Кроме лохматой грязной свалявшейся клочьями шерсти, на существе ничего не было, только на одной лапе тускло поблескивал браслет. Джинн ступил на холм и протянул руку, чтобы сразу забрать и девушку, все еще цеплявшуюся за рыцаря, и самого Гаральда.
— Вреда от него, конечно, больше, чем пользы, но бросать его так не след, — вдруг решительно молвил Буян и опрометью бросился к своему коню. — Мечислав, следи за князем!
— А ты? — крикнул вдогон юноша.
Но гусляр уже вскочил в седло, подхватил повод рыцарского жеребца и устремился на Гаральда. Услышав топот копыт, тот на миг обернулся, и Буян подал ему повод:
— В седло, живо!
— Я не трус! — сверкнул глазами рыцарь, опуская забрало шлема.
— Глупец! С ним одному не справиться! Джинн внимательно следил за ними.
— Это со мной вы решили сражаться? — рявкнул он, ударив кулаком по земле так, что лошади упали на колени, — Ну, поглядим, кто вы такие?
— Не смотри, все равно ты таких не видел! — крикнул Буян. — Мы и не с такими сражались!
Он выпрямился в седле, разводя руки в стороны, и Гаральд, догадавшись, что он будет делать, дернул его за руку:
— Оставь свое чародейство! Понял я тебя — за то нападение мне мстишь?
Он передал гусляру вцепившуюся в него девушку и поднял меч.
— Изыди, порождение сатаны! — крикнул он, пришпоривая коня.
Джинн, видя, что на него несется во весь опор всадник, гулко захохотал и выпрямился во весь рост. Шерсть на нем встала дыбом, расправилась, по ней забегали искры. Из раздутых на манер бычьих ноздрей повалил дым. Порыв горячего ветра заставил рыцарского коня споткнуться на скаку. Лошадь со всадником с разбегу рухнула наземь, подминая под себя Гаральда.
— Вот так-то! — самодовольно воскликнул джинн. — Будешь знать, как меня на бой вызывать! А ну-ка…
Он наклонился, чтобы сгрести в горсть пытающегося вылезти из-под придавившей его лошади рыцаря. Огромная волосатая рука подцепила Гаральда, но тут же джинн выругался и разжал кулак: рыцарь ударил его по пальцам мечом. Гаральд упал, но тут же вскочил, чтобы продолжить бой.
— Раз так, держись! — Рассвирепевший джинн отмахнулся здоровой рукой. Рыцарь, припав на колено, царапнул по проносящейся над ним кисти, оставив и на ней глубокий длинный порез.
Джинн взревел так, что поднялся ветер. Сжав кулаки и задрав вверх голову, он ревел в небо, словно призывая на помощь остальных джиннов. Славяне не сводили с него глаз.
— Сам себе погибель нашел, — молвил Мечислав, кивая на рыцаря. — И ни за что…
Девушка, словно ее толкнули, вдруг выскочила вперед и рухнула в пыль перед джинном, загораживая собой Гаральда.
— Возьми меня, пощади его! — закричала она, стараясь перекрыть вой джинна. — Ты ведь за мной прилетел, они тут ни при чем! Возьми меня — я тебе понравлюсь! Еще ни один мужчина не входил ко мне — ты будешь первым!
Джинн расслышал ее слабый голосок и замолчал, разглядывая красавицу
— А ты хороша, — наконец протянул он и наклонился, чтобы поднять ее с земли.
Опомнившийся Гаральд оттолкнул девушку.
— Благодарю, миледи, — с поклоном сказал он, — но ваша жертва напрасна. Я справлюсь с ним сам, а вы отойдите, чтобы не испачкаться в крови чудовища…
Последнего слова ему явно не следовало произносить. Джинн опять взбеленился.
— Ты еще здесь? — Он ловким щелчком сбил рыцаря с ног— Исчезни, козявка, пока я добрый…
Задетый за живое, Гаральд вскочил.
— Мое полное имя — благородный рыцарь сэр Гаральд Ран-гевальд Мак-Хаген Уэльский, рыцарь Алой подковы! — звенящим голосом воскликнул он, — Я — один из первых рыцарей свиты короля Альфреда Великого Лондонского и в будущем зять одного из богатейших лордов Англии сэра Чарльза Маль-тона. Мое имя известно не только в Англии, но и в Нормандии — дикие варяги и викинги трепещут, слыша его. И никто не смеет называть меня козявкой, не смыв своей оплошности кровью! Готовься — теперь я тебя не пощажу!
Джинн следил за англичанином так пристально, что славяне насторожились. А когда он наклонился к рыцарю, Буян толкнул Мечислава:
— Пора вмешаться, если не хотим, чтобы из него кусок мяса сделали!
Юноша кивнул, и они кинулись к Гаральду.
Англичанин не успел занести меча — с двух сторон на него насели Буян и Мечислав, а Властимир ощупью нашел его руку и попытался мягко вынуть меч из судорожно сжатой кисти.
— Не дури! — молвил он. — Тут ничем не поможешь…
— Князь, сзади! — крикнул Буян.
Незрячий Властимир не обернулся, а потому для него осталось неожиданностью внезапное нападение джинна. Взмах руки разметал всех в стороны, побросав на землю, а волосатая ладонь прижала к камням попытавшегося встать Гаральда.
Другой рукой схватив девушку, джинн обвел взглядом славян.
— Его я забираю с собой, — объяснил он. — Он достоин смерти мучительной и долгой. Вы хотели его остановить — за то честь и хвала вам. Вас я не оставлю без награды — вы или уберетесь отсюда, или погибнете.
— Хороша милость, — пробурчал тихо Властимир.
— Я еще не договорил! — крикнул ему джинн. — Вы можете выбрать, какой смертью вам предстоит умереть. Поверьте, это самая большая честь, какую я могу вам оказать… Ну, что вы решили?
Гусляр вскочил, коротким свистом подозвал лошадей. Славяне вскочили на коней.
— Мы решили, — громко ответил Властимир, — что не след нам бросать в беде товарища. И коли ты его не отпустишь добром, мы либо заберем его у тебя силой, либо разделим его участь. Твой выбор?
От его слов онемели все — и рыцарь, и джинн, и девушка. Не удивились только Мечислав и Буян.
— Глупцы! — наконец взревел джинн.
— Мы решили не бросать товарища в беде! — крикнул Властимир. — Мы так и сделаем!
Славяне разом обнажили мечи, и джинн явно удивился:
— И вы еще хотите драться? Ну, сами напросились!
Не обращая внимания на то, что в кулаке у него зажата девушка, он замахнулся на троих людей. Гаральд, не в силах пошевелиться под его рукой, крикнул:
— Уезжайте прочь!
Но его крик запоздал. Даже если бы захотели, славяне не могли последовать его совету.
Налетел сильный ветер, заставивший их лошадей упасть на колени. Кусты вокруг пригнулись к земле. Их сучья затрещали, ломаясь. Из земли с корнями вырвались молодые деревца, заворочались сдвинутые порывом камни. Воды озера заволновались, хлынули на берег, с одной стороны открывая каменистое дно.
Ветер все усиливался. Конь Гаральда с жалобным ржанием скользил по ветру прочь. Валуны в человеческий рост переворачивались и катились прочь, как деревянные шары или колеса. Выдранные с корнем кусты полетели через вершины холмов и уносились вдаль вместе с песком и пылью. В озере родился и закружился огромный смерч. Втягивая в себя воду, он двинулся к джинну.
На пути его оказались трое славян. Смерч чуть приподнялся, потом накрыл их. Люди оказались в пыльной мгле, словно в тумане. Они почувствовали только, как их вместе с лошадьми подняло в воздух легко, как три пушинки, а потом поволокло куда-то в неизвестность.
И был только крутящийся и мотающий их из стороны в сторону ветер, и скрипящий на зубах песок, и испуганное ржание лошадей, и далекий, но ясно различимый хохот джинна. Каждый знал только, что его конь под ним — ветер не давал им разлучиться, но где остальные — того не ведал никто. Нельзя было крикнуть — любой крик застревал в горле. Изредка долетал визг чьей-то лошади, но голосов людей слышно не было.
Сколько и куда они летели — того никто не знал. День или час — время остановилось. И только потом, когда все уже решили, что джинн присудил им вечно носиться в смерче над неизвестной землею, ослаб вой ветра, и стали они падать стремительно, как камни. С непривычки закружилась у каждого голова, а жеребцы, стараясь не разбиться о землю, вдруг затормозили так резко, что люди вылетели из седел, и только слышалось призывное ржание, которым подзывали жеребцы потерянных всадников.
А потом донесся совсем рядом усиленный эхом хохот джинна, вой урагана смолк, и всех четверых бросило на землю. Летевшая с ними пыль накрыла их, словно выпавший снег, и так же придавила к земле, как снег придавливает засыпанных им замерзших путников.
И так лежали они, оглушенные падением, пока вдруг не раздались над ними громкие голоса и смех. Кто-то раскидал песок и пыль, чьи-то руки вздернули их и поставили на ноги, а другие руки ловко и быстро связали и поволокли куда-то, подталкивая и торопя криками.
От толчков, криков, суеты и бившего в глаза неожиданно яркого света славяне понемногу приходили в себя. Хоть и шатало их с отвычки, но шагов через десять они оправились и начали оглядываться, чтобы выяснить, куда попали.
С удивлением увидел Буян, Мечислав, а с ними и Гаральд, что смерч перенес их в горы. Вокруг стеной поднимались бесплодные скалы. До самого неба возносились они. В центре лежало огороженное ими плато, похожее на дно высохшего оборонительного рва, — ровное, пустое, такое же мертвое, как все вокруг, но вытоптанное копытами коней до белизны. Единственный выход в ущелье, столь узкий, что в нем с трудом могли разъехаться двое всадников, был заложен несколькими глыбами высотой в два человеческих роста.
В скалах тут и там виднелись провалы пещер — большие и малые входы, окруженные камнями и отшлифованными глыбами. Они чернели, словно распахнутые голодные пасти невиданных чудовищ. И, словно в жертву этим чудовищам, вели к ним людей.
Но и вели их люди. Они были всюду — вылезали из пещер и стояли у входов, держа оружие наперевес, толпились поодаль, вытягивая шеи, спешили со всех сторон, оглядываясь на пленных. Все они были одинаковы — темнокожие от загара, черноволосые и узколицые, в разноцветных залатанных халатах или полуголые — в цветных штанах с платками вместо поясов. Были среди них и одетые в парчу и шелка, позади таких стояли слуги, видом похожие на оборванцев.
Все люди молчали, словно ждали кого-то.
Охрана подвела славян и рыцаря ко входу в огромную пещеру высотой не менее десяти саженей и шириной такой, что три всадника могли бы одновременно въехать в ворота. С двух сторон вход закрывали две скалы, гладкие изнутри и шершавые снаружи. Внутрь вел сводчатый ход, уходящий куда-то вниз, во тьму.
Но пленным не дали рассмотреть его и на миг — едва подвели их поближе, как повалил из пещеры густой дым и знакомый запах серы. Все люди, кроме тех, что охраняли пленных, пали ниц и закрыли головы руками, а изнутри послышались гул и рев.
Гаральд оглянулся впервые на своих спутников.
— Настал наш последний час, — сказал он. — Я все думал, как выглядит вход в преисподнюю, а теперь увидел воочию. Несомненно, сейчас за нами выйдет сам сатана и унесет с собою. Прощайте!
— Рано ты о смерти задумался, — ответил ему Буян. — Мнится мне, то не твой сатана, а наш знакомец старый, джинн… или как его там, а до сатаны далеко еще. Не боись — поживем!
— Правда? — с надеждой откликнулся Мечислав, что трусил, но не подавал вида перед старшими,
— Истинная, — яро кивнул гусляр.
— Если люди нам не помешают, — охладил их пыл Власти-мир. — Народу много вокруг?
— Сотни две или три, — на глаз прикинул Буян, — да, кажется, не все они тут собрались — ущелье-то большое, пещер немало — может, в дальних еще попрятались…
— Молчать! — прикрикнул один из охранников. — Не забывайте, что вы сейчас предстанете перед великим магом и повелителем всех сил мира и природы милостью Аллаха великого и милосердного Аджид-пашой!
Буян с интересом выслушал его слова.
— А не подскажете ли, — заговорил он, — что такого мы сделали этому… как его… Аджиду, что он нас сюда забросил? И где мы очутились? Мы, знаете ли, в этих местах впервые, заблудились немножко…
За эти слова толкнули его в спину.
— Молчать, а не то головы лишишься! Не могли вы ошибиться — Аджид-паша — великий маг и чародей, он сам вас сюда направил. Его волей вы тут оказались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Вреда от него, конечно, больше, чем пользы, но бросать его так не след, — вдруг решительно молвил Буян и опрометью бросился к своему коню. — Мечислав, следи за князем!
— А ты? — крикнул вдогон юноша.
Но гусляр уже вскочил в седло, подхватил повод рыцарского жеребца и устремился на Гаральда. Услышав топот копыт, тот на миг обернулся, и Буян подал ему повод:
— В седло, живо!
— Я не трус! — сверкнул глазами рыцарь, опуская забрало шлема.
— Глупец! С ним одному не справиться! Джинн внимательно следил за ними.
— Это со мной вы решили сражаться? — рявкнул он, ударив кулаком по земле так, что лошади упали на колени, — Ну, поглядим, кто вы такие?
— Не смотри, все равно ты таких не видел! — крикнул Буян. — Мы и не с такими сражались!
Он выпрямился в седле, разводя руки в стороны, и Гаральд, догадавшись, что он будет делать, дернул его за руку:
— Оставь свое чародейство! Понял я тебя — за то нападение мне мстишь?
Он передал гусляру вцепившуюся в него девушку и поднял меч.
— Изыди, порождение сатаны! — крикнул он, пришпоривая коня.
Джинн, видя, что на него несется во весь опор всадник, гулко захохотал и выпрямился во весь рост. Шерсть на нем встала дыбом, расправилась, по ней забегали искры. Из раздутых на манер бычьих ноздрей повалил дым. Порыв горячего ветра заставил рыцарского коня споткнуться на скаку. Лошадь со всадником с разбегу рухнула наземь, подминая под себя Гаральда.
— Вот так-то! — самодовольно воскликнул джинн. — Будешь знать, как меня на бой вызывать! А ну-ка…
Он наклонился, чтобы сгрести в горсть пытающегося вылезти из-под придавившей его лошади рыцаря. Огромная волосатая рука подцепила Гаральда, но тут же джинн выругался и разжал кулак: рыцарь ударил его по пальцам мечом. Гаральд упал, но тут же вскочил, чтобы продолжить бой.
— Раз так, держись! — Рассвирепевший джинн отмахнулся здоровой рукой. Рыцарь, припав на колено, царапнул по проносящейся над ним кисти, оставив и на ней глубокий длинный порез.
Джинн взревел так, что поднялся ветер. Сжав кулаки и задрав вверх голову, он ревел в небо, словно призывая на помощь остальных джиннов. Славяне не сводили с него глаз.
— Сам себе погибель нашел, — молвил Мечислав, кивая на рыцаря. — И ни за что…
Девушка, словно ее толкнули, вдруг выскочила вперед и рухнула в пыль перед джинном, загораживая собой Гаральда.
— Возьми меня, пощади его! — закричала она, стараясь перекрыть вой джинна. — Ты ведь за мной прилетел, они тут ни при чем! Возьми меня — я тебе понравлюсь! Еще ни один мужчина не входил ко мне — ты будешь первым!
Джинн расслышал ее слабый голосок и замолчал, разглядывая красавицу
— А ты хороша, — наконец протянул он и наклонился, чтобы поднять ее с земли.
Опомнившийся Гаральд оттолкнул девушку.
— Благодарю, миледи, — с поклоном сказал он, — но ваша жертва напрасна. Я справлюсь с ним сам, а вы отойдите, чтобы не испачкаться в крови чудовища…
Последнего слова ему явно не следовало произносить. Джинн опять взбеленился.
— Ты еще здесь? — Он ловким щелчком сбил рыцаря с ног— Исчезни, козявка, пока я добрый…
Задетый за живое, Гаральд вскочил.
— Мое полное имя — благородный рыцарь сэр Гаральд Ран-гевальд Мак-Хаген Уэльский, рыцарь Алой подковы! — звенящим голосом воскликнул он, — Я — один из первых рыцарей свиты короля Альфреда Великого Лондонского и в будущем зять одного из богатейших лордов Англии сэра Чарльза Маль-тона. Мое имя известно не только в Англии, но и в Нормандии — дикие варяги и викинги трепещут, слыша его. И никто не смеет называть меня козявкой, не смыв своей оплошности кровью! Готовься — теперь я тебя не пощажу!
Джинн следил за англичанином так пристально, что славяне насторожились. А когда он наклонился к рыцарю, Буян толкнул Мечислава:
— Пора вмешаться, если не хотим, чтобы из него кусок мяса сделали!
Юноша кивнул, и они кинулись к Гаральду.
Англичанин не успел занести меча — с двух сторон на него насели Буян и Мечислав, а Властимир ощупью нашел его руку и попытался мягко вынуть меч из судорожно сжатой кисти.
— Не дури! — молвил он. — Тут ничем не поможешь…
— Князь, сзади! — крикнул Буян.
Незрячий Властимир не обернулся, а потому для него осталось неожиданностью внезапное нападение джинна. Взмах руки разметал всех в стороны, побросав на землю, а волосатая ладонь прижала к камням попытавшегося встать Гаральда.
Другой рукой схватив девушку, джинн обвел взглядом славян.
— Его я забираю с собой, — объяснил он. — Он достоин смерти мучительной и долгой. Вы хотели его остановить — за то честь и хвала вам. Вас я не оставлю без награды — вы или уберетесь отсюда, или погибнете.
— Хороша милость, — пробурчал тихо Властимир.
— Я еще не договорил! — крикнул ему джинн. — Вы можете выбрать, какой смертью вам предстоит умереть. Поверьте, это самая большая честь, какую я могу вам оказать… Ну, что вы решили?
Гусляр вскочил, коротким свистом подозвал лошадей. Славяне вскочили на коней.
— Мы решили, — громко ответил Властимир, — что не след нам бросать в беде товарища. И коли ты его не отпустишь добром, мы либо заберем его у тебя силой, либо разделим его участь. Твой выбор?
От его слов онемели все — и рыцарь, и джинн, и девушка. Не удивились только Мечислав и Буян.
— Глупцы! — наконец взревел джинн.
— Мы решили не бросать товарища в беде! — крикнул Властимир. — Мы так и сделаем!
Славяне разом обнажили мечи, и джинн явно удивился:
— И вы еще хотите драться? Ну, сами напросились!
Не обращая внимания на то, что в кулаке у него зажата девушка, он замахнулся на троих людей. Гаральд, не в силах пошевелиться под его рукой, крикнул:
— Уезжайте прочь!
Но его крик запоздал. Даже если бы захотели, славяне не могли последовать его совету.
Налетел сильный ветер, заставивший их лошадей упасть на колени. Кусты вокруг пригнулись к земле. Их сучья затрещали, ломаясь. Из земли с корнями вырвались молодые деревца, заворочались сдвинутые порывом камни. Воды озера заволновались, хлынули на берег, с одной стороны открывая каменистое дно.
Ветер все усиливался. Конь Гаральда с жалобным ржанием скользил по ветру прочь. Валуны в человеческий рост переворачивались и катились прочь, как деревянные шары или колеса. Выдранные с корнем кусты полетели через вершины холмов и уносились вдаль вместе с песком и пылью. В озере родился и закружился огромный смерч. Втягивая в себя воду, он двинулся к джинну.
На пути его оказались трое славян. Смерч чуть приподнялся, потом накрыл их. Люди оказались в пыльной мгле, словно в тумане. Они почувствовали только, как их вместе с лошадьми подняло в воздух легко, как три пушинки, а потом поволокло куда-то в неизвестность.
И был только крутящийся и мотающий их из стороны в сторону ветер, и скрипящий на зубах песок, и испуганное ржание лошадей, и далекий, но ясно различимый хохот джинна. Каждый знал только, что его конь под ним — ветер не давал им разлучиться, но где остальные — того не ведал никто. Нельзя было крикнуть — любой крик застревал в горле. Изредка долетал визг чьей-то лошади, но голосов людей слышно не было.
Сколько и куда они летели — того никто не знал. День или час — время остановилось. И только потом, когда все уже решили, что джинн присудил им вечно носиться в смерче над неизвестной землею, ослаб вой ветра, и стали они падать стремительно, как камни. С непривычки закружилась у каждого голова, а жеребцы, стараясь не разбиться о землю, вдруг затормозили так резко, что люди вылетели из седел, и только слышалось призывное ржание, которым подзывали жеребцы потерянных всадников.
А потом донесся совсем рядом усиленный эхом хохот джинна, вой урагана смолк, и всех четверых бросило на землю. Летевшая с ними пыль накрыла их, словно выпавший снег, и так же придавила к земле, как снег придавливает засыпанных им замерзших путников.
И так лежали они, оглушенные падением, пока вдруг не раздались над ними громкие голоса и смех. Кто-то раскидал песок и пыль, чьи-то руки вздернули их и поставили на ноги, а другие руки ловко и быстро связали и поволокли куда-то, подталкивая и торопя криками.
От толчков, криков, суеты и бившего в глаза неожиданно яркого света славяне понемногу приходили в себя. Хоть и шатало их с отвычки, но шагов через десять они оправились и начали оглядываться, чтобы выяснить, куда попали.
С удивлением увидел Буян, Мечислав, а с ними и Гаральд, что смерч перенес их в горы. Вокруг стеной поднимались бесплодные скалы. До самого неба возносились они. В центре лежало огороженное ими плато, похожее на дно высохшего оборонительного рва, — ровное, пустое, такое же мертвое, как все вокруг, но вытоптанное копытами коней до белизны. Единственный выход в ущелье, столь узкий, что в нем с трудом могли разъехаться двое всадников, был заложен несколькими глыбами высотой в два человеческих роста.
В скалах тут и там виднелись провалы пещер — большие и малые входы, окруженные камнями и отшлифованными глыбами. Они чернели, словно распахнутые голодные пасти невиданных чудовищ. И, словно в жертву этим чудовищам, вели к ним людей.
Но и вели их люди. Они были всюду — вылезали из пещер и стояли у входов, держа оружие наперевес, толпились поодаль, вытягивая шеи, спешили со всех сторон, оглядываясь на пленных. Все они были одинаковы — темнокожие от загара, черноволосые и узколицые, в разноцветных залатанных халатах или полуголые — в цветных штанах с платками вместо поясов. Были среди них и одетые в парчу и шелка, позади таких стояли слуги, видом похожие на оборванцев.
Все люди молчали, словно ждали кого-то.
Охрана подвела славян и рыцаря ко входу в огромную пещеру высотой не менее десяти саженей и шириной такой, что три всадника могли бы одновременно въехать в ворота. С двух сторон вход закрывали две скалы, гладкие изнутри и шершавые снаружи. Внутрь вел сводчатый ход, уходящий куда-то вниз, во тьму.
Но пленным не дали рассмотреть его и на миг — едва подвели их поближе, как повалил из пещеры густой дым и знакомый запах серы. Все люди, кроме тех, что охраняли пленных, пали ниц и закрыли головы руками, а изнутри послышались гул и рев.
Гаральд оглянулся впервые на своих спутников.
— Настал наш последний час, — сказал он. — Я все думал, как выглядит вход в преисподнюю, а теперь увидел воочию. Несомненно, сейчас за нами выйдет сам сатана и унесет с собою. Прощайте!
— Рано ты о смерти задумался, — ответил ему Буян. — Мнится мне, то не твой сатана, а наш знакомец старый, джинн… или как его там, а до сатаны далеко еще. Не боись — поживем!
— Правда? — с надеждой откликнулся Мечислав, что трусил, но не подавал вида перед старшими,
— Истинная, — яро кивнул гусляр.
— Если люди нам не помешают, — охладил их пыл Власти-мир. — Народу много вокруг?
— Сотни две или три, — на глаз прикинул Буян, — да, кажется, не все они тут собрались — ущелье-то большое, пещер немало — может, в дальних еще попрятались…
— Молчать! — прикрикнул один из охранников. — Не забывайте, что вы сейчас предстанете перед великим магом и повелителем всех сил мира и природы милостью Аллаха великого и милосердного Аджид-пашой!
Буян с интересом выслушал его слова.
— А не подскажете ли, — заговорил он, — что такого мы сделали этому… как его… Аджиду, что он нас сюда забросил? И где мы очутились? Мы, знаете ли, в этих местах впервые, заблудились немножко…
За эти слова толкнули его в спину.
— Молчать, а не то головы лишишься! Не могли вы ошибиться — Аджид-паша — великий маг и чародей, он сам вас сюда направил. Его волей вы тут оказались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84