Она вышла замуж за дипломата из американского посольства. Билл расспрашивал их об инциденте. Никто, к счастью, не пострадал, но было очень страшно. «Теперь нужно быть особо осторожным и постараться поскорее убраться отсюда», – подумал он.
Наконец Аболхасан открыл дверь и позвал:
– Билл! Входите, пожалуйста.
Билл взглянул на часы – было уже пять. Он вошел.
– Холодновато здесь, – сказал он, усаживаясь.
– На этом месте довольно тепло, – ответил Пол с дежурной улыбкой. Билл взглянул на его лицо: по нему было видно, что чувствовал он себя не лучшим образом.
Перед тем как начать задавать Биллу вопросы, Дэдгар съел бутерброд и выпил стакан чаю. Разглядывая его, Билл подумал: «Нужно держать ухо востро – этот тип стремится поймать нас на чем-то, так что он ни за что не выпустит нас из страны».
Допрос начался. Билл назвал свое имя и фамилию, дату и место рождения, образование, квалификацию и профессию. Лицо Дэдгара, пока он задавал вопросы и записывал ответы, ничего но выражало – он был подобен машине.
Он начал понимать, почему допрос Пола длился очень долго. Каждый вопрос нужно было переводить с фарси на английский и каждый ответ – с английского на фарси. Переводила госпожа Нурбаш, Аболхасан же изредка встревал со своими объяснениями и поправками.
Дэдгар спросил Билла о том, как ЭДС выполняла контракт, заключенный с министерством. Билл отвечал пространно и подано, хотя эта деятельность была сложной и носила в высшей степени технический характер, а он отлично видел, что переводчица Нурбаш мало что понимала из его ответов. В любом случае вряд ли кто мог понять все сложности и тонкости проекта, задав всего несколько общих вопросов. Что за чепухой они тут занимаются? Билл ничего не понимал. Зачем Дэдгар просиживает день-деньской в этом морозильнике да еще задает дурацкие вопросы? Это, наверное, какой-то персидский обряд, решил Билл. Дэдгару нужно сделать ничего не значащие записи, показав тем самым, что он использовал все возможности, и заранее обезопасить себя от нападок, что он, дескать, безосновательно отпустил американцев. Самое худшее, что может быть, их подержат в Иране немного подольше. В любом случае решить это дело – просто вопрос времени.
Господин Дэдгар и переводчица казались настроенными враждебно. Беседа все больше приобретала форму следственного перекрестного допроса. Дэдгар заявил, что отчеты ЭДС министерству о проделанной работе содержат ложные сведения, а ЭДС использовала их, чтобы выколотить из министерства деньги за работы, которые никогда и не проводились. Билл указал, что чиновники министерства, которые разбирались в их делах, никогда не говорили о том, что отчеты неточны. Если ЭДС не справлялась с работой, то где же жалобы на этот счет? Дэдгару следовало бы заглянуть в папки министерства.
Дэдгар спросил о докторе Тоульяти, а когда Билл разъяснил его роль, прежде чем Дэдгар открыл рот для ответа, в разговор встряла госпожа Нурбаш и заявила, что его объяснения – ложь.
Затем последовало несколько разных вопросов, в том числе и вопрос, приведший Билла в полное недоумение: были ли у ЭДС греческие служащие? Билл ответил, что таковых никогда не было, и поинтересовался, какое это, имеет отношение к делу. Дэдгар теперь отбросил маску невозмутимости и казался раздраженным. Как знать, может, он надеялся, что ответы Билла станут противоречить тому, что говорил Пол, а разочаровавшись в надеждах, полез напролом. Его вопросы стали небрежными и торопливыми; он не следил, как Билл отвечает на них и дает пояснения, и через час закончил допрос.
Госпожа Нурбаш сказала:
– А теперь подпишите, пожалуйста, каждый вопрос и ответ в блокноте господина Дэдгара.
– Но они же написаны на фарси, а мы не знаем ни слова на нем! – запротестовал Билл.
«Это ловушка, – подумал он, – может, мы подпишем признание в убийстве или в шпионаже, или в каком другом преступлении, придуманном Дэдгаром».
Аболхасан предложил:
– Я посмотрю записи и проверю.
Пол и Билл ждали, пока Аболхасан читал написанное. Читал он, казалось, бегло и явно поверхностно. Наконец Аболхасан положил блокнот на стол и произнес:
– Советую подписать.
Билл настроился не подписывать, но у него не было выбора. Если он хочет попасть домой, то должен подписать. Он взглянул на Пола, тот передернул плечами:
– Полагаю, нам лучше подписать.
Они поочередно поставили свои подписи против коротеньких кривых каракулей на фарси.
Закончив они почувствовали, что атмосфера в комнате стала какой-то напряженной. «Ну а сейчас, – подумал Билл, – он должен сказать, что мы можем отправляться домой».
Дэдгар собирал свои бумаги в тонкую пачку, что-то говоря Аболхасану на фарси. Затем он вышел из комнаты. Аболхасан обратился к Полу и Биллу с посеревшим лицом.
– Вас сажают под стражу, – сказал он.
У Билла оборвалось сердца. "Ни тебе самолета, ни Вашингтона, ни Эмили, ни новогоднего вечера... "
Выяснилось, что залог потянул на девяносто миллионов туманов – шестьдесят за Пола и тридцать за Билла.
– Боже мой! – воскликнул Пол. – Девяносто миллионов – это ведь...
Аболхасан быстро подсчитал на клочке бумаги:
– Чуть меньше тринадцати миллионов долларов.
– Это какое-то надувательство! – запротестовал Билл. – Тринадцать миллионов! Залог за убийство и то двадцать тысяч.
Аболхасан сказал:
– Он спрашивает, готовы ли вы заплатить залог.
Пол засмеялся и ответил с подковыркой:
– Скажите ему, в данный момент я не при деньгах. Пойду сбегаю в банк.
Аболхасан ничего не ответил.
– Нет, это несерьезно, – заявил Пол.
– Но он-то не шутит, – проронил Аболхасан.
И вдруг Билл обозлился как черт – обозлился на Дэдгара, на Лю Гольца, на весь этот проклятый мир. Зачем, спрашивается, они притащились сюда? Ведь их никто на аркане не вел, только чтобы не подвести посольство, которое условилось о встрече. Они не сделали никому ничего плохого, и никто не может сказать дурного слова против них – и все же их собираются отправить в тюрьму, да еще в самую что ни на есть худшую – в иранскую тюрьму!
Аболхасан прервал их мысли:
– Вам позволено позвонить по разу каждому.
Прямо как в детективном телевизионном фильме – всего, один звонок и после – марш в камеру, под замок. Пол поднял трубку и набрал номер:
– Ллойда Бриггса, пожалуйста. Это Пол Чиаппароне... Ллойд? На ужин я сегодня не приду. Меня отправляют в тюрьму.
Билл подумал: Пол все еще не верит по-настоящему. Пол выслушал ответ, затем сказал:
– А что, если для начала позвонить Гэйдену?
Билл Гэйден, чье имя так похоже на имя Билла Гэйлорда, был президентом корпорации «ЭДС Уорлд» и непосредственным начальником Пола. Как только весть о них дойдет до Далласа и ЭДС запустит свой аппарат на всю катушку, подумал Билл, эти иранские придурки узнают, почем фунт лиха.
Пол положил трубку, теперь ее взял Билл. Он набрал номер посольства США и попросил к телефону генерального консула.
– Гольц? Это Билл Гэйлорд. Нас только что арестовали, а залог установили в тринадцать миллионов долларов.
– Как же это случилось?
Билл пришел в бешенство от спокойствия Гольца, от его размеренного голоса:
– Это вы устроили нам эту чертову встречу. Ведь вы же говорили, что после нее мы можем уезжать.
– Уверяю вас, что, если вы не сделали ничего дурного...
– Что вы имеете в виду под «если»? – заорал в трубку Билл.
– Я пошлю кого-нибудь в тюрьму, – сказал Гольц. Билл положил трубку.
В комнату вошли два иранца, которые болтались по коридору. Билл заметил, какие они были крепкие, и понял, что это переодетые полицейские.
– Дэдгар сказал, – заметил Аболхасан, – что нет необходимости надевать на вас наручники.
– Вот здорово! Ну, спасибо, – съязвил Пол.
Биллу внезапно припомнились разные истории о пытках заключенных в шахских тюрьмах. Он старался отогнать эти мрачные мысли.
– Не хотите ли передать мне портфели и бумажники? – спросил Аболхасан.
Они передали. Пол отсчитал и оставил себе сотню долларов.
– Не знаете ли случайно, где эта тюрьма? – спросил он Аболхасана.
– Вас поведут прямо в камеру предварительного заключения в Министерстве юстиции на улице Кайям.
– Быстренько летите в «Бухарест» и все подробно расскажите Ллойду Бриггсу.
– Будет сделано.
Один из переодетых полицейских открыл дверь. Билл взглянул на Пола. Тот передернул плечами.
Они пошли к выходу.
Полицейские сопроводили их до двора и усадили в маленькую автомашину.
– Сдается мне, что пробудем в тюрьме два-три часа, не более, – сказал Пол. – За это время посольство и наша фирма подошлют людей, они внесут залог, и нас выпустят.
– Они, должно быть, уже там, у тюрьмы, – с оптимизмом произнес Билл.
Верзила-полицейский уселся за руль. Его напарник устроился рядом с ним на переднем сиденье. Машина проехала по двору и, ускоряя ход, выехала на Эйзенхауэр-авеню. Вдруг они свернули в узкий переулок и помчались по нему на предельной скорости. Билл вцепился руками в спинку переднего сиденья. Они лавировали на полном ходу по узенькой улочке, увертываясь от встречных машин и автобусов, клаксоны ревели, а шоферы громили им кулаками.
Они двигались в сторону южной части города. Билл думал о предстоящем заключении. Будут ли представители ЭДС или посольства вести переговоры об уменьшении залога, чтобы они с Полом смогли уехать домой, а не сидеть в тюрьме? Конечно же, Дэдгар своими действиями грубо оскорбил сотрудников посольства. Посол Салливан вмешается в дело и потребует немедленно освободить их. В конце концов, это вопиющее беззаконие – посадить в тюрьму двух американских граждан, не совершивших никаких преступлений, а потом потребовать залог в тринадцать миллионов долларов. Вся эта ситуация выглядит очень нелепой.
Может, она и выглядела бы так, если бы он не сидел здесь, на заднем сиденье автомашины, не смотрел бы молча в окна и не ломал бы голову, что произойдет дальше.
Они неслись все дальше и дальше на юг, а картина, открывающаяся ему из окна, пугала его все больше и больше.
В северной части города, где жили и работали американцы, бесчинства и стычки носили до сих пор случайный характер, но здесь – Билл это понял – они, должно быть, и не прекращались. На обочинах дымились обгоревшие остовы автобусов. Бесновались сотни демонстрантов, крича что-то и распевая молитвы, устраивая поджоги и возводя баррикады. Подростки бросали в автомашины «молотовские коктейли» – бутылки, наполненные бензином вместо зажигательной смеси, с самодельными фитилями. Похоже было, что бросали они их куда попала «Ну, мы будем следующими», – подумал Билл. Он услышал выстрелы, но было темно, и он не мог разглядеть, кто в кого стреляет. Водитель нигде не снижал скорости. Все другие улицы были перекрыты толпами, баррикадами и горящими автобусами. Водитель повернул назад, не обращая внимания на сигналы других машин, и погнал машину по переулкам и боковым аллеям, с головокружительной скоростью объезжая препятствия. «Ей-богу, мы не доедем живыми», – подумал Билл. Он нащупал в кармане четки.
Казалось, они ехали целую вечность, как вдруг их маленький автомобильчик свернул в круглый двор и остановился как вкопанный. Не говоря ни слова, мощный водитель вышел из машины и направился к дверям здания.
Министерство юстиции находилось в большом дворце, занимавшем целый квартал. В темноте – уличные фонари не горели – Билл сумел разглядеть пятиэтажное здание. Водитель отсутствовал минут десять-пятнадцать. Он вышел во двор, снова уселся за руль и повел машину вокруг здания. Билл подумал, что он отметил доставку арестованных в регистрационном бюро, находившемся в парадном подъезде.
Сзади здания автомашина вползла на пандус и остановилась у массивных металлических двустворчатых ворот в длинной высокой кирпичной стене. Немного правее, где оканчивалась стена, смутно виднелись очертания небольшого парка или садика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81