В данном случае, я должен был пристыдиться того, что не стал преданным и молчаливым учеником Иль-Закира, а ведь мне было известно, сколь важны его философские штудии.
Я начал сомневаться, что так уж сильно хочу оттоптать хвост эмирской охранке.
– Да, – ответил я. – Он искал тайну человеческого мышления.
Разумеется, мне, было известно гораздо больше; я даже имел несчастье прослушать две лекции этого мудреца. Тем не менее, я счел, что Алиса должна полностью рассказать мне всю историю, раз уж она в нее влипла.
Пролетка оказалась двуместной.
Франсуаз обернулась ко мне, и в ее взгляде я увидел самые изощренные пытки, выдуманные демонами Преисподней.
Алиса Шталь остановилась возле экипажа с видом щенка, который напустил лужу на сверкающий паркет, а теперь собирается убедить всех, что это сделал Дворецкий.
Алиса не предполагала, что я могу оказаться в чьей-либо компании.
Или, напротив, она хорошо знала, что много лет назад я продал душу демону и приобрел себе таким путем инфернальную спутницу.
В таком случае Алиса специально выбрала двуколку, в надежде, что мы отправимся в маленькое милое путешествие – вдвоем по сельским дорогам – и оставим Франческу любоваться минаретами.
И вновь я встал перед одной из почти неразрешимых загадок мироздания.
Люди усложняют вам жизнь оттого, что чересчур глупы и не понимают, что не принято харкать в бокал с ликером – или, напротив, они чересчур умны и делают гадости намеренно?
Франсуаз облокотилась на бок пролетки с видом одновременно невозмутимым, отсутствующим и агрессивным, какой бывает разве что у определенных дам на углах проспектов.
Алиса Шталь сцепила внизу тонкие пальчики в такой позе, словно была беременна и должна была поддерживать выросший живот.
Девочки ждали от меня решения.
А. В пролетке только два места.
Б. Нас трое.
Уверен, даже Иль-Закир спасовал бы перед такой дилеммой.
Алиса Шталь ждала, что я одарю Франческу прощальным поцелуем и мы с моей старой знакомой направимся куда-нибудь в то место, где делают закат.
Точнее говоря, она ничего не ждала. Алиса вообще никогда ничего не ждет от людей – она уверена, что они станут поступать правильно, то есть так, как выдумалось ей.
Но.
Если человек женат, он может бросить жену посреди улицы и укатить с любовницей в экипаже – если, конечно, все состояние не записано на имя жены.
Если у него есть только любовница, то он с еще большей легкостью отпустит ее погулять, чтобы полюбезничать со случайной знакомой.
Однако между нами и Франсуаз нет того, что принято называть отношениями. Хотя она регулярно делает меня жертвой своего сексуального аппетита, мы договорились на том, что не выходим за рамки коллизии демонесса – человек, продавший ей душу.
А если мужчина променяет женщину-друга на женщину потенциальную любовницу, его надо просто пристрелить на месте.
Он все равно не жилец в этом жестоком мире, где не выживают глупцы.
Женщина-друг встречается так же редко, как рог единорога.
Но не мог же я предложить Алисе семенить за нами пешком.
Франсуаз понимала, что я попал в затруднительное положение. И даже не делала вид, что собирается помочь мне выпутаться.
В душе она садистка.
– Ладно, девочки, – сказал я.
После этих слов я улыбнулся так ослепительно, что вызвал световой шок у всех прохожих, обращенных в мою сторону.
Я потрепал Франсуаз по правой щеке – а надо сказать, что щеки у нее тугие и специально для этого предназначены.
Френки этого терпеть не может.
– Поезжайте вдвоем, – произнес я. – В любом случае, я собирался осмотреть городские фонтаны. Уверен, что вы не будете скучать в дороге.
Мысль о Франсуаз, путешествующей по пасторали на пару с кроткой занудницей Алисой, чрезвычайно развеселила меня. Я уверен, напряжение внутри экипажа достигло бы такой степени, что даже могущественному магу хватило бы подзарядить свои приборы.
Поэтому я добавил:
– Вы не будете скучать, Алиса Франческа расскажет тебе о заведении «Сладость муската», что в Кадмире. Она просто-таки обожает эту историю.
«Сладость муската» был садомазохистским борделем для лесбиянок. Франсуаз ненавидит, когда я напоминаю ей об этом случае.
Но ведь она сама напросилась.
Франсуаз посмотрела на меня так, словно собиралась кулаком пробить мне грудную клетку.
Затем она засунула два пальца в рот и свистнула так громко, что озолотила городские прачечные.
Можно было ожидать, что Алиса Шталь испуганно присядет или, по крайней мере, закроет уши тоненькими ручками. Однако она не шелохнулась.
Алиса с первой же секунды поняла, что от такой как Френки, можно ожидать чего угодно.
– Ты говорил про «Сладость муската»? – мрачно напомнила демонесса.
Она рассчитывала, что я пристыжусь и переведу разговор на другое.
– Эта история началась с того, – начал я.
Франсуаз пнула меня каблуком.
Все же она садистка.
Гнедая лошадь скакала через заполненные людьми улицы, и горожане предпочитали уступить ей дорогу.
Я озабоченно осмотрел оборванную уздечку.
– Френки, – произнес я. – Сколько раз я учил тебя не подзывать лошадь свистом, если мы оставили ее в конюшне?
– С чего началась история? – спросила Алиса Шталь.
Франсуаз вскочила на лошадь и взглянула на философиню сверху вниз. Демонесса выглядела, как суровая завоевательница, которой только что привели новую сотню тысяч рабов.
– Что там с твоим мудрецом? – спросила она.
Я обрадовался.
Ведь Френки могла и выматериться.
5
Пар поднимался над изогнутым горлышком стеклянного сосуда.
Человек смотрел в него. Смотрел не двигаясь, и даже его веки не вздрагивали, хотя он не отрывал взгляда от реторты вот уже несколько часов.
Лепестки пара изгибались перед его взором, обхватывая своими ладонями крохотную часть того, что называется универсумом. Они рождались в крохотном отверстии на вершине сосуда и растворялись в ничто.
Человек смотрел в них.
Он видел миры, рождающиеся и погибающие; между моментами их создания и смерти проходила не более чем доля мгновения; но за эту частицы секунды успевали вырасти и смениться миллиарды поколений, и каждое из них было уверено, что их мир – единственный.
Стол из черного дерева, изложенный книгами, Древними свитками манускриптов, заставленный ретортами и черепами редких магических тварей.
Человек, стоящий перед ним, не был человеком в полном смысле этого слова. Многие тысячелетия назад его кожа приобрела мертвенный синеватый отблеск, а зрачки растеклись, заполнив собою глаза.
Мубарраз, один из членов верховного синедрио на Гильдии некромантов, всматривался в будущее мироздания.
Двери за спиной Мубарраза растворились; но ни капли света не упало на украшенный мозаикой пол. В помещении с низкими сводами стало еще чернее; и только скелет дратианского крокодила злобно щерил оскаленную пасть, подвешенный к балкам.
– Мубарраз! Верховный владыка. Прости меня за то, что осмелился прервать твою медитацию.
Некромант повернулся.
Его рука с тонкими, но неестественно костлявыми пальцами провела над горлышком стеклянного сосуда. И пар перестал идти из него.
– Что случилось? – спросил Мубарраз.
Он знал – есть только одна тема, из-за которой его слуга осмелился бы прервать покой своего могущественного хозяина.
– Есть известия об этом наглеце? Жалком, ничтожном человечишке Закире, которого чернь называет мудрецом? Говори!
Слуга поклонился еще ниже.
Он знал, что новости, принесенные им, были скверны; он понимал, что они разгневали бы его великого господина, будь древний некромант способен на радость или же гнев.
– Не дрожи, – произнес Мубарраз.
Он провел рукою над головой слуги, и тот выпрямился, помимо собственной воли.
– Я никогда не караю посланца за скверные вести, – сказал некромант. – Сила таится в знании, и неприемлемо отмахиваться от знания, только из-за того, что оно тебе не по вкусу. Говори – и больше никогда не робей, желая сказать мне правду.
Мубарраз не лгал.
Древний некромант был жесток, безжалостен и давно забыл о том, что такое человеческие чувства. Но он не стал бы членом синедриона, если бы направлял свой гнев на своих слуг, а не врагов.
– Люди, – произнес слуга, – которых ты, великий, послал следить за этой глупой девчонкой, Алисой Шталь. Шпионы из городской стражи ходили за ней по пятам, но они ничего не заподозрили о твоих посланцах.
– Эмир мне не страшен, – некромант провел пальцами перед своим лицом, слово разгоняя туман.
На его руках не было ногтей.
– Это всего лишь толстый болван. Он думает, что власть правителя – большее, о чем может мечтать человек. Так что же случилось?
– Чужаки, великий. Потом мы узнали, что эти двое приехали в город совсем недавно. Первая из них – демон, в облике прекрасной девушки.
– Демон?
Глаза некроманта сверкнули.
Он отступил на полшага, и просторный плащ за его плечами вздрогнул, словно Мубарраз пытался спрятаться в нем.
– С какой стати Владыки Преисподней вмешиваются в дела людей? Этим они могут нарушить равновесие между сферами астрала и погрузить все миры в пучину хаоса…
Древний некромант задумался.
Лицо слуги просветлело; он был рад, что хоть чем-то может обрадовать своего повелителя.
– О, нет, великий, – произнес он. – Не похожее что демона послали Владыки Преисподней. Это всего лишь демоница, что странствует в одиночку и преследует свои цели.
Мубарраз улыбнулся.
– Это другое дело, – произнес он. – Глупец, именуемый себя Иль-Закиром, подошел слишком близко к разрешению великой тайны мироздания. Я бы не удивился, если Владыки Преисподней дерзнули нарушить чашу весов, лишь бы заполучить его. Но если это простая демоница – мне она не страшна. Здесь, в мире людей, демоны не имеют и тысячной доли своего могущества. Кто же второй?
– Второй из них – эльф; но эльф, лишенный души.
– Это легко объяснить; демоница забрала его душу. Дальше.
– Мы не знаем, кто он; но как только Алиса Шталь подошла к ним, как шпионы эмира начали волноваться. Самый главный из них тоже приблизился и стал о чем-то говорить. Этот человек не испугался его; скорее даже напуган был шпион.
– Это странно, – пробормотал некромант. – Людям свойственно стремление подчиняться. В своей примитивности они готовы склониться перед любым королем или падишахом. Человек, не испугавшийся шпионов эмира… Как же его зовут?
Голова слуги мало-помалу вновь склонилась к земле; но в то же время он бросал на своего хозяина более ободренные взгляды. Слуга чувствовал, что новый поворот событий не только не заботит древнего некроманта, а, наоборот, лишь забавляет его.
– Наши люди смогли расслышать его имя, о великий. Это какой-то Майкл.
Мубарраз стоял, повернувшись к столу черного дерева. Разговор все меньше занимал его; над прозрачным горлышком сосуда вновь начинал подниматься пар.
Но при одном упоминании имени незнакомца некромант стремительно развернулся. Слуга попятился в ужасе. Ему никогда не доводилось видеть столь черную тень на лице своего хозяина.
– Ченселлор Майкл, – пробормотал некромант. – Он не носит ни оружия, ни магических колец? Ведет себя как аристократ и не признает власти…
– Да, великий.
Но некромант больше не слушал своего слугу. Он отвернулся; и черные молнии сверкали между его глазами.
Прозрачное стекло лопнуло, и пенящаяся жидкость начала разливаться по алхимическому столу.
– Собирай людей, – глухо произнес некромант. – Мы дали Иль-Закиру достаточно времени. Свои исследования он закончит в моей темнице.
6
Каменные стены, окружающие Маназир, выглядят так, будто вылеплены из потемневшего от времени сахара. Но по странной прихоти мироздания они вызывают у людей совсем другие сравнения.
Когда выщербленная стена, вздыбливающаяся из земли пустыни, осталась позади, мне показалось, что стало легче дышать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55