И все же он во всем ошибся и только теперь начал понимать почему. Когда он с семьей приехал в Иран в августе 1977 года, экономический подъем страны, связанный с нефтедолларами, к тому времени прекратился. У правительства просто недоставало денег. Антикризисная программа, принятая на тот год, еще больше увеличила безработицу, а тут еще неурожай вытолкнул в города большое число голодающих крестьян. Тираническое правление шаха было подорвано политикой защиты прав человека, проводимой президентом США Джимми Картером. Назрело время политической смуты.
Поначалу Пол особо не приглядывался к местным политическим проблемам. Он слышал громкие голоса недовольных, но подобное недовольство было присуще почти всем странам мира, а шах, похоже, прочно удерживал бразды правления в своих руках, как и положено единоличному абсолютному правителю. Как и все люди в мире, Пол сначала не придал значения событиям, развернувшимся в стране в первой половине 1978 года.
Седьмого января газета «Эттелаат» опубликовала материал с грубыми нападками на известного религиозного деятеля аятоллу Хомейни, находившегося в ссылке, заявляя, помимо всего прочего, что Хомейни – гомосексуалист. На следующий день в городе Кум – главном религиозном учебном центре страны, находящемся в 130 километрах к югу от Тегерана, – толпы учащихся-богословов устроили демонстрацию протеста, врываясь в помещения и бесчинствуя там. Военные и полиция разогнали демонстрантов, пролилась кровь. Конфронтация ширилась: за два дня, пока усмиряли беспорядки, было убито семьдесят человек. Спустя сорок дней местное духовенство организовало по мусульманским обычаям поминальную процессию по убиенным. Во время прохождения процессии начались еще более серьезные беспорядки, а еще через сорок дней состоялись новые поминальные процессии. На протяжении всего первого полугодия такие процессии шли практически одна за другой, становясь с каждым разом все более массовыми и принимая ожесточенный характер.
Припоминая потом эти события, Пол видел, что так называемые «похоронные процессии» приняли характер своеобразных обходных маневров с целью обойти запрет шаха на проведение политических демонстраций. Но тогда он, конечно же, и понятия не имел о том, что это рождается и ширится массовое политическое движение. Так же, как не имели такого понятия и все другие.
В августе 1978 года Пол приезжал в Штаты в отпуск. (Тогда же приехал в отпуск и посол США в Иране Уильям Салливан.) Пол любил водный спорт, поэтому отправился на взморье в город Оушен-Сити, в штате Нью-Джерси, прихватив с собой кузена Джо Порреча. Жена Пола, Рути, вместе с детьми Карен и Энн Мэри уехала в Чикаго к своим родителям. Пол особенно не волновался, когда иранское Министерство здравоохранения задержало оплату счетов ЭДС за июнь. Такие задержки случались и раньше, поэтому Пол перепоручил заняться долгом своему заместителю Биллу Гэйлорду и пребывал в твердой уверенности, что Билл выколотит денежки.
Пока Пол отдыхал в Штатах, вести из Ирана принимали все более мрачный характер. 7 сентября в стране было введено чрезвычайное положение, а на следующий день на площади Джале, в самом центре города, солдаты, разгоняя демонстрантов, убили свыше сотни человек.
Когда семья Чиаппароне вернулась после отпуска в Иран, там изменилась уже вся обстановка. Впервые Пол и Рути услышали стрельбу прямо на улицах города. Они всерьез забеспокоились и как-то враз почувствовали, что угроза жизни иранцев означает угрозу и для них. Потом одна за другой прокатились волны забастовок. Электричество то и дело выключалось, поэтому нередко приходилось ужинать при свечах, а Пол быстро затаскал свое новое пальто, не снимая его из-за холодов даже в помещении.
Становилось все труднее выбивать деньги из банков, и Пол начал выдавать своим служащим жалованье наличными. Когда давление в домашнем масляном отопителе стало совсем слабым, он обошел окрестные улицы, разыскал заправщика и всучил водителю бакшиш, чтобы тот достал топливо.
Его дела сильно ухудшились. Министр здравоохранения и социального обеспечения доктор Шейхолеслами-заде попал в тюрьму по статье 5 Закона о военном положении, позволяющей прокурору арестовывать любого без предъявления обвинения. В тюрьме оказался и заместитель министра Реза Негхабат, с которым Пол был тесно связан по работе Министерство все еще не платило по июньским счетам, да и по другим тоже, и успело задолжать корпорации более четырех миллионов долларов.
Целых два месяца бился Пол, чтобы выколотить долги. Чиновники, с которыми он имел прежде дела, все куда-то подевались. Те, кто сменил их, не отвечали на его звонки. Время от времени кто-то из них обещал разузнать, в чем дело, и сообщить результат. Прождав без толку целую неделю, Пол позвонил снова, и ему сказали, что чиновник, с которым он говорил неделю назад, уже не работает в министерстве. Встречи назначались, а затем отменялись. Каждый месяц долг возрастал на 1,4 миллиона долларов.
14 ноября Пол написал заместителю министра доктору Хейдаргхоли Эмрани, курирующему вопросы социального страхования, и официально уведомил его, что, если министерство не погасит в течение месяца долг, ЭДС прекратит все работы. Угроза была повторена 4 декабря, на этот раз начальником Пола, самим президентом головной корпорации ЭДС, во время его личной встречи с доктором Эмрани.
Это было вчера.
Если ЭДС устранится от дальнейших работ, вся иранская система социального страхования в одночасье рухнет. И все же становилось все более очевидным, что страна стала банкротом и просто-напросто не может платить по счетам. «Что же доктор Эмрани, – размышлял Пол, – предпримет теперь?»
Он все еще думал об этом, когда вошел Джей Коберн с готовым ответом. Однако сперва Полу" не пришло в голову, что попытка выкрасть его паспорт замышлялась для того, чтобы удержать его, а следовательно, и ЭДС в Иране. Когда Коберн выложил ему факты, он сказал:
– Какого черта они все это затеяли?
– Не знаю. Маджид тоже не знает, и Фара не в курсе.
Пол посмотрел на него. За последние месяцы они сблизились.
Перед другими своими служащими Пол бравировал, но с Коберном мог притворить дверь и прямо спросить: «Ну хорошо, а что ты все же обо всем этом думаешь?» Коберн сказал:
– Вопрос первый – что нам делать с Фарой? Она может попасть в беду.
– Она должна дать им какой-то ответ.
– Проявить готовность к сотрудничеству?
– Она может вернуться и сказать им, что Найфелер и Буча больше здесь не живут...
– Она уже это сказала.
– Она может показать их выездные визы в качестве доказательства.
– Да, – с сомнением произнес Коберн. – Но они интересуются сейчас тобой и Биллом.
– Она может сказать, что наших паспортов в офисе нет.
– Они могут знать, что это ложь, – Фара, вполне возможно, даже раньше приносила отсюда паспорта.
– Пусть скажет, что руководители компании не держат паспортов в офисе.
– Этот довод вряд ли их убедит.
– Нужна какая-то убедительная причина, почему она физически не могла выполнить их указание.
– Ну ладно. Я это обговорю с ней и Маджидом. – Коберн на минутку задумался. – Видишь ли, Буча заказал вчера билет на самолет. Он, должно быть, уже в пути.
– Должно быть. Во всяком случае, они думают, что его здесь нет.
– Ты сам думаешь так же.
Пол задумался. Может, он уже выходит в аэропорту, что тогда сделают иранцы? Они могут попытаться задержать кого-то другого.
– Нет, – сказал он. – Если мы уезжаем отсюда, то я уеду последним.
– Мы уезжаем? – спросил Коберн.
– Не знаю.
Каждый день вот уже несколько недель они задавали друг другу этот вопрос. Коберн разработал план эвакуации и мог привести его в действие немедленно. Пол колебался, но был наготове и держал палец, на пусковой кнопке. Он знал, что его начальник перед отлетом в Даллас хотел взять его с собой, но это означало бы отказ от проекта, над которым он так много работал последние шестнадцать месяцев.
– Не знаю, – повторил он. – Позвоню-ка я в Даллас.
* * *
В ту ночь Коберн был дома. Он лег спать вместе с Лиз и быстро уснул. Вдруг зазвонил телефон. В темноте он поднял трубку:
– Да.
– Это Пол.
– Привет, Пол.
Коберн включил свет и взглянул на часы. Было два ночи.
– Мы эвакуируемся, – сказал Пол.
– Ну, началось.
Коберн положил трубку и сел на край кровати. Ему как-то стало легче Конечно, предстояли два-три дня безумной суматохи, но зато он будет уверен, что люди, за безопасность которых он столь долго переживал, теперь возвращаются в Штаты и эти безумные иранцы до них не дотянутся.
Он вновь прокрутил в голове план эвакуации, задуманный как раз на этот случай. Перво-наперво нужно оповестить 130 семей, что они должны уехать отсюда в течение ближайших 48 часов. По плану город был разбит на секторы, в каждом секторе назначен старший группы. Теперь надо обзвонить старших, а они уже в свою очередь сообщат остальным. Заранее были размножены памятки для каждого эвакуируемого с указанием, где собираться и что делать. Он только недавно закончил заполнять бланки с расписанием вылета самолетов, указав дни, часы и номера рейсов, а потом сделал дубликаты и раздал их эвакуирующимся.
Он подыскал толкового, расторопного молодого иранского инженера из своей компании по имени Рашид и поручил ему присматривать за имуществом, автомашинами и домашними животными, которых оставят американские беженцы, а потом при случае переправить все что можно в США. Была сформирована небольшая штабная группа для приобретения авиабилетов и перевозки американцев в аэропорт.
Напоследок он провел небольшую прикидку эвакуации с участием нескольких человек. План срабатывал.
Коберн оделся и выпил чашечку кофе. В ближайшие несколько часов ему нечего делать, но он слишком взволнован и возбужден, чтобы уснуть.
В четыре утра он обзвонил пяток членов штабной группы, разбудил их и дал команду собираться в «Бухаресте» сразу же после окончания комендантского часа.
Комендантский час длился с девяти вечера до пяти утра ежедневно. Еще целый час Коберн просидел в ожидании, просматривая свои записи, выкуривая сигарету за сигаретой и поглощая кофе чашку за чашкой.
Когда часы-кукушка в холле прокуковали пять, он уже стоял у выхода, готовый к действию.
На улице лежал густой туман. Он сел в машину и порулил к «Бухаресту», медленно ползя по улицам со скоростью 25 километров в час.
Не успел он проехать три квартала, как из тумана вынырнули солдаты, примерно с десяток. Они встали полукругом впереди автомашины, нацелив винтовки на лобовое стекло.
– Вот засранцы! – выругался Коберн.
Один из солдат все никак не мог перезарядить винтовку. Он дергал затвор взад-вперед, а тот не поддавался. Наконец затвор выскользнул из гнезда и упал на землю. Солдат опустился на колено и стал шарить по земле, пытаясь на ощупь отыскать упавший затвор. В другое время Коберн рассмеялся бы, но сейчас он был слишком встревожен.
Офицер что-то прокричал ему на фарси. Коберн опустил боковое стекло и, показав офицеру свои часы, произнес «Уже больше пяти».
Солдаты о чем-то начали совещаться. Офицер подошел снопа и взял у Коберна удостоверение личности.
Коберн нетерпеливо ждал в машине. Если его сейчас задержат – хуже уже ничего не придумать. Поверил ли офицер, что время у Коберна правильное, а его часы отстают? Наконец солдаты расступились и офицер махнул рукой, разрешив проехать.
Коберн облегченно вздохнул и медленно покатил вперед. Во всем Иране ситуация была подобна этой.
* * *
Штабная группа Коберна принялась резервировать авиабилеты, заказывать автобусы для отправки людей в аэропорт и размножать памятки. В десять утра Коберн собрал всех старших от групп в «Бухаресте» и дал им команду обзванивать всех, подлежащих эвакуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81