По счастью, он оказался уроженцем Техаса. Встретились они и с администратором Томом Мурером, бывшим председателем Объединенного комитета начальников штабов, который был знаком с многими генералами, теперь верховодившими в военном правительстве Ирана Побеседовали и с Ричардом Хелмсом, бывшим директором ЦРУ и бывшим послом США в Иране. Эти лица нажали на государственный департамент, и американский посол в Тегеране Уильям Салливан получил указание поднять вопрос о Поле и Билле на встрече с иранским премьер-министром генералом Захари.
Но все было безрезультатно.
Тридцать дней, которые Пол предоставил иранцам для оплаты долгов, истекли, и 16 декабря он направил доктору Эмрани официальное уведомление о приостановлении действия контракта. Но он не расторг его полностью. Наоборот, попросил небольшую группу эвакуированных служащих вернуться в Тегеран, и это было знаком того, что ЭДС пытается разрешить проблемы с Министерством здравоохранения. Некоторые из возвратившихся беглецов привезли даже свои семьи, явно под влиянием спокойно прошедшего праздника Ашуры.
И все же ни американскому посольству, ни адвокатам ЭДС в Тегеране не удалось выяснить, кто распорядился не выпускать из страны Пола и Билла. Наконец Маджид, отец Фары, прознал кое-что у генерала Биглари. Следствие вел следователь городской прокуратуры, некий Хосейн Дэдгар, чиновник среднего ранга из департамента гражданского прокурора, аппарат которого обладал очень широкими полномочиями и занимался расследованиями преступлений, совершаемых чиновниками гражданской службы. Дэдгар проводил расследование дела доктора Шейка, и именно по его настоянию бывшего министра здравоохранения взяли под стражу.
Поскольку американское правительство не стало требовать от иранцев, чтобы Пола и Билла выпустили из страны, и в то же время не возвращало им втихую паспорта, то не могло бы оно, по крайней мере, договориться, чтобы этот Дэдгар хотя бы поскорее допросил Пола и Билла, и тогда бы они встречали Рождество у себя на родине? Рождество иранцам ни о чем не говорит, заявил Гольц, а вот Новый год они знают. Поэтому он попытается встретиться с ними до праздников.
Во второй половине декабря снова начались грубые нарушения общественного порядка (и первое, чем занялись возвратившиеся беглецы, это планированием новой эвакуации). Всеобщая забастовка продолжалась, и экспорт нефти – самый важный источник доходов правительства – остановился совсем, в результате чего шансы ЭДС на получение долгов упали до нуля. Поскольку в Министерство здравоохранения вернулись работать всего лишь несколько иранцев, служащим ЭДС делать стало совсем нечего, и Пол отправил половину из них в Штаты на рождественские праздники.
Сам он упаковал вещи, закрыл дом и перебрался в отель «Хилтон», готовый отбыть домой при первой же возможности.
Город полнился самыми разными слухами. Джей Коберн отлавливал почти все, процеживал их и самые интересные приносил Полу. Наиболее тревожные исходили от Банни Флейшейкер, молоденькой американки, имевшей друзей в Министерстве юстиции. Банни когда-то работала в Штатах в корпорации ЭДС и, хотя уже ушла оттуда, тем не менее продолжала поддерживать в Тегеране тесные связи с ее служащими. Она позвонила Коберну и сказала, что Министерство юстиции намерено арестовать Пола и Билла.
Пол обсудил ситуацию с Коберном. Она противоречила тому, что они слышали в посольстве США. Информация посольства, по их мнению, была не столь угрожающей, как сведения Банни Флейшейкер. Поэтому они решили ничего не предпринимать.
Рождество Пол справил спокойно, вместе с немногими коллегами, в доме молодого менеджера ЭДС Пэта Скалли, который добровольно вернулся в Тегеран. Жена Скалли, Мэри, тоже вернулась с мужем, она же и приготовила рождественский ужин. Пол очень скучал по Рути и детям.
Спустя два дня после Рождества позвонили из посольства и сообщили, что удалось договориться о встрече Пола и Билла со следователем Хосейном Дэдгаром. Встреча должна состояться следующим утром, 28 декабря, в здании Министерства здравоохранения на Эйзенхауэр-авеню.
Билл Гэйлорд вошел в кабинет Пола в начале десятого, держа в руке чашечку кофе. Оделся он как принято в корпорации: строгий деловой костюм, белая рубашка, галстук спокойных тонов, простые черные полуботинки.
Как и Полу, Биллу тридцать девять лет, он среднего роста, широкоплечий. Но на этом их сходство и кончалось. У Пола темные густые брови, глубоко посаженные глаза и большой нос. В обычной одежде его нередко принимали за иранца, пока он не раскрывал рта и не начинал говорить по-английски с нью-йоркским акцентом. У Билла плоское круглое лицо и очень белая кожа – все сразу безошибочно принимали его за англосакса. Но у них наблюдалось и много общего. Оба придерживались католической веры, хотя Билл и был более набожным. Оба любили вкусно поесть. Оба учились на инженеров – специалистов по компьютерным системам – и поступили на работу в ЭДС в середине 60-х годов: Билл в 65-м, а Пол в 66-м. Оба сделали в корпорации блестящую карьеру, однако, хотя Пол пришел в ЭДС на год позже Билла, он теперь стал его начальником. Билл знал, как вести дела в системе здравоохранения изнутри, и был первоклассным распорядителем работ, но он не был столь пробивным и настырным, как Пол. Билл все глубоко продумывал и скрупулезно организовывал. Пол мог не беспокоиться за Билла: когда тот проводил важную презентацию, то тщательно взвешивал каждое слово.
Они прекрасно сработались. Если Пол делал опрометчивые шаги, Билл осаживал его и охлаждал пыл. Когда же Билл при планировании мероприятий пытался заранее предусмотреть каждую мелочь, Пол побуждал его действовать смелее.
Они познакомились еще в Штатах, но хорошо узнали друг друга лишь за последние девять месяцев. Когда Билл в марте прибыл в Тегеран, он жил в одном доме с семьей Чиаппароне, пока не приехала его жена Эмили вместе с детьми. Пол чувствовал себя обязанным Биллу: ему было как-то не по себе, что у того в Иране не было ничего, кроме проблем.
Беспорядки и стрельба тревожили Билла больше всех других – может, потому, что он жил в Иране недолго, а может, потому, что он по своей натуре был самым беспокойным. Он и к проблеме с паспортами отнесся куда более серьезно, нежели Пол. Он даже как-то предложил уехать на поезде на северо-восток Ирана и там пересечь границу с Россией, ибо, как он считал, никто не ожидал, что американские бизнесмены могут убежать через Советский Союз.
Билл очень скучал по Эмили и детям, и Пол чувствовал себя виноватым, так как это он вызвал его сюда, в Иран.
Хорошо, что все это вскоре кончится. Сегодня они встретятся с господином Дэдгаром и им вернут паспорта. Билл уже зарезервировал авиабилет на завтрашний рейс. Эмили готовит ему дома торжественную встречу перед Новым годом. Скоро все это будет казаться плохим сном.
– Ну, готов? – Пол улыбнулся Биллу.
– В любой момент.
– Давай позвоним Аболхасану.
Пол поднял трубку. Аболхасан был начальником над всеми иранскими служащими в корпорации, своего рода советником Пола по вопросам методов иранского бизнеса. Он происходил из семьи знаменитого иранского адвоката, женат был на американке и свободно говорил по-английски. В его обязанности входили также и переводы на фарси контрактов корпорации ЭДС. Сегодня он будет переводчиком Пола и Билла при встрече с Дэдгаром.
Аболхасан сразу же пришел в кабинет Пола, и все трое отравились в министерство. Адвоката они с собой не взяли. Как сказали в посольстве, встреча должна быть обычной, вопросы будут неофициальные. Участие в беседе адвоката было бы не только бесцельным, но и могло бы вызвать у господина Дэдгара неприязнь и подозрение, что Пол и Билл что-то затаили. Пол высказал предложение, чтобы на встречу пришел кто-нибудь из сотрудников посольства, но Лю Гольц не согласился на том основании, что на подобных беседах представители посольства обычно не присутствуют. И все же Гольц посоветовал Полу и Биллу прихватить с собой документы, удостоверяющие, когда они прибыли в Иран, каково их служебное положение и круг обязанностей.
Движение транспорта в Тегеране было, как всегда, невообразимо хаотичное, автомашина с трудом продиралась по улицам. Пол чувствовал себя подавленным. Он с радостью вернулся бы домой, но не любил мириться с неудачами. Он прибыл в Иран, чтобы развернуть здесь дело для ЭДС а теперь сворачивал его. С какого боку ни глянь на это дело – все равно выходило, что первый же зарубежный проект его фирмы провалился. Конечно, о том, что правительство Ирана не платило денег, вины Пола не било, но это мало чем утешало – оправдания прибылей не приносят.
Они покатили по Эйзенхауэр-авеню, с трехрядным движением в каждую сторону, широкой, как американские скоростные дороги, и въехали во двор квадратного десятиэтажного здания, стоящего несколько в глубине от дороги и охраняемого солдатами с автоматами. Здесь размещался департамент социального страхования Министерства здравоохранения и социального благосостояния. Департамент должен был стать руководящим центром новой иранской системы государственного обеспечения, ЭДС занимала тут весь седьмой этаж, офис Билла находился как раз на этом этаже.
Пол, Билл и Аболхасан предъявили пропуска и вошли в здание. Коридоры были грязные и убогие, внутри стоял холод – отопление опять не работала. Им указали комнату, где располагался господин Дэдгар.
Они нашли его в маленькой комнатенке с грязными стенами сидящим за старым железным столом. На столе перед ним лежали блокнот и авторучка. В окно было видно здание где размещался банк данных ЭДС.
Аболхасан представил всех присутствующих. Сбоку от стола Дэдгара примостилась иранка по имени Нурбаш – его переводчица.
Все уселись на расшатанные металлические стулья. Подали чай. Дэдгар начал говорить на фарси. Голос его звучал мягко и шел из глубины, а взгляд ничего не выражал. Пол, пока ждал перевода, изучал его. Дэдгар – невысокий, приземистый мужчина лет за пятьдесят, чем-то напоминавший Полу Арчи Банкера. Лицо у него было смуглое с усами, волосы прикрывали лоб, как будто он пытался скрыть за ними свои мысли. Он носил очки и костюм однотонного невзрачного цвета.
Дэдгар кончил говорить, и Аболхасан перевел: «Он предупреждает вас, что вправе посадить вас под стражу, если найдет, что ваши ответы на вопросы его не удовлетворяют. Если вы не поняли всей важности предстоящего допроса, то, как он сказал, можете перенести его и дать возможность адвокатам оформить поручительство».
Пол очень удивился такому повороту, тем не менее, в момент оценил его, подобно тому как он быстро оценивал ситуацию и принимал деловые решения. «Ну что же, – подумал он про себя, – самое худшее, что может произойти, – это то, что он нам не поверит и арестует нас; но мы же не какие-то убийцы, и нас через двадцать четыре часа выпустят под залог, петом возьмут с нас подписку о невыезде, а мы встретимся со своими адвокатами и разрешим проблемы... которые вряд ли хуже нашего теперешнего положения».
Он взглянул на Билла:
– А ты что думаешь?
Билл пожал плечами:
– Гольц сказал, что это ничего не значащая встреча. Всякая ерунда насчет залога – простая формальность, что-то вроде зачтения твоих законных прав.
– Ну тогда давай, кончаем с этим.
Пол повернулся к госпоже Нурбаш:
– Пожалуйста, переведите господину Дэдгару, что мы не совершали никакого преступления и нам ничего не известно о ком-то другом, кто мог преступить закон. Вот почему мы знаем, что против нас не может быть выдвинуто никаких обвинений, и нам хотелось бы закруглить все это дело сегодня же и отправиться по домам.
Госпожа Нурбаш перевела его слова. Дэдгар сказал, что хотел бы задать вопросы Полу наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Но все было безрезультатно.
Тридцать дней, которые Пол предоставил иранцам для оплаты долгов, истекли, и 16 декабря он направил доктору Эмрани официальное уведомление о приостановлении действия контракта. Но он не расторг его полностью. Наоборот, попросил небольшую группу эвакуированных служащих вернуться в Тегеран, и это было знаком того, что ЭДС пытается разрешить проблемы с Министерством здравоохранения. Некоторые из возвратившихся беглецов привезли даже свои семьи, явно под влиянием спокойно прошедшего праздника Ашуры.
И все же ни американскому посольству, ни адвокатам ЭДС в Тегеране не удалось выяснить, кто распорядился не выпускать из страны Пола и Билла. Наконец Маджид, отец Фары, прознал кое-что у генерала Биглари. Следствие вел следователь городской прокуратуры, некий Хосейн Дэдгар, чиновник среднего ранга из департамента гражданского прокурора, аппарат которого обладал очень широкими полномочиями и занимался расследованиями преступлений, совершаемых чиновниками гражданской службы. Дэдгар проводил расследование дела доктора Шейка, и именно по его настоянию бывшего министра здравоохранения взяли под стражу.
Поскольку американское правительство не стало требовать от иранцев, чтобы Пола и Билла выпустили из страны, и в то же время не возвращало им втихую паспорта, то не могло бы оно, по крайней мере, договориться, чтобы этот Дэдгар хотя бы поскорее допросил Пола и Билла, и тогда бы они встречали Рождество у себя на родине? Рождество иранцам ни о чем не говорит, заявил Гольц, а вот Новый год они знают. Поэтому он попытается встретиться с ними до праздников.
Во второй половине декабря снова начались грубые нарушения общественного порядка (и первое, чем занялись возвратившиеся беглецы, это планированием новой эвакуации). Всеобщая забастовка продолжалась, и экспорт нефти – самый важный источник доходов правительства – остановился совсем, в результате чего шансы ЭДС на получение долгов упали до нуля. Поскольку в Министерство здравоохранения вернулись работать всего лишь несколько иранцев, служащим ЭДС делать стало совсем нечего, и Пол отправил половину из них в Штаты на рождественские праздники.
Сам он упаковал вещи, закрыл дом и перебрался в отель «Хилтон», готовый отбыть домой при первой же возможности.
Город полнился самыми разными слухами. Джей Коберн отлавливал почти все, процеживал их и самые интересные приносил Полу. Наиболее тревожные исходили от Банни Флейшейкер, молоденькой американки, имевшей друзей в Министерстве юстиции. Банни когда-то работала в Штатах в корпорации ЭДС и, хотя уже ушла оттуда, тем не менее продолжала поддерживать в Тегеране тесные связи с ее служащими. Она позвонила Коберну и сказала, что Министерство юстиции намерено арестовать Пола и Билла.
Пол обсудил ситуацию с Коберном. Она противоречила тому, что они слышали в посольстве США. Информация посольства, по их мнению, была не столь угрожающей, как сведения Банни Флейшейкер. Поэтому они решили ничего не предпринимать.
Рождество Пол справил спокойно, вместе с немногими коллегами, в доме молодого менеджера ЭДС Пэта Скалли, который добровольно вернулся в Тегеран. Жена Скалли, Мэри, тоже вернулась с мужем, она же и приготовила рождественский ужин. Пол очень скучал по Рути и детям.
Спустя два дня после Рождества позвонили из посольства и сообщили, что удалось договориться о встрече Пола и Билла со следователем Хосейном Дэдгаром. Встреча должна состояться следующим утром, 28 декабря, в здании Министерства здравоохранения на Эйзенхауэр-авеню.
Билл Гэйлорд вошел в кабинет Пола в начале десятого, держа в руке чашечку кофе. Оделся он как принято в корпорации: строгий деловой костюм, белая рубашка, галстук спокойных тонов, простые черные полуботинки.
Как и Полу, Биллу тридцать девять лет, он среднего роста, широкоплечий. Но на этом их сходство и кончалось. У Пола темные густые брови, глубоко посаженные глаза и большой нос. В обычной одежде его нередко принимали за иранца, пока он не раскрывал рта и не начинал говорить по-английски с нью-йоркским акцентом. У Билла плоское круглое лицо и очень белая кожа – все сразу безошибочно принимали его за англосакса. Но у них наблюдалось и много общего. Оба придерживались католической веры, хотя Билл и был более набожным. Оба любили вкусно поесть. Оба учились на инженеров – специалистов по компьютерным системам – и поступили на работу в ЭДС в середине 60-х годов: Билл в 65-м, а Пол в 66-м. Оба сделали в корпорации блестящую карьеру, однако, хотя Пол пришел в ЭДС на год позже Билла, он теперь стал его начальником. Билл знал, как вести дела в системе здравоохранения изнутри, и был первоклассным распорядителем работ, но он не был столь пробивным и настырным, как Пол. Билл все глубоко продумывал и скрупулезно организовывал. Пол мог не беспокоиться за Билла: когда тот проводил важную презентацию, то тщательно взвешивал каждое слово.
Они прекрасно сработались. Если Пол делал опрометчивые шаги, Билл осаживал его и охлаждал пыл. Когда же Билл при планировании мероприятий пытался заранее предусмотреть каждую мелочь, Пол побуждал его действовать смелее.
Они познакомились еще в Штатах, но хорошо узнали друг друга лишь за последние девять месяцев. Когда Билл в марте прибыл в Тегеран, он жил в одном доме с семьей Чиаппароне, пока не приехала его жена Эмили вместе с детьми. Пол чувствовал себя обязанным Биллу: ему было как-то не по себе, что у того в Иране не было ничего, кроме проблем.
Беспорядки и стрельба тревожили Билла больше всех других – может, потому, что он жил в Иране недолго, а может, потому, что он по своей натуре был самым беспокойным. Он и к проблеме с паспортами отнесся куда более серьезно, нежели Пол. Он даже как-то предложил уехать на поезде на северо-восток Ирана и там пересечь границу с Россией, ибо, как он считал, никто не ожидал, что американские бизнесмены могут убежать через Советский Союз.
Билл очень скучал по Эмили и детям, и Пол чувствовал себя виноватым, так как это он вызвал его сюда, в Иран.
Хорошо, что все это вскоре кончится. Сегодня они встретятся с господином Дэдгаром и им вернут паспорта. Билл уже зарезервировал авиабилет на завтрашний рейс. Эмили готовит ему дома торжественную встречу перед Новым годом. Скоро все это будет казаться плохим сном.
– Ну, готов? – Пол улыбнулся Биллу.
– В любой момент.
– Давай позвоним Аболхасану.
Пол поднял трубку. Аболхасан был начальником над всеми иранскими служащими в корпорации, своего рода советником Пола по вопросам методов иранского бизнеса. Он происходил из семьи знаменитого иранского адвоката, женат был на американке и свободно говорил по-английски. В его обязанности входили также и переводы на фарси контрактов корпорации ЭДС. Сегодня он будет переводчиком Пола и Билла при встрече с Дэдгаром.
Аболхасан сразу же пришел в кабинет Пола, и все трое отравились в министерство. Адвоката они с собой не взяли. Как сказали в посольстве, встреча должна быть обычной, вопросы будут неофициальные. Участие в беседе адвоката было бы не только бесцельным, но и могло бы вызвать у господина Дэдгара неприязнь и подозрение, что Пол и Билл что-то затаили. Пол высказал предложение, чтобы на встречу пришел кто-нибудь из сотрудников посольства, но Лю Гольц не согласился на том основании, что на подобных беседах представители посольства обычно не присутствуют. И все же Гольц посоветовал Полу и Биллу прихватить с собой документы, удостоверяющие, когда они прибыли в Иран, каково их служебное положение и круг обязанностей.
Движение транспорта в Тегеране было, как всегда, невообразимо хаотичное, автомашина с трудом продиралась по улицам. Пол чувствовал себя подавленным. Он с радостью вернулся бы домой, но не любил мириться с неудачами. Он прибыл в Иран, чтобы развернуть здесь дело для ЭДС а теперь сворачивал его. С какого боку ни глянь на это дело – все равно выходило, что первый же зарубежный проект его фирмы провалился. Конечно, о том, что правительство Ирана не платило денег, вины Пола не било, но это мало чем утешало – оправдания прибылей не приносят.
Они покатили по Эйзенхауэр-авеню, с трехрядным движением в каждую сторону, широкой, как американские скоростные дороги, и въехали во двор квадратного десятиэтажного здания, стоящего несколько в глубине от дороги и охраняемого солдатами с автоматами. Здесь размещался департамент социального страхования Министерства здравоохранения и социального благосостояния. Департамент должен был стать руководящим центром новой иранской системы государственного обеспечения, ЭДС занимала тут весь седьмой этаж, офис Билла находился как раз на этом этаже.
Пол, Билл и Аболхасан предъявили пропуска и вошли в здание. Коридоры были грязные и убогие, внутри стоял холод – отопление опять не работала. Им указали комнату, где располагался господин Дэдгар.
Они нашли его в маленькой комнатенке с грязными стенами сидящим за старым железным столом. На столе перед ним лежали блокнот и авторучка. В окно было видно здание где размещался банк данных ЭДС.
Аболхасан представил всех присутствующих. Сбоку от стола Дэдгара примостилась иранка по имени Нурбаш – его переводчица.
Все уселись на расшатанные металлические стулья. Подали чай. Дэдгар начал говорить на фарси. Голос его звучал мягко и шел из глубины, а взгляд ничего не выражал. Пол, пока ждал перевода, изучал его. Дэдгар – невысокий, приземистый мужчина лет за пятьдесят, чем-то напоминавший Полу Арчи Банкера. Лицо у него было смуглое с усами, волосы прикрывали лоб, как будто он пытался скрыть за ними свои мысли. Он носил очки и костюм однотонного невзрачного цвета.
Дэдгар кончил говорить, и Аболхасан перевел: «Он предупреждает вас, что вправе посадить вас под стражу, если найдет, что ваши ответы на вопросы его не удовлетворяют. Если вы не поняли всей важности предстоящего допроса, то, как он сказал, можете перенести его и дать возможность адвокатам оформить поручительство».
Пол очень удивился такому повороту, тем не менее, в момент оценил его, подобно тому как он быстро оценивал ситуацию и принимал деловые решения. «Ну что же, – подумал он про себя, – самое худшее, что может произойти, – это то, что он нам не поверит и арестует нас; но мы же не какие-то убийцы, и нас через двадцать четыре часа выпустят под залог, петом возьмут с нас подписку о невыезде, а мы встретимся со своими адвокатами и разрешим проблемы... которые вряд ли хуже нашего теперешнего положения».
Он взглянул на Билла:
– А ты что думаешь?
Билл пожал плечами:
– Гольц сказал, что это ничего не значащая встреча. Всякая ерунда насчет залога – простая формальность, что-то вроде зачтения твоих законных прав.
– Ну тогда давай, кончаем с этим.
Пол повернулся к госпоже Нурбаш:
– Пожалуйста, переведите господину Дэдгару, что мы не совершали никакого преступления и нам ничего не известно о ком-то другом, кто мог преступить закон. Вот почему мы знаем, что против нас не может быть выдвинуто никаких обвинений, и нам хотелось бы закруглить все это дело сегодня же и отправиться по домам.
Госпожа Нурбаш перевела его слова. Дэдгар сказал, что хотел бы задать вопросы Полу наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81