Последний раз он дал о себе знать из Аданы, то есть за восемьсот километров от того места, где ему надлежало быть. Перо полагал, что Булвэр сейчас находится в пути и направляется к месту встречи. Однако было неясно, как далеко он продвинулся и не опоздает ли на границу.
Большую часть дня Перо потратил на поиски легкого самолета или вертолета, чтобы на нем слетать в Иран. «Боинг-707» для этого не подходил, поскольку придется лететь на малой высоте и искать «рейнжроверы» с буквами "Х" или "А" на крыше, а затем приземляться на крохотные, заброшенные аэродромы, а может быть, даже на дорогу или луг. Однако до сих пор все его старания подтверждали резюме Булвэра, сделанное в шесть часов утра: из этого ничего не выйдет.
В отчаянии Перо позвонил своему другу, который работал в агентстве по борьбе с наркотиками, и попросил у него номер телефона представителя агентства в Турции, полагая, что те, кто борется с распространением наркотиков, наверняка знают, где можно достать легкий самолет. Сотрудник агентства по борьбе с наркотиками пришел в «Шератон» в сопровождении другого человека, который, как догадался Перо, служил в ЦРУ. Однако если они и знали, где достать самолет, то не сказали ему этого.
В Далласе Мерв Стаффер обзванивал всю Европу в поисках подходящего самолета, который можно было бы сразу купить или взять напрокат, а затем тут же вылететь на нем в Турцию. Ему тоже пока не удалось достать такого самолета.
Ближе к вечеру Перо обратился к Пэту Скалли: «Я хочу поговорить с самым высокопоставленным американцем в Стамбуле».
Скалли отправился в американское консульство и устроил там небольшой переполох, и сейчас, в десять тридцать вечера, консул уже сидел в номере Перо в. «Шератоне». Перо был с ним откровенен.
– Мои люди вовсе не уголовники, – объяснил он. – Это обычные бизнесмены, у которых есть жены и дети. Вы легко можете себе представить, каково им сейчас дома в Штатах. Иранцы полтора месяца держали моих людей в тюрьме, не предъявив им никакого обвинения и не имея против них никаких улик. Теперь они на свободе и пытаются выбраться из страны. Если их поймают, ни о каком правосудии, разумеется, не может быть и речи. Учитывая нынешнее положение в Иране, мои люди, возможно, даже не сумеют добраться до границы. Я хочу слетать в Иран и забрать их оттуда. И здесь мне нужна ваша помощь. Мне надо взять во временное пользование, нанять или купить небольшой самолет. Можете вы мне помочь в этом?
– Нет, – ответил консул. – В этой стране закон запрещает частным лицам иметь самолеты. А поскольку закон запрещает это, здесь просто нет самолетов, которые можно дать напрокат или продать, пускай даже тому, кто готов преступить закон.
– Но у вас же должен быть самолет.
– У государственного департамента нет самолетов.
Перо был в отчаянии. Неужели он так и будет сидеть сложа руки и ничем не сможет помочь.
– Господин Перо, – сказал консул, – мы для того и находимся здесь, чтобы помогать американским гражданам, и я постараюсь достать вам самолет. Я сделаю для этого все возможное. Но говорю вам прямо – мои шансы практически равны нулю.
– Я благодарен вам и за это.
Консул поднялся и собрался уходить.
– Очень важно, чтобы никто не знал о моем пребывании в Турции, – предупредил его Перо – В настоящее время иранские власти не имеют ни малейшего представления о местонахождении моих людей. Если власти узнают, что я здесь, им удастся вычислить маршрут их бегства, и это обернется для нас катастрофой. Прошу вас быть в этом отношении предельно осторожным.
– Понимаю.
Консул ушел.
Через несколько минут раздался телефонный звонок. Из Далласа звонил Ти Джей Маркес.
– Росс, в сегодняшней газете о тебе пишут на первой полосе.
У Перо душа ушла в пятки: теперь все знают, где он. Ти Джей продолжал:
– Губернатор только что назначил тебя председателем Комиссии по борьбе с наркотиками.
Перо облегченно вздохнул.
– Маркес, ты меня напутал.
Ти Джей рассмеялся.
– Не стоило тебе так шутить над стариком, – упрекнул его Перо. – Ты действительно меня ошарашил, дружище.
– Подожди минутку. Марго звонит, – перебил его Ти Джей. – Она просто хочет поздравить тебя с Днем Святого Валентина.
Перо вспомнил, что наступило 14 февраля.
– Передай ей, что я в полной безопасности. Меня постоянно охраняют две блондинки.
– Минуточку. Я сейчас скажу ей об этом. – Через минуту, смеясь, Ти Джей снова взял трубку: – Она говорит, как это замечательно, что тебе нужны две женщины, чтобы заменить ее одну.
Перо подавил смешок. Поделом ему. Не стоило тягаться с Марго в остроумии.
– Ладно, ты дозвонился в Тегеран?
– Да. Телефонистка на международной линии разрешила нам позвонить, но мы ошиблись номером. Потом «Эй Ти энд Ти» предоставила нам канал связи, и мы соединились с Голамом.
– Ну и что?
– Ничего. Они ему не звонили. Перо сразу погрустнел:
– О чем вы его спрашивали?
– Мы только спросили: «Есть для нас сообщения?» – а он сказал, что нет.
– Вот черт. – Перо даже на мгновение показалось, что было бы лучше, если б от «нечистых» поступил сигнал бедствия. Тогда он по крайней мере знал бы, где они находятся.
Он попрощался с Ти Джеем и стал готовиться ко сну. Сначала он потерял «чистых», потом Булвэра, а теперь вот «нечистых». Ему не удалось достать самолет, чтобы отправиться на их поиски. Задуманная им операция была под угрозой срыва, а он ничего не мог предпринять.
Неопределенность и тревога ожидания убивали его. Он понял, что ни разу в жизни не испытывал такого напряжения. Ему приходилось видеть, как люди не выдерживали стрессовой ситуации и «ломались», но он не в состоянии был до конца постичь всю глубину их страданий, потому что сам не испытывал подобного. Раньше сильное напряжение в работе не мешало ему. Наоборот, оно приносило ему успех. Сейчас же все было по-другому.
Перо изменил своему правилу и стал думать о самом худшем. На карту была поставлена его свобода. Если операция по спасению его людей провалится, ему придется сесть в тюрьму. Он же собрал армию наемников, попустительствовал махинациям с паспортами американских граждан, организовал подделку удостоверений личности американских военнослужащих и принял участие в заговоре с целью нелегального перехода границы. Оставалось надеяться, что отбывать срок придется в США, а не в Турции. Самое худшее ожидает его, если турки отправят его в Иран, чтобы там подвергнуть суду за все его «преступления» на иранской земле.
Он лежал на кровати у себя в гостиничном номере и не мог заснуть. Его беспокоила судьба «чистых», «нечистых», Булвэра, да и своя собственная. Что ж, ничего не поделаешь. Придется пройти через все эти испытания. В будущем он станет мягче относиться к людям, которых постоянно держал в напряжении. Разумеется, если у него вообще есть будущее.
* * *
Коберн чувствовал себя не в своей тарелке и внимательно следил за поведением Саймонса.
Все они расположились на персидском ковре так, что образовался своеобразный крут, и стали ждать появления «судьи». Еще до отъезда из Тегерана Саймонс сказал Коберну: «Постоянно наблюдайте за тем, что я делаю». До сих пор Саймонс не проявлял активности и как бы плыл по течению. Он позволял Рашиду разговаривать с охранниками и допустил арест их группы. Однако может наступить такой момент, когда Саймонс изменит тактику. Если он решит, что пора вступить в бой, то мгновенно даст это понять Коберну.
Пришел судья.
Это был человек лет пятидесяти, в темно-синем пиджаке, светлом желто-коричневом свитере и рубашке с открытым воротом. Своим поведением он чем-то напоминал профессионального врача или юриста. На поясе у него висел «кольт» калибра 11, 43 мм.
Рашид узнал в нем одного из руководителей коммунистической партии Ирана Хабиба Болуряна. Болурян сел как раз в том месте, которое отвел ему Саймонс.
Судья что-то сказал на фарси, и молодой человек в европейском костюме, взявший на себя роль переводчика, потребовал у арестованных паспорта.
«Ну, сейчас начнется, – подумал Коберн, – мы здорово влипли. Стоит им открыть паспорт Билла, и они тут же поймут, что это не его документ».
Горстку паспортов положили на ковер прямо перед Болуряном. Он начал с паспорта, лежавшего сверху. Переводчик принялся списывать содержавшиеся в нем данные. Тут произошла некоторая путаница. Почему-то иранцы не всегда могли отличить имя от фамилии.
Рашид подавал паспорта Болуряна, а Гэйден наклонялся и разъяснял, что к чему. Только теперь до Коберна дошло, что вдвоем они вносили еще большую путаницу. Рашид подсовывал Болуряну один и тот же паспорт несколько раз, а Гэйден, нагибаясь и показывая, что там написано, закрывал фотографию. Коберн восхищался их выдержкой. Наконец паспорта вернули владельцам, и Коберну показалось, что паспорт Билла так никто ни разу и не открыл.
Болурян стал допрашивать Рашида на фарси. Судя по всему, Рашид придерживался официальной версии о том, что простые американские бизнесмены пытаются вернуться к себе на родину. Правда, он слегка приукрасил эту версию, заявив, что у некоторых из них в США есть родственники, которые сейчас находятся при смерти.
В конце концов переводчик спросил по-английски:
– Можете нам объяснить, что вы здесь делаете?
– Видите ли... – начал было Рашид, но тут стоявший у него за спиной охранник взвел курок своего автомата и приставил дуло к его затылку. Рашид замолчал. Было совершенно очевидно, что переводчик хотел услышать мнение на этот счет самих американцев и проверить, совпадает ли их версия с объяснением Рашида. Действия охранника самым грубым образом напомнили им, что они находятся в руках распоясавшихся революционеров.
Как самый старший по должности сотрудник ЭДС Гэйден ответил переводчику:
– Все мы работаем в компании, которая занимается обработкой информации с помощью ЭВМ. Наша компания называется «Парс Дэйта Системс», сокращенно ПДС – На самом деле ПДС была иранской компанией, которой совместно владели ЭДС и Аболфат Махви. Гэйден не упомянул об ЭДС, поскольку Саймонс еще до их отъезда из Тегерана предупреждал его, что Дэдгар может выдать ордер на безоговорочный арест любого, кто связан с ЭДС. – У нас был контракт с банком «Омран», – продолжал Гэйден. Он говорил правду, но кое-что, разумеется, скрыл. – Нам не платили, камнями били стекла в наших помещениях, у нас не было денег, мы соскучились по семьям, и нам просто захотелось домой. Аэропорт закрылся, и мы решили поехать на машинах.
– Это верно, – согласился переводчик. – То же самое произошло со мной. Я хотел вылететь в Европу, но аэропорт был закрыт.
«Что ж, может быть, у нас появился союзник», – подумал Коберн.
Болурян что-то спросил, и переводчик перевел:
– Был ли у вас контракт с компанией «ИСИРАН»?
Коберн изумился. Для человека, проведшего в тюрьме двадцать пять лет, он был прекрасно осведомлен. «ИСИРАН» – «Информэйшн Системс Иран» – представляла собой компанию по обработке информации с помощью ЭВМ, которой когда-то владел Аболфат Махви. Затем ее выкупило правительство. Ходили упорные слухи, что эта компания тесно связана с тайной полицией САВАК. Еще хуже было то, что ЭДС действительно имела контракт с компанией «ИСИРАН». В 1977 году обе компании совместно создали систему учета документации для иранского военно-морского флота.
– У нас нет ничего общего с «ИСИРАН», – солгал Гэйден.
– Есть ли у вас какой-нибудь документ, удостоверяющий, что вы работаете в названной вами компании?
Тут возникла проблема. Перед отъездом из Тегерана они уничтожили все бумаги, относящиеся к ЭДС, Так велел Саймонс. Теперь все они рылись в карманах, чтобы найти хоть одну случайно уцелевшую служебную бумажку.
Кин Тэйлор отыскал у себя карточку медицинской страховки, в нижней части которой было напечатано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81