Щеки гоблина надувались, отчего глаза почти полностью скрывались в зарослях шерсти, а потом он дул на то, что держал в руках, и это повторялось до тех пор, пока существо не осмеливалось запустить в еду когти. Дуя с еще большим старанием, гоблин очищал кожуру с того, что держал в руках, и начинал откусывать кусок за куском, глубоко жмурясь от удовольствия.
– Какой вкусный запах, – произнес я. – Что это? Картофель?
– Гигантские жуки, – ответила Френки. – Тебе бы не понравилось.
Не заметив моей реакции, она продолжала:
– На вкус они ничего, но еще шевелятся, когда их ешь.
Я постарался не смотреть на то, чем увлеченно занимались гоблины.
– Я спросил – зачем нам они? Ты же сказала, что, сумку утащила другая шайка.
– Да, и эти помогут нам их найти.
Девушка пристроила чашу в корнях высокого дерева, поместив ее в распор между двумя, особенно толстыми. Меч тихо выскользнул из ее ножен.
– Что ты собираешься сделать? – спросил я.
– Задам им пару вопросов.
– Отрубив им сперва головы?
Я энергично покачал головой.
– Нет, Френки. Я уже мог убедиться, что посла этого люди отвечать на вопросы отказываются.
Френки мрачно взглянула на меня.
– Хочешь просто подойти к ним и поговорить, герой?
Она усмехнулась, констатируя мою полную неспособность отвечать за свои слова.
– Хе. Может, они тебя еще и угостят.
– Да, – ответил я. – Я просто подойду к ним и поговорю. Люди всегда охотно отвечают на вопросы, если не оставить им иного выбора… Френки. Если хочешь выплеснуть адреналин, можешь качнуть ствол вон того гаоляна.
Френки пришла в восхищение от моей идеи и выразила свои чувства двумя словами:
– Ты спятил?
– Да, Френки, – ответил я. – Только качни дерево.
Франсуаз пожала плечами и уперлась обеими руками в ствол лесного гиганта. Я поспешно схватил ее за плечо.
– Нет, Френки! – торопливо прошептал я.
Из груди девушки вырвалось рычание:
– Что?
– Ты не должна сломать гаолян, – поспешно пояснил я. – Ты не должна выворотить его с корнем. Просто качни.
– Я поняла.
Девушка вновь оперлась о дерево. Я удержал ее, крепко взяв за обе руки.
– Ветки не должны посыпаться, – предупредил я. – И листья тоже. Ты не кокосовую пальму обтряхиваешь. И птицы, вот там, в ветвях, пусть не сдохнут от испуга. Легко, Френки. Совсем чуть-чуть. Пусть только дрогнут венчики вон тех цветов.
Франсуаз взглянула на меня; волосы упали на ее лицо, и из-под них сверкали бешеные глаза.
– Майкл, – сообщила она, – тряси сам.
– Нет, – возразил я. – Это недостаточно интеллектуальная работа, чтобы я за нее брался.
Девушка сдула с лица прядь волос, и добрых три бабочки погибли, захваченные воздушным вихрем. Франсуаз осторожно перенесла вес тела с ног на ладони, и огромный гаолян качнулся, перезванивая венчиками розовых цветов.
– Доволен, Майкл?
Франсуаз осматривала свои руки, которые покрывала теперь нежная пыльца цвета апельсина. Я предусмотрительно отошел в сторону, поэтому мой костюм не потерпел повреждений.
– Смотри, Френки, – пригласил я девушку. – Как прекрасно.
Тысячи и тысячи мельчайших частичек пыльцы взвешенные в воздухе, парили над гаоляновым лесом. Они то вспыхивали золотыми звездами, окунувшись в струи солнечных лучей, то начинали подмигивать, словно ночные светлячки, закатившиеся в щедрую тень листвы. Великолепным дождем ниспадали они на лесную траву, и изменчивая радуга играла на их невесомых крыльях.
– Черт, оно теперь чесаться будет, – сказала Франсуаз, тщетно пытаясь вытереть руки о листья гаоляна. – Что теперь, герой?
– Френки, – мечтательно произнес я, не в силах оторвать взор от чарующего зрелища. – Только взгляни на это. Жить стоит именно из-за таких моментов.
– Я трясла гаолян, только чтобы ты глаза выкатил? – прорычала девушка. – Майкл.
– Чувство прекрасного тебе чуждо, – с печалью произнес я.
– Вот еще, – огрызнулась Франсуаз.
Она на самом деле так думает.
– Хорошо, – я полуразвел руками. – Если ты не в силах насладиться тем, что природа дарит твоему взору, что же – пойдем и пообщаемся с теми, кто гораздо ближе к тебе по интеллектуальному развитию, чем я.
– Которые ближе – чего? – переспросила девушка, с трудом поспевая за мной.
Я вышел из-под прикрытия гаолянового подлеска. Зрелище косматых гоблинов, что жарили в золе гигантских жуков, не могло не вызвать у меня чувства снисходительной жалости, какую всегда испытывает человек цивилизованный по отношению к диким аборигенам.
Находясь ближе, я смог увидеть и самих жуков, что ползали друг по другу в большой плетеной корзине. Очевидно, лапки и усы у них отваливались во время приготовления. Я отметил про себя, что, находясь в Артании, надо всегда уточнять у официанта, из чего состоять предлагаемые блюда.
Или не уточнять.
Франсуаз выскользнула из зарослей следом за мной, и длинный меч сверкал в ее руке. Посочувствовав простодушию своей спутницы, я обратился к гоблинам со следующими словами:
– Не могу пожелать вам приятного аппетита, поскольку то, что вы едите, отвратительно и может вызвать лишь приступы тошноты. Поэтому я перейду сразу к делу…
Гоблины тоже были не прочь перейти сразу к делу. Правда, я смог с прискорбием отметить, что они понимали его совершенно отлично, нежели я.
Косматые тела начали рваться вверх, когтистые лапы потянулись за кривыми клинками, а из слюнявых пастей – да, к сожалению, пасти их были до крайности слюнявы – начали вырываться крики, самым миролюбивым из которых был:
– Испечем его разорванным на куски.
На гоблинском языке это звучит гораздо короче и эффектнее.
Эффектно выглядели и сами гоблины. Их кривые ноги дергались, пытаясь поднять своих владельцев, и лапы расчесывали лесную траву, в попытке добраться до сабель.
Но ни один гоблин не мог подняться с места. Клыкастые чудовища, наводившие ужас на путешественников одним своим видом и рыкающим говором, теперь они выглядели весьма потешно. Гоблины дергались, их лапы напрягались, а косматые морды складывались в выразительные гримасы.
– Не трудитесь, – произнес я. – Я не называй вас «джентльменами», поскольку вы джентльменами не являетесь. Вы все равно не сумеете подняться. У меня есть к вам пара вопросов и, я надеюсь, вы будете настолько любезны, что ответите на них, не заставляя меня прибегать к более веским средствам убеждения.
Франсуаз в восхищении смотрела на приклеившихся к земле гоблинов. Девушка не понимала, в чем секрет произошедшего на ее глазах фокуса, но он ей определенно нравился.
Френки обошла вокруг одного из гоблинов, что тщетно драл свое седалищное место. Девушка склоняла спину и вытягивала шею, как если бы осматривала редкий и достойный всяческого внимания памятник архитектуры. Франсуаз несильно пнула гоблина в мохнатый бок, и тот взвился от боли; но даже такое поощрение не помогло существу отлепиться от земли.
– Мы ищем выводок гоблинов, – продолжал я, – которые таскают у вас добычу. Я полагаю, вы подозреваете, где их можно найти.
Шерсть на седалищных местах гоблинов была достаточно длинной, чтобы позволить им подпрыгивать над землей на пару дюймов. Выбрав длину волоса, существо испытывало резкую боль и плюхалось обратно.
– Не берусь сказать, Френки, – произнес я. – Что они нашли в этом занятии, но оно им явно нравится больше, чем разговаривать с нами.
– Я им помогу, – заверила девушка.
Франсуаз наступила на одну из палок, которыми трапезничающие гоблины ворошили уголья. Взяв деревянную кочергу за один из концов, демонесса погрузила другой в затухающий костер.
– Понимаю, вы не знаете, где живут ваши конкуренты, – произнес я. – Надеюсь, вам известно значение этого слова… Знай вы это, вы бы отправились туда и наказали их, Нам нужен адрес скупщика, которому продаете награбленное и вы, и ваши соседи по лесу.
– Они не ответят, Майкл, – произнесла девушка.
Она вынула деревянный прут из жаровни, и полюбовалась тем, как светится изнутри раскаленное дерево.
– Пока я им не помогу.
Ни один из гоблинов не носил доспехов; кожаные камзолы, усеянные металлическими пластинами, мешали лохматым существам наслаждаться пирушкой. Только один из них оставил у себя на голове круглый шлем, украшенный черепом игуаны. Это выдавало в нем вожака гоблинского выводка.
– Вот ужо руки вам пообгрызаю! – приговаривал он, подпрыгивая на земле. – Дайте мне только задницу отлепить.
Франсуаз подошла к существу сзади и, резко опустив ногу на его спину, заставила пригнуться к земле так, что он едва не выбил себе все зубы. Удерживая гоблина в таком положении, девушка произнесла:
– Не груби старшим.
Она воткнула раскаленную палку под сложенного пополам гоблина. Прием, который получила его шкура, оказался слишком теплым для мохнатого существа.
Гоблин задергался в несколько раз сильнее; но, даже если бы ему и удалось отделить свою шкуру от земли, крепкая нога девушки прочно пригвоздила его на месте.
– Что, бедняжка? – осведомилась Франсуаз. – Не любишь играть в шашлык?
Гоблин забубнил что-то, и крупные комья земли полетели из-под его лица. Пытаясь произнести слова, он был вынужден грызть почву, и это не улучшало его дикцию.
– Френки, – напомнил я. – Так он не сможете ничего ответить, даже если и захочет.
– А, ну да, – согласилась девушка.
Она разогнула ногу, позволив гоблину немного поднять лицо над уровнем травы.
– Мне же больно. – с упреком заверещал гоблин.
– А он умница, – кокетливо улыбнулась девушка, передернув плечами.
Она надавила носком сапога, и позвоночник гоблина хрустнул.
– Для этого я и здесь, бедняжка, – пояснила она.
– Если я скажу, – гоблину было не очень удобно говорить; по всей видимости, он не читал учебников по риторике и не знал, что произносить проповеди следует, выпрямившись и расправив плечи. – Вы не сдадите нас городской страже?
– Конечно, сдадим, – ответила Франсуаз.
Девушка выдернула из-под гоблина раскаленный шест и придирчиво осмотрела кончик.
– Думаю, он остыл, – сообщила она. Брошенная одним из гоблинов, в алеющих угольях лежала еще одна палка. Девушка ловко подхватила ее и вернула лохматому существу его теплый насест.
– Уф, уф, уф, – произнес гоблин.
Если он и был благодарен, то постарался этого не показать. Франсуаз повернула шест, и это привело зубастого лесовика в еще больший восторг.
– Ладно, – заверещал он. – Я все, все вам расскажу. Только уберите ее от меня.
Сложно сказать, к кому относилось это пожелание.
Если гоблин надеялся, что я по его просьбе возьмусь за труд оттащить Франсуаз на другой конец лужайки, то он серьезно ошибся в своих комбинациях.
По всей видимости, однако, он обращался к тем безликим силам, которые, по мнению обывателей, управляют мирозданием – называй их хоть господом, хоть правительством.
– Его зовут Оул Печатник, – произнес гоблин.
– Где его найти?
– В городе. У него лавка на рыночной площади. Там его знают.
– Повтори имя, – приказала девушка.
Френки не могла твердо знать, на самом ли деле перекупщика зовут Оулом, или этот звук родился на кончике раскаленного прута.
Гоблин повиновался, и девушка выдернула из-под него переносную жаровню. Жизнь сразу стала для зубастого малыша розовой и приятной, и он даже на мгновение раскаялся в том, что так быстро распустил язык.
Но, когда он смог выпрямиться и взглянул на Франсуаз, то быстро пришел к иному мнению.
Девушка критически осмотрела приклеенных к земле гоблинов, как хорошая хозяйка оценивает праздничный торт, прежде чем пустить его гостям под нож.
– Ждите и молитесь, – сообщила она. – Мы вызовем городскую стражу. Но если прежде поспеют, ваши товарищи, – она усмехнулась, – что ж, еще увижу вас в качестве шкурок.
Гоблины обладают трогательной преданностью друг к другу. Когда один из них попадает в беду – особенно, если это невезунчик из другого выводка, – друзья с готовностью пустят его на утеху скорняка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55