мечислав.
Буян помог подняться Властимиру. Волк-Гаральд освободил Синдбада, и пес, к которому были раньше привязаны оба волкодлака, отполз, униженно и испуганно повизгивая.
Гусляр подвел князя к самому трону.
— Ты, Кощей, не будь на нас в обиде, — заговорил резанец. — Да только на чужбине забыл ты норов славянский: коли что надобно кому из нас — век того не остудить, не заставить позабыть. Нельзя мне на родину таким ворочаться — или где голову сложить, или опять зрячему стать. Сознаю, что прогневали друзья наши тебя, и на нас за их вину легла опала, потому как не удержали вовремя словом твердым. Но дело свое нам выполнить нужнее нужного, а потому готовы отслужить за воду тебе. Говори, что исполнить надобно! Все сделаем — ,с,др.во князя Резанского!
Кощей осмотрел зал. Ворвавшиеся на шум воины замерли в стороне, ожидая приказа господина. Волотка, его страж и телохранитель, лежала, не смея пошевелиться, под мечом. Два волкодлака несли охрану, мешая воинам приблизиться незаметно. Сделай кто из них шаг — поднимут тревогу, и тогда… За свою жизнь Кощей не боялся, но сколько смогут натворить разбушевавшиеся славяне?
— Вижу, никак вы не уйметесь, — устало промолвил он. — Проще простого было мне даже сейчас заколдовать вас малым заклятьем, чтоб никогда не смогли вы никому сказать слова противного и всегда со всеми соглашались — вы и дети ваши до сотого колена и далее. Но ты, резанец, мне сказал кое-что очень дельное, и решил я взять вас на службу: исполните, что велю, — получите свою воду, а не исполните — и на глаза мне не попадайтесь!
— Подходяще, — кивнул Властимир, — говори, что сделать надобно!
Мечислав скосил на него глаза — он что, не понимает, во что они ввязываются, поступая на службу к Кощею?
— Слушайте и не говорите, что не слышали, — заговорил Кощей и кивнул Буяну: — Ты, добрый молодец, называл тут имя Велесово и поклялся мне, что его родственник. А раз так, должен ты знать, что нужно мне и что мне такую власть дает.
— Смерть? — переспросил Буян.
— Смерть, — кивнул Кощей. — Хранится она не здесь, во дворце, и даже не на этом острове, а вот где — и сам я забыл. Помню только, что лежит она в негной-ларце, а стоит он на каменном поставце — не всякому дано тот поставец увидеть да ларец поднять, а лишь тому, кто секрет его разгадать сможет. И сторожат смерть мою не так, как меня, — у меня в покоях вы восемь ночей проспали, и ничего с вами не случилось. А там вы и одной не проспали бы… Но далековато сие место, а мне надобно, чтобы смерть моя хранилась где-нибудь поблизости. Вот сыщете ее да мне доставите — дам я вам живой воды, сколько запросите!
— И всего-то? — усмехнулся Властимир. — И не такое свершали. Только и у нас есть одно условие: сними заклятье с друзей наших — без них в путь не двинемся, а коли пойдем — не видать тебе смерти твоей вовеки, а уж мы-то тогда ее используем!..
Буян подергал князя за рубаху, удивляясь, как он осмелился говорить так с самим Кощеем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84